ия, несправедливость, корыстолюбие и их последствия — раздоры 
и смуты, он не допустит их появления, а если они уже проявились, постарается 
уничтожить их, с корнем вырвать из своего государства. Он с таким же вниманием 
будет следить за гражданином, преступающим закон, как за врагом, вступающим на 
укрепления. Ревнивый хранитель законов, он будет при случае лучшим 
законодателем, и никогда, ни под каким предлогом он не введет в число 
установленных законов закона лживого, неправильного, незаконнорожденного. Он 
будет заботиться только о праве и справедливости, и ни родственники, ни 
союзники, ни друзья не получат от него ни малейшей милости в ущерб 
справедливости...
Если он издает уголовный закон, он устранит из наказаний суровость и жестокость,
 поручив применение их людям мудрым, которые являли в трибунах в течение всей 
своей жизни блестящее доказательство своей справедливости, и которые не станут 
под влиянием минуты, после короткого обсуждения, или даже совсем без обсуждения 
класть черный шар против гражданина. Что касается его самого, то у него не 
должно быть ни меча в руке, чтобы поразить гражданина, хотя бы он совершил 
ужаснейшее из преступлений, ни копья в сердце; он должен быть подобен царю 
богов, от которого проистекают все блага, и который не производит никакого зла..
.
Он должен распределять должности сообразно природным или приобретенным 
наклонностям каждого: человеку смелому, предприимчивому, великодушному и 
благоразумному он дает военные занятия; человеку справедливому, мягкому, 
человеколюбивому и легко доступному состраданию — управление гражданскими 
делами;



443
 
наконец, тому, кто соединяет в себе и те, и другие черты, он предоставит больше 
чести и власти, чем всякому другому, вручив ему — с не меньшей справедливостью, 
чем мудростью — суд над преступлениями, за которым следует законное наказание 
преступника в интересах угнетенных...
Всех этих должностных лиц он выберет не случайно; он не захочет быть менее 
искусным ценителем, чем оценщики драгоценных камней...
Зная хитрость людей, которые часто лгут под маской добродетели, он не дает 
ввести себя в заблуждение. Но раз он остановился на ком-либо в своем выборе и 
окружил себя наиболее честными людьми, он может положиться на них при 
назначении низших чиновников.
Что касается народа, он не потерпит ни того, чтобы горожане бесчинствовали, ни 
того, чтобы они терпели недостаток в необходимом; он будет заботиться о том, 
чтобы сельские жители, живущие обработкой земли, приносили своим хранителям и 
защитникам пищу и приличную одежду. Тогда все, с презрением относясь к 
роскошным дворцам, великолепным и разорительным праздникам, будут жить в 
глубоком мире, в надежном убежище от нападения внешнего или внутреннего врага.
Как доброго гения, будут любить они виновника их благополучия, благословлять 
Небо за дарование его им, и их искренние пожелания будут призывать на него 
всякий успех. Боги, в свою очередь, услышат их моления и, даруя ему прежде 
всего небесные дары, не лишат его и человеческих благ.
Наконец, когда рок допустит болезням одолеть его, они примут его в свой сонм на 
свои торжества и распространят его славу среди всех смертных.
(Юлиан, Второй панегирик Констанцию, 27—32).

16. Обряд апофеоза императора
У римлян существует обычай торжественного причисления императоров к сонму богов.
 Обряд этот называется у них апофеозом. Это — праздник, соединенный с трауром. 
Тело усопшего погребают с большой торжественностью согласно людскому обычаю. 
Делают из воска изображение покойника, по возможности похожее на него, и кладут 
его при входе во дворец на высоком ложе из слоновой кости, подложив золотую 
подстилку. Изображение делается бледное, как будто почивший еще болен. Днем, с 
правой стороны ложа располагаются сенаторы в траурной одежде; с левой стороны — 
благородные женщины и девушки, одетые в простые белые платья, без всяких 
золотых украшений. Все это делается в течение семи дней. Входят



444
 
врачи и, приближаясь каждый раз к ложу, долго всматриваются в больного и 
заявляют каждый раз, что ему хуже. Наконец, заявляют, что он умер. Тогда 
знатнейшие из всаднического сословия и молодые сенаторы, подняв ложе, несут его 
по Священной дороге на старый форум. По обе стороны ложа сооружают помосты, на 
которых располагаются — с одной стороны знатные юноши, а с другой девушки, и 
поют поочередно гимны и хвалебные песнопения в честь умершего. После этого 
относят ложе за город на Марсово поле. Посреди площади сооружают 
четырехугольный павильон; внутри его наполняют горючими веществами, а снаружи 
украшают золотыми тканями, слоновой костью, картинами. Над этим павильоном 
сооружают другой, похожий на первый по устройству и по украшениям, но поменьше 
размером и с открытыми дверями. Над вторым сооружают третий, потом четвертый, 
еще меньшего размера, и ряд других — все меньшей величины. Сооружение это очень 
напоминает по виду башни, устраиваемые у входа в гавань и называющиеся маяками. 
Во второй павильон помещают ложе и обкладывают его кругом пахучими травами, 
всевозможными плодами, так как нет ни одного племени, ни одного города, ни 
одного частного лица, сколько-нибудь выдающегося, которые не прислали бы с 
удовольствием эти последние дары в честь государя. Когда все помещение 
заполнится ароматическими веществами, около него начинается конское ристание. 
Вся конница, соблюдая известный ритм, скачет в определенном порядке взад и 
вперед; соблюдая та