воего царства на помощь союзникам. Тем временем П. 
Ситтий (19) и царь Бокх соединились и, узнав о выступлении Юбы, направились со 
своими войсками в его сторону, причем взяли после немногодневной осады самый 
сильный в его царстве город Кирту и, кроме того, два города гетулов. Когда 
гетулам было поставлено условие оставить город и передать его пустым и они это 
условие отвергли, то по взятии в плен были все перебиты. Двинувшись оттуда 
дальше, Ситтий все время опустошал поля и разорял города. Юба узнал об этом, 
когда был уже недалеко от Сципиона и его легатов. Тогда он решил лучше 
позаботиться о себе и о своем царстве, чем из желания помочь другим рисковать 
быть изгнанным из собственного царства и, может быть, потерпеть двойную неудачу.
 Поэтому он вернулся к себе, на помощь своей стране и городам, и, боясь за себя 
и за свое положение, отозвал даже и прежние вспомогательные войска, уже 
отправленные им к Сципиону, и оставил у него только тридцать слонов.
26. Так как в провинции существовало сомнение относительно прихода Цезаря и все 
были убеждены, что это не он, а один из его легатов прибыл с войсками в Африку, 
то Цезарь разослал тем временем по всем городам провинции письма с извещением о 
своем прибытии. Тем временем знатные люди бежали из своих городов в лагерь 
Цезаря и там сообщали о бесчеловечной жестокости его противников. Под влиянием 
их слезных жалоб Цезарь, до этого думавший выступить из постоянного лагеря со 
всеми войсками и с вызванными вспомогательными отрядами не раньше начала лета, 
решил теперь же открыть военные действия против неприятелей и немедленно 
написал и послал с разведочным судном письма в Сицилию к Аллиэну и Рабирию 
Постуму с приказом — не теряя времени и не позволяя себе никаких ссылок на зиму 
и на погоду, как можно скорее переправить к нему армию: провинция Африка, писал 
он, погибает, и его противники разоряют ее вконец; если не подать союзникам 
скорой помощи против преступных и коварных врагов, то от Африки не уцелеет 
ничего, кроме голой земли, не будет даже кровли, под которой можно укрыться. 
При этом сам он обнаруживал такую торопливость и нетерпение, что уже на 
следующий день после посылки писем и гонцов в Сицилию жаловался на то, что 
войско и флот медлят прибытием, и день и ночь его мысли и глаза были устремлены 
только на море. И неудивительно: он видел, как выжигают усадьбы, опустошают 
поля, разграбляют скот, как убивают людей, разрушают города и укрепленные 
пункты, как казнят или держат в цепях первых в общинах лиц, а их детей 
насильственно уводят в рабство в качестве заложников. И в таких-то бедствиях 
малочисленность войска не позволяет ему оказать помощи молящим о защите! Тем 
временем он продолжал занимать солдат работой по сооружению вала и укреплению 
лагеря, безостановочно строить башни и форты и опускать в море материал для 
плотины.
27. Тем временем Сципион начал следующим образом дрессировать слонов. Он 
построил две боевые линии: одна, состоявшая из пращников, должна была 
представлять собой противника и пускать слонам в лоб мелкие камешки; против нее 
стояли выстроенные в ряд слоны; а за ними была собственно боевая линия, которая 
точно так же должна была обстреливать слонов камнями и гнать их назад на 
неприятеля тогда, когда противник начнет бросать в них камни и они от страха 
повернут на своих. Но это обучение шло с большим трудом и очень медленно: 
тупоумные слоны трудно поддаются даже многолетней выучке при постоянном 
упражнении, и, когда их выводят в бой, они одинаково опасны для обеих сторон.
28. Так действовали оба полководца под Руспиной. В это время комендант 
приморского города Тапса, бывший претор Г. Вергилий, заметил, что отдельные 
корабли с войском для Цезаря по незнанию местности и своего лагеря блуждают в 
разных направлениях; и вот, воспользовавшись удобным случаем, он посадил на 
имевшееся в его распоряжении весельное судно солдат и стрелков, придал к ним 
несколько шлюпок и начал гнаться за отдельными Цезаревыми кораблями. Напав на 
нескольких из них, он был отбит и обращен в бегство, но все-таки не отказался 
от своих попыток и случайно наткнулся на корабль, на котором были два молодых 
испанца (20) Титии, трибуны 5-го легиона, отца которых Цезарь выбрал в сенат. С 
ними был и центурион того же легиона Саллиэн, который осаждал в Мессане (21) 
легата М. Мессалу и не только обращался к нему с мятежными речами, но и 
задержал и арестовал деньги и украшения для Цезарева триумфа и по этой причине 
боялся за самого себя. Сознавая за собой вину, он убедил молодых людей сдаться 
без сопротивления Вергилию. Отведенные Вергилием к Сципиону, они были отданы 
под стражу и на третий день казнены. Когда их вели на казнь, то старший Титий, 
говорят, просил центурионов убить его прежде брата; он легко получил их 
согласие, и, таким образом, оба они были казнены.
29. Тем временем эскадроны всадников, которых оба полководца обыкновенно 
ставили на караул перед лагерем, изо дня в день завязывали небольшие стычки; 
иногда даже лабиэновские германцы и галлы вступали в разговоры с Цезаревыми 
всадниками, условившись не трогать друг друга. Тем временем Лабиэн пытался с 
отрядом своей конницы штурмовать и город Лептис, комендантом которого был Г. 
Сасерна с шестью когортами, и силой ворваться в него, но благодаря отличным 
укреплениям города и множеству метательных машин защитники отбивались легко и 
без урона. Однако его конница часто и неустанно делала эти набеги; но однажды, 
когда у ворот скучился целый эскадрон неприятельских всадников, наши метко 
пустили скорпион и пригвоздили им их декуриона к лошади; тогда остальные 
панически бежали в свой лагерь. После этого они потеряли всякую охоту атаковать 
город.
30. Тем временем Сципион почти ежедневно выстраивал свое войско недалеко от 
своего лагеря, всего в трехстах шагах, и по истечении большей части дня снова 
возвращался в лагерь. Этот маневр повторялся довольно часто; но так как из 
Цезаревого лагеря никто не выходил и не приближался к Сципионовым войскам, то 
из презрения к терпению Цезаря и его войска Сципион вывел все свои силы, 
выстроил перед фронтом тридцать слонов с башнями на