бы они прошли 
дальше вглубь и началось очищение души сына, ей необходимо в данной ситуации 
года полтора. А у нее, судя по всему, в запасе всего полгода. Можно, конечно, 
молиться за детей и внуков, одновременно работая над собой, но если нет 
глубинных изменений собственных, молитва за потомков мало помогает. 
	Я убедился в этом уже на своем примере. Раньше я, посмотрев бы такой случай, 
махнул рукой: «Здесь все понятно! Слишком сильная была концентрация на своем 
человеческом «я», слишком много было накоплено обид и претензий. Большое 
неблагополучие с детьми и внуками. Работайте, меняйтесь, и тогда будете 
здоровы».
	Одновременно я знаю, что моя информация может хорошо привести в порядок 
человека, его прошлую жизнь и его детей. Но если у человека агрессивные эмоции 
захватывают 2—3 прошлые жизни, то глубинные изменения идут очень медленно и 
мучительно. На такую работу может уйти лет пять. Размаха системы не хватает, 
чтобы при-вести себя в порядок в более сжатые сроки Из этого следует, что 
определенной части тяжелых пациентов спас-ти жизнь я не смогу. Если у них 
времени осталось меньше года, а масштаб агрессивных эмоций, сидящих в 
подсоз-нании, велик, системы не хватает, чтобы преодолеть инер-дию агрессивных 
эмоций.
	Но все-таки я надеялся, что найду механизм преодоления масштабных эмоций.
	Я вспоминаю, как у меня на приеме была женщина, у которой был рак груди.
	— Вы знаете, я за год чувствовала, что у меня что-то не в порядке. Несколько 
раз бегала к врачам проверяться. А они улыбались и говорили, что я все 
напридумывала, у меня все нормально Я поверила им и успокоилась. А когда 
начались реальные проблемы, я пошла к врачам, но было уже поздно, пришлось 
делать операцию и удалять
	грудь.
	Я мысленно опять возвращаюсь к себе. В последнее зремя у меня постоянные 
ноющие боли в правой половине рудной клетки. Будущая опухоль, как любое 
заболевание, сначала формируется на уровне поля. Частичный сброс приходится на 
верхние покровы Болезни еще нет, а в этом месте уже появляются периодические 
ноющие боли, которые могут длиться годами. Это как бы сигналы о неблагополучии 
И если внутренних изменений не проис-ходит, то тогда начинается болезнь.
	Эти боли, изредка повторяясь, длятся у меня уже около 15 лет. Я даже помню, 
когда они возникли Я часто болел бронхитами. Помню, как в Суворовском училище я 
пролежал два месяца с бронхитом, но лечение не дало никаких результатов. «Ну 
что ж, дорогой мой, — сказал мне начальник медсанчасти, — пора идти делать 
анализы на туберкулез». Анализы ничего не показали, и меня выписали из санчасти,
 сказав: «Будет ухудшение, мы тебя комиссуем по здоровью».
	Я приободрился, стал радоваться и двигаться, и через несколько дней все 
бесследно прошло. Когда я работал в Ленинграде на стройке, за один год три раза 
болел воспалением легких. Я никак не мог преодолеть недовольства окружающим 
миром. Кстати, пожалуй, именно стройка спасла мне жизнь. До этого я настолько 
погружался в мир мыслей и сознания, что чувства мои начинали исчезать. На 
стройке мне некогда было думать. И хоть я учился в вечернем институте, основное 
время я двигался и боролся за свое выживание, потому что с моим характером не 
получить травму и выжить на стройке было очень сложно.
	Так вот, в середине 80-х, когда я женился и у меня уже была дочь, по городу 
гулял токсический грипп. И в этот момент я заболел. Температура была около 41?С,
 но у меня был не грипп. Кашель, мокрота, ощущение скованности в груди — все 
это было мне знакомо. Я тогда не знал, что причиной моих проблем является не 
простуда, а непримиримый идеализм на близких людей, на окружающий мир. Я начал 
лечить себя, водя над собой руками. Через два дня температура была уже 37°, 
хотя я не принимал никаких лекарств. Я решил подстраховаться и вызвал 
участкового врача, тем более, что мне нужен был больничный лист. Пришла женщина,
 равнодушно взглянула на меня и сказала:
	— Типичный токсический грипп. С маленьким ребенком в одной комнате оставаться 
нельзя. Вызываем «скорую помощь», и она отвезет Вас в инфекционное отделение 
Боткинской больницы.
	Я покорно оделся, через 30 минут приехала «скорая помощь». И вот я сижу в 
приемном отделении Боткинских бараков. В помещении прохладно, меня слегка 
знобит. Через полчаса появляется медсестра и дает мне градусник.
	Через некоторое время пришел врач. У меня опять под-нялась температура, мне 
было холодно и неуютно. Врач молча осмотрел меня, затем взял градусник:
— 	Ого, 41?С.
— 	У этого парня воспаление легких, — сказал он медсестре, — никакого 
токсического гриппа у него и в помине нет. Отправьте его в неинфекционную 
палату и начинайте колоть антибиотики.
	Выл вечер, пятница. Меня поместили в палату, где находились молодые ребята, 
которые маялись животами. В палате было человек 10-15. Ребята открывали 
форточку, чтобы воздух был посвежее. На дворе был февраль. Я сначала снял 
пижаму и лег под одеяло, но оно совершенно, не грело, было очень тонким. Я 
надел пижаму и снова залез под одеяло, но несмотря на то, что форточку на, ночь 
закрыли, мне было очень холодно, и я всю ночь дрожал под одеялом. Утром от 
холода у меня начался насморк. Я подошел к дежурной медсестре:
	—	Знаете, у меня воспаление легких, и мне очень холодно, не могли бы Вы мне 
дать второе одеяло?
	—	Без разрешения врачей не даем, — сказала она, подойдите в понедельник, когда 
врачи придут.
	Я вернулся назад. Каждые 2-3 часа в палату заходиала медсестра и делала мне 
укол антибиотиков. Но поскольку мне было холодно, то мое состояние только 
ухудшалось В субботу вечером я оказался