кистями на груди, был не из последних танцоров. Он пользовался возможностью 
развлечься и забыться от ежедневных забот, и в этом увлечении поспорил бы с 
любым из своих безбородых подпоручиков.
Этот юношеский пыл полковника возбуждал нелестную критику в устах старых 
ворчунов, капитанов Штрикера, Грюнтея и других, в качестве завзятых холостяков 
презиравших танцы.
– Нечего сказать, хорош комендант! – ворчали они главным образом из-за того, 
что этот бал лишил их возможности просидеть в своей холостяцкой компании за 
трубкой и пуншем.
Полковник не обращал внимания на их ворчание и не пропускал ни одного вальса.
Уже было за полночь; котильон был в полном разгаре, как вдруг блеснула молния и 
раздался оглушительный удар грома. Все бросились к окнам. Но в ту же минуту в 
открытое окно ворвался порыв ветра с крупными каплями дождя; окна и двери были 
поспешно закрыты. Затем танцы возобновились среди гула и шума непогоды.
Нетти Дашвуд была бледна; ее кавалер Гевит как мог старался успокоить Нетти.
– Ведь это скоропроходящая гроза, – сказал он. – Конечно, в такое время лучше 
быть на балу, чем в поле. По счастью, мы только что получили подкрепление, и, 
конечно, на них сейчас же обрушилась служба потяжелее; без их прибытия, пожалуй,
 мне как раз пришлось бы теперь быть в разведке.
– А эти бури опасны на равнинах? – спросила девушка. – Не бывает ли смертельных 
случаев от ударов молнии?
– Мне не случалось этого видеть. Там страшен только дождь. Случается так, что 
люди расположатся лагерем в долине или в ложе высохшего ручья; начинается 
ливень, вода прибывает и сносит палатки. Один из наших отрядов месяца два-три 
тому назад попал как раз в такую передрягу, и несколько лошадей погибло. Но на 
этот раз в отряде есть Красная Стрела, один из самых искусных и сведущих 
проводников.
– В самом деле? Как я рада слышать, что они с хорошими проводниками.
– Как вы добры, мисс Нетти, что интересуетесь нашими молодцами. А они, уверяю 
вас, очень мало обращают внимания на такой дождь. Однако, позвольте, какой же я 
недогадливый… Вы, вероятно, знаете кого-нибудь из наших офицеров, ушедших в 
разведку?
– Да, там мой двоюродный брат, – ответила девушка, краснея до самых корней 
своих белокурых волос. – Итак, вы уверены, что им не угрожает никакая 
опасность?
– Решительно никакая, – произнес он, немного задетый за живое тем чересчур 
сильным участием, которое его дама принимала в отсутствующих.
В это время раздался оглушительный удар грома. Котильон приостановился; дам 
развели по местам, и бальная зала обратилась в залу ожидания. Разговаривали 
вполголоса. Никто не смеялся, все стали серьезны, все чувствовали невольно 
какой-то гнет.
По счастью, это продолжалось недолго. Гроза пронеслась, и, когда отворили окна, 
в чистом небе светила луна.
Подпоручик Гевит, решительно разобиженный тем, что не сумел произвести 
желаемого впечатления на мисс Нетти Дашвуд, воспользовался первой возможностью 
оставить бал и пошел по дорожке, ведущей к офицерским квартирам.
«Должно быть, этот пьяница Ван Дик ее сильно интересует. Удивительно, что она в 
нем нашла…»
Эти размышления помешали молодому офицеру заметить черную фигуру, которая, 
отделившись от стены и тихо, крадучись как кошка, скользила за ним. Это был 
полуголый индеец; в руках у него был натянутый лук.
Вдруг в темноте ночи раздался крик:
– Берегитесь, Гевит!
Инстинктивно молодой человек бросился в сторону. В ту же минуту послышалось 
дрожание натянутой струны, свист стрелы и вслед за этим крик боли.
Капитан Джим, стоявший на крыльце комендантского дома и так вовремя 
предупредивший подпоручика, бросился на крик. Черная фигура уже исчезла.
– Вы ранены?.. – спросил он молодого человека. – А, вижу, по счастью – в руку. 
Не пугайте дам, бегите к себе и пошлите за доктором. Я попробую поймать 
мерзавца.
Не разбирая дороги, капитан бросился к караульному помещению.
– Сержант, выведите всех солдат! – закричал он. – Кто-то ранил стрелой 
подпоручика Гевита. Хватайте всех краснокожих, какие вам попадутся, и приведите 
их в крепость. Ну, слышали вы, что я сказал?..
– Извините меня, господин капитан, но без дежурного по караулам я…
– Я всю ответственность беру на себя. Идите!
Без дальнейших рассуждений люди взяли ружья, и весь караул направился к тому 
месту, где еще вечером на заходе солнца видели шалаши индейцев.
Шалашей не осталось и следа; огни погашены, ни одного краснокожего не было 
видно на триста шагов вокруг.
Едва только убедились в этом, как послышался выстрел у противоположной стены 
крепости, и вскоре от одного часового к другому передавался крик:
– Караульного, номер восемь!..
«За конюшнями!.. Разбойник ушел в другую сторону. Не поймать! – сказал про себя 
капитан Джим. – Хорошо, нечего сказать! Надо было взять погоню на себя и 
распоряжаться за дежурного офицера».
– Кто дежурный эту ночь, сержант?
– Господин Грогам… Вот и он!
– Что вы там делаете, сержант? – кричал тот. – Разве вы не слышали выстрела за 
конюшнями? На кой черт караул ушел за ограду? И кто позволил себе распоряжаться