олжал: «Правильно вы поступили, что 
собрались сюда вместе с другими. Если вас справедливо чтит и ценит ваше 
отечество, то вы должны ответить ему таким же уважением, когда оно вас выселяет 
в колонии. Вас выделил народ Цезарю на войну против галлов и британцев, и вы 
должны были стяжать почести и награды, раз вы совершали подвиги. А он, 
заручившись наперед вашей присягой, повел вас против Рима, хотя вы этого совсем 
и не желали, повел вас, хотя бы опять-таки и этого вы не хотели, против лучших 
граждан в Африку. Если бы только в этом заключались ваши подвиги, вы, пожалуй, 
не решились бы требовать за них награду; но так как никакая зависть, никакое 
время, никакое человеческое забвенье не уничтожит ваших подвигов против галлов 
и британцев, вам подобает награда именно за них. Так поступал народ и с теми, 
кто в старину отправлялся на войну, но он никогда не отнимал у своих или у ни в 
чем не повинных землю и не отдавал одним то, что принадлежало другим, не считал 
возможным отплачивать несправедливостью. Когда он побеждал врагов, он и у них 
не отбирал всю землю, а делил ее и на одной части
164 
этой земли устраивал своих солдат, чтобы они были стражами в земле бывших 
врагов. И если иногда не хватало завоеванной оружием земли, он раздавал и 
государственную землю или покупал другую. Так вас организовал в поселения народ 
без обиды для всех. Сулла же и Цезарь, которые напали на отечество с оружием в 
руках, как на враждебную страну, нуждались в крепостях и охране в самом 
отечестве и не отпускали вас на родину, не покупали Вас земли или распределяли 
между вами конфискованную и не платили за отнятую землю в утешение тем, у кого 
они ее взяли, несмотря на то, что у них много было денег из казны и много от 
конфискаций. Они у Италии. ни в чем не повинной, ни в чем не согрешившей, как 
враги и разбойники отбирали землю, дома, кладбища и святилища, которые мы не 
отбираем даже у иноплеменных врагов, налагая лишь контрибуцию на них в размере 
10% урожая.
141. Сулла же и Цезарь раздали вам имущество ваших соплеменников, тех, которые 
послали вас с Цезарем против галлов, провожали на войну и давали обеты на ваши 
будущие победы. Они поселяли вас в колониях большими массами, со знаменами, в 
военном снаряжении, так что вы не знаете мирного покоя от тех, кто был прогнан. 
Обездоленный и лишенный своего имущества, прежний владелец должен был строить 
вам по многим причинам ловушки и выжидать для этого лишь удобного момента. Но 
этого-то как раз и хотели тираны: не того, чтобы вы получили землю, которую они 
могли и в другом месте добыть и вам предоставить, а чтобы вы имели пред собою 
строящих козни врагов и всегда были бы надежными стражами той власти, которая в 
данном случае вместе с вами поступает несправедливо. Ведь симпатия к тиранам 
появляется у охранителей их в результате совместных нарушений права в силу 
общего страха. И, о боги, они называли «выведением колонии» то, что вызывало 
слезы единоплеменников и изгнание ни в чем не повинных. Они сделали вас нарочно 
врагами вашего народа ради собственного их благополучия, мы же, о которых 
нынешние правители отечества говорят, что они щадят нас из жалости, мы 
гарантируем вам землю, которой вы владеете, и будем ее гарантировать и в 
будущем, в чем и призываем бога в свидетели. Вам принадлежит и будет 
принадлежать то, что вы получили, и никто у вас этого не отнимет, ни Брут, ни 
все те, кто подвергались опасностям за вашу свободу. И то единственное, что в 
этом деле заслуживает уп-
165 
река, мы исправим — это помирит вас в то же время и с вашим народом, и это 
теперь больше всего радует тех, кто об этом узнал: мы выплатим цену за вашу 
землю тем, кто ее лишился, из государственных средств, немедленно при первой 
возможности, чтобы вы не только в безопасности владели своей землей, но не 
возбуждали ни в ком зависти».
142. Когда Брут это говорил, слушавшие его, примиренные друг с другом, называли 
это вполне справедливым и изумлялись неустрашимости этих людей и любви их к 
народу. Проникшись расположением к ним, они решили на следующий день быть с 
ними заодно. Рано утром консулы созвали народ на собрание, и им было прочитано 
состоявшееся постановление, и Цицерон посвятил длинную хвалебную речь амнистии. 
Обрадованные, они вызывали из храмов сторонников Кассия. Те, однако, предложили 
им выслать в гарантию заложников. К ним послали детей Антония и Лепида. Когда 
увидели сторонников Брута, поднялся шум и крик, и когда консулы пожелали 
выступить с речью, это не было допущено и было предложено сначала их 
приветствовать и с ними помириться. Это и произошло. Консулов смущали страх или 
зависть, как бы эти люди и во всем остальном не оказались победителями в 
государстве.
143. Было видно, как принесли завещание Цезаря, и народ сразу же потребовал, 
чтобы его огласили. По этому завещанию приемным сыном Цезаря был Октавий, внук 
его сестры, народу предоставлялись для прогулок сады Цезаря и каждому римлянину 
без исключения, находящемуся еще в городе, было назначено 75 аттических 
драхм!42. Народ снова пришел в ярость, так как до этого раздавались обвинения 
против Цезаря как тирана, завещание же, оказалось, написано человеком, любившим 
город. Особенно казалось всем грустным, что из убийц Децим Брут был записан в 
числе наследников второй очереди. Дело в том, что у римлян существует такой 
обычай: наряду с прямыми наследниками указывать еще и других, на тот случай, 
если бы первые не получили наследства. Это очень возмущало их; они считали 
низостью и кощунством, что Децим злоумышлял против Цезаря, хотя он был указан в 
завещании как приемный его сын.
Когда Пизон принес тело Цезаря на площадь, сбежалась масса вооруженного народа 
для охраны его; с шумом и большой торжественностью тело Цезаря выставили на 
ростры*43, тут поднялся опять большой плач и рыдания, 
16