даров, 
ни боя гладиаторов.
Нет ничего более скромного, чем похороны бедняка. У дверей дома не стоит 
кипарис; едва пройдет три дня, как уже торопятся взвалить тело на маленькие 
узкие носилки, представлявшие собой нечто вроде сундука. На бедняка набрасывают 
жалкую тогу, истершуюся от частого употребления в подобных случаях. Четыре раба 
стараются поскорей вывалить свою ношу в поле за Эсквилинскими воротами, где 
устроено множество маленьких склепов со сводами. Их называют «маленькими 
колодцами», без сомнения, из-за круглой отдушины, сделанной в своде и 
закрывающейся плитой. Каждый вечер одна из этих ям открывается для всех 
покойников, которых принесут в этот день. Vespillones бросают их туда как 
попало, большей частью даже без савана. Этих кладбищенских служителей называют 
«грабителями трупов», потому что они часто крадут саваны и вырывают у покойника 
triens, положенный в рот для уплаты за переезд на тот свет. Когда склеп 
наполнится, закрывающую его плиту припечатывают и снимают ее только через год, 
когда трупы уже высохнут. Когда смертность очень велика, бедняков сжигают 
целыми кучами.
Похороны умершего в очень юном возрасте лишены всякой торжественности, каково 
бы ни было общественное положение покойника. Похороны человека молодого, по 
мнению римлян, оскверняли весь дом; их называли «несчастными» и устраивали 
ночью, чтобы скрыть от глаз посторонних. Впрочем, отец непременно должен на них 
присутствовать. Закон запрещает носить траур по детям моложе трех лет; если 
ребенок старше, траур продолжается столько месяцев, сколько покойнику было лет, 
до 10 лет включительно. Вообще траур представлял собой исключительно 
нравственную обязанность; обычай заставляет носить траур только женщин, но не 
мужчин. Во всяком случае, он не должен продолжаться более года.
(Dezobry, Rome au siecle d'Auguste, lettre LX, chez Delagrave).

7. Культ мертвых
Погребальные обряды ясно показывают, что, опуская покойника в гробницу, древние 
римляне верили, что кладут туда нечто живое. Вергилий заканчивает рассказ о 
погребении Полидора следующими словами: «Мы заключаем душу в могилу». Это же 
самое выражение встречается и у Овидия, и у Плиния Младшего. Это, конечно, не 
значит, что оно соответствовало представлениям этих писателей о



221
 
душе; но дело в том, что оно с незапамятных времен увековечилось в языке, 
свидетельствуя о древнейших народных верованиях.
Существовал обычай в конце похорон звать душу умершего именем, которое он носил 
при жизни. Ей желали счастливой жизни под землей. Трижды говорили ей «будь 
здорова» и прибавляли «пусть земля будет тебе легка!» Так велика была вера в то,
 что погребенный продолжает жить под землей и сохраняет способность чувствовать 
счастье и страдание. На могиле писали, что здесь «покоится» такой-то человек; 
выражение, которое пережило соответствующие ему верования и, переходя из века в 
век, дожило до нашего времени. Еще мы употребляем его, хотя никто теперь не 
думает, будто в могиле покоится бессмертное существо. Но в древности так твердо 
верили, что там живет человек, что никогда не забывали похоронить вместе с ним 
и те предметы, которые, по их мнению, были ему нужны: одежду, сосуды, оружие. 
На могиле разливали вино, чтобы утолить его жажду, ставили пищу, чтобы насытить 
его. Убивали лошадей и рабов, думая, что эти существа, заключенные вместе с 
покойником, будут служить ему в могиле так же, как они это делали при его жизни.
..
Чтобы душа прочно утвердилась в этом подземном жилище, которое приспособлено 
было для ее второй жизни, нужно было, чтобы тело, с которым она оставалась 
связанной, было покрыто землей... При этом недостаточно было зарыть труп в 
землю; необходимо еще соблюсти установленные обычаем обряды и произнести 
определенные формулы. У Плавта мы находим историю одного выходца с того света: 
это душа, которая вынуждена блуждать, потому что тело ее положено было в землю 
без соблюдения обрядов. Историки рассказывают, что когда хоронили тело Калигулы,
 погребальная церемония осталась неоконченной, и вследствие этого душа его 
стала блуждать и являться живым до тех пор, пока не решились вынуть труп из 
земли и снова похоронить его по всем правилам...
Существо, жившее под землей, не настолько было свободно от человеческого 
естества, чтобы не чувствовать потребности в пище. Ввиду этого в известные дни 
ежегодно приносилась пища в каждую могилу.
Овидий и Вергилий дают нам описание этой церемонии, сохранившейся в 
неприкосновенном виде до их времени, хотя верования успели в значительной 
степени измениться. Они рассказывают, что могила окружалась большими гирляндами 
из травы и цветов, что На нее ставили пироги, фрукты, соль и лили молоко, вино, 
а иногда даже кровь жертвы.
Было бы ошибочно думать, что эта печальная трапеза представляла собой просто 
поминки. Пища, которую приносили родные, действительно предназначалась для 
покойника, исключительно для него. Это подтверждается тем, что молоко и вино 
лились на самую



222
 
могил