изовцы), Okobi (Оковцы), Mursiani (Моршанцы), Buzani 
(Бужане), Diviones (Двинцы), Linnones (Глиняне, на реке Глинной), Gypedi, Krani,
 Ukrani, Kami (украинцы) и пр.; а также Lantani, Carpiani, Kissini, Zipani, 
Malachita, Melanchlani, Carpi, Neuri, Sturni, Strusi, Carpagi, Cepini, Sabira, 
Scythae, Sauromathae и пр. - Столько же различных названий встречаем мы, 
относящихся и к другим Славянским племенам.
       Этим множеством имён приводится каждый следователь в такое стеснительное 
положение, что невольно оставляет труд свой как безуспешный в этом неисходном 
лабиринте. Но по приведении всех этих названий к одному знаменателю, т.е. к 
одному роду Руссов, внезапно проливается ясный свет на всю древнюю историю, и 
уже ненужно предполагать, что Скифы извели Сарматов, что Сарматы перерезали 
Скифов; не нужно мгновенно передвигать народы, и сами собой уничтожаются все 
мнимые переселения их; одним словом вся путаница разрешается объяснением, что 
для одного и того же племени употреблялись разные названия, которые при всем 
том еще так изуродованы, что не только трудно признать в них славянские корни, 
но что они утратили даже всякое созвучие и сходство со славянскими именами.
       Но когда мы признаем всех этих мнимых иностранцев, зашедших, по мнению 
позднейших толкователей, из Азии, но не оставивших нигде следа о своём переходе,
 за Руссов, то всё, написанное о них, делается уже собственностью Русской 
истории. - А это будет немалый запас!
       Итак, чтобы найти несомненные следы Славянства во всеобщей истории, 
надлежит выкинуть из неё все изуродованные прозвища народов, употребив вместо 
них одно, всем им общее племенное название. - Сделав это, уже не представится в 
летописях толкотни народной, не нужно будет выводить племена откуда-либо и 
опять туда спроваживать, как сделано с Гуннами; не нужно предавать их посреди 
Европы вечному успению без всякой видимой побудительной причины к тому, как 
преданы Визиготы и Остроготы, которых мы отнюдь не смешиваем с Вест-Готами и 
Ост-Готами, идущими своим чередом в истории. Тогда мы получим те же самые 
народы и их племена, какие и ныне налицо в Европе, исключая только Османнов как 
позднейших пришельцев. А сообразив местности каких-либо Меланхленов или 
Карпианов, указанные в истории, с местностями махланников или курпинников в 
России, определим, может быть, и настоящие жилища этих племен; а на подобном 
пути разместим и все племена этнографически и географически.
       Сделав всё это по указанному пути, надлежит совершить другое очищение 
летописей: это от желчи и клеветы греков и римлян. Ибо все те действия Славян, 
которые в настоящее время по праву народному были бы признаны не только 
справедливыми, но даже необходимыми, очернены до того нашими учителями, что 
представляют Славян извергами; тогда как побудительные причины к тому 
заключались отнюдь не в их виновности, а единственно в эгоизме греков и римлян, 
желавших быть повелителями вселенной и стремившихся достигнуть этой цели путями 
обмана, коварства и насилия и употреблявших там низкую клевету, где им 
встречалось сопротивление или плата насилием за насилие. Заметьте при этом, что 
больше клеветы падало обыкновенно на сильнейшие племена - на Ун-нов и Руссов, 
перед которыми трепетали сами клеветники, платившие им постыдную дань. На этом 
пути можно верно вывести и силу славянских племен, имевших столкновение с 
Византией и Римом.
       Чтобы представить полное убеждение в клевете греков на Славян, 
рассмотрим это обстоятельство поближе: греки называют Славян варварами за их 
лютость при нападениях на греческие селения;
       и мы привыкли верить им на слово, не следя в этом обвинении всех 
обстоятельств дела. Но рассмотрите беспристрастно, которая из двух сторон ближе 
к варварству: обвиненные или обвинители? - Греки и римляне, стараясь 
беспрестанно расширять свои владения, нападали на мирно живших Славян и 
порабощали их; но если Славяне сопротивлялись им, защищая свою свободу, то всех 
взятых в плен с оружием в руках греки казнили, а из остальных покоренных 
выбирали силачей для образования гладиаторов или бойцов, обречённых драться 
между собой на жизнь и смерть. Эти побоища служили для увеселения мнимых 
добронравственных просветителей, которые радовались и ликовали, смотря на 
умирающего бойца, избитого своим противником. Вглядитесь в этом действии в 
политику и характер греков и римлян. По политике их им нужно было истреблять 
отважных и сильных противников; они достигали этого казнью пленных;
       но чтобы истреблять в покоренном племени и сильных людей, не бравших 
хотя оружия в руки, но при тогдашних способах войны могших быть для них 
опасными при первом восстании народа, они последних истребляли под видом 
единоборства. Это римско-греческая просвещённая политика, служившая для 
уменьшения силы врагов. Взгляните теперь на их характер: греко-римляне 
собирались в амфитеатры смотреть на травлю людей: они ликовали, когда один боец 
выбивал другому глаз или раздроблял ему череп; их утешали и восхищали 
предсмертные стоны и судороги умирающего насильственной смертью! - Это характер 
просвещённых римлян! Учёных тиранов!
       Славяне имели, конечно, сведение о судьбе своих братьев и потому для 
освобождения себя от гнета римского часто делали восстания и, вторгаясь во 
владения своих врагов и тиранов, истребляли всех мучителей своих, попадавшихся 
к ним в руки, не щадя даже малолетних детей их. Но спрашиваем: где более 
варварства? У греков ли и римлян, обрекавших на казнь Славян, защищавших свое 
отечество, свою свободу, свой культ? У греков ли и римлян, с кровожадным 
восторгом взиравших на мучительную смерть своих противников? У греков ли и 
римлян, назначавших такие истязания для народного увеселения и развлечения? Или 
у Славян, совершавших хотя не менее жестокие казни, но делавших это в 
ожесточении против притеснителей своих? - Мы видим, что у первых истекало 
варварство из народного характера и сообразной ему обдуманной политики; у 
последних же он