нут на сторону Помпея, лишь только перейдут Альпы. Они 
говорили это либо по своей неосведомленности, либо будучи подкуплены Помпеем. А 
у Цезаря каждый человек был силен в ревности к службе и в бранных трудах, — 
из-за привычки к войне, частью же из-за выгод, которые она дает победителям, а 
Также из-за всего другого, что они получили от Цезаря, ибо он был щедр на 
подачки, желая использовать их для выполнения своих планов. Кое-кто понимал эти 
намерения, но оставался спокойно у него. Помпеи же, опираясь на все эти 
сведения, не собирал войска и вообще не делал никаких приготовлений, 
необходимых для предстоявшего ему дела. Сенат потребовал от каждого сенатора 
высказаться по данному вопросу. Клавдий лукаво разделял сенаторов и выпытывал у 
них по очереди их мнения: послать ли Цезарю преемников, а Помпея лишить власти. 
Большинство не одобряло последнего, но послать Цезарю преемников решило. Когда 
же Курион спросил, угодно ли сенату, чтобы оба, Цезарь и Помпеи, сложили свою 
власть, 21 человек ответил отрицательно, но 3 7 О человек для общей пользы и 
чтобы избежать раздора, начали склоняться к мнению Куриона. Тогда Клавдий 
распустил сенат, кричал: «Побеждайте, чтобы иметь Цезаря господином».
31. Когда внезапно распространился ложный слух, будто Цезарь, перейдя Альпы, 
идет к Риму, поднялось большое смятение, и всех охватил страх. Клавдий 
предложил, чтобы войско, стоявшее в Капуе, выступило про-
100 
тив Цезаря как врага. Когда Курион стал возражать против этого предложения, так 
как оно основано на ложных слухах. Клавдий сказал: «Если мне мешают общим 
постановлением устроить дело на пользу государства, то я буду устраивать его от 
своего имени как консул». Говоря это, он выбежал из сената и вместе со своим 
товарищем по должности отправился в предместья. Подавая меч Помпею, Клавдий 
сказал: «Мы приказываем тебе — я и вот он — выступить против Цезаря за 
отечество. Для этого мы даем тебе войско, которое находится теперь в Капуе или 
в другом месте Италии, или то, которое тебе будет угодно набрать». Помпеи 
повиновался приказанию консулов, однако прибавил: «Если нет ничего лучшего». И 
здесь Помпеи обманывал или хитрил ради соблюдения приличия. У Куриона за чертою 
города не было никакой власти, ибо народным трибунам запрещено выходить за 
стены Рима. В народном собрании Курион сожалел о происшедшем и требовал от 
консулов постановления, чтобы никто не повиновался Помпею, набирающему войско. 
Не будучи в состоянии ничего добиться, боясь за себя и отчаявшись в чем-нибудь 
помочь Цезарю — к тому же у него оканчивался срок трибуната54, — Курион 
поспешно отправился к Цезарю.
3 2. Последний, переплыв океан, только что вернулся из Британии и из области 
рейнских галлов, перешел Альпы с 5000 пехотинцев и 300 всадников. Он спустился 
в пограничную с Италией Равенну, последний пункт, на который распространялась 
его власть. Радушно приняв Куриона и выразив удовольствие по поводу всего 
сделанного им, Цезарь следил отсюда за развертывающимися событиями. Курион 
полагал, что нужно собрать все войско и идти на Рим, Цезарь же считал 
необходимым сделать попытку к примирению. Он приказал своим сторонникам 
договариваться за него и заявлял, что откажется от других провинций и войск, 
кроме двух легионов в Иллирии вместе с Цизальпинской Галлией, пока не будет 
назначен консулом. Помпеи, казалось, был удовлетворен этим. Но когда консулы 
стали противодействовать желанию Цезаря, последний написал письмо сенату, а 
Курион, проехав в три дня 2300 стадий55, передал письмо новым консулам, которые 
должны были вступить в сенат в первый день нового года. Жалоба Цезаря содержала 
торжественный перечень всего того, что он совершил с самого начала, а также его 
заявление, что он хотел бы отказаться от власти вместе с Помпеем; но так как 
тот еще остается
101 
у власти, то и он не сложит с себя полномочий и скоро явится мстителем за 
отечество и за себя самого. Все громко закричали, принимая это как объявление 
войны, и назначили преемником Цезаря Луция Домиция. Последний тотчас выступил с 
3000 человек, вновь набранных.
33. Антоний и Кассий, бывшие народными трибунами после Куриона, одобрили это. 
Сенат же, еще больше склонный к вражде, полагал, что войско Помпея, 
противопоставленное войску Цезаря, является его стражем, а войско Цезаря, 
напротив, враждебно ему. Консулы Марцелл и Лентул приказали сторонникам Антония 
удалиться из сената, чтобы они не подверглись каким-нибудь оскорблениям, хотя 
они и были народными трибунами. Тогда Антоний с громким криком, в гневе вскочил 
со своего кресла и стал призывать на сенаторов богов по поводу насилия над 
священной и неприкосновенной личностью трибунов. Не совершив ни убийства, ни 
каких-либо других гнусностей, они изгоняются только за то, что внесли 
предложение, которое, по их мнению, будет полезным. Сказав это, Антоний выбежал,
 словно одержимым богом, предвещая предстоящие смуты, войны, убийства, 
проскрипции56, изгнания, конфискации и тому подобное. В возбуждении он призывал 
тяжелые проклятия на головы виновников всего этого. Вместе с ним из сената 
выбежали Курион и Кассий, ибо оказалось, что уже один отряд, посланный Помпеем, 
окружает сенат. Они немедленно отправились к Цезарю, тайно, ночью, в наемной 
повозке, переодетые рабами. Он показал беглецов в таком виде солдатам и, 
возбуждая их, говорил, что их, совершивших такие подвиги, сенат считает врагами,
 а вот этих мужей, замолвивших за них слово, постыдно изгоняют.
34. Итак, с обеих сторон война была начата и открыто объявлена'. Сенат полагал, 
что войско из области галлов прибудет к Цезарю не так скоро и он не пойдет на 
предстоящее серьезное дело с малыми силами. Поэтому сенат предписал Помпею 
набрать 130 000 италийцев, главным образом из опытных в военном деле ветеранов, 
и чужеземцев из наиболее храбрых соседних племен. На ведение войны постановили 
выдать Помпею государственные средства и, если понадобится, то обратить на 
военные нужды и свои