чатую мантию ассирийских царей. При нем был только 
украшенный драгоценными камнями кинжал, символическое оружие, и никаких знаков 
власти в руках. По его бокам стояли меченосец и луконосец. Позади выжидала 
свита — военачальники, хранители закона и переводчики. С седеющей бородой, 
загоревшим лицом и темно-серыми глазами, он имел властный вид, как и 
рассчитывал. Своим быстрым умом и обходительным обращением он стремился внушить 
населению этого стратегически важного города доверие к себе.

Когда жители Сиппара поняли, что он действительно прислушивался к их речам и 
вовсе не собирался приносить их вождей в жертву неведомым богам, в храм пришло 
еще много людей. Все стремились пожаловаться на поборы Вавилона. А внушительный 
Кир желал всех их выслушать.

— Решение мое таково, — объявил он, завершив слушание. — Так называемый царь, 
незаконный потомок просвещенного Навуходоносора, назначил себя верховным жрецом.
 К тому же он поставил править над вами своего сына с армией, пожирающей блага 
этой земли, как саранча. Вашего покровителя Шамаша он забрал отсюда и вашим 
молитвенным обрядам, соответственно, положил конец. Это никакой не правитель — 
одно название. Теперь причиненное им зло будет возмещено. Так говорю я, Кир, 
Великий царь.

Хотя старейшины Сиппара криками выразили радость по поводу такого суждения и 
объявили о своем подчинении Ахемениду, они сомневались, что он станет 
придерживаться своего обещания. Новые властители, как правило, провозглашали 
справедливость для всех и грядущее процветание. А за годы, прошедшие после 
Навуходоносора, многие монархи занимали трон Эсагилы. В своем отчаянии жители 
Сиппара чувствовали облегчение уже оттого, что остались живы и воины победивших 
персов не захватили продовольствие, еще остававшееся в стенах города. На самом 
деле эти солдаты даже пригнали обратно разбежавшийся скот и груженые тележки. 
Свой лагерь они разбили за стенами города.

На следующий день этот лагерь опустел. Сиппар и стена между реками больше не 
были в состоянии войны.

Кир скакал к Вавилону.


* * *

Из-за гор явились сторонники Кира, ведомые его сыном Камбисом, которого больше 
не мучили демоны смятения.

Губару собрал эламитских воинов, быстро продвигавшихся в своих юбках, с 
плетеными кожаными щитами и колчанами с дротиками. От истоков Тигра спустились 
армяне, сверкавшие медными шлемами и обшитыми железом щитами. С Киром ехали 
всадники с востока: гирканцы, парфяне, согдийцы и бактрийцы. Желтогривые мидяне 
в железных чешуйчатых доспехах заполнили широкую дорогу вдоль берега Евфрата, 
сморщившуюся от осенней засухи. Неизменная тысяча выросла до пяти тысяч 
всадников в доспехах, ехавших с копьями и луками на скакунах, покрытых 
кольчугой из железных колец. Когда все они соединились, хазарпат, командующий 
войском, доложил о шестистах сотнях воинов, чья отвага была способна перенести 
любые испытания и чье умение преодолевало любые препятствия.

Услышав это, старый Губару закрыл глаза и вскинул худые руки:

— Смогут ли твои всадники проскакать сквозь защитные бастионы из обожженного 
кирпича толщиной в двадцать локтей; смогут ли их стрелы долететь до вершины 
стены высотой в шестьдесят локтей? Говорю тебе, вавилоняне воздвигли преграды 
Имгур-Бел и Нимитти-Бел как раз против такой армии, как эта. Отвага не придаст 
тебе сил, чтобы перелететь через валы, а умение не позволит сделать подкоп, 
поскольку фундамент уходит глубоко в землю. Я знаю об этом, я в юности помогал 
строителям Навуходоносора спланировать эти стены. Их невозможно взять приступом.


— Тогда как же ты возьмешься за них, отец? — быстро спросил Кир.

Вожди сидели на коврах у реки. Губару был полон страха и ждал беды. Он 
чувствовал, что Кир Ахеменид изменился после путешествия к бактрийскому костру. 
Кир перестал советоваться с сатрапами и военачальниками; его нетерпение 
возросло, казалось, он надеется не на мудрость ближних, а на руководство 
какого-то мистического существа, своего фраваши, может быть. Он предъявлял к 
своим сторонникам безмерные требования и торопил их, словно им не хватало 
времени осуществить стоявшие перед ними задачи. Он сильно рисковал, предприняв 
путешествие в Вавилон под видом купца, и был узнан врагами. Слишком умный, 
чтобы противоречить Ахемениду-завоевателю, Губару попытался укрыться за 
хитростью.