пятидесяти воинов с пятьюдесятью ружьями и отбили лошадей, не потеряв ни одного 
человека. Токей Ито будет очень доволен Четанзапой. Но и я, Хитрый Бобер, тоже 
хочу что-нибудь сделать. Ты знаешь, Черный Сокол, что ты и я нашему вождю в 
резервации на Бэд Ленд сильно противоречили и даже обидели его. Поэтому нам 
надо теперь сделать все как можно лучше. Тебе уже кое-что удалось. Теперь мой 
черед. Я помог тебе, и ты помоги мне.
– Я готов. Разве тебе мало того, что я ради тебя уже много часов при свете 
ясного дня ношу этот мундир?
– Это только начало. Я хочу объяснить тебе свой план: ты сам говорил, что Рэд 
Фокс на пути к северным фортам, чтобы нас взять в клещи. Это большая опасность. 
Мы должны что-то предпринять. Я хочу нагнать страху на этих людей с северных 
фортов, пусть думают, что мы у Миссури и готовим нападение на северо-восточные 
форты. Тогда они поедут назад к своим фортам и оставят нас в покое, потому что 
они еще не забыли истории с блокгаузом на Найобрэре, который поджег Токей Ито.
– Хорошо. Интересно только, как это ты нагонишь на них страху и при чем тут 
этот мой мундир?
– Это ты сейчас увидишь. Тебе только надо поддержать мою игру и больше ничего.
 – Чапа поднялся и притащил пленного Татокано, который до сих пор не слышал их 
разговора.
Четанзапа увидел перед собой пленного, и в нем закипела злоба.
Этот, почти голый теперь, щеголь присутствовал, когда Шонка в резервации 
подчинял своей воле людей рода Медведицы, видел, как Четанзапа был тяжело ранен.
 Лицо воина потемнело.
Чапа остановился перед пленником.
– Татокано, – начал он, – вот ты лежишь связанным, и захочу, я могу тебя убить. 
И я это сделаю. Я поджарю тебя, как медвежий окорок. Ты предатель. Твой отец 
Старый Антилопа давно убит. Я считаю, ему сильно повезло, что он не видит тебя. 
Твой старший брат по имени Сын Антилопы борется вместе с Токей Ито и презирает 
тебя. Койот ты несчастный!
Татокано не выглядел испуганным, слабоумие было выражено на его лице и злость, 
злость на самого себя.
– Понимаешь ты, о чем я говорю! Крыса ты вонючая!
– Да, – с готовностью ответил тот, не поднимая головы; казалось, он избегал 
встретиться взглядом с одетым в «генеральскую форму» Четанзапой: потеря мундира 
была для него слишком болезненной.
– Ты понял, это хорошо. Значит, тебе понятно, чего ты заслуживаешь?
Щеголь вопрошающе взглянул на Бобра. Позволительно ли ему, пленнику, говорить? 
Но кажется, у него блеснула надежда и снова проснулась самоуверенность.
– Я воин Большого Отца из Вашингтона! – заявил он. – Длинные Ножи сильны, и их 
никто не победит. Бобер и Четанзапа украли мой мундир! Они должны вернуть мне 
его, а меня отпустить, иначе их повесят! Но если вы мне вернете мундир, тогда я 
за вас попрошу, и Длинные Ножи тоже будут давать вам по нескольку долларов в 
месяц, если бы будете бороться на их стороне.
– Ага, ты, койот, и предал нас за эти несчастные доллары! Я сдеру с тебя шкуру 
и брошу тебя на съедение псам, можешь быть в этом уверен. А собаки у нас 
голодные! Ты меня слышишь?
Татокано не отвечал. Его полный ярости взор был теперь устремлен на Четанзапу, 
который покручивал пуговицы на мундире, делая вид, что хочет их оторвать.
– Ты только посмотри, – говорил Бобер пленнику. – То, что происходит с этим 
мундиром, произойдет и с тобой – ты лишишься всей своей красы. Ты хотел нагнать 
на нас страху своими белыми людьми, но они сейчас далеко, я же – рядом с 
тобой! – Бобер сделал паузу, чтобы усилить значение следующих слов. – Итак, 
выбирай! – громко крикнул он. – Или я спущу с тебя шкуру и поджарю, как 
медвежий окорок… или ты придешь к нам и возьмешь к себе в палатку девушку по 
имени Медовый Цветок. Слышали это твои уши?
Предложение Чапы соответствовало обычаям индейцев. Суровая жизнь индейцев 
прерий, несчастные случаи на охоте, гибель на поле боя сокращали численность 
мужчин, которые должны были обеспечивать пищей женщин и детей. И если пленник 
изъявлял желание войти в племя, то бывший враг охотно принимался. Правда, этот 
обычай применялся в отношении испытанных смелых воинов, в которых племя было 
заинтересовано, а не к таким ничтожествам. Снова в кругу победителей вспыхнуло 
веселье. Но Татокано в силу своего слабоумия не мог оценить обстановки и понять 
причины веселья. Он всерьез принял предложение Бобра и все же долго не мог дать 
ответа.
– Мысли у тебя ползут, как улитка! – не унимался Чапа.
Пленник посмотрел на Бобра.
– И ты вернешь мне мою форму? Это форма генерала! – Тщеславный щеголь так и не 
мог расстаться с этой навязчивой идеей.
– Если разрешит наш вождь Токей Ито, – сохраняя серьезность, ответил Чапа.
– Что – словно бы возмущаясь, произнес Четанзапа. – Этого полуголого щеголя ты 
решил взять в наши палатки?
– А почему бы нет? Он уж вовсе не такой трус! Он кое-чего не понимает, вот и 
угодил в сети к Шонке. Но у него быстрые, как у антилопы, ноги. Был же он у нас 
раньше гонцом, почему же не может теперь? Если, конечно, разрешит Токей Ито!
Черный Сокол больше ничего не сказал, он только плюнул.
– Итак, Татокано придет в наши палатки и возьмет в жены Медовый Цветок? – решил 
уточнить Бобер. – И он будет вместе с нами бороться против Длинных Ножей?
Щеголь испугался.
– Нет, я не могу! – Под его низким лбом, кажется, зашевелились какие-то мысли.
– Почему ты не можешь? Я надену тогда твою «генеральскую» форму на нашего