, выискивая везде, откуда открывался 
вид, удобные пункты, чтобы следить за боем; в молитвах и обетах они просили у 
бессмертных богов победы для своих соотечественников.
16. Последствия сражения были отнюдь не одинаковы для обеих сторон. Если бы 
наши оказались разбитыми и побежденными, что им невозможно было бы спастись 
бегством ни на суше, ни на море; в случае же победы все их дальнейшее будущее 
было неопределенным. Что же касается александрийцев, то выигрыш морского 
сражения оставлял за ними все; но и в случае поражения они все-таки могли бы 
продолжать испытывать счастье. Вместе с тем тяжким и печальным представлялось 
то, что слишком мало людей ведет бой, от которого зависит судьба всего дела и 
спасение всех: стоило кому-нибудь оказаться ниже неприятеля духом или доблестью 
— и тогда подвергались опасности остальные, у которых не было возможности 
сражаться за себя лично. Эти мысли Цезарь часто развивал в предыдущие дни перед 
своими солдатами, призывая их бороться с тем большим воодушевлением, что, как 
они сами видели, им вверено спасение всех. Точно так же и остающиеся, провожая 
своих товарищей по палатке, друзей и знакомых, заклинали их оправдать их личные 
ожидания и надежды всех прочих, приговором которых они были признаны достойными 
идти на этот бой. Поэтому сражались с таким воодушевлением, что приморским 
жителям и природным морякам не принесло помощи их искусство и ловкость; стороне,
 превосходившей другую численностью кораблей, не помогло это превосходство, и 
отборные из такой громадной массы населения храбрецы не могли сравниться в 
храбрости с нашими. В этом сражении взята была в плен одна квинкверема и одна 
бирема с солдатами и гребцами и потоплены три корабля, в то время как наши все 
остались невредимыми. Остальные суда спаслись бегством к городу вследствие 
близости расстояния; там их защитили с плотины и с высоких зданий над ней, а 
нашим не дали подойти ближе.
17. Чтобы подобные случайности больше не повторялись, Цезарь решил приложить 
все усилия к овладению островом и примыкающей к нему плотиной. Так как его 
укрепления в городе были в значительной степени готовы, то он был уверен в 
возможности единовременной попытки напасть и на остров, и на город. Согласно с 
этим планом, он посадил на небольшие суда и лодки десять когорт вместе с 
отборными легковооруженными солдатами и наиболее надежными галатскими 
всадниками. А на другую часть острова он напал с палубным флотом, имея целью 
разъединить неприятельские силы; тем, кто первый возьмет остров, он обещал 
большие награды. Сначала фаросцы выдержали нашу атаку: они единовременно 
отбивались с крыш и с оружием в руках защищали берега, куда нашим нелегко было 
подойти вследствие крутизны; наконец, они охраняли узкий проход лодками и 
военными судами, действуя с быстротой и со знанием дела. Но как только наши, 
познакомившись с местностью и нащупав брод, твердо стали на берегу, а за ними 
немедленно последовали другие и энергично атаковали на ровном берегу врага, то 
все фаросцы обратились в бегство. Оставив охрану гавани, они причалили к 
берегам и к поселку и бросились с кораблей на сушу для защиты своих домов.
18. Но и за укреплениями они не могли долго продержаться. Правда, их дома, если 
сравнивать малое с большим, были по своей постройке довольно похожи на 
александрийские, и их высокие, соединенные друг с другом башни служили 
оборонительной стеной, тогда как наши не запаслись лестницами, фашинами и 
другими материалами для штурма. Но страх отнимает у людей ум и 
сообразительность и ослабляет физические силы, что тогда и случилось. Те самые 
люди, которые надеялись померяться с неприятелем на ровном и открытом месте, 
теперь были устрашены бегством своих и гибелью весьма немногих из них. Они не 
осмелились держаться в домах на высоте тридцати футов, бросились с плотины в 
море и проплыли до города расстояние в девятьсот шагов. Но многие из них были 
взяты в плен и убиты. Вообще же пленных было шесть тысяч (10).
19. Цезарь разрешил солдатам воспользоваться добычей и приказал разграбить дома.
 Форт у моста поблизости от Фароса он укрепил и поставил там гарнизон. Бежавшие 
фаросцы оставили его; другой мост, более крепкий, по соседству с городом, 
охраняли александрийцы. Но Цезарь на другой день атаковал и его, так как видел, 
что занятие их обоих воспрепятствует выходу александрийских кораблей и 
внезапным разбойничьим набегам. Он уже успел выбить метательными орудиями и 
стрелами с кораблей тех, которые занимали этот пункт военной силой, и отогнал 
их назад в город, а также высадил на сушу около трех когорт — больше не могло 
поместиться вследствие узости места; остальные его силы несли караульную службу 
на кораблях. После этого он приказал построить на мосту вал против неприятеля, 
а то место под сводами мостовой арки, где был проход для кораблей, заложить 
камнями и застроить. Одна из этих работ была уже окончена, так что ни одна 
лодка не могла пройти, другая работа была начата. Тогда все александрийские 
силы бросились из города и стали против укреплений моста на более широком 
месте; в то же время они поставили у плотин те суда, которые обыкновенно 
высылались для поджога кораблей. Наши сражались с моста и с кораблей перед 
плотиной.
20. Пока Цезарь был занят этими делами и ободрением солдат, на плотину 
бросилось с наших военных кораблей большое количество гребцов и флотских солдат.
 Часть их привлечена была любопытством, другая — также желанием сразиться. 
Сперва они начали бой, чтобы отогнать неприятельские корабли от плотины и, 
сражаясь камнями и пращами, массой пускаемых снарядов, казалось, много 
содействовали нашему успеху. Но после того, как несколько дальше от этого места,
 на их незащищенном фланге, осмелилось высадиться с кораблей небольшое 
количество александрийцев (11), наши начали спасаться бегством на свои суда так 
же беспорядочно, как и проникли сюда, — без знамен и не держа строя. Ободренные 
их бегством, александрийцы стали уже в большем количестве высаживаться со своих 
судов и, пользуясь замешательством наших, начали еще энергичнее пре