труднительном положении, 
сухопутные же силы поспешно повести самому Помпею в Италию, к нему 
благорасположенную и лишенную врагов, чтобы, овладев Италией, Галлией и 
Испанией, из родной и главенствующей земли вновь напасть на Цезаря. Но этими 
советами, которые были бы для него наилучшими, Помпеи пренебрег и послушался 
тех, которые говорили, что войско Цезаря из-за голода перейдет на его сторону 
немедленно или что вообще немного останется делать после одержанной у Диррахия 
победы. Наоборот, было бы позором оставить бегущего Цезаря и, будучи 
победителем, бежать наравне с побежденным. Помпеи присоединился к этому мнению, 
побуждаемый больше всего стыдом перед восточными народами, не спускавшими с 
него глаз, а также заботой о Луции Сципионе, как бы он чего не претерпел в 
Македонии, и в особенности тем, что хотел использовать в борьбе с Цезарем 
храбрость своего войска. Поэтому он продолжал поход и расположился лагерем у 
Фарсала против Цезаря. Друг от друга оба лагеря отстояли на 30 стадий77. 66. 
Провиант Помпею доставлялся отовсюду, ибо у него были в такой степени 
заготовлены дороги, гавани и посты, что и с суши ему постоянно все доставлялось 
и при любом ветре через море. Цезарь, напротив, имел только то, что с трудом 
отыскивал и добывал, испытывая при этом сильные затруднения. Однако и при таких 
обстоятельствах ни один из его воинов его не покинул, а все с каким-то 
демоническим рвением стремились вступить в бой с врагами, полагая, что, 
закаленные уже в течение 10 лет, они в битве будут во многих отношениях 
превосходить новобранцев, между тем как в рытье рвов, сооружении стен и наборе 
припасов они, вследствие своей старости, более слабы, и вообще, терпя страдания,
 они предпочитали что-нибудь делать, чем погибнуть без всякого дела от голода. 
Сознавая все это и зная, что ему противостоят люди, закаленные и доведен-
120 
ные до отчаяния, а также блестящее счастье, обычно сопровождающее Цезаря, 
Помпеи полагал, что было бы рискованно подвергнуть опасности все предприятие 
из-за исхода одного сражения; более подходящим и безопасным будет нуждой 
истощать врагов, сидевших на бедной территории, не владеющих морем и не имеющих 
кораблей даже для того, чтобы быстро убежать. Так, полагаясь на самый верный 
расчет, Помпеи решил всячески затягивать войну, доводя войска Цезаря в 
результате голода до болезни.
67. Вокруг Помпея находилось множество сенаторов, равных ему по сану, наиболее 
знаменитые из так называемых всадников78 и много царей и династов; все они, 
одни по неопытности, другие вследствие того, что чрезмерно расценивали успехи, 
добытые при Диррахии, а некоторые и потому, что количественно превосходили силы 
врагов, — были и такие, которые, утомленные вообще войной, стремились не 
столько к достойному, сколько к скорейшему ее исходу, — все эти люди побуждали 
Помпея к битве, постоянно указывая на то, что Цезарь готовится к бою и ведет 
себя вызывающе. Помпеи, исходя как раз из этого, указывал им, что Цезарь в 
своем безвыходном положении нуждался в бое, им же именно потому более уместно 
сохранять спокойствие, и что Цезарь спешит под давлением необходимости. Однако, 
докучаемый со стороны всего войска, чрезмерно возгордившегося успехом, 
одержанным у Диррахия, а также подстрекаемый насмешками, затрагивавшими его 
достоинство, что он будто бы. нарочно медлит, будучи одержим властолюбием 
начальствовать над таким количеством сенаторов, называемый за это «царем царей» 
и «Агамемноном»'^, потому что и тот благодаря войне владел царской властью, — 
вот всем этим докучаемый, Помпеи отказался от своих собственных расчетов и 
уступил, поврежденный в разуме божеством и на сей раз, как и в других случаях в 
течение всей войны. Став вопреки своей природе вялым и медлительным во всех 
делах, он, против своего желания, склонился к сражению на горе самому себе и 
тем, которые его к этому бою склоняли.
68. В ту ночь Цезарь послал три легиона для набора съестных припасов. Одобряя 
Помпея за медлительность и полагая, что тот ни в коем случае не переменит 
своего решения, он послал в окрестности за фуражом. А узнав о приготовлениях 
Помпея, Цезарь обрадовался, догадавшись, что к этому Помпеи был вынужден 
войском, и, бы-
121 
Аппиан. Гражданские войны
стро созвав всех своих, стал сам готовиться к битве. Принося в полночь жертву 
Марсу80, он взывал и к своей прародительнице Венере8 • (весь род Юлиев, полагал 
он, происходит от Энея и его сына Ила, слегка изменив его наименование)82 и дал 
обет в случае успеха построить в Риме в благодарность храм 
Венере-победительнице. Когда на небе сверкнул свет со стороны лагеря Цезаря и 
погас в месте расположения лагеря Помпея, те, которые находились при последнем, 
говорили, что им предстоит совершить нечто блестящее над врагом. Цезарь же 
толковал это знамение так: напав на Помпея, он затмит дела Помпея. У Помпея в 
эту ночь некоторые из убежавших жертвенных животных не были пойманы, а на 
алтаре расселся рой пчел. эмблема робости. Незадолго до рассвета на лагерь 
Помпея напало паническое состояние, и после того как Помпеи обежал кругом весь 
лагерь и устранил панику, он впал в глубокий сон.
69. Когда приближенные его разбудили, он сказал, что только что видел во сне, 
как посвящали в Риме храм Венере-победительнице. И этому-то, не зная обета 
Цезаря, обрадовались, когда узнали, друзья Помпея и все его войско; они в этом, 
как и во всем прочем, необдуманно, восторженно и пренебрежительно усматривали 
предстоящее дело, как уже свершившееся. Многие из них уже и палатки стали 
увенчивать лаврами, символом победы, а рабы готовили для них великолепные обеды.
 Были и такие, которые спорили между собой о понтификате Цезаря83. Помп