денег.
— Надо уходить.
— А эти? — Лурих махнул рукой в сторону дома. — Может их прирезать?
— Можно и прирезать, — спокойно сказал Анаэль, — только зачем? Зачем нам 
излишней жестокостью восстанавливать против себя население?
— Нельзя же их оставить так, они пошлют за нами погоню.
— Достаточно просто связать.
Немец вернулся в дом.
Очень скоро грабители покинули дом красильщика Мухаммеда. Уже выходя за калитку,
 Анаэль мимоходом потрепал уже начавший коченеть труп собаки.
Весельчак Анри не скрывал своего удивления успехом Анаэля, он был уверен, что 
пленник придумал этот ночной поход с одной целью — попытаться бежать.
— Ну что ж, — сказал он, отделив от денег красильщика свою обычную долю, — если 
бы ты не сам себе устроил эту проверку, я бы наверное мог бы тебе уже доверять.
По этой довольно замысловатой фразе Анаэль понял, что все остается по-прежнему, 
правда это не слишком его расстроило: он теперь знал, что ему делать.
На следующее утро Анри отбыл на очередную встречу с неизвестным покровителем 
шайки. Ему изменило чувство опасности. Он думал, что решительной расправой с 
одним из тапирцев он навел порядок, но все изменилось и большинство просто 
ждали удобного случая для бунта.
Летом, когда добыча текла рекой, разбойники могли сквозь пальцы смотреть на то, 
что значительная ее часть, уплывает в чей-то неизвестный и потому 
подозрительный карман. Зимой возможности их промысла сократились, что отнюдь не 
отразилось на аппетитах пресловутого благодетеля. Это все сильнее раздражало 
мерзнущих, голодающих, поминутно рискующих жизнью людей.
В дополнение ко всему вышеизложенному, Анри совершил еще одну ошибку. Он убил 
только одного из братьев-тапирцев, здесь ему изменил здравый смысл. Он 
почему-то решил, что второй настолько запуган, что не посмеет выступить против 
него.
Утром, после отъезда вожака, многие, разбившись на привычные боевые группы, 
разбрелись по округе в поисках какой-нибудь дичи или неосторожных поселян, 
решивших навестить своих родственников из соседней деревни. Другие пошли 
заготавливать хворост для костра, с наступлением холодов его требовалось все 
больше. Анаэль остался один, люди, которым было поручено за ним присматривать 
сидели у внешнего выхода и он мог спокойно передвигаться по подземелью.
Когда солнце стало клониться к закату, разбойники начали постепенно 
возвращаться. День этот был крайне неудачным, судя по всему, предстояло лечь 
спать, даже не перекусив. Анаэль внимательно прислушивался к разговорам и, 
дождавшись, когда раздраженное обсуждение этой темы зайдет достаточно далеко, 
громко сказал Кадму, лежавшему на шкурах рядом:
— Но у нас же есть деньги, мы же можем просто купить еды. Наверное Анри за ней 
и поехал, жаль что один, много не дотащит.
Ответом ему был саркастический хохот.
Кадм зашипел на него, мол, я же тебе все объяснил!
— Нет, — громко, чтобы всем было слышно, продолжал Анаэль, — я ни разу не видел 
этого покровителя, и никто из вас тоже не видел. Почему это Анри всегда на 
встречу с ним ездит один?
Общее одобрительное ворчание было ему ответом.
— Но даже если он существует, то ведет себя глупо. Даже пастух, если он хорошо 
относится к своим овцам, всего лишь стрижет их, когда приходит пора, но не 
сдирает кожу.
— Этот урод говорит правильно, — проворчал кто-то в дальнем углу.
Кадм приподнялся на локте, чтобы получше рассмотреть смельчака.
— Заткнись, — зверским шепотом сказал он Анаэлю и схватился за кинжал. Но тот и 
не думал останавливаться, он чувствовал, что его сейчас не тронут.
— Этому благодетелю, будь он проклят, если все же существует, все равно, что мы 
едим, и едим ли вообще, лишь бы от нас поступали деньги. Мы для него хуже 
червей навозных. Повторяю, если он существует.
Тут не выдержал Лурих, он вскочил и заорал:
— Ты хочешь сказать, что его нет?
— Да.
— И что Анри нас обманывает?
— Да. Я уверен, что это так!
Гул стоял в подземелье страшный, многие повскакивали со своих лежанок.
— Ты считаешь, что он все деньги забирает себе? — неистовствовал Кадм.
— Все не все, но очень большую часть. Может быть он с кем-то и делится, не знаю.

— Такие обвинения надо доказывать! — этот голос произвел остужающее действие на 
костер полыхающих страстей. Разбойники попятились к стенам, сраженные 
неожиданным появлением вожака. Весельчак был мрачен и грозен. Как-то заново 
по