Антонию. Я счел нужным упомянуть об этом как об образце великодушия римлян: 
имея в своих руках человека, включившего его в проскрипционный список, теперь 
одинокого и в тяжелых обстоятельствах, Мессала обращался с
368 
ним как с верховным повелителем и спас его. Корнифиций легко мог отражать 
неприятелей из-за укреплений, но, чтобы избежать опасности голода, построил 
войска в боевой порядок и призывал их к битве. Помпеи не считал нужным вступать 
в бой с людьми, для которых в одной этой битве заключалась надежда, и 
предпочитал взять их голодом. Тогда Корнифиций, имея посредине безоружных, 
спасшихся с судов, выступил из лагеря в тяжелых условиях и, подвергаясь 
обстрелам в ровных местах со стороны всадников, в скалистой местности со 
стороны стрелков и легковооруженных нумидийцев, которые, как настоящие 
африканцы, бросали в них копья и убегали, лишь только обращались против них. 
114. На четвертый день они с трудом достигли безводной местности, о которой 
рассказывали, что ее заполнял огненный поток, доходивший до самого моря и 
иссушивший всю протекавшую воду. Соседние жителя проходили через эту местность 
только ночью, так как днем она отличается удушливой жарой и обилием золы и 
пепельной пыли. Солдаты Корнифиция не решались идти здесь ночью, тем более, что 
не знали пути и опасались засад; но они не могли идти здесь и днем, так как 
задыхались и обжигали себе ступни, как в летнюю жару, особенно же те, кто были 
босы. Не будучи в состоянии медлить на месте из-за мучившей их жажды, они в то 
же время не могли опередить обстреливавших их копьями врагов и получали раны, 
не имея возможности обороняться. А так как выходы из этой сожженной местности 
были заняты другими неприятельскими отрядами, то, не заботясь более ни о 
наиболее слабых, ни о безоружных, те, кто были еще в силах, со смелостью 
отчаянья бросились в проходы, тесня, насколько могли, неприятеля. Так как 
внешние выходы оставались занятыми врагами, они уже отчаивались в своем 
спасении и теряли силы от жажды, жары и утомления. После убеждений Корнифиция, 
указывавшего на близость источника, они, вновь потеряв много своих, потеснили 
неприятеля; источник, однако, был захвачен другим неприятельским отрядом. Тогда 
люди Корнифиция потеряли всякое мужество и пришли в полное изнеможение. 115. В 
то время как они находились в таком положении, вдали показался Лароний, 
посланный Агриппой с тремя легионами. Еще не было ясно, друг ли он. Движимые 
всегда надеждой, они ждали, что он будет таковым, и снова ободрились. Увидя же, 
что неприятель покидает источник, чтобы не очутиться между двух враждебных 
войск, они со всей силой за-
369 
кричали от радости, и, когда Лароний крикнул им в ответ, они бегом овладели 
источником. Начальники запрещали им пить воду сразу и помногу. Те, кто не 
обращали внимания. пили, тут же умирая. Так Корнифиций и уцелевшая часть его 
войска неожиданно были спасены и прибыли в Милы к Агриппе73.
116. Агриппа овладел Тиндаридой, местечком, изобиловавшим съестными припасами и 
удобно расположенным для ведения войны на море. После этого и Цезарь переправил 
туда пехоту и конницу. Было у него всего в Сицилии тяжеловооруженных до 21 
легиона, 20 000 всадников и свыше 5000 легковооруженных. Милы, равно как и вся 
территория от Мил до Навлоха и Пелориады и весь берег все еще были заняты 
гарнизонами Помпея. Из страха особенно перед Агриппой они поддерживали 
постоянный огонь, чтобы зажигать приближающиеся суда. Помпеи владел также и 
ущельями с обеих сторон. Он укрепил горные обходные пути в окрестностях 
Тавромения и близ Мил и беспокоил Цезаря, лишь только тот стал двигаться вперед 
из Тиндариды, не вступая, однако, в открытый бой. Предполагая, что Агриппа 
сделает высадку в Пелориаде, он, оставив проходы близ Мил, отправился туда. 
Цезарь завладел как ими, так и Милами и Артемисием, небольшим городом, где 
некогда, как говорят, жили быки Гелиоса, а Одиссей видел свой сон74. 117. Слухи 
относительно Агриппы оказались ложными. Тогда Помпеи, узнав о потере проходов, 
призвал к себе Тисиена с войском. Выступив против Тисиена, Цезарь сбился с пути 
близ горы Микония и провел там ночь не в палатке. Так как шел сильный дождь, 
обычный поздней осенью, солдаты всю ночь держали над ним галльский щит. От Этны 
исходил глухой шум, далеко слышен был рев и виден свет, освещавший войско, так 
что германцы от страха выбегали из лагеря. Но и другие, слыхавшие рассказы об 
Этне, опасались, как бы при таком неожиданном стечении обстоятельств огненный 
поток не устремился на них. После этого Цезарь стал опустошать область 
палестенов, причем с ним встретился занимавшийся фуражировкой Лепид, и они оба 
расположились лагерем близ Мессены. 118. До сих пор по всей Сицилии происходили 
мелкие стычки; более же крупного дела не было ни одного.
Цезарь послал Тавра отрезать подвоз продовольствия к Помпею и захватить города, 
откуда доставлялся провиант. Сильнейшим образом страдая от этого, Помпеи решил 
дать большое сражение, которое определило бы ис-
370 
ход борьбы. Пехоты Цезаря он опасался, но, гордясь своими кораблями, он послал 
спросить Цезаря, согласен ли он решить их борьбу морской битвой. Хотя Цезарь и 
страшился всего связанного с морем, так как до сих пор не имел успеха на нем, 
однако, стыдясь отказаться, принял вызов. Назначен был день, к которому обе 
стороны снарядят по триста кораблей, снабженных всевозможными башнями и 
машинами, какие только могли придумать. Агриппа придумал так называемый гарпакс 
— пятифутовое бревно, обитое железом и снабженное с обоих концов кольцами. На 
одном из колец висел гарпакс, железный крюк, к другому же было прикреплено 
множество мелких канатов, которые при помощи машин тянули гарпакс, когда он, 
будучи брошен катапультой, зацеплял вражеский корабль. 119. Когда назначенный 
день наступил, при громких криках бой начался с состязания гребцов, бросавших 
как машинами, так и руками камни, зажигательные снаряды, стрелы. Затем и сами 
суда стали разбивать друг друга, ударяя или в бока, или в эпотиды — 
выдававшиеся спер