!"     Покрыл их крики его 
голос:     -- Брось, сын Зевса,  лук и  стрелы на  землю!  У Хирона --  ты 
сегоднягость.
     Знал,  что чтит его  Геракл. Но  не слышит его одержимый. Летит стрела,
одна и другая, мимо Хирона, и падает кентавр, один и другой.
     Понеслась дикая ватага  обратно  на Фолою,  мимо Геракла. И Геракл  
безпривета хозяину повернул за ними, шагает и 
поет:     -- Те-не-ла! 
Те-не-ла!     И снова стрела за стрелой в спины скачущих по уступам чудовищ.
     Падают в корчах кентавры. Прыгают в смятении в пропасть. Всюду стрелы 
и"Те-не-ла!", "Те-не-ла!".
     Истребил их всех безумный от напитка бога Вакха герой. И тогда ушло  
отнего безумие.
     Вернулся  он на Фолою. Озирает поле битвы.  Что за труп перед входом  
впещеру? Мука на лице старика-кентавра, и в плече у него стрела.
     Узнал Геракл  доброго  Фола. Тогда все  припомнил Истребитель чудовищ 
изастонал  от  горести: друга  убил он. Истребил изгнанников,  древнее племя.
Заплатил  гость  хозяину за  гостеприимство!  О,  безумящий  Вакха  дар!  
Незабудется это Гераклу.
     Похоронил  кентавра Фола суровый герой  и пошел на поиски 
вепря-драконана  гору Эриманф. Загнал в сугроб чудовищного  людоеда-вепря  и  
принес  
егоживым на руках в Тиринф.
     Истребили полубоги-герои по воле Кронидов все титаново племя  
кентавровна горе Пелионе  и горе Фолое. Только у переправы близ потока Эвен 
живет 
ещенелюдим-перевозчик, кентавр Несс.  И в пещере на Малее -- сын Крона, 
кентаврХирон.

     



        Сказание  о  ранении бессмертного Хирона  стрелой Геракла,  о  
зеленойкобылице, о змее Каллироэ и о пьяном музыканте 
Силене
     В жестоких корчах и  муках, проклиная Кронидов,  умерли  перед входом 
впещеру на Малее на глазах Хирона-врачевателя оба кентавра, раненные 
стреламиГеракла.  Ничем  не мог  им  помочь  врачеватель. Даже  амброзийный 
эликсир,
мгновенно исцеляющий  бессмертное тело, не облегчил мучения смертных членов,
терзаемых ядом.
     Сокрушенно смотрел  врачеватель на  чудовищное уродство, сменившее 
чудокрасоты  человека-коня. Века смеялось это чудо  жизни,  так дико и радостно,
как  смеется у  моря, сверкая на  солнце, глыба скалы  под ударом  
гремящеговала. Черной взбухшей тушей зверья лежали кентавры,  изъязвленные  
страшнее,
чем  тела титанов под жгутами молний Кронида. Будто незримые черви  
пожиралиих заживо.  И  не мог врачеватель  Хирон, вкусивший  все корни познания,
  
недознаться тайны смертоносных стрел.
     Осторожно  вынул он обе  стрелы  из  трупов  и  удивился, что от  
стольмаленькой  раны гибнет столь большая и могучая жизнь кентавра, и, держа  
обеэти стрелы на ладони, проницательно вглядывался в их тонкие жала.
     Малы  эти стрелы для мощи Геракла. Пелионский ясень  мал для него, а 
нето что эта  забава. И проник глаз прозрителя  Хирона в тайну страшного жала,
пропитанного ядом гидры. Кто же  подсказал сыну Зевса мысль омочить стрелы 
вяде Лернейской Гидры? Кто послал его на подвиг против Гидры? Кто призвал 
егоистребить титанов? Лютость зародила в Гидре яд. Кто же  вызвал эту лютость 
к
жизни?     Все постиг учитель полубогов-героев. И поднял Хирон, сын Крона, 
глаза 
кнебу Кронидов, позабыв на мгновение о грозных стрелах на ладони.
     Смотрит в небо, а рука его  над  землею.  Чуть скосилась ладонь, и 
однастрела  соскользнула невольно с ладони наземь. Передвинулось слегка  копыто,
наступило на  стрелу,  и царапнула чуть-чуть стрела межкопытье,  там,  где 
уконя живое мясо.
     Века вдыхало  тело Хирона  амброзию. Не было оно создано  для тления. 
Имысль  в этом  теле  титана не только прочла волшебные  письмена  дождя,  
нооткрыт ей был и  язык лучей. Все, что твердо, текуче, воздушно, лучисто, 
всепознала она в мире живой жизни:  знала  все целебные травы, и соки, и камни.
Но вскормила Гидру, дочь Змеедевы Ехидны, пещера над тартаром в мире 
мертвойжизни, и тартара мертвая вода пропитала кровь Гидры и затаилась в  ней 
ядом:и ни боги, ни титаны, ни  смертные не могли обезвредить  ее яд. Черным 
огнемвспыхивал он в живом теле, смертном и бессмертном, и пожирал это живое 
тело.
Разъедая и взрываясь пузырями, кипел этот  черный огонь в каждой капле 
живойжизни тела, словно в тысяче крохотных котлов.
     Мгновенно вскипел  черным  огнем  и  яд, проникший  из  жала  стрелы  
вцарапину на конской ноге бессмертного тела Хирона. Поднял  Хирон 
оцарапавшуюего   стрелу,   но   уже   мысль   врачевателя  постигла   страшную  
 казнь,
предназначенную  ему  Кронидами  за то, что он, сын Крона, остался титаном 
ибогом-властителем не стал.
     Понял  мудрый   кентавр  и  невольную   вину  Геракла,  и  его  
безумиеИстребителя -- он, последний древний кентавр на земле.
     Сбегались на Малею к  нему, страдающему, нимфы Малеи и Фолои.  
Росяницыомывали  ему  багровую  рану на ноге  чистыми  слезами  утра. Луговые  
нимфыумащали  е