примерно так, как жили царицы в столице Мидии. Кроме того, персы всегда 
считали, что дорогих вещей должно быть, как минимум, две. Поэтому наверху были 
два жертвенника-близнеца, которые Кир украсил храмовой террасой. Когда-то давно 
в арийских головах возник этот обычай — всегда и всему создавать пару. Разве не 
нужна мужчине женщина, чтобы из его семени произвести новую жизнь? Разве свету, 
чтобы вступать в силу, не нужна тьма? Разве принцип добра в жизни не идет от 
конфликта со злом? Кир вспомнил, что по замыслу Камбиса вторая его жена должна 
была происходить из чужого, но царского рода.

Теперь, когда перед ним встала задача объезжать пределы своего царства, он 
призвал к себе десятерых верных воинов, прикрывавших его спину на всем пути от 
Травяного моря до родных мест; он велел каждому из них выбрать еще десять таких 
же мужей для его сопровождения в пути. (Эти сто человек благородного 
происхождения составили ядро неизменной «тысячи», которую греки впоследствии 
назвали «бессмертными» царя персов.) С великолепным эскортом из сотни 
присягнувших ему героев Кир в первый раз объехал свои владения. В каждом 
селении Трех племен благородные люди, впрочем, и каспии тоже, выходили из домов 
и преподносили ему фрукты и лакомства, расшитые ткани и скромные, но ценные 
вещи. В свою очередь он давал каждой женщине золотую монету Креза Лидийского. 
Это были единственные отчеканенные монеты из золота, которые редко встречались 
в горах.

После Трех племен Кир отправился навестить и более далекие народы. Они находили 
его красивым мужчиной, убедительным в беседе; он ничего от них не требовал, 
лишь просил стать «друзьями царю». И, уезжая от них, он шутил:

— Даже одомашненные животные, которые пасутся в безопасности как хотят, при 
возникновении угрозы собираются вместе и следуют за вожаком. И не поступаем ли 
мы точно так же, если опасность нарушает мир на наших землях? Так пошлите, если 
будет нужно, за мной, чтобы я защитил вас.

Среди всех дальних народов самыми драчливыми были иранцы и германии. Они жили 
совсем далеко, на красных нагорьях, окаймлявших Соленую пустыню. (Эти высоты до 
сих пор называются Керман.) Табал, их вождь, создал собственный закон. Он не 
посчитал нужным появиться на коронации Кира, сказав, что он не кшатра господина 
Ахеменида, а властвует в своем праве. Когда Кир лично появился под его городом, 
растянувшимся на скале над излучиной реки, Табал просто наблюдал за ним из 
башни над закрытыми воротами. За воротами ждали несколько тысяч германских 
меченосцев.

Перед Ахеменидом двигались знаменосцы и верховые флейтисты; позади него ждали 
сто героев с гербами на щитах. После осмотра скалы Кир направил своего 
нисайского скакуна, по-праздничному покрытого попоной, по речному броду и 
окликнул наблюдавшего за ним Табала:

— Почему ты сидишь там, наверху, и отказываешься спуститься?

Табал посмотрел за спину Киру, но, кроме небольшого вооруженного отряда, увидел 
лишь слуг да обозный скот.

— Потому что не знаю, чем еще заняться, — прорычал он в ответ с коварной 
непосредственностью.

Тогда Кир объяснил, что слышал, будто Табал называет себя не военачальником, а 
царем народа.

— Что ж, это правда.

— Тогда спустись и прими суд.

— Суд — за что?

— За то, как ты правишь своим народом, германиями.

Табал задумался. Он ничуть не испугался, но понять Кира для него оказалось 
нелегко.

— А кто будет меня судить?

— Тот, кто может вынести тебе приговор и без суда.

— И кто же это может быть?

— Я, царь Кир.

Тут Табал оказался в затруднительном положении. Как правитель он не мог 
отказаться от слушания. Поразмыслив, он по тропинке съехал со скалы, взяв с 
собой не более сотни меченосцев и всех хранителей закона и советников. Они 
устроили суд на берегу реки. Бывалый солдат Табал должен был стоять и отвечать 
на убедительные доводы Ахеменида, сидевшего на камне. По закону персов 
обвиняемый имел право представить в качестве доказательств любые свои 
благородные поступки. Если добро перевешивало зло, его могли оправдать. Табалу 
удалось сослаться на многочисленные проявления храбрости, умное 
предводительство в сражениях и спасение нескольких жизней.

— Я слышал свидетельские показания, — заверил Кир слушавших судей. — Как 
военачальник германиев, Табал не причинил никакого зла. Однако, — продолжал Кир,
 — как к правителю к нему есть много претензий.

Доблестный германий выпрямился во весь рост:

— Что еще за претензии?

Загибая пальцы, Кир перечислил:

— Плохое управление земледельцами, гончарами, рыбаками, ткачами, кузнецами, 
торговцами, пастухами и каспийцами.

Оказалось, что Табал мог припомнить лишь незначительную пользу, принесенную им 
этим людям. Местные каспийцы оставили его земли. Хорошо об этом осведомленный, 
Кир терпеливо все выслушал и вынес свой вердикт:

— Как военачальнику, этому человеку нечего поставить в вину. Как правитель 
народа, он не проявил внимания к благу тех, кто от него зависит; по своей 
глупости он не смог указать им лучший путь, из-за него они пострадали.

Слушавшие хранители закона не возражали против этого суждения. Кир объяснил 
меры, которые должны были помочь германийским фермерам. Особенно убедительно 
говорил он об отсутствии отвода воды из рек. В конце слушания Табал изменил 
свое отношение