о  тело нектаром  цветов.  Дриады поили его  соком самых 
глубокихкорней от исполинов-дерев. Ореады приносили ему с горных вершин самый 
легкийвоздух, прикрыв  его у груди чашей ладоней. Мириады лучей проникали к 
нему 
впещеру  и  целовали ресницами  глаз  его кожу, лицо  и  руки. Малые  
облачкасоскальзывали к нему с небосвода  и  стирали лазоревыми губками черную 
пену,
выступавшую из  пузырей на конском туловище. Орел принес ему огненный 
цветокПрометея, выросший у  подножия  скалы Кавказа из крови Провидца. Но и 
чудныйцветок не помог, ибо вырос он в мире живой жизни.
     Хирон не стонал.  Только крик от неумолкаемой боли стоял в его  
большихглазах титана; и  так глубок  был этот  титанов крик,  что  из камней 
пещерыкапали слезы.
     И пришла из дальнего зеленого  табуна Магнезийская кобылица, у  
которойна спине сидели пчелы на сотах, и подставила Хирону свое вымя.
     
Сказала:     -- Я -- от Липы-Филюры. В молоке моем сила Крона.  Выпей, Хирон. 
На 
мнепчелы с медом от цветков Липы. Вкуси, Хирон, материнский мед.
     И опустились к губам Хирона пчелы.
     Но отстранил и пчел, и кобылицу движением руки Хирон.
     
Сказал:     --  Вернись к  океаниде  Филюре. Не  поможет  Хирону  даже мать.  
Пустьобратно поплывет она океанидой к древнему титану Океану. Пусть расскажет 
емуо титане, сыне Крона, сохранившем древнюю правду.
     И вползла к нему большая  змея  с  яйцом  во  рту. Положила яйцо  
передХироном, и услышал он голос 
титаниды:     -- Хирон, Каллироэ  я, океанида,  мать Чудодевы Ехидны. Змеедевой 
сталаЧудодева. Родила она чудо-Гидру.  Но похитили Крониды  ее дочь.  Стала 
Гидра
чудовищем     Лерны. Ядом тартара были напоены ее зубы. Не богов она сразила, а 
тебя.
От титановой крови терпишь ты, титан, эту муку. Вот мое яйцо. В нем змееныш.
Проглоти  это яйцо,  Хирон,  и змееныш выпьет в твоем  теле змеиный яд.  
Сампогибнет,  но спасет тебя  от  муки. Я -- виновная  мать порождений. От 
менятвоя пытка  на веки. Одно дитя тебя отравило, другое теперь исцелит.  
Сказалзмее-титаниде 
Хирон:     --  Не  глотает  Хирон  титановой  крови.  Пусть  живет  змееныш.  
Твояматеринская жертва напрасна.
     Тогда заплакала змея-мать. А ведь еще никогда на земле не плакали змеи.
Смешались ее змеиные слезы со  слезами камней пещеры,  и родился там 
змеиныйисточник, исцеляющий смертных от скорби по утраченным детям.
     Пришел к Хирону старый Силен. Притащил с собою бурдюк с вином.
     
Сказал:     -- Выпьем,  Хирон.  Вино  -- исцелитель печалей.  В  вине  старая 
жизньобновляется.  Утолит  оно  твою  боль.  Я пришел к тебе  с моим другом.  
Вотбурдюк. Подружись с ним и ты. Или сам я от печали по тебе стану вином.
     --  Пей один,--  ответил Хирон.-- Мысль титана пьянее вина, но и она 
недает мне забвения. Нет вина забвения для Хирона.
     Тогда оттащил свой бурдюк Силен чуть в сторону, сел и  стал молча пить,
бормоча  лесные слова.  А  затем  вынул сюрингу, приложил  ее к  губам и 
такзаиграл, будто он играл на струнах мира.
     Так впервые играл старый Силен. И  заслушались его земля и небо, и 
лесаи горы, и ручьи, и боги на небе. И заслушалась его на  мгновение злая боль 
втеле титана.
     Впервые передохнул Хирон от страдания и сказал с благодарностью 
старому
Силену:     -- Вот моя последняя радость. Пьяный друг,  ты дал мне то, что не 
могутмне дать ни земля, ни  небо, ни боги. Будь же славен вовеки. 
Силен-музыкант!Увидя  пьянчугу-горемыку,  вспомнят тебя и пожалеют всех  пьяных 
от  горя 
наземле.
     Прижал Силен сюрингу к сердцу, положил голову на пустой бурдюк и уснул.
Вернулась  боль  к Хирону,  стала  злее  оттого, что  заслушалась музыки. И,
страдая, поднял Хирон глаза к небу.
     Теперь часто над горой Малеей стояло  недвижно  в небе сверканье,  
хотясолнечные кони были уже  за  горами. Знал Хирон: это боги Крониды, 
укрываясьза  завесой лучей,  смотрят на великую  муку  Хирона. Ведь и он,  
Хирон, 
сынКрона.  Не нарушил  изгнанник  своей клятвы: не вступил  с богами  в  битву.
Слышали  Крониды  его  упрек и  грозное  предвещание. И хотя богам  
неведомосмущение, все же  не  открывали они  своих лиц  перед страдающим  
титаном. 
Исмотрели на него в молчании из-за завесы лучей. Впервые боги не посмели.

     



        Сказание  о посещении киклопом-врачевателем Телемом  страдальца 
Хиронана