и 
дротиков с коня» написал Плиний Старший (Plin. Epist. III.5.3). Авл Геллий 
упоминает, не называя по имени, латинских авторов, qui de militari disciplina 
scripserunt, и приводит из их сочинений ряд специальных военных терминов 
(vocabula militaria), относящихся к разновидностям боевых построений (Noct. Att.
 X.9.1-3).
Теоретическая подготовка будущего военачальника не ограничивалась изучением 
военной литературы и в идеале предполагала достаточно основательное знакомство 
с другими науками и некоторыми прикладными дисциплинами. Наиболее развернутые 
рекомендации на этот счет дает Полибий в своем экскурсе, посвященном искусству 
полководца (IX.12-21). Подчеркивая, что успех в военных предприятиях 
обеспечивается осмотрительностью и последовательным выполнением заранее 
разработанного плана, он выделяет условия и знания, необходимые для этого, а 
именно: сохранение в тайне замыслов полководца; осведомленность в дневных и 
ночных переходах как сухопутных, так и морских; умение ориентироваться во 
времени по состоянию неба; правильный выбор места действия; подбор исполнителей 
и помощников; применение системы условных знаков. По мнению историка, для 
приобретения подобных сведений и умений недостаточно собственного опыта 
полководца, но требуется также методическое изучение определенных научных 
дисциплин (?? ??? ????????? ????????? ????????? ???????? ??? ??????????), к 
которым в первую очередь относятся астрономия и геометрия (Polyb. IX.14.1; 4-5).
 Первая необходима для расчета времени переходов и выдвижения войск ночью; 
вторая — для вычисления высоты крепостных стен и длины штурмовых лестниц, а 
также для устройства лагеря. Примечательно, что призывая к изучению этих наук, 
Полибий вынужден защищаться против возможного упрека в излишнем усложнении дела 
командования войсками. «Нелепо, — говорит он, — было бы людям, ищущим 
командования, досадовать на то, что от них требуется усвоение в некотором роде 
побочных знаний. Иначе выходило бы, что простые ремесленники подготавливают 
себя заботливее и старательнее, нежели люди, жаждущие отличия в прекраснейшем и 
почетнейшем деле» (IX.20.8-9; пер. Ф.Г. Мищенко).
Некоторые из выдвинутых Полибием требований к образованию полководца 
воспроизводятся и развиваются в последующей полемологической традиции. В 
частности, Онасандр обращает внимание на необходимость для военачальника иметь 
познания в астрономии (XXXIX.1-3), а в трактате Вегеция говорится о том, что 
командующий, который собирается действовать на море, должен разбираться в 
атмосферных явлениях (IV.38; 41; 42). Кроме того, Вегеций — единственный из 
военных писателей античного и византийского времени64 — указывает, что 
полководец должен пользоваться картами и планами (itineraria) местностей, 
являющихся театром военных действий (III.6). При этом Вегеций ссылается на опыт 
прежних времен, утверждая, что военачальники прошлого имели особые планы 
провинций. Однако мы не располагаем прямыми свидетельствами о существовании в 
римской армии какой-либо специальной картографической службы, а в литературных 
источниках имеется только два косвенных указания на специальные военные карты65.
 Д. Доусон высказывает даже сомнение, что римская картографическая техника была 
достаточно продвинутой, чтобы обеспечивать крупномасштабную стратегию. 
«Генералы, — пишет он, — мыслили понятиями о народах и городах и армиях, а не о 
территориях»66.
Что касается геометрии, то, как заключает Т. Беккер-Нильсен, в целом ее влияние 
(даже в ее прикладных формах, относящихся к картографии или кастраметации) на 
планирование, осуществление и результаты военных операций было весьма 
ограниченным. По мнению автора, незначительное приложение достижений 
академической науки к военной сфере связано, во-первых, с тем, что командные 
посты занимали в основном люди, имевшие солидную подготовку в благородных 
науках (with a long liberal education) и получавшие должности в ходе 
магистратской карьеры и политического отбора, а не продвигавшиеся из рядовых. 
Во-вторых, в военной сфере преимущественное развитие получили науки, 
относящиеся к механике; чистые же науки, менее зависимые от внешних ресурсов, 
могли позволить себе оставаться в стороне от военного дела67. Стоит добавить, 
что наличие у военачальника специальных технических знаний, относившихся к 
военным машинам или инженерному делу, никогда особо не подчеркиваются в 
литературных источниках, хотя эти познания и рассматривались как один из 
существенных компонентов военной науки. Возможно, это связано с тем, что 
технические знания не пользовались в Риме высоким престижем, являясь 
преимущественно уделом рабов и вольноотпущенников; во всяком случае, римляне, 
по крайней мере в своих публичных заявлениях, отдавали предпочтение старинному 
опыту и даже скрывали или извинялись за такого рода знания68.
Напротив, в высшей степени престижным и важным всегда считалось владение 
ораторским искусством. Не случайно красноречие очень часто выделяется как одно 
из необходимейших качеств полководца69. Не меньшим престижем в римском обществе,
 как известно, пользовалось также знание права. Юридические аспекты войны и 
военной службы, связанные как с публичным и уголовным правом, так и с особым 
частноправовым статусом солдат и ветеранов, вероятно, требовали от 
военачальников достаточно широкой осведомленности, особенно в императорский 
период, когда в трудах римских юристов (Таррунтения Патерна. Юлия Павла, Эмилия 
Макра, Аррия Менандра и др.) и в императорских конституциях многие вопросы 
получили основательную разработку70. С правовыми установлениями были неразрывно 
связаны многие стороны в деятельности полководца, относящиеся и к ведению 
боевых действий, и к поддержанию дисциплины во вверенных ему войсках. На 
широкое понимание военного права указывает то определение, которое приводит 
Исидор Севильский (Etym. V.7.1-2), опираясь, по-видимому, на античные источники.
 «Ius militare, — указывает он, — включает: обычаи вступления в войну, поряд