Кронида -- Асклепия и  вновь  укрыли бы в 
потаенномместе.
     Тогда услышал он сверху 
голос:     -- Хирон, разве нет на земле 
Геракла?     Закинул  кверху белую голову титан и увидел над собой,  на краю 
ущелья,
Геракла. Уже давно стоял там полубог, Истребитель мира титанов, и смотрел 
наХирона. Знал: будет нужен Геракл и титану.
     Тогда  двойной радостью засияли глаза страдальца:  радовало его то, 
чтоесть кому поднять  тело  бога; и радовало его еще  и то, что  не погибло  
наземле дело наставника полубогов-героев, что еще сильно сердце 
полубога-героятитановой правдой.
     И ответил на голос Геракла 
Хирон:     -- Геракл остается Гераклом.
     Поднял герой на руки огромное тело бога, и казалось, что не тело, а 
всеущелье взвалил Геракл себе на плечо и зашагал с тем ущельем в горы.
     Герой нес бога.
     Так шли они двое: впереди -- Геракл с ношей, позади -- Хирон.
     Вперед послал он Геракла, чтобы тот донес поскорее Асклепия  до пещеры,
а сам,  обессиленный, ковылял сзади,  все больше и больше отставая от героя,
шагающего шагом богов.
     Ковыляющий  титан, сын Крона!  Видел  ли когда-либо  мир героев,  
чтобытитан ковылял по земле, как старая 
кляча?     Собирались  над  болотом тучи мошек. Говорили мошки друг другу 
тысячамитысяч 
голосов:     -- Ковыляет по миру сын Крона. Видят это боги Крониды и молчат.  
Почемуже не сгорает мир от 
стыда?
     


Сказание о последней беседе друзей Хирона в пещере на 
Малее
     С бурдюком и сюрингой в руках пел Силен в пещере Хирона 
песенку:
     Жил Хирон. Жил Силен,
     У-лю-лю! Много думал Хирон,
     А я пью. Думал, думал Хирон,
     У-лю-лю! И надумал не пить.
     А я пью. Оттого, что он 
пьян     Без вина, Я не пьян, хоть и пью.
     Тра-ля-ля! А я в дудочку 
дую     И пью. У-лю-лю! 
У-лю-лю!     У-лю-лю! Отчего же в вино,
     Тра-ля-ля! У Силена 
упала     Слеза? Оттого, что 
пустеет     Бурдюк У-лю-лю! 
У-лю-лю!     Старый друг.

     Слушал песенку Силена Хирон. Знал, что любит его умный Силен-пропойца 
ипрощается  с ним,  старым  другом,  разгадав его  решенье, о  котором еще 
недогадывались  другие  друзья кентавра.  Обессиленный, уже не  способный 
дажестрадать и все же безмерно  страдающий, лежал Хирон у стены,  опираясь о 
нееголовой и спиною, и смотрел на тело Асклепия, распростертое на полу пещеры.
     Нового  гостя  застал  Хирон  в  пещере  на  Малее --  полубога  Пелея,
пришедшего  к учителю с  просьбой взять на себя воспитание его 
первенца-сынаот морской богини Фетиды -- Ахилла. Но, узнав об обреченности  
Хирона, 
решилПелей остаться с ним в пещере, чтобы быть ему опорой и защитой.
     Неподвижно лежало  тело  бога Асклепия с вытянутыми над головой руками,
как будто поднял он их, чтобы остановить грома, и так был повержен Кронидом.
А кругом сидели друзья и гости Хирона и вели меж собой беседу.
     Был тут и последний небесный киклоп Ураний, ушедший от наземного 
холодав земные недра, чтобы быть ближе к огню недр матери-Земли Геи,-- 
врачевательТелем.  И прозревший Феникс с подаренными ему Хироном чудо-глазами, 
видящимичудесную правду живой жизни так, как обычные глаза видят обычную правду.
 
Былтут  и  вдвойне  слепой  прорицатель  Тиресий,  лишенный  богами  глаз,  
самнуждающийся в поводыре.
     Был тут и Истребитель мира титанов, безумный Геракл, сын Зевса, 
великийубийца поневоле,  более могучий, чем  бог. И был  тут Пелей,  
герой-полубог,
познавший  тяжесть  безмолвного брака с  бессмертной  и не  чаявший 
близкоговозмездия: родила ему  нереида Фетида  сына, храбрейшего среди героев, 
но 
небога. Стала  бы она женой Зевса, родила  бы  от Зевса сына; был  бы тот  
сынсильнее отца и его молний и овладел бы миром.
     И  был  тут  наставник  героев,  мудрый  кентавр  Хирон,  обреченный 
набезысходную муку,  и  еще  Силен! И пока все  смотрели  на  Асклепия,  
Силенприпадал губами к бурдюку с вином, отпивал глоток за глотком и мурлыкал 
свою
песенку:
     Жил Хирон, Жил Силен. 
У-лю-лю!
     О  многом  говорили  в эту вторую  ночь в  пещере Хирона  его друзья  
иученики.  Сам же Хирон  молчал, и они не  знали, слышит ли он их или весь 
онушел в страдание. Закрыты были его глаза, как у дремлющего, и до того был 
онтих, что Тиресий 
сказал:     -- Даже бушующее море горя уступает дыханию покоя.
     Никто  из  сидящих в пещере,  кроме пьяного Силена, не  знал, что  в 
течасы, укрепляя  себя  мыслью, принимал бессмертный  кентавр великое решение,
так как не мог уже победить мыслью страдание и только волей титана 
сдерживалжалобу и стон.
     Говорили сперва гости о двух мирах, о живой и мертвой жизни.  И Феникс,
пытливый и упрямый, всегда доискивающийся чего-то, что  тревожило его  
своейсмутностью, 
спросил:     -- Телем, ты слыхал об истине: где она? И ответил 
Телем:     -- Истина  -- дело  смертных. Но кто хочет исцелять, тот  знает:  
живаяжизнь борется с мертвой жизнью, и в этом вся истина -- в их борьбе. Только 
вмире живой жизни, где радость, есть истина. В