; случалось, что он отказывался от вознаграждения, если 
ученик был беден, а иногда даже помогал ему из собственных средств.
Что касается дисциплины, то прежде всего приходилось заботиться о поддержании 
порядка в самой аудитории, куда слушатели допускались только с разрешения 
преподавателя. Здесь часто происходили шумные и грубые сцены. В таких случаях 
Гимерий обнаруживал большую снисходительность и лишь кротко упрекал виновных. 
Другие преподаватели резко отчитывали молодых людей за дурное поведение. 
Нередко учащийся подвергался за это даже телесному наказанию.
У учащихся существовали организованные корпорации или, как их тогда называли, 
«хоры», во главе которых стояли «простаты». Это были «землячества», состоявшие 
обыкновенно из молодых людей, которые были родом из одной и той же провинции; 
они примыкали к какому-нибудь преподавателю, происходившему из тех же мест. 
Новичок делался жертвой всевозможных грубых шуток, прежде чем его удостаивали 
чести повести в очистительную баню, оттуда в торжественной веселой процессии к 
своему преподавателю, а потом на товарищескую пирушку. Такое устройство 
уничтожало в сущности всякую свободу выбора преподавателя. Учащиеся 
какой-нибудь корпорации были исключительно преданы своему преподавателю. Они 
относились с энтузиазмом к нему, составляли отряд его телохранителей, его 
шумную клаку. Соперничество между преподавателями,



104
 
попытка какого-нибудь ученика бросить свою корпорацию или перейти из одной 
школы в другую, столкновения во время попойки — все это приводило часто к 
побоищам не на жизнь, а на смерть, в которых наносили друг другу удары дубинами,
 саблями и камнями. Даже преподаватели не всегда выходили целыми и невредимыми 
из такой драки, особенно когда какая-нибудь враждебная корпорация силою 
выгоняла преподавателя и его слушателей, как это случилось с Гимерием. После 
одного столкновения между землячеством лакедемонским с одной стороны, 
каппадокийским и понтийским — с другой, оказалось необходимым вмешательство 
императорского прокурора; произведено было судебное следствие, во время 
которого благодарные преподаватели защищали своих слушателей.
Когда новые учащиеся появлялись в Афинах, старые наперебой друг перед другом 
старались заманить их в свою корпорацию, употребляя при этом не только 
убеждение, но и насилие. Часто юноша против воли должен был записаться к 
какому-нибудь ритору, который был ему вовсе не по вкусу. Так, например, Либаний,
 явившись в 336 г. в Афины с намерением слушать лекции Аристодема, попал в руки 
одной корпорации, которая, так сказать, конфисковала его в пользу своего ритора.
 На следующее утро он был вырван из рук этой корпорации землячеством арабов, 
которые бросили его в бочку и держали там пленником, пока несчастный Либаний не 
согласился стать приверженцем Диофанта. Ему, впрочем, позволяли слушать также и 
других риторов. Если кто-нибудь хотел следовать своему особенному плану занятий,
 не входя ни в какие отношения к остальным слушателям, он должен был проявить 
необыкновенную осторожность и хитрость, чтобы не попасть в руки «охотников за 
лисицами». Легче всего было выйти из этого затруднения при тех условиях, какие 
были, например, у Эвнапа. Этот последний явился в сопровождении толпы 
соотечественников, среди которых было несколько здоровых молодцов, собиравшихся 
вместе с ним слушать Проэрезия. К тому же капитан корабля, привезший их из 
Лидии, был связан дружбой и узами гостеприимства с этим преподавателем. 
Высадившись в Пирее, капитан образовал из молодых учеников, их спутников и 
матросов целую наступательную колонну, которой никакое нападение не могло быть 
страшно. Охотники за лисицами даже не решились вступить с этим отрядом в бой и 
беспрепятственно пропустили их в Афины и в дом Проэрезия. Новые слушатели, — 
добровольные или невольные, могли быть уверены в одном, а именно, что во всякое 
время дня и ночи они могут быть приняты ритором, которого себе избрали. Поэтому 
и Эвнап со своими друзьями, несмотря на позднее время (около полуночи), был 
допущен к Проэрезию, в то время уже 87-летнему старцу.
Такая грубая борьба оказывала весьма пагубное влияние на занятия. Выбирая себе 
преподавателя, ученики обращали внимание



105
 
не столько на научные его достоинства, сколько на слухи о его красноречии. Они 
увлекались модой. С другой стороны, риторы, ослепленные денежной выгодой, а 
также шумными одобрениями своих приверженцев, пускались на всевозможные уловки, 
проявляли крайнюю снисходительность к безобразным выходкам своих слушателей и 
яростно соперничали друг с другом. Все это производило страшный беспорядок, тем 
более что все граждане, даже матросы, носильщики и рабочие в порту принимали 
весьма деятельное участие в университетской борьбе; и так как благополучие Афин 
было тесно связано с процветанием академии, то жители города весьма терпеливо 
сносили все выходки шумной учащейся молодежи.
Без сомнения, серьезные слушатели не тратили всего своего времени на игру, 
пирушки и всякие удовольствия. Они жили одиноко или маленькими группами в 
постоянной работе и, изучив древности Афин, совершали образовательные поездки в 
различные части Греции. Практические занятия, весьма разработанная техника 
приемов и схоластическая дрессировка риторов давали их уму известную выправку и 
развитие, так что для многих пребывание в академии было о