ительниц, появившихся из-за кустарника; несколько сот женщин направили своих 
лохматых лошадок в сторону кургана, держа в руках луки и копья. Эти 
длинноволосые всадницы, возникшие ниоткуда, представляли собой удивительную 
картину, но Кир посчитал, что они не могли тягаться с его опытными воинами. 
Одна из женщин, выехав вперед, приблизилась на половину расстояния полета 
стрелы. Ее волосы сверкали золотом зрелой пшеницы, щит имел эмблему с 
изображением головы оленя, а стройное тело было затянуто в синий китайский шелк.
 На вид она была не старше Кира. Когда она что-то крикнула, он не смог ее 
понять и подозвал проводника-скифа, и тот кое-как объяснил им суть.

Она предлагала царю захватчиков заключить с ней перемирие. Она назвала свое имя 
и положение: Томирис, дочь Гесира, царя сарматских скифов. Томирис утверждала, 
что эта земля принадлежала сарматам, а ее отец ждал в этой могиле, когда сможет 
вернуться к новой жизни.

— Согласен на перемирие, — сказал скифу Кир. — Что еще она хочет?

Тогда Томирис отбросила волосы назад и заговорила быстро, как стремительная 
река. Переводчик пробормотал, что она рассказывала историю своей жизни от лица 
матери-царицы, которая тоже ждала в кургане. По-видимому, ее отец Гесир правил 
всеми сарматами от Белых гор до пустыни Красных песков, пока не пришли царские 
скифы. Какое-то время сарматы сдерживали захватчиков. Затем эти скифы, 
пришедшие с востока, предложили заключить мир и отметить это событие пиром. Во 
время пира скифы убили Гесира, всех его военачальников и вождей. Так 
вероломство уничтожило всех сарматских героев. После этого жены 
забальзамировали их тела и похоронили подобающим образом. Женщины, оставшиеся в 
живых, следили за могилами, чтобы, когда наступит день новой жизни, их мужья 
могли вернуться к ним на землю.

Кир вспомнил рассказ о племени, состоявшем из одних женщин, воевавших со всеми 
захватчиками, и поверил в его правдивость. Женщины поставили перед собой 
сложную, хотя и благородную-задачу, но он не думал, что юная Томирис смогла бы 
вести оборонительную войну против всех диких кочевников.

Если бы он мог поговорить с сарматской принцессой без помех, последствия могли 
быть совсем иными. Подумав, он спросил, где находится родина сарматов.

— За Красными песками, — крикнула Томирис, — за дорогой Хоары, под восходящим 
солнцем!

— Тогда передай ей, — сказал Кир, — что она должна повести женщин туда. Ясно, 
что здесь они не продержатся долго без защиты мужей.

Услышав эти слова, молодая воительница снова разразилась мелодичными звуками. 
Пока могилы не разрушены и не осквернены, она ни за что так не поступит. Только 
если дом опустеет, его охрана становится бесполезной. И, сверкая глазами, она 
подъехала ближе к Киру.

— Ахеменид, — крикнула она, — это верно, что ты сильный, а я слабее! Здесь я не 
могу тебе противостоять. Но если ты разрушишь могилу отца, моя ненависть 
последует за тобой, будто тень твоего статного тела. Я узнаю, куда ты 
направляешься, и во сне придумаю, как нанести тебе огромный вред. Твоим врагам 
я стану другом, твоим друзьям — врагом. Никогда больше я не появлюсь тебе на 
глаза до дня, когда смогу держать твое тело в объятиях и смотреть, как твоя 
кровь и жизненная сила стекает на землю…

Неожиданно Томирис закрыла руками свое прекрасное лицо и расплакалась, склонив 
голову к лошадиной гриве, чтобы спрятать слезы. Прежде чем Кир смог ответить, 
она повернула лошадь и ускакала прочь. Женщины-воительницы последовали за ней, 
и все они исчезли в зарослях кустарника. Две пленницы побежали за ними, и Кир 
не стал им препятствовать.

Как это по-женски, подумал Кир, начать с угроз и разрыдаться, когда не удалось 
добиться своего. Но в храбрости этой девушки он не сомневался.

Вернувшись к раскопкам, он обнаружил, что Вартан и землекопы проломили дверь и 
уже зажигали факелы, готовясь пройти в погребальное помещение.

— Не нравится мне это, — сказал он.

Он вспомнил табличку Ашшурбанипала на руинах Шушана — торжество ассирийца, 
разрушившего, разбросавшего могилы эламитов, чтобы лишить их призраков мирного 
отдыха и подношений родных.

— Это в тебе говорит персидское благородство. — Зубы Вартана блеснули из 
спутанной бороды. — Но что лежит внутри этого кургана, кроме нескольких 
скелетов и сокровищ, погребенных с ними суеверными варварами? Или ты настолько 
боишься сарматской девчонки, что не позволишь своим воинам обогатиться?

— Не настолько, — согласился Кир.

Тогда вслед за Вартаном и землекопами в дыру с готовностью полезли еще 
несколько асваранцев.

По-настоящему большая погребальная зала, сверху покрытая деревянными балками, 
была тщательно приготовлена для возвращения к жизни могущественного вождя. 
Сначала незваные гости натолкнулись на останки прекрасных лошадей в дорогой 
сбруе, с мертвыми конюхами, лежавшими в их головах. За ними в центральной 
комнате лежали слуги с серебряными рогами для питья. На помосте, как живой, 
покоился золотобородый Гесир; на нем был усыпанный драгоцен