ь себе пальцы и плевать друг 
в друга. Они не осмелятся выступить против госпожи Урука.

Набонид закрыл глаза и с облегчением вздохнул. Богиня-воительница Иштар, символ 
плодородия, была популярна у мужчин, ей тайно служили очень многие женщины. Ни 
одно событие не оказывало такого поразительного воздействия, как появление 
божества в тяжелые времена.

— Человек, идущий по улице без бога, — благодарно процитировал он, — достается 
демону, следующему за ним. — И добавил:

— Твой ум — это щит, берегущий мою ничтожную жизнь.

Шамура не ответила на глупые слова. Она наклонила голову, и темные косы упали 
на глаза.

— Сделай точно так, как я сказала, — резко приказала она. — Пусть станет видно, 
что вся твоя надежда, все доверие обращены к госпоже Урука. Не пытайся 
произносить речь. — Ее бледные пальцы погладили ему щеку. — И не думай об этом 
слишком много. Отправляйся на свое ложе и поспи, а когда наутро тебя придут 
одевать, расскажи свой сон. — Когда он повернулся уходить, она бросила ему 
вслед:

— Что бы ни случилось, ты должен искать помощи у Иштар.

Набонид послушно оставил дочь у ее светильника. Уходя, он снова почувствовал 
присутствие темных богов. Он услышал голос Шамуры, читавшей вслух надпись, 
вырезанную на изваянии Шамаша:

— ., тот, чье тело брошено на земле, — тот, кто остается не похоронен, — та, 
кто умирает в детской кроватке, — та, чье дитя, вскормленное ее грудью, умерло,
 — тот, кто утопился…

Он узнал обращение к призракам неудачников. Ведь Шамура считала себя призванной 
на службу Великой богине, одним из проявлений которой была Иштар.

Беспокойство Набонида усиливалось, пока он поднимался к коридору, где охранник 
Шамуры, евнух, ждал ее возвращения. Человек вскочил с каменной скамьи и 
раскинул в поклоне руки перед царем Вавилонии. Не улыбался ли он, низко опустив 
лицо, при виде пухлой, бесславной фигуры Набонида? Действительно ли Шамура 
стремится, как говорит, защитить его, или дочь хитрит и тайно замышляет заговор,
 чтобы возвыситься над отцом?

Вместо того чтобы направиться в спальню, Набонид импульсивно свернул к воротам. 
Он поспешно миновал мраморный фриз с крылатыми духами, которые словно гнались 
за ним, и почти выбежал в просторный двор, где удивленные его появлением 
стражники-копьеносцы подняли фонари. Набонид запрокинул голову и принялся 
высматривать на небе знамение. Низкая звезда Иштар сияла ярче его собственной 
звезды. Не обнаружив никаких других знаков, Набонид почувствовал ночной холод. 
Позади послышалось легкое движение, заставившее его быстро обернуться. 
Копьеносец застыл, как бронзовое изваяние, высоко подняв фонарь. Однако вид 
дворцовой стены внутри круга света изменился.

На каменной поверхности засияли слова, будто выведенные фосфором. Четыре слова 
были начертаны арамейским, или иудейским, шрифтом, и Набонид довольно легко их 
прочел: «Исчислил Бог царство твое».

Когда он выходил во двор, светящихся слов не было видно. И, пока он смотрел, их 
очертания начали мерцать и тускнеть. Набонид взглянул на бородатое лицо 
стражника. Неподвижный гигант был аморитом, необразованным, как животное, и 
почти наверняка не имеющим понятия о значении этих букв. Позади него качнулась 
и пропала какая-то тень. Набонид распознал женскую фигуру, спешившую прочь с 
кувшином воды на голове.

Попав наконец в свою спальню, Набонид отослал ленивых рабынь, готовивших его ко 
сну, и арфистов, обычно успокаивающих его беспокойный ум. Четыре огненных слова 
расшевелили его подавленные страхи, и он не мог заснуть. В голове мелькали 
мысли, метались между явленными ему за последние часы знаками, тянулись к 
какому-нибудь божеству, которое могло бы защитить, если Шамура действительно 
вводила его в заблуждение.

Когда от усталости его стало клонить ко сну, ему явственно послышался голос, 
правда, слова едва можно было разобрать.

— Множество советников утомили тебя.., так пусть же теперь астрологи, 
звездочеты, создатели месячных прогнозов встанут и спасут тебя от того, что 
случится с тобой.

Набонид поднял голову, прислушиваясь, и предположил, что голос шел со двора, 
расположенного под его темными покоями.

— Никто не спасет тебя!

Ему не приходило в голову, что злейшими врагами были его собственные мысли.

Встающее солнце осветило алебастровые окна, и царь Вавилона обрадовался 
возможности спастись от страхов темноты. Когда появились слуги с золотым тазом 
для умывания, он ничего не сказал ни о сне, ни об Иштар. Он вскричал, что 
тотчас отправляется из дворца в Сиппар, чтобы присоединиться к сыну и его армии.


Набонид объяснил Римуту и другим советникам, насколько армия сможет выиграть от 
его присутствия. Себе он сказал, что теперь, если Валтасар одолеет завоевателей,
 то лавры победителя достанутся ему, Набониду. А когда он трясся в кр