Малее
     -- Прими гостя, Хирон.
     Никогда  еще не слышал  такого голоса  кентавр  Хирон. Не пещера ли 
егоспросила так глубоко, глухо и отрадно? И Хирон оглядел каменные своды.
     -- Прими друга, Хирон,-- повторил у входа в пещеру тот же голос.
     -- Будь  другом и гостем. Войди. И вступил,  чуть пригнувшись, в 
пещерукиклоп-вели-кан -- как и Хирон; древний врачеватель киклопов. 
Сказал:     -- Я -- Телем, сын Геи-Земли.
     Впервые увидели  друг друга два  титана, познавшие тайны живой жизни 
--Хирон и  Телем, кентавр и киклоп. Не  силой и властью богов  -- сами 
позналиони тайные знаки живой жизни и  знали больше, чем боги. Но власти на 
небе 
неимели: были они дети земли. Но не хотели они и наземной власти: не боги они,
а титаны.
     Любят боги зрелище борьбы и радуются играющим силам  живой жизни. Но 
незнают радости познания.  Все, как дар, лежало перед ними -- воздухом, 
землеюи водою, огнем и живыми созданиями.
     Говорили боги друг  другу: "Будем радоваться всему,  что есть  внутри 
иснаружи".  И большего они не хотели. Не хотели  они знать того, чего нет, 
ночто может быть. Как падающий плод, приходило к ним знание, когда это было 
имнужно. Нужно было  им  вечное  Сегодня. И в этом вечном  Сегодня  они  жили.
Завтра есть только  для смертных. Перед Завтра встают тревоги. А 
бессмертныебоги  Крониды бестревожны.  Только титанов мятежное  племя  будит  
тревоги 
всмертном мире. Буйно и непокорно оно. И  еще будит тревоги знание  смертных,
ибо  смертные  смотрят  в Завтра  и оно их тревожит. И  потому, что знание 
итревога о Завтра друг от друга неотделимы, чуждались боги радости познания 
илюбили только радость жизни.
     Но  Хирон и Телем силой мысли титанов черпали знание в  чудном  
зрелищемира -- в великом и в малом -- и радовались чуду познания.
     Близ  Хирона сел  благой киклоп, и его глаз  посреди  высокого  
лобногосвода, круглый, как солнечный диск, то ярко сиял полуденным светом, то 
мерк,
алея, как закат. И также его лобный свод -- то был ясен, то туманился.
     Посмотрел Телем на тело Хирона.
     
Сказал:     --  Я  пришел  к  тебе  по зову  Земли. Полон мир живой жизни 
вестями 
острадании Хирона от лернейского яда стрелы Геракла. Где 
Геракл?     Молот сжатой руки киклопа угрожающе поднялся.
     -- Мне  больно,-- сказал Хирон.-- Ты  это видишь. Но  Геракл 
невиновен:так хотели Крониды.
     Опустился молот руки киклопа на колено. Сказал 
Телем:     -- Я ушел в каменные горы, где  бьют  огненные  ключи  из  недр  
земли.
Холодна для меня почва лесов и степей и дыхание вод. Только близ огня могу 
яжить ближе  к недрам земли, чем к небу.  И огонь подземных  ключей 
рассказалмне, что ранен Хирон. Я пришел, чтобы тебя исцелить.
     И  вынул Телем небольшую граненую глыбу золота, положил  ее на ладонь 
иразъял  надвое. Как в  ячейке, лежал внутри глыбы глаз солнца, такой же, 
какна лбу у киклопа.
     -- Я прижгу глазом  солнца  твои раны,-- сказал Телем,--  и поцелую  
имтвое тело. Только у меня и у Грай-Старух такой глаз.
     Улыбнулся Хирон.
     --  Мне  больно,--  сказал.--  Но все  же прижги, Телем. Испытаем  
силусолнечного глаза  над ядом. Не поможет -- ну что ж! Зато будем знать. 
Толькобудь осторожен. Не прикасайся ко мне.
     Даже оживился Хирон.
     Уже не золотым  было его конское тело, а мрачно-багровым  и  бугристым.
Распухли  ноги, и  исходил  от него жар. Но  человеческое  тело  Хирона  
ещезолотилось и было гладко. Однако и в нем уже будто что-то тревожно вскипало.
     Вот приложил Телем  солнечный глаз к свирепой ране на  ноге,  у копыта,
где уколола стрела. И вступила в борьбу сила солнца, подателя живой жизни, 
сядом, рожденным жизнью мертвой.
     Смотрели  затаив дыхание два древних титана-врачевателя на борьбу 
жизнисо смертью.
     -- Дыши, Хирон,-- сказал Телем.-- Дыхание -- сила.
     -- И ты, Телем, дыши. Знание любит дыхание: оно живое.
     Длилась  борьба в теле Хирона.  И сперва  казалось,  что не  уступит 
ядсмерти  огню солнца. Злобно  шипел  он в ране, клокоча и взрываясь; 
извергалпузыри  и черную накипь. Не  спекалось,  не  обугливалось  бессмертное  
телотитана, как обычное тело, от огня. Невидимыми лучами и токами боролись в 
немдве силы.  Но вот стала рана светлеть,  и даже блеснул выше, на конской 
коженоги, золотой радостный отблеск.
     -- Жжет? -- спросил Телем.
     --  Жжет, но  отрадно,--  ответил  Хирон.  И глаза  кентавра и  
киклопавстретились: оба  знали,  что  боль нестерпима,  но  что  вытерпит  
Хирон  
инестерпимое.
     -- Они борются друг с другом, как день и ночь,-- сказал Телем.
     --  Но сумрак это  или  рассвет? --  И вздохнул  Хирон, опуская глаза 
кране.
     Отнял Телем  солнечный глаз  от  ноги и стал им слегка водить  по  
кожеконского  крупа кентавра,  где  бугры свивались узлами. Нежно погладил  
глазкожу