; он мог даровать кому хотелось 
право гражданства. Таким образом, каждый пользовался в обществе тем положением, 
какое ему назначал император.
Как верховный понтифик, он держал в своих руках всю область религии, царил над 
верованиями и распоряжался всеми актами культа; ему же принадлежал надзор за 
всеми жрецами.
Он был верховным судьей в империи, на которого не могло быть апелляции. В Риме 
он творил суд лично рядом с сенатом и центумвирами. В провинциях он передавал 
свою судебную власть легатам, которые и судили от его имени.
Он пользовался даже законодательной властью. Правда, настоящие законы (leges) 
он мог издавать лишь при содействии сената, но зато его личным указам (эдиктам) 
население должно было повиноваться не менее, чем самим законам.
Ко всему этому прибавился еще новый титул. Государь получил от сената название 
Августа. Этот титул был дан первому императору, но от него перешел затем и ко 
всем последующим государям. Таким образом всякий император был Августом. Это 
значило, что император, управлявший империей, был не просто человеком, а 
священным существом. Титул императора обозначал могущество главы государства, 
титул Августа — его святость. Люди должны были относиться к нему с таким же 
почтением и благоговением, с каким они относились к богам...
Итак, не было власти, которая не принадлежала бы императору. В его руках были 
войско и финансы. Он был единоличным главой управления, суда, законодательства 
и даже религии. Трудно представить себе более полную монархию. Сенат был в 
действительности лишь чем-то вроде государственного совета, удобным 
приспособлением, которое придавало действиям императора законные формы



424
 
прежних времен. Всякое политическое действие исходило от особы императора, 
который пользовался своей властью безраздельно, не находясь ни под чьим 
контролем.
Римский император имел в себе то, что на древнем языке республики носило 
название Величества (Majestas): этим словом обозначалось всемогущество 
государства. При этом всегда признавалось, что всякий человек, каким бы то ни 
было образом посягнувший на величество государства, этим самым оказывался 
виновным в нечестии по отношению к Государству и должен был быть наказан 
смертью. Вооруженный этим неумолимым законом, император мог сокрушить всех, кто 
противодействовал ему, всех возбуждавших его подозрения, наконец, всех тех, чье 
существование было ему ненавистно, чьим богатствам он завидовал. Всего 
замечательнее здесь то, что эти убийства являлись вполне законными. Самые 
лучшие императоры настаивали на этом праве, хотя и не думали вовсе им 
пользоваться. Закон о величестве никогда не оспаривался в принципе. Никто не 
сомневался, что человек, занявший враждебное положение по отношению к 
общественной власти, по всей справедливости должен быть предан смертной казни. 
Самые ярые хулители жестокости Нерона и Домициана признавали тем не менее 
бесспорным постановлением публичного права то, что всякое покушение на 
верховную власть является уголовным преступлением.
(Fustel de Coulanges, La Gaule romaine, книга II, глава I, изд. Hachette).

6. Придворный церемониал в первые два века по Р. X.
Особую привилегию так называемых «друзей императора» составляло право быть 
принятыми каждое утро для засвидетельствования ему своего почтения. Сомнительно,
 чтоб император принимал еще кого-нибудь каждое утро. Префект претория и 
городской префект были также в числе друзей, не говоря уже о том, что сами их 
обязанности требовали их частого появления при дворе императора. Плиний Старший,
 имевший привычку являться к Веспасиану еще до зари, принадлежал, без сомнения, 
к кругу его друзей. Эта прерогатива являлась в то же время и обязанностью, 
которой нельзя было пренебречь безнаказанно, хотя, конечно, не все императоры 
были одинаково строги на этот счет.
Часто при пробуждении императора представлялись ему сенаторы в полном составе, 
или же каждый лично за себя. При известных обстоятельствах такие визиты были 
обязательны. Когда Поппея родила Нерону дочь, весь сенат явился в Антий 
поздравить его с



425
 
этим; из всех сенаторов лишь один Тразея не был принят, и это оскорбление 
явилось предвестником его близкой смерти. Август, который кичился своим 
уважением к республиканским формам, никогда не допускал, чтобы сенат явился к 
нему в день своих заседаний, но сам шел приветствовать сенаторов в курию; 
состарившись, он просил, чтобы его освободили от этой обязанности. Тиберий в 
начале своего властвования пригласил сенаторов явиться к нему в полном составе 
для того, чтобы они не смешивались с толпой. Иногда к двору императора 
представляли женщин и детей из сенаторских фамилий.
Случалось также, что император после членов сената принимал всадников и даже 
людей более низкого звания. В этих случаях ему вручали множество прошений, и он 
старался показать себя как можно более милостивым и приветливым. Нерон при этом 
обнаруживал удив