.
В Риме, в доме Ливии, на Палатине, была баня, состоявшая всего из двух 
маленьких комнаток, в одной из которых помещалась печь.
С течением времени в этом отношении, как и в других, стала развиваться роскошь. 
Сергий Ората, живший в начале I века до Р. X. и прославившийся утонченностью и 
роскошью своей жизни, построил себе баню над гипокавстом, т. е. подвалом, 
наполненным горячим воздухом. Эта выдумка впоследствии была усовершенствована 
проведением тепла по стенам, так что оно распределялось равномерно по всем 
частям комнаты. При Августе Меценат первый устроил у себя бассейн с теплой 
водой, в котором можно было плавать. В эту же эпоху по всей Италии было уже 
распространено знакомство с греческими банями {laconicum). Август потел перед 
огнем, и затем его обливали водой, согретой на солнце. Попарившись, одни 
обливали себе водой, горячей или холодной, голову и все тело, другие немедленно 
после этого погружались в бассейн или же без всякого промежутка переходили от 
горячей бани к ледяной воде.



192
 
Холодная вода введена была в моду врачом Асклепиадом, жившим во времена Помпея, 
потом при Августе — Антонием Музой, при Нероне — Хармидом из Массилии, который 
советовал пользоваться холодной водой даже среди зимы. С другой стороны, были 
люди, которые принимали ванны очень горячие.
Обычное и полное омовение состояло в Риме, как и в Греции, из трех отдельных 
этапов: бани, холодной ванны и теплой ванны; к этому следует прибавить и 
четвертый, почти столь же существенный этап — умащение, которое предшествовало 
первым трем действиям или следовало за ними.
Этому соответствовало и устройство помещения даже частных бань. В каждой из них 
была одна комната, в которой парились (caldarium), другая для холодной ванны 
(frigidarium) и между ними третья с умеренной температурой (tepidarium); в этой 
последней обыкновенно не было ни ванны, ни бассейна. Когда моющиеся приходили в 
эту комнату в первый раз, они оставались в ней на некоторое время, прежде чем 
войти в caldarium, чтобы, слегка вспотев, подготовить свое тело к высокой 
температуре теплой бани. Затем они оставались в ней вторично по выходе из 
caldarium'а., чтобы переход из него в frigidarium не был очень резким.
Такое расположение частей бани было и в одном прекрасном помпейском доме, 
известном под именем виллы Диомеда. В ней баня представляет собой небольшую 
отдельную постройку. Сразу за входом (1) помещался треугольный двор, с двух 
сторон которого шла крытая галерея (2). У стены, которая образует третью 
сторону двора, устроен бассейн (piscina) в 2 метра 17 сантиметров ширины и 2 
метра 85 сантиметров длины, обмазанный цементом, с барьером, который выложен 
мраморными плитами; спускались в этот бассейн (4) по ступенькам. Стена была 
украшена живописью, а посередине ее помещалась маска, через которую лилась вода 
в бассейн, вытекавшая из него через особую трубу. Иногда предпочитали воду, 
собранную в бассейне под открытым небом. В вилле Диомеда моющийся был защищен 
от солнечных лучей крышей. Цифра 3 обозначает то место, где находился поставец 
перед очагом, на котором согревались напитки и кушанья, употреблявшиеся во 
время бани. Комната под цифрой



193
 
5 служила, вероятно, раздевальной; там же, может быть, сохранялись масло, духи 
и разные туалетные принадлежности. За ней находился frigidarium (6), откуда 
можно было пройти в tepidarium (7) и наконец в caldarium (8). Все 
приспособления для топки (9) помещались вне этой последней комнаты. Цифрой 10 
обозначена лестница. Чтобы caldarium со всех сторон нагревался горячим воздухом,
 в толще стен, также как и в подвале (hypocaustum) проходили глиняные трубы, 
сообщавшиеся с очагом. Tepidarium нагревался не трубами, а просто жаровней, 
наполненной углем.
Сенека говорит о великолепии, с каким частные лица устраивали иногда свои бани 
в I веке нашей эры. «Кто согласился бы в наши дни мыться так же скромно, как 
мылся Сципион? У нас человек считает себя бедным и свое жилище плохим, если 
стены его бани не блещут украшениями, обилие которых равняется их великолепию, 
если нумидийский мрамор не инкрустирован в мраморе александрийском, если вокруг 
не змеятся мозаичные узоры такой чудесной работы, что они соперничают с 
живописью, если потолки не покрыты стеклом, если тазосский мрамор, когда-то 
употреблявшийся только на храмы, не устилает бассейнов, в которые мы окунаем 
наши тела, размякшие от усиленного потения, если серебряные рты не извергают 
потоков воды. Сколько статуй, сколько колонн, которые ничего не поддерживают и 
стоят в виде украшения, лишь бы было на что потратить деньги! К