ивотных, приученных собираться на звук трубы и есть из рук; но это 
удовольствие стоит слишком дорого. Мои звери не такие ручные, я оставляю их без 
всякого попечения в этом лесу и лугах, где значительную часть года они сами 
добывают себе пищу; когда ее не хватает, им бросают корм».
Задний двор окружен строениями с трех сторон: с юга — булочная, с запада — 
дровяной сарай и сенник, с востока — сарай для склада соломы. Все это 
помещается несколько в стороне для уменьшения опасности в случае пожара. В 
северной части выкопаны две больших ямы: одна для свежего навоза, другая — для 
прошлогоднего.
Ток расположен на возвышении, доступном для всех ветров. В середине он немного 
выпуклый, чтобы дождевая вода могла легко стекать с него. Всю жатву свозят в 
соседний сарай и оттуда уже по



289
 
частям берут ее на ток и обмолачивают цепами, катками или же лошадьми; чтобы 
очистить зерно, его подбрасывают вверх деревянными лопатами; если ветер слишком 
слаб или слишком порывист, то зерно веют.
Огород занимает всю южную сторону виллы. Он состоит из гряд, отделенных друг от 
друга узкими тропинками; воду для поливки берут из бассейнов с ключевой водой, 
расположенных на известном расстоянии один от другого. Разводят множество 
разнообразных овощей: артишоки, чеснок, лук, капусту, репу, латук, порей, 
каперсы, кресс, редьку, цикорий, бобы, дыни, спаржу, огурцы и пр.
Фруктовый сад также хорошо орошен, как и огород. Деревья расположены в нем по 
породам косыми рядами. Здесь растут смоковницы, миндальные, гранатовые деревья, 
груши, яблони, рябины, сливы, рожковые и квитовые деревья, вишни. Посредством 
прививки достигали иногда того, что на одном дереве росли разные плоды.
Вот как проходит день в таком имении. Еще до света villicus и villica уже на 
ногах. Первый отправляется прежде всего в ergastulum, проверяет наказанных, 
удостоверяется, прочны ли их кандалы, зорко ли стережет их тюремщик и крепко ли 
запирает он место заключения. Тем временем рабы со всех сторон сходятся 
декуриями или десятками, каждый десяток со своим надсмотрщиком за работами во 
главе.
Самые старые гонят крупный скот, а самые юные — мелкий. У этих последних — 
согнутая палка, которой они могут зацепить овцу или козу за ногу. На голове у 
них высокая остроконечная шапка, на шее привешена флейта. Каждому пастуху 
поручается от 80 до 100 голов скота, который весь помечен тавром хозяина. 
Пахарей можно узнать по их высокому росту. Волы замечательны своей черной 
мастью, огромными рогами, широким лбом и могучей грудью; они подобраны парами 
одинакового роста и равной силы. Перед работой им натирают копыта смолой, чтобы 
они были тверже. У многих баранов рога обрезаны с целью лишить их возможности 
наносить друг другу в драке опасные раны. У некоторых овец все тело обернуто 
кожей, как панцирем: это тарентские овцы, шерсть которых чрезвычайно тонка и 
нежна. Собаки хорошей породы; у каждой из них ошейник из толстой кожи, 
утыканный вокруг гвоздями острием вверх.
Villicus кончил свой обход. Тем временем были согнаны стада овец, гусей; 
свинопасы трубили в рожок, как бы призывая неявившихся еще животных. Наконец, 
шествие двинулось; во главе его шел villicus. Он весело подбадривал свою 
команду и изредка обращался с замечаниями то к тому, то к другому своим грубым 
голосом. За каждой декурией шел раб с провизией на целый день, которую он нес в 
сетке.
Villica со своей стороны обходила все работы, которые производились в доме. 
Если кто-нибудь из рабов казался ей больным, она его осматривала, расспрашивала,
 и если он оказывался просто



290
 
изнуренным от работы, отправляла его на день-два в больницу. Эта женщина 
отличалась необыкновенной деятельностью: я видел, как она пряла шерсть и чинила 
одежду рабов. Спустя некоторое время, я уже встретил ее в конюшне, где она 
приказывала снять паутину и очистить ясли; после этого она вымела больницу и 
проветрила в ней незанятые комнаты. Затем пошла к себе и занялась тканьем 
полотна; оттуда отправилась в кухню посмотреть, как готовят ужин, принимала 
приносимые ей припасы, взвешивала, считала и мерила, удостоверялась в их 
доброкачественности; из кухни прошла на птичий двор, где подложила яйца под 
наседок. Она как будто бы двоилась и троилась, являясь повсюду в одно и то же 
время.
Она распорядилась, чтобы между четвертым и десятым часом (от 10 ч. утра до 4 ч. 
пополудни) стригли тонкорунных овец. Раньше не начинают стрижки, потому что 
именно в это время от пота, обильно выступающего на овцах под знойными лучами 
солнца, шерсть их делается тяжелее и в то же время нежнее и более красивого 
оттенка. Когда работа здесь была в полном разгаре, она перешла в другие места, 
а я последовал за ней; я видел, как погонщики волов приучали быков возить 
пустую телегу, в которую их впрягали вместе с волом уже выезженным. Я пошел на 
задний двор, где рабы переворачивали граблями свежий навоз, а другие нагружали 
на ослов старый, прошлогодний, предназначенный для вывозки в поле. Галлинарий 
или смотритель цыплят обходил наседок; он подкладывал каждой по 25 яиц сразу, 
куриных и утиных, клал в гнездо толстый гвоздь, чтобы гром не испортил яиц, 
переворачивал те, на к