голод, а теперь хотят лишить и последних 
средств. Собравшаяся толпа подняла шум, бросала камнями в тех, кто не хотел к 
ней присоединиться, грозила разграбить и сжечь их дома; и это продолжалось до 
тех пор, пока все множество народа не пришло в возбуждение. 68. Цезарь с 
друзьями и с незначительной охраной вошел в середину толпы, намереваясь 
обратиться к ней с речью и оправдаться в возводимых обвинениях. Но только что 
его увидали, беспощадно начали бросать в него камнями, не смущаясь тем, что он 
остановился, подставляя себя под удары, и был ранен. Узнав об этом, Антоний 
поспешил к нему на помощь. Он шел по священной дороге48, и в него камнями не 
бросали, поскольку он был готов на примирение с Помпеем, но требовали, чтобы он 
удалился. Когда он не выполнил этого, то и в него стали бросать камнями. Тогда 
он вызвал значительный отряд солдат, находившихся за стеной. Когда же и после 
этого его не хотели пропустить, солдаты, разделившись по обе стороны улицы и 
площади, нападали ' из переулков и убивали всякого встречного. Стесненные 
толпой и не имея выхода, люди не могли бежать. Произошли убийства и ранения. С 
крыш неслись вопли и крики. Антоний с трудом пробился, спас Цезаря от явной 
опасности и привел его домой. Когда толпа разбежалась, трупы были брошены в 
реку, чтобы вид их не возбуждал раздражения. Но печально было видеть, как трупы 
всплы-
346 
вали наверх и как солдаты и присоединившиеся к ним воры снимали с убитых что 
получше и уносили это как свою добычу. Так прекращена была эта смута, вызвав 
страх и ненависть к правителям. Голод между тем достиг наивысшей силы, народ 
стонал и оставался спокойным.
69. Антоний посоветовал родственникам Либона вызвать его из Сицилии для 
поздравления свояка, а может быть, и для чего-либо более важного. За 
безопасность Либона Антоний ручался. Друзья Либона ему тотчас же написали, и 
Помпеи дал на это свое согласие. Во время пути Либон высадился на острове 
Питекузах, теперь называемом Энарией49. Узнав об этом, народ вновь собрался и 
со слезами умолял Цезаря послать Либону ручательство в безопасности, так как он 
намеревался выступить в качестве посла для переговоров о мире. Тот, хотя и 
неохотно, исполнил это желание. Народ же заставил и мать Помпея, Муцию, под 
угрозой сжечь ее дом отправиться для содействия переговорам. Либон, замечая, 
что враги поддаются, потребовал, чтобы правители сами сошлись и договорились о 
взаимных уступках. Под давлением народа Цезарь и Антоний отправились в Байи.
70. Между тем как остальные сторонники Помпея все согласно склоняли к миру, 
Менодор из Сардинии писал, что следует или воевать по-настоящему или промедлить 
еще, так как голод действовал за них, в результате чего и условия мира, если 
они решатся на мир, будут более выгодными. Он советовал также остерегаться 
Мурка, бывшего против этого, так как Мурк сам стремился к власти. Тяготясь уже 
до этого Мурком, опасаясь его авторитета и независимого образа мыслей, Помпеи 
после этого стал еще более удалять его от себя. Так как на Мурка не обращали 
внимания, негодуя, он удалился в Сиракузы и, заметив, что за ним следуют шпионы 
Помпея, открыто при них же стал поносить его. Помпеи, подкупив военного 
трибуна50 и центуриона, подослал их убить его и сказать, что он убит рабами. 
Чтобы придать больше вероятия этому вымыслу, рабы были распяты. Но скрыть этого 
не удалось, так как Помпеи уже вторично, как и при убийстве Вифиника, позволил 
себе ту же самую гнусность, теперь в отношении человека, славного своими 
военными подвигами, верного труда своей партии, оказавшего услуги самому Помпею 
в Испании и добровольно последовавшего за ним в Сицилию.
71. Так погиб Мурк. Ввиду того, что все остальные побуждали Помпея к примирению 
и стали наговаривать на
347 
Менодора, будто он стремится к власти и противится миру не в интересах своего 
повелителя, но чтобы самому стать во главе войска и страны, Помпеи сдался на 
эти доводы и отплыл со многими лучшими кораблями в Энарию на роскошной 
шестивесельной галере. С такой пышностью он прибыл к вечеру в Дикеархию на 
глазах у врагов. С рассветом вбили посреди моря на небольшом расстоянии колья, 
настлали на эти колья доски, и из устроенных таким образом двух настилов на тот,
 который был сделан со стороны суши, взошли Цезарь и Антоний, на обращенный к 
морю — Помпеи и Либон, причем их разделял небольшой проток, так что можно было 
слышать друг друга, не прибегая к крику. Так как Помпеи рассчитывал на свое 
участие в разделе власти вместо Лепида, между тем как Цезарь и Антоний 
предоставляли ему лишь возвращение из изгнания, то на этот раз ни на чем не 
сошлись. Все же непрерывные сношения дружественных посредников с различными 
предложениями продолжались. Помпеи требовал ограничиться простым изгнанием для 
осужденных и находившихся при нем убийц Гая Цезаря, для остальных же он 
требовал почетного возвращения с возвращением им утраченного имущества. 
Вынужденные голодом и под давлением со стороны народа к заключению мира, Цезарь 
и Антоний согласились с трудом на возвращение четвертой части имущества, 
предполагая выкупить его у тех, кто владел им в настоящее время. Они написали 
об этом самим проскрибированным, в надежде, что те удовольствуются этим. И 
действительно, они приняли все условия, так как и сами опасались Помпея после 
его преступного поступка с Мурком. Придя к Помпею, они уговаривали его 
заключить мир. Помпеи разодрал на себе одежды, жалуясь на то, что его предают 
те, во главе которых он сражался, и неоднократно упоминал о Менодоре, как об 
искусном полководце и притом единственном, ему преданном. 72. По уговорам 
матери Помпея, Муции, и его жены, Юлии, все трое сошлись снова на омываемом со 
всех сторон морем моле Дикеархии, в окружении сторожевых судов, и пришли к 
соглашению на следующих условиях: война прекращается на суше