маленького медвежонка, а из твоей шкуры нарежу бахромы для платья девушки по 
имени Медовый Цветок.
Татокано умоляюще смотрел на Бобра:
– Но я же согласен взять ее в жены.
Шеф Де Люп только усмехнулся.
– Ты даже глупее, чем я думал, – сказал Бобер. – Почему ты говоришь, что не 
можешь, если ты согласен взять ее в жены?
– Но я ведь не могу оставаться у вас и бороться против Длинных Ножей!
– Почему же нет? Ты испугался за свои доллары? Если я тебя поджарю, ты их все 
равно не получишь!
– Да, но я поклялся. – Лицо Татокано приняло выражение значительности.
– В чем ты поклялся? – сердито спросил Чапа.
– В том, что я буду скаутом Длинных Ножей.
– Вот досада, – произнес Бобер, обращаясь к делавару, – придется мне его 
все-таки поджарить.
– Спроси-ка пленника, – подсказал делавар, – на какой срок он поклялся. У белых 
людей присягают большей частью на время, за которое получают доллары.
Бобер потряс уныло поникшего генерала.
– Ты слышишь? На сколько месяцев ты поклялся?
– Я не знаю.
– Он не знает!
– За какой месяц ты последний раз получал доллары? – спросил Шеф Де Люп.
– За месяц, в котором мы живем.
– Очень хорошо! – произнес Шеф Де Люп. – Так ты пойдешь к Длинным Ножам и 
скажешь, что ты им служишь только до конца этого месяца. И они тебя сразу же 
отпустят.
– Но я не могу сказать Длинным Ножам, что я хочу от них уйти, потому что Бобер 
хотел меня за это убить и скальпировать.
– Да, – сказал Бобер. – Это верно! А что думает об этом Шеф Де Люп? Что же мне, 
теперь отпустить его, чтобы он убежал к Длинным Ножам и рассказал им обо всем, 
что мы тут говорили? Разве не могли его уши слышать, хоть я и положил его у 
самой рощи? Ведь он, хоть и соображает неважно, но уши-то у него были всегда 
отличные! Он теперь знает, какую мы задумали военную хитрость, знает, что мы 
только делаем вид, будто собираемся идти на северо-запад, и это для того, чтобы 
отряды Длинных Ножей с северных фортов искали нас там, а на самом деле мы едем 
им в тыл, к фортам северо-востока и там собираемся все пожечь. И вот этот 
предатель убежит отсюда и обо всем расскажет Длинным Ножам, чтобы получить за 
это еще десять долларов? Нет, уж лучше я порежу его на куски, а Четанзапа 
подарит генеральскую форму девушке по имени Медовый Цветок. Хау!
Скорчив свирепую рожу, Чапа – Курчавый снова оттащил своего пленника к роще.
– Пошли, – сказал он затем своим сотоварищам, – отойдем немного в сторону. Вонь 
от этой падали бьет мне в нос.
Хотя причина и была смехотворна, однако Четанзапа и делавар поднялись, чтобы 
последовать за Хитрым Бобром. Видимо, он что-то задумал. Когда они оказались на 
таком расстоянии, чтобы пленник их не слышал, Курчавый остановился.
– Ну вот, теперь мы можем и поговорить. Что вы думаете?
Четанзапа покачал своей еще украшенной цилиндром головой.
– Я так и не понял еще твоего плана.
– Все идет как надо. Только сегодня ночью Шунктокече нужно будет потихоньку 
освободить Татокано.
– Мне? – возмутился делавар.
– Именно тебе! Тебе он поверит, потому что ты служил у Длинных Ножей. Он 
понесется на северные форты и все, что я вам говорил, передаст им как важную 
подслушанную тайну. Они ему поверят и поедут назад к своим фортам, потому что 
побоятся, что мы на них нападем.
Четанзапа снял цилиндр, словно бы желая облегчить свою голову, и провел рукой 
по волосам.
– Ты хитер, Чапа, и ты прав. Попробуем так и сделать.
– Хау! – подвел итог разыгранному спектаклю Шеф Де Люп.
Мужчины возвратились назад к роще и оставшуюся часть дня решили поспать. Когда 
Четанзапа разбудил спутников, было уже темно, моросил дождь. Шеф Де Люп, как и 
договорились, проскользнул к Татокано и развязал его. Он посоветовал ему бежать 
как можно скорее к северным фортам и сообщить то, что стало ему известно. 
Уверил, что это его единственное спасение…



МЕЖДОУСОБНАЯ СХВАТКА

Топот копыт раздался в ночной прерии. Четанзапа и его друзья приступили к 
осуществлению ложного ночного нападения на лагерь кэптена Роуча. Было 
совершенно темно. Густые тучи скрыли и луну, и звезды. Это была для них хорошая 
ночь. На своих быстрых конях дакоты окружили высоту и озерко. Они то 
приближались к лагерю, то удалялись от него, изредка стреляли.
– Хи-ийя! Хи-ийя! – то и дело раздавались вокруг их воинственные выкрики.
Собаки черноногих подняли страшный вой. С высоты и от озера раздавались в ответ 
одиночные выстрелы. Было ясно, что Роуч и его люди переживают смертельный страх.
 Можно было надеяться, что Роуч со своим отрядом на следующий день удерет на юг.
 И уж ждало его, конечно, не присвоение майорского звания.
Продолжая разъезжать вокруг лагеря, Четанзапа обнаружил вдруг на лугу лошадь.