низоном из парфинов. Как 
только прибыл Цезарь, Торкват попытался запереть ворота и защищать город. Но 
когда он приказал грекам (парфинам) взойти на стены и взяться за оружие, они 
отказались сражаться с высшим магистратом римского народа. В свою очередь и 
горожане готовы были по собственному почину принять Цезаря. Тогда Торкват, 
потеряв надежду на какую бы то ни было помощь, открыл ворота, сдался сам и сдал 
город Цезарю, которым и был помилован.
12. После занятия Орика Цезарь не теряя времени отправился в Аполлонию. Услыхав 
о его прибытии, тамошний комендант Л. Стаберий начал свозить в кремль воду, 
укреплять его и требовать от аполлонийцев заложников. Но они заявили, что 
заложников не дадут, ворот перед консулом не запрут и вообще не позволят себе 
принять решение, несогласное с единодушным приговором всей Италии и римского 
народа. Ввиду такого их настроения Стаберий тайно бежал из Аполлонии. 
Аполлонийцы отправили к Цезарю послов и приняли его в город. Их примеру 
последовали биллидцы и амантийцы и граждане прочих приморских городов и весь 
Эпир вообще: отправив к Цезарю послов, они обещали исполнять все его приказания.

13. При известии о происшествиях в Орике и Аполлонии Помпей начал бояться за 
Диррахий и, чтобы вовремя поспеть туда, двигался и днем и ночью. В это же время 
стал распространяться слух о приближении Цезаря, и так как Помпей спешил и не 
прерывал своего марша ни днем, ни ночью, то на его войско напал такой страх, 
что почти все солдаты из Эпира и соседних местностей стали оставлять знамена, 
многие начали бросать оружие, и вообще этот марш стал походить на бегство. Но 
когда Помпей остановился близ Диррахия и приказал разбить лагерь, то ввиду 
продолжавшейся в его войске паники первым выступил Лабиэн и поклялся не 
покидать Помпея, но разделить с ним всякую участь, какую только пошлет судьба. 
Такую же клятву принесли и остальные легаты; за ними последовали военные 
трибуны и центурионы и, наконец, все войско. Так как путь к Диррахию был раньше 
занят Помпеем, то Цезарь не считал более нужным спешить и расположился лагерем 
у реки Апса в области Аполлонии, чтобы защитить заслуженные перед ним общины; 
там он решил ждать прибытия из Италии легионов, и зимовать в палатках. Тоже 
самое сделал и Помпей; он разбил лагерь за рекой Апсом и стянул туда свою армию 
и вспомогательные отряды.
14. Кален посадил в Брундисии, согласно предписанию Цезаря (20), легионы и 
конницу на все бывшие в его распоряжении корабли и снялся с якоря. Но вскоре 
после отвала от гавани он получил от Цезаря письмо с извещением, что все гавани 
берега заняты флотом противника. Тогда он немедленно возвратился в гавань и 
туда же отозвал всю эскадру. Но один из кораблей продолжал свой курс вопреки 
приказу Калена, так как не имел на борту солдат и управлялся частным лицом. Его 
отнесло к Орику, и он был взят Бибулом. Последний приказал казнить всех 
поголовно — и рабов и свободных, не исключая даже несовершеннолетних. Таким 
образом, спасение целой армии было делом одного момента и исключительного 
случая.
15. Бибул, как выше было указано (21), стоял со своим флотом у Орика. Он не 
давал Цезарю доступа к морю и к гаваням, но зато сам был совершенно отрезан от 
суши, потому что Цезарь расставил повсюду караульные отряды и, таким образом, 
держал в своих руках все побережье, не давая противнику возможности добывать 
дрова и воду и даже приставать к берегу. Положение было очень затруднительно, и 
Бибул так страдал от недостатка предметов первой необходимости, что принужден 
был подвозить из Коркиры не только провиант, но также дрова и воду. Один раз 
случилось даже, что из-за очень бурной погоды помпеянцы вынуждены были собирать 
утреннюю росу с кож, которыми были покрыты корабли. Но все эти затруднения они 
выносили терпеливо и спокойно, не считая возможным обнажать берега и покидать 
гавани. И вот, когда Либон соединился с Бибулом, то они, ввиду указанного 
тяжелого положения, начали с кораблей разговоры с легатами М. Ацилием и Стацием 
Мурком, из которых один командовал караулами на стенах города, а другой — 
береговыми отрядами. Бибул и Либон просили дать им возможности переговорить с 
самим Цезарем об очень важных делах. К этому они кое-что прибавили, чтобы 
придать вес своей просьбе и вызвать предположение, что они действительно 
намерены вести мирные переговоры. А покамест они просили перемирия и получили 
его. Их предложение казалось очень важным, и легатам было известно, что Цезаръ 
очень желает мира. К тому же полагали, что некоторый успех был достигнут 
миссией Вибуллия.
16. В то время Цезарь отправился с одним легионом для присоединения к себе 
более отдаленных городов и для облегчения доставки провианта, в котором он 
испытывал нужду. Он находился у города Бутрота, лежащего против Коркиры. 
Получив здесь письмо от Ацилия и Мурка о ходатайстве Либона и Бибула, он 
оставил легион и возвратился в Орик. Там оба они были вызваны для переговоров. 
Явился Либон и извинился за Бибула, говоря: последний был очень вспыльчив и, 
кроме того, питал личную вражду к Цезарю еще со времен их эдилитета и претуры. 
Именно поэтому, говорил Либон, Бибул и уклонился от переговоров, чтобы своей 
вспыльчивостью не испортить дела, которое сулит важные перспективы и очень 
большую пользу>(22). Лично он, Либон, очень желает, как и всегда желал, 
заключения мира и прекращения военных действий, но на подобные переговоры он 
совсем не уполномочен, так как, по решению государственного совета, верховное 
руководство войной и всеми важнейшими делами было возложено на Помпея. Однако 
когда они узнают требования Цезаря, то они сообщат их Помпею, и тогда, по их 
настоятельной просьбе, он уже сам поведет дальнейшие переговоры. А покамест, до 
получения ответа от Помпея, они просят продолжить перемирие с тем, чтобы при 
этом ни одна сторона ничего не предпринимала против другой. В заключение он 
кое-что сказал о существе дела, а также о своих боевых силах и о военных 
ресурсах.
17. Цезарь уже тогда не счел нужным отвечать на эти