ий конкретный центр, который, с одной стороны, не принадлежал бы к 
правящему сословию и не являлся его ставленником, с другой же — мог бы равным 
образом удовлетворить, или вернее, не мешать интересам коалиции. Личность 
Киотоских монархов, бывших игрушкой в руках военного сословия уже столько 
времени, низведенных на положение самое униженное, зависящих даже материально 
от милостей сёгунов и, с другой стороны, лишенных сами по себе какой-либо 
социально-экономической опоры, следовательно, не опасных, — естественно явилась 
таким объединяющим центром. Обаяние же вновь возрожденных Кодзики и Нихонсёки с 
их синтоизмом, пробудили с новой силой идею юридической законности этой власти, 
как верховной не только сакрально, но и политически. Накопление этих и подобных 
идей и создало легитимизм XVIII и XIX столетия, который и стал, в результате, 
оружием активной борьбы против сёгунского режима, и привел к новому 
государственному устройству: из феодальной империи Япония превратилась сначала 
в абсолютную, затем в конституционную монархию, а верховная власть отошла от 
дома Токугава и перешла в руки Киотоских царей, превратившихся в императоров 
Японии уже в европейском смысле этого слова. 
    Подобно всем вышеприведенным эпохам истории Японии, и рассматриваемую ныне 
можно разделить на несколько периодов, соответствующих этапам ее внутреннего 
развития. Таких этапов можно насчитать пять. 
* А. Период первоначальной организации феодальной империи (1603— 1651). 
* Б. Период развития нового общественного порядка (1651—1716). 
* В. Период реорганизации правительства (1716—1786). 
* Г. Период расцвета третьей империи (1786—1853). 
* Д. Период распада феодальной империи (1853—1867). 
А. Период первоначальной организации феодальной империи
    Вся работа по организации нового государственного строя падает, главным 
образом, на время правления первых трех сегунов Токугава, и если 
основоположником феодальной империи является, бесспорно, Иэясу (официально у 
власти с 1603 по 1605 г), то завершителем его дела был III-й сегун Иэмицу 
(1623—1651), представлявший собою одну из крупнейших фигур на посту сегунов. В 
этот период новая правящая фамилия успела ввести и закрепить ту систему 
распределения территорий, о которой упоминалось выше, и которая делала князей, 
не принадлежащих к роду Токугава, совершенно беззащитными среди враждебного 
окружения; тогда же со всей строгостью установилась система обязательных 
пребываний даймё в Эдо. Иэясу, прежде всего, стремился именно к закреплению 
своей позиции, ослабляя по мере возможности дома, могущие быть ему соперниками. 
Одних ему пришлось просто уничтожать военною силою: так погиб род Тоётоми 
Хидэёси — второго диктатора страны, бывшего господином самого Иэясу; так же 
погибли и другие, которые пытались открыто сопротивляться новому властителю. 
Словом, весь период был посвящен окончательному избавлению от соперников, либо 
путем их физического уничтожения, либо путем введения сложной системы 
стратегического окружения их владений, либо же посредством подрыва их 
экономического благосостояния. Наряду с этим уже Иэясу стремился к захвату 
экономически важных пунктов, создавая из них земли, находящиеся в 
непосредственном заведывании центрального правительства. 
    Чрезвычайно характерно для первых Токугава то, что они всячески стремились 
воздерживаться от внешних военных авантюр. Может быть, здесь действовало 
впечатление от безрезультатного, в конце концов, корейского похода Хидэёси; 
может быть, сегунами руководило желание всецело отдаться внутренним делам; но 
только, когда при падении Минской династии в Китае (особенно в годы 1645 — 
1661) для японцев представилась удобная возможность вмешаться в происходившую 
там междоусобную борьбу, правительство, невзирая на то, что появилось сильное 
движение в пользу такого вмешательства, решительно воздержалось от него. Этот 
поступок, в связи с политикой закрытия страны для внешних сношений вообще, надо 
думать, объясняется просто дальновидностью и умом Токугава, сознающих, что пока 
еще не время для внешних выступлений, когда государство едва только еще 
налаживалось. Может быть, это отчасти предохранило третью империю от многих 
смут и беспорядков, но изоляция страны привела потом к ее гибели, когда 
наступил тот момент в развитии бассейна Тихого океана, когда существование там 
изолированных, не входящих в общий исторический круговорот государств, 
сделалось немыслимым, и правительство, следующее таким принципам, должно было 
погибнуть. 
    Грани этого периода устанавливаются с достаточной ясностью: началом его, 
как уже было сказано раньше, следует считать 1603 г., когда Иэясу официально 
занял пост Сэйи-тайсёгуна, конец же приходится на 1651 г. — момент смерти 
III-го сегуна-завершителя, Иэмицу. 
Б. Период развития нового общественного порядка
    В течение этого периода, продолжавшегося 65 лет, начиная с IV сегуна Иэцуна 
(1651) и кончая V-м Иэцугу (умер в 1716 г.), с одной стороны, продолжает уже 
чисто исторически укрепляться новый порядок, с другой же — начинают 
обнаруживаться первые признаки постепенного внедрения в правящие сферы новых 
элементов. Они пока не вносили никакой дезорганизации в феодальную систему, не 
подрывали сам правительственный аппарат: они служили ему и его укрепляли, но 
все же самый факт их появления на политической арене очень знаменателен. 
    Уже в правлении IV-го сегуна Иэцуна начинают играть некоторую роль западные 
группировки феодалов, т. е. Кансэй, вместо одностороннего доселе господства 
востока, т. е. Канто. Это обстоятельство находит себе подтверждение в том очень 
любопытном факте, что, когда после смерти Иэцуна наступила некоторая заминка в 
выборе кандидата на пост сегуна, первый министр (Тайро) центрального 
правительства Сакаи Тадакиё, так наз. «Гэба сёгун», игравший первую роль в 
политических сферах своего времени, подумывал о провозглашении сегуном даже 
кого-нибудь из дома Киотоских монархов, как представителя западной группировки. 
Если это и не удалось, так как и империя, и дом Токугава были еще очень сильны, 
то все же этот факт необходимо учесть при прослеживании сложных политичес