. 
Император Адриан был, по свидетельству его биографа, выдающимся знатоком оружия 
и военного дела40. Как в высшей степени достохвальное качество rei militaris 
scientia отмечена в характеристике императора Проба41.
Характерно, что понятие scientia в этих отзывах по своему значению явно 
сближается с понятием практической опытности, которое и само по себе не менее 
часто фигурирует в похвальных оценках военачальников. Например, в известном 
элогии в честь Фабия Максима Кунктатора сказано, что он считался самым 
осторожным и опытным в военном деле полководцем своего времени42. Эпитет 
peritus или понятие usus неоднократно использует Цицерон, чтобы подчеркнуть 
достоинство того или иного военного деятеля. В характеристике Фонтея оратор, 
отмечая древность его рода, честность и неподкупность, исключительный ум и 
мужество, особо выделяет его полководческий опыт43. Аналогичные характеристики 
имеются и у других авторов. По словам Цезаря, П. Консидий был человеком, qui 
rei militaris peritissimus habebatur (B. Gall. I.21.4), а легат Каниний Ребил 
отличался тем, что magnum usum in re militari sciebat (B. civ. II.34.4). 
Легатов Помпея в Испании М. Петрея и Л. Афрания Цезарь именует summissos duces 
rei militaris peritos (B. civ. I.85.6; cp. о них же в III.73.3: peritissimis 
atque exercitatissimis ducibus). По отзыву Саллюстия (B. Iug. 28.5), консул 111 
г. до н. э. Л. Кальпурний Бестия, хотя и отличался исключительной алчностью, 
обладал вместе с тем выносливостью в трудах, острым умом, предусмотрительностью,
 замечательной твердостью в опасностях, а также был хорошо знаком с военным 
делом (belli haud ignarus).
Число подобного рода примеров нетрудно умножить, но и из тех, что приведены, с 
достаточной ясностью следует, что в римских источниках знания и опытность в 
военном деле непосредственно сопоставляются с достоинствами морального толка, 
имея явно выраженные ценностные коннотации. При этом, как можно видеть, понятие 
scientia обозначает отнюдь не отвлеченно-теоретическое знание или сферу 
методического изучения, но, скорее, одну из практических полководческих 
доблестей44. Это, однако, не означает, что римляне не рассматривали военное 
дело как сферу научного (в античном смысле слова) изучения. Правда, в этом 
отношении они, как и во многих других областях, вполне осознанно отдавали 
приоритет грекам, у которых, как известно, теоретическое осмысление и 
преподавание военной науки было начато еще в классическую эпоху софистами 
(Plato. Euthyd. 273 c; Xen. Mem. III.1.1)45. С наибольшей четкостью данная 
позиция заявлена Вегецием (I.1), который, как на факт и всеми признанное мнение,
 указывает на то, что римляне в военном искусстве и теоретическом знании 
уступали грекам. Но при этом он в патриотическом духе подчеркивает, что римский 
народ смог подчинить себе всю вселенную благодаря выучке в обращении с оружием, 
дисциплине46 и военному опыту: armorum exercitio, disciplina castrorum usuque 
militiae. В другом месте (III pr.) Вегеций указывает, что греки первыми 
обобщили полученный в сражениях опыт и сделали военное дело предметом 
специального изучения, римляне же, последовав их установлениям, на практике 
применили эти предписания военного искусства (Martii operis praecepta) и также 
написали об этом книги.
Несколько иная точка зрения высказана Титом Ливием в известном экскурсе из IX 
книги, посвященном сопоставлению потенциальных возможностей Рима и Александра 
Македонского в случае войны между ними. Среди прочего Ливий обращает внимание 
на то, что военная наука47 уже со времени основания Города передавалась из 
поколения в поколение (per manus) и уже приняла вид искусства, построенного на 
твердых правилах48. Здесь же Ливий отмечает, что римские военачальники не 
уступали Александру не только доблестью и умом, но и полководческим искусством. 
Конкретизируя содержание последнего, историк включает в него: выбор места для 
лагеря, обеспечение подвоза продовольствия, умение обезопасить себя от засад, 
выбрать удобный момент для битвы, построить войска и подкрепить их резервами 
(IX.17.15).
В этом перечне, по существу, обозначены основные умения и знания, которыми, по 
общему мнению, должен обладать полководец. Подобные перечни имеются и у самого 
Ливия49, и у других писателей. Например, Цицерон, затронув вопрос о том, в чем 
состоит наука полководца (ars imperatoris), считает нужным сначала дать 
определение самого полководца (он именует его «руководителем военных действий» 
— administrator belli gerendi), а потом уже говорить о войске, о лагерях, о 
маршах, о сражениях, об осадах городов, о снабжении, об устройстве и избегании 
засад50. В так называемом «Панегирике Мессале», приписываемом Тибуллу, мы 
находим во многом аналогичное перечисление составных частей военного искусства:
Лучше тебя никто не владеет военным искусством:
Знаешь ты, где какой ров для защиты лагеря вырыть,
Или рогаток каких врагу по дороге поставить,
Или какие места надлежит обнести частоколом,
Где источает земля ключами пресную воду,
Чтоб легионам к ней путь был легок, врагу ж недоступен.
Чтобы кипел твой боец в борьбе постоянной за славу
([Tib.] IV.1.82-88. Ср. 98-106; пер. Л.Е. Остроумова).
Квинтилиан, используя в одном месте сравнение из военной сферы, говорит о 
достоинстве (virtus!) полководца, способного определять диспозицию своих войск 
для различных ситуаций боя, удерживать территории посредством наблюдательных 
постов и охраны городов, добывания продовольствия, контроля за дорогами, а 
также умеющего распределять свои силы на море и на суше51. Тацит, подчеркивая 
невежество Вителлия в военном деле, пишет, что тот был неспособен что-либо 
предвидеть и рассчитать, не знал ни порядка совершения маршей, ни организации 
разведки, не умел ускорить или замедлить ход военных действий52. Расхожее