, что приказывается».
52. Так говорил Помпеи. Все войско, все сенаторы, окружавшие его, и великое 
множество знатных, все вместе приветствовали его и призывали повести их на все, 
на что он найдет нужным. Помпеи же, полагая, что вследствие неблагоприятного 
для плавания времени года и отсутствия пристаней Цезарь предпримет плавание 
после зимы, а пока займется организацией своей консульской власти, приказал 
адмиралам охранять море, войско же распределил по зимним стоянкам, разместив 
его по всей Фессалии и Македонии.
Так беспечно рассуждал Помпеи о предстоящем; Цезарь же, как мной уже было 
сказано, во время зимнего
112 
солнцеворота спешил в Брундизий, полагая, что неожиданностью он сильнее всего 
поразит врагов. И еще не имея в Брундизий ни съестных припасов, ни снаряжения, 
ни полностью всего своего войска, он, тем не менее, созвал всех имевшихся у 
него в наличности людей на собрание и сказал им следующее: 53. «О мужи, вы, 
которые мне помогаете-в величайших делах, знайте, что ни бурность погоды, ни 
запоздание некоторых войсковых частей, ни недостаток соответствующего 
снаряжения не удерживают меня от движения вперед, ибо я полагаю, что быстрота в 
действиях мне будет полезнее всего этого и что мы первые, которые прежде других 
сюда прибыли, должны, полагаю я, оставить здесь на месте рабов, обоз и все 
снаряжение, чтобы имеющиеся в наличности корабли могли вместить нас самих, 
самим же, немедленно отправившись на судах, испытать, не удастся ли, укрывшись 
от врагов, противопоставить бурным непогодам доброе счастье, малочисленности — 
смелость, нашей бедности — изобилие у врагов, которым мы должны овладеть, как 
только выйдем на сушу, ибо мы знаем, что если мы их не победим, то у нас своего 
собственного ничего нет. Итак, мы пойдем за рабами, снаряжением и съестными 
припасами врагов, пока они находятся под кровлей зимних стоянок. Пойдем, пока 
Помпеи полагает, что и я стою на зимней стоянке и предаюсь «помпам»7 1 и 
консульским жертвоприношениям. Вам, хотя вы сами это знаете, я скажу, что самое 
важное в военном деле — это неожиданность; честь нам доставит слава и первой 
целью для нас является стяжать славу в будущих сражениях и уготовить все для 
безопасности тех, кто за ними туда последует. Я же сам и в настоящее время 
предпочел бы скорее тратить время на плаванье, чем на разговоры, чтобы Помпеи 
увидел меня тогда, когда, по его расчетам, я еще занимаюсь организацией власти 
в Риме. Хотя я знаю вашу покорность, все же я жду ответа».
54. Когда все войско с воодушевлением стало кричать, чтобы он их вел. Цезарь 
тут же, с трибуны, повел их — пять легионов пехоты и 600 отборных всадников — к 
морю. Так как буря приводила суда в беспорядок, он с ними стал в открытом море 
на якорях. Это было время зимнего солнцеворота, и ветер, к досаде и огорчению 
Цезаря, заставил его первый день года провести в Брундизий. Тем временем 
прибыли еще два легиона, и Цезарь отправил их сквозь бурю на грузовых судах. 
Военных кораблей у него было немного, и они охраняли Сардинию и
113 
Сицилию. Так как бури его отнесли к Керавнским горам, то он тотчас отправил 
туда в Брундизий за остальным войском, а сам отправился ночью к городу Орику по 
узкой и каменистой тропе, при этом из-за неудобства местности войско 
разделилось на множество частей, так что оно могло легко подвергнуться 
нападению, если бы это кто-нибудь заметил. К утру все это множество к нему с 
трудом стеклось, и гарнизонный начальник Орика, после того как находившиеся с 
ним внутри города заявили, что не будут сопротивляться идущему на них римскому 
консулу, передал ключи города Цезарю и остался при нем, удостоившись от него 
почестей. Лукреций же и Муниций охраняли на другой стороне Орика на 18 военных 
кораблях хлеб, находящийся на судах. Последние, чтобы Цезарь ими не овладел, 
они потопили и убежали в Диррахий. Из Орика Цезарь поспешил в Аполлонию. 
Аполлонийцы его приняли, начальник же гарнизона Стаберий город покинул.
55. И Цезарь, собрав свое войско, напомнил им, что благодаря быстроте в 
действиях они счастливо преодолели и бурю и без кораблей овладели морем, а 
также взяли без боя Орик и Аполлонию и владеют теперь тем, что принадлежало 
врагам, и все это так, как он им' и сказал: в то время, как Помпеи об этом еще 
не знает. «Если, — сказал он, — мы еще захватим и Диррахий, эту кладовую 
запасов Помпея, то нашим станет все то, что было ими заготовлено в течение 
целого лета». Так сказав, он быстро повел их по большой дороге в Диррахий, не 
отдыхая ни днем, ни ночью. Но Помпеи, об этом предупрежденный, также в свою 
очередь двинулся из Македонии с великой поспешностью и, чтобы затруднить Цезарю 
продвижение, изрубал по пути лес, разрушал мосты на реках и сжигал все 
встречавшееся по пути продовольствие, полагая, как оно и в действительности 
было, делом величайшей важности сохранить свои запасы. Каждый раз когда 
кто-нибудь из них обоих, Цезарь или Помпеи, издали видел пыль, огонь или дым, 
думал, что это противник, и они как бы состязались в беге. И ни пище, ни сну 
они не уделяли времени. Такая была быстрота, напряжение и крики тех, кто их вел 
при свете факелов, что по мере того как враги все более друг к другу 
приближались, увеличивались страх и смятение. Некоторые от усталости сбрасывали 
с себя то, что несли, или, прячась в ущельях, отставали, готовые ради 
немедленного отдыха примириться и со страхом перед врагом.
114 
56. Такие бедствия терпели обе стороны. Однако Помпеи достиг Диррахия прежде 
Цезаря и расположился при городе лагерем, затем, послав флот в Орик, снова за. 
нял его и принялся охранять море более надежными караулами. Цезарь же, наметив 
границей между собой и Помпеем реку Алор, расположился лагерем по ту сторону, 
при этом некоторые части конницы с той и другой стороны, переходя реку, 
вступали друг с другом в бой. Все же войско в целом не вступало в бой, так как 
Помпеи еще производил упражнения с новобранцами, а Цезарь ожидал тех, которых 
оставил в Брундизии. Он полагал, что если они