емени, ибо Русь, Чудь, Славяне и 
Кривичи не в одно и то же время все родились и разродились в четыре больших 
племени, когда призвали варягов; следовательно, составляли уже народ сильный и 
до Рюрика. Связь этих четырёх племён в одно целое имела же какое-либо 
политическое основание; а чтобы народу оказаться способным к принятию какой бы 
то ни было политической формы в управлении собою, нужна ему некоторая степень 
образования. Имея это в виду, каждый рассуждающий человек невольно спросит: на 
чём же основано убеждение о начале самостоятельности Русского народа или о 
начале государственной его жизни со времени призвания Рюрика? - На летописи ли 
Нестора или на заключении о его сказании Шлёцера? В первом случае вывод не 
будет соответствовать основанию, а во втором и основание и вывод будут противны 
здравому смыслу.
       Рассмотрим первое отношение. Летопись Нестора, не искаженная Шлецером и 
его слепыми поклонниками, ясно говорит, что в числе послов к варягам-Руссам 
были: «Русь, Чудь, Славяне и Кривичи»; что эти послы говорили варягам: «земля 
наша велика и обильна», и далее: «а наряда (порядка) в ней нет».
       Из первого довода летописи ясно и несомненно видно, что племена, 
призывавшие варягов, вели и до призвания их жизнь политическую, государственную,
 какой бы она формы ни была, ибо составляли уже союз, общину или братовщину из 
четырёх сильных племен - Руси, Чуди, Славян и Кривичей, занимавших своим 
населением (не по соображению слов летописи «земля наша велика», а по 
вычислению пространства, в пятинах Новогородских заключавшегося) несколько сот 
тысяч и, может быть, до одного миллиона квадратных верст в северо-восточном 
углу Европы, могшем при самом бедном и редком населении, полагая только по пяти 
человек на квадратную версту, составлять до 5 000 000 душ, имевших свои города, 
как, например, Новгород, Старую Ладогу, Старую Русу, Смоленск, Ростов, Полоцк, 
Белозерск (Белоозеро), Изборск, Любечь, Псков, Вышгород, Переяславль; одним 
словом, 148 городов, насчитанных Баварским географом в 866 году у одного только 
племени северовосточных Руссов.
       Между дикарями, на таком протяжении живущими, нельзя даже предполагать и 
взаимных сношений, а тем ещё менее единства мысли, какое выразилось у Руси, 
Чуди, Славян и Кривичей относительно вызова к себе князей на престол. Притом 
дикари не имеют городов, а название Русы, например, Старою, свидетельствует в 
свою очередь о древности существования её, заходящей далеко за Рюрика, ибо 
придаточное «старый» даётся городу не прежде, как по построении тем же племенем 
нового, одноименного с ним; и этот новый город, или новую Русу, мы находим в 
стране варягов-Руссов под именем Novorutha (Новая Русса); на реке Русе, 
составляющей правый рукав Немана, близ взморья, у Куриш-Гафа [84].
       Этим окончательно удостоверяется и то, что Ново-Руссы, или варяги-Руссы, 
соплеменны Старо-Руссам, но во время призвания варягов составляли уже отдельное 
государство. Итак, Русь Новогородская была когда-то, до разделения своего на 
восточную и западную, ещё сильнее; и это ее деление есть уже признак слабости 
отжившего лучший век свой государства. - Речи послов Новогородских к варягам 
свидетельствуют о том же.
       Из второго довода летописи, где сказано: «наша земля велика и обильна», 
явствует, что племена, призывавшие князей варяжских, не сейчас составили 
государственное тело, а напротив, прожили уже столько веков, может быть, 
государственною жизнью, что успели составить пространное государство и скопить 
народное богатство, ибо их земля была «велика», заключала в себе четыре больших 
племени и обиловала всем, даже и городами - этим несомненным признаком 
государственной или политической жизни, потому что существование городов 
свидетельствует уже о разделении труда и образованности народа.
       Из третьего довода летописи, где сказано, что у соединённых племён, 
богатых всем, нет только «наряда» (порядка), явствует, что они хорошо понимали 
благодетельное влияние порядка на благосостояние народное, следовательно, 
наслаждались им до неурядицы своей, но, утратив этот порядок в управлении от 
растления народного, уже не в силах были восстановить его сами многоличным 
своим действием, распадавшимся на разные воли и желания, которыми руководили 
вместо утраченных начал нравственных одни уже страсти: а потому, отжив золотой 
век свой, должны были призвать князей для управления собой и для введения снова 
порядка [85].
       Посмотрим, к чему нас приведёт историческая аналогия. Народы и 
государства возникают, растут, цветут, стареются, падают и снова восстают хотя 
не в равные периоды, долгота которых зависит от образа их внутренней и внешней 
жизни, но по одним и тем же законам. - Многие Финикийские племена существовали, 
подобно Швейцарии, без князей; громадное их богатство, образовавшееся от 
промышленности и всемирной торговли, свидетельствует о их политическом бытии, 
силе и могуществе; ужели же, видя всё это, можно сказать, что государства 
Финикийского никогда не существовало, потому что Финикияне не имели князей, 
владевших ими? - Так, из греческих братовщин многие существовали без царей; но 
ужели можно сказать, например, что Афины не имели политического народного бытия 
до Пизистрата и что Солоновы законы не свидетельствуют о гражданской жизни 
Афинян? Так точно и Рим существовал 700 лет до появления Цесарей (Чесарей), 
ужели же дозволено будет сказать безнаказанно в учёном мире, что Рим начал 
политическое бытие своё только с Августа?
       Но ежели Финикийские, Греческие и Римская братовщины заслуживали 
названия самостоятельных государств д