— Зачем твоему отцу рассказывать тебе то, что ты видел сам, о непреодолимой 
крепости вавилонских стен? Говорю тебе, отступи! Вавилоняне не боятся штурма, 
но благоговеют перед своими богами. Вызови их!.. Пусть они узнают, что ты 
служишь Мардуку, главному богу. Жрецов Эсагилы беспокоят интриги Набонида. 
Провозгласи всем, что ты пришел восстановить поклонение великому господину 
Мардуку. Возникнут споры в их среде, а тем временем…

— Зачем так говорить? — вскричал Кир. — «Тем временем», «спустя время»… Час 
пришел, и я должен этим воспользоваться. — Он повернулся к Камбису, своему сыну,
 и велел говорить ему.

Камбис ответил без колебаний и, таким образом, показал, что уже составил свой 
план. Он применил к создавшейся ситуации логику греков. Учитывая, что город 
Мардука нельзя взять штурмом, рассуждал он, равным образом нельзя организовать 
его осаду. Стены слишком протяженные, чтобы их можно было окружить, а 
территория слишком бедна, чтобы прокормить армию. Следовательно, им нужно 
разорить великую равнину, выжечь землю дотла и поспешить в плодородные края 
фараонов Нила, оставив голоду поработать за них в Вавилоне.

По усталому лицу Кира пробежала тень.

— Сын мой, ты хороший военачальник, — спокойно сказал он, — но никудышный 
правитель. Я обещал жителям этих земель мир Ахеменида. А теперь должен нарушить 
обещание? Должен сжечь и разграбить то, что отныне принадлежит мне? Эта великая 
равнина теперь наша, сын. Лишь этот город противостоит нам с оружием.

— Тогда иди в Шушан, — быстро вставил Губару. — Расположись там в зимних 
квартирах. Восстанови силы, а Вавилон оставь вариться в собственном соку. Если 
город будет запасать провиант, пока все сельское население голодает, то к 
Новому году здесь вспыхнет бунт. Тогда и ударь, если такова твоя воля.

— Праздник урожая сейчас — через два дня. Тогда все в Вавилоне смогут остаться 
в своих безопасных жилищах под моей защитой. Это самое лучшее. — Те, кто слышал 
эти слова, притихли, считая, что демон безумия поразил его ум. Кир почувствовал,
 что скрывалось за — этой тишиной, оглядел их и рассмеялся. — Один безумный 
пророк сказал это однажды — Заратустра. Потерпит ли неудачу великий царь Мидии 
и Персии — и Вавилона — там, где Заратустра преуспел?

Губару вздохнул:

— Вавилон не имеет ничего общего с бактрийской долиной.

Но Кира, видимо, подбодрили его мысли.

— Я нашел путь в ту долину, в снегопад и бурю. Проникнуть за эти толстые стены 
гораздо проще. Горожане-иудеи вместе с одной блудницей да одним кирпичником 
показали мне путь внутрь.

— Через сражение.

— Без сражения, даже без перепалки.

— Как же тогда? — Губару пытался скрыть дурные предчувствия.

И снова Кир весело рассмеялся.

— Если ты стоишь внутри цитадели Эсагилы, разве это не значит, что ты проник за 
стены Вавилона? — Все опять притихли, и Кир вернулся к своим размышлениям:

— Это довольно просто. Гораздо сильнее меня тревожит то, что нужно сделать 
потом. И кто должен это сделать. — Он посмотрел долгим взглядом на красивого, 
седовласого Губару. — Так вот, теперь мне все ясно. Ты должен войти в город, ты,
 отец мой, ведь он тебе так хорошо знаком.

Думая, что Кир над ним подшучивает, старый эламит улыбнулся:

— Тогда я был молод и полон энергии. Прожив семь десятков лет, Кир, я стал 
слишком слаб, чтобы возглавить штурм.

— Но ты приобрел весьма впечатляющий облик и необходимую мудрость. — Кир 
поднялся и протянул к нему руки. — Не сомневайся, путь для тебя будет 
приготовлен.

Вслед затем он созвал полководцев, ученых мужей, гонцов и велел приступать к 
работе. Хотя спустилась ночь, он начал приготовления. Глашатаи должны были 
оповестить вдоль всей большой дороги между Сиппа