ненависть римлян к Планцине была столь велика, что ей пришлось покончить с 
собой после смерти Ливии.



Агриппина Старшая



Агриппина Старшая, дочь Агриппы и Юлии Старшей, была единственной женой 
Германика.

Она славилась целомудрием, и простые люди называли ее украшением родины, 
непревзойденным образцом древней нравственности (см. Тац. Анн. III, 4).

У Германика и Агриппины Старшей было девять детей, из которых выжили шестеро: 
Нерон Цезарь, Друз Цезарь, Гай Цезарь Калигула, Агриппина Младшая, Друзилла и 
Юлия Ливилла.

Агриппина Старшая имела характер сильный и непреклонный, притворяться не умела, 
в гневе была упорна и вспыльчива. Она всегда помнила о своем высоком 
происхождении, о том, что она – внучка Августа. «Никогда не мирившаяся со 
скромным уделом, жадно рвавшаяся к власти и поглощенная мужскими помыслами, она 
была свободна от женских слабостей» (Тац. Анн. VI, 25).

Агриппина, обладая большой смелостью и решительностью, постоянно сопровождала 
своего мужа в военных походах.

Однажды во время войны с германцами произошел знаменательный случай: 
«…распространилась молва об окружении римского войска и о том, что несметные 
силы германцев идут с намерением вторгнуться в Галлию, и если бы не 
вмешательство Агриппины, то был бы разобран наведенный на Рейне мост, ибо 
нашлись такие, которые в страхе были готовы на столь позорное дело. Но эта 
сильная духом женщина взяла на себя в те дни обязанности командира и оказывала 
необходимую помощь, если кто из воинов нуждался в одежде или в перевязке раны. 
При возвращении легионов она стояла у моста и встречала их похвалой и 
благодарностью.

Все это глубоко уязвило Тиберия: неспроста эти ее заботы, не о внешнем враге 
она помышляет, домогаясь преданности воинов. Нечего делать полководцам там, где 
женщина устраивает смотры войску, заискивает раздачами, как будто ей 
недостаточно для снискания благосклонности воинов возить с собой повсюду сына 
главнокомандующего в простой солдатской одежде и выражать желание, чтобы его 
называли Цезарем Калигулой. Агриппина среди войска могущественнее, чем 
командиры и полководцы: эта женщина подавила мятеж, против которого было 
бессильно имя самого Тиберия. Сеян разжигал и усугублял эти подозрения: хорошо 
изучив нрав Тиберия, он заранее сеял в нем семена ненависти, чтобы тот таил ее 
про себя, пока она не вырастет и не созреет» (Тац. Анн. 1, 69).

Не только Тиберий, но и Ливия относилась неприязненно к Агриппине, которая 
после смерти Германика осталась беззащитной.

«Однажды Агриппина стала на что-то жаловаться Тиберию. Он остановил ее за руку 
и произнес стих по-гречески: «Ты, дочка, считаешь оскорбленьем, что не 
царствуешь?!» С тех пор он больше не удостаивал ее разговором. Однажды за 
обедом он протянул ей яблоко, но она не решилась его отведать. После этого он 
перестал ее приглашать к столу, притворяясь, будто его подозревают в попытке 
отравления. Между тем и то и другое было подстроено заранее: он должен был 
предложить ей яблоко для испытания, а она – отказаться от него как от заведомой 
гибели.

Наконец, Тиберий, возведя на нее клевету, будто она хотела искать спасения то 
ли у статуи Августа, то ли у войска, сослал ее на остров Пандатерию (в 
Тирренском море), а когда она стала роптать, то центурион выбил ей глаз. Она 
решила умереть от голода, но Тиберий приказал насильно раскрывать ей рот и 
впихивать пищу. И даже когда она, упорствуя, погибла, он продолжал ее злобно 
преследовать: самый день ее рождения велел он отныне считать несчастливым. Он 
вменял себе в заслугу даже то, что не удавил ее; за такое свое милосердие он 
даже принял от сената декрет с выражением благодарности и золотое подношение, 
которое было помещено в храм Юпитера Капитолийского» (Свет. Тиб. 53).

Агриппина Старшая погибла в 33 г. Двух ее старших сыновей, Нерона Цезаря и 
Друза Цезаря, по приказу Тиберия объявили врагами государства и уморили голодом 
(одного на Понтийских островах в 30 г., другого – в Риме в 33 г.). Ее третий 
сын, Калигула, стал императором после смерти Тиберия. «Калигула отправился на 
Пандатерию и на Понтийские острова, спеша собрать прах матери и брата; отплыл 
он в бурную погоду, чтобы виднее была его сыновняя любовь, приблизился к их 
останкам благоговейно, положил их в урны собственными руками; с не меньшею 
пышностью, на судне со знаменем на корме, он доставил их в Остию и вверх по 
Тибру в Рим, где самые знатные всадники сквозь толпу народа внесли их в