как будто у него преждевременно скончался сын. 
Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы мудрый Номентан не успокоил друга 
следующими словами: «О Фортуна! Есть ли божество более жестокое по отношению к 
нам, чем ты? Тебе доставляет удовольствие постоянно издеваться над 
человеческими делами». Барий едва мог удержать смех, закрываясь салфеткой, а 
Балатрон, поднявши нос и оглядевшись вокруг, сказал: «Таковы условия 
человеческого существования, и соответственно этому слава твоя никогда не будет 
равна делам. Смотри: для того чтобы принять меня великолепно, ты мучаешься 
всевозможными заботами: как бы хлеб не подгорел, как бы соус вышел удачным, а 
рабы, прислуживающие за столом, были как следует подпоясаны и причесаны, и 
вдруг какой-нибудь случай: падает навес, или слуга, упав, разбивает ногой чашу! 
Но таланты устроителя пира, как и таланты вождя, скрытые при счастливых 
обстоятельствах, обнаруживаются именно в несчастье». На это Назидиен ответил: 
«Да пошлют тебе боги всего хорошего, чего ты только желаешь! Такой ты хороший 
человек и вежливый гость», — и потребовал сандалии [2]. Если бы ты видел, какое 
тут поднялось шушуканье на каждом ложе!
— Вот потеха-то! Я предпочел бы это зрелище всякому другому. Ну, скажи еще, 
пожалуйста: над чем вы еще после этого смеялись?
— Пока Вибидий расспрашивал рабов, неужели разбилась и бутыль с вином, так как 
на его требование не несут кубков; пока мы при помощи Балатрона смеялись над 
случившимся, входит Назидиен с просветленным челом, видимо, собираясь при 
помощи искусства поправить то, что натворил несчастный случай; вслед за ним 
рабы вносят на огромном блюде разрезанного на кусочки журавля, густо 
посыпанного солью и мукой, печень белого гуся, откормленного фигами, и 
отрезанные от зайца лопатки, так как это, мол, вкуснее, чем целый заяц с ногами.
 Кроме того, мы увидели, как поставили дроздов с поджаренной грудью, а также 
диких голубей без гузков, — все вкусные вещи, если бы только хозяин не объяснял 
при этом их природные свойства и разные обстоятельства, к ним относящиеся. За 
то мы ему отомстили и убежали, ни к чему не прикоснувшись.
(Гораций, Сатиры, кн. II, сат. VIII)

__________
* Аквилон — северный ветер.
[1] Руф Назидиен, т. е. хозяин пира. — Ред.
[2] Во время возлежания за столом сандалии снимались. В данном случае 
утешившийся Назидиен надел сандалии, чтобы выйти из-за стола и сделать 
необходимые хозяйственные распоряжения. — Ред.
Глава VII. ЛЕКАРСТВА. — ПОГРЕБЕНИЕ
1. Врачи
Долгое время у римлян совсем не было врачей. Единственные лекарства, бывшие у 
них в употреблении, это крестьянские снадобья, которые перечисляет Катон. 
Больные, которым удавалось выздороветь, отправлялись в маленький храм Лихорадки 
и здесь заявляли о средствах, благодаря которым они восстановили свое здоровье. 
Больные обращались также к какому-нибудь богу, обещая ему жертву или дар в 
обмен на выздоровление. Больной писал свою просьбу и свое обещание на табличках,
 которые затем прилеплялись воском к колену или к бедру божества. Первый врач, 
появившийся в Риме, был некий Архагат, который прибыл из Греции в 218 г. до Р. 
X. Он получил права гражданства, и государство купило для него близ масляного 
рынка лавочку, чтобы он мог там заниматься своим ремеслом; так как он умел 
залечивать раны, то и получил прозвание целительного; но многие продолжали 
смотреть на его деятельность весьма неблагосклонно. Вот что писал, напр., Катон 
Старший своему сыну: «Греки — народ распущенный и упрямый. Моими устами вещает 
оракул, когда я говорю: каждый раз, когда этот народ приносит нам свои знания, 
он портит все; и будет еще хуже, если они пришлют нам своих врачей. Все они 
дали друг другу клятву уничтожить всех варваров при помощи медицины, и под 
именем варваров они подразумевают также и нас самих. Если они требуют 
вознаграждения за то, что лечат нас, то это лишь для того, чтобы втереться в 
наше



206
 
доверие и тем вернее погубить нас. Я запрещаю тебе раз и навсегда обращаться к 
врачам».
Но, несмотря на все это, количество врачей все более и более увеличивалось. 
Богатые люди имели своего собственного врача из рабов. Были также врачи из 
вольноотпущенников и даже из свободнорожденных. От них не требовалось никаких 
гарантий: врач обучался своему искусству, где придется, и лечил своих больных, 
как хотел. Сулла попытался было возложить на них ответственность в случаях 
нерадения или невежества, и издал закон, по которому врач за дурное лечение 
подвергался изгнанию и даже смерти. Но этот закон остался без применения.
Так как число врачей все увеличивалось, то между ними не замедлила возникнуть 
жестокая конкуренция, причем они не пр