Но так как у них было войско, состоявшее не 
из граждан, а из всяких случайных людей, набранных наспех и мимоходом, — 
римляне еще считали это не настоящей войной, а простым разбойничьим набегом, — 
то римские полководцы при встрече
78
с рабами потерпели поражение. У Вариния даже коня отнял сам Спартак. До такой 
опасности дошел римский полководец, что чуть не попался в плен к гладиаторам. 
После этого к Спартаку сбежалось еще больше народа, и войско его достигло уже 
70 000. Мятежники ковали оружие и собирали припасы.
117, Римляне выслали против них консулов с двумя легионами. Одним из них около 
горы Гаргана был разбит Крикс, командовавший 30-тысячным отрядом. Сам Крикс и 
две трети, его войска пали в битве. Спартак же быстро двигался через 
Апеннинские горы к Альпам, а оттуда — к кельтам. Один из консулов опередил его 
и закрыл путь к отступлению, а другой догонял сзади. Тогда Спартак, напав на 
них поодиночке, разбил обоих. Консулы отступили в полном беспорядке, а Спартак, 
принеся в жертву павшему Криксу 300 пленных римлян, со 120 000 пехоты поспешно 
двинулся на Рим. Он приказал сжечь весь лишний обоз, убить всех пленных и 
перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке. Перебежчиков145, во множестве 
приходивших к нему, Спартак не принимал. В Пицене консулы снова попытались 
оказать ему противодействие. Здесь произошло второе большое сражение, и снова 
римляне были разбиты. Но Спартак переменил решение идти на Рим. Он считал себя 
еще не равносильным римлянам, так как войско его далеко не все было в 
достаточной боевой готовности: ни один италийский город не примкнул к 
мятежникам; это были рабы, перебежчики и всякий сброд. Спартак занял горы 
вокруг Фурий и самый город. Он запретил купцам, торговавшим с его людьми, 
вывозить золотые и серебряные вещи, а своим — принимать их. Мятежники покупали 
только железо и медь за дорогую цену и тех, которые приносили им эти металлы, 
не обижали. Приобретая так нужный материал, мятежники хорошо вооружились и 
часто выходили на грабеж. Сразившись снова с римлянами, они победили их, и 
нагруженные добычей, вернулись к себе.
118. Третий уже год длилась эта страшная война, над которой вначале смеялись и 
которую сперва презирали как войну с гладиаторами. Когда в Риме были назначены 
выборы других командующих, страх удерживал всех, и никто не выставлял своей 
кандидатуры, пока Лициний Красе, выдающийся среди римлян своим происхождением и 
богатством, не принял на себя командования. С шестью легионами он двинулся 
против Спартака. Прибыв на
79
место, Красе присоединил к своей армии и два консульских легиона. Среди солдат 
этих последних, как потерпевших неоднократные поражения, он велел немедленно 
кинуть жребий и казнил десятую часть146. Другие полагают, что дело было не так, 
но что после того, как все легионы были соединены вместе, армия потерпела 
поражение, и тогда Красе по жребию казнил каждого десятого легионера, нисколько 
не испугавшись числа казненных, которых оказалось около 4000147. Но как бы там 
ни было, Красе оказался для своих солдат страшнее побеждавших их врагов. Очень 
скоро ему удалось одержать победу над 10 000 спартаковцев, где-то стоявших 
лагерем отдельно от своих. Уничтожив две трети их, Красе смело двинулся против 
самого Спартака. Разбив и его, он чрезвычайно удачно преследовал мятежников, 
бежавших к лагерю с целью переправиться в Сицилию. Настигнув их, Красе запер 
войско Спартака, отрезал его рвом, валами и палисадом.
119. Когда Спартак был принужден попытаться пробить себе дорогу в Самнимум, 
Красе на заре уничтожил около 6000 человек неприятелей, а вечером еще 
приблизительно столько же, в то время как из римского войска было только трое 
убитых и семь раненых. Такова была перемена, происшедшая в армии Красса 
благодаря введенной им дисциплине. Эта перемена вселила в нее уверенность в 
победе. Спартак же, поджидая всадников, кое-откуда прибывших к нему, больше уже 
не шел в бой со всем своим войском, но часто беспокоил осаждавших мелкими 
стычками; он постоянно неожиданно нападал на них, набрасывал пучки хвороста в 
ров, зажигал их и таким путем делил осаду чрезвычайно трудной. Он приказал 
повесить пленного римлянина в промежуточной полосе между обоими войсками, 
показывая тем самым, что ожидает его войско в случае поражения. В Риме, узнав 
об осаде и считая позором, если война с гладиаторами затянется, выбрали вторым 
главнокомандующим Помпея, только что вернувшегося тогда из Испании. Теперь-то 
римляне убедились, что восстание Спартака дело тягостное и серьезное.
120. Узнав об этих выборах, Красе, опасаясь, что слава победы может достаться 
Помпею, старался всячески ускорить дело и стал нападать на Спартака. Последний, 
также желая предупредить прибытие Помпея, предложил Крассу вступить в 
переговоры. Когда тот с презрением отверг это предложение, Спартак решил пойти 
на
80
риск, и так как у него уже было достаточно всадников, бросился со всем войском 
через окопы и бежал по направлению к Брундизию. Красе бросился за ним. Но когда 
Спартак узнал, что в Брундизии находится и Лукулл. возвратившийся после победы 
над Митридатом^ ^, он понял, что все погибло, и пошел на Красса с большой и 
тогда своей армией. Произошла грандиозная битва, чрезвычайно ожесточенная 
вследствие отчаяния, охватившего такое большое количество людей. Спартак был 
ранен в бедро дротиком: опустившись на колено и выставив вперед щит, он 
отбивался от нападавших, пока не пал вместе с большим числом окружавших его. 
Остальное его войско, находясь в полном беспорядке, было изрублено. Говорят, 
что число убитых и установить было нельзя. Римлян пало около 1000 человек. Тело 
Спартака не было найдено. Большое число спартаковцев еще укрылось в горах, куда 
они бежали после битвы. Красе двинулся на них. Разделившись на четыре части, 
они отбивались, пока не погибли все, за исключением 6000, которые были