ами, бороться 
за существование в большей мере, чем кто-либо другой, — выходили активные 
деятели культуры и просвещения; в частности — от них идет целый ряд крупных 
ученых и педагогов китайского толка, т. е. представителей нового просвещения, 
основанного на китайской философии и науке; они же сыграли немалую роль в 
ниспровержении империи Току-гава впоследствии. 
    Помимо этого правящего сословия, в Японии в эпоху Токугава стало 
приобретать все более и более увеличивающееся значение третье сословие, в лице 
городского населения, пока еще не дифференцировавшееся на классовые группы. 
Развитие городов, начавшееся обнаруживаться еще с прошлой эпохи, полным темпом 
продолжалось во все время Токугава. Японские историки, знакомые с развитием 
городского быта в Западной Европе, утверждают даже, что по быстроте и широте 
этого процесса эпоха Токугава не знает равных себе во всей всемирной истории. 
Поскольку это так, сказать трудно, но все же остается несомненным фактом то, 
что главнейшие японские городские поселения обязаны своим развитием именно 
третьей империи. Причин, вызвавших этот прогресс, было много: с одной стороны — 
замки феодальных сюзеренов, их резиденции становились центрами новых городских 
образований; с другой — развивающийся ремесленный и промышленный быт требовал 
таких мест своего сосредоточения; и, наконец, в городах нуждалась и торговля 
страны. Поэтому развитие городов необходимо ставить в самую тесную связь с 
развитием третьего сословия, в которое вошли и ремесленники, и торговцы. Этот 
новый слой стал с течением времени настолько многочисленным и влиятельным, что 
наложил свою печать и на многие отрасли культуры страны: в частности — 
литература эпохи Токугава является литературой именно этого третьего сословия, 
театр создан им же и для себя; на него работает искусство. Третье сословие, 
вместе с ронинами, становилось понемногу наиболее деятельным, жизненным и 
влиятельным социальным элементом страны. 
    Необходимо отметить также и еще одно особое обстоятельство, которое может 
быть отчасти охарактеризовано, как признак начинающейся власти торгового 
капитала и вместе с тем указывает, наряду с прочими явлениями, на сущность этой 
стадии в развитии экономической жизни Японии: это — то большое значение, 
которое и для правительства, и для феодальных князей имели представители 
крупного торгового капитала. Купцы Нагасаки, Хаката и других крупных 
торгово-промышленных центров служили нередко источником денежных средств; к ним 
обращалось и Бакуфу и даймё, и чем в большую финансовую зависимость они 
становились от купцов, тем большее политическое значение приобретали эти 
последние. 
    Кроме этих социальных элементов, особое положение занимало крестьянское 
сословие, многочисленные кадры «мужичья» (хякусё), занятые земледельческим 
трудом. Как уже было раньше указано, именно на них строилось все хозяйство 
феодальных владений; основной единицей при исчислении доходности этих последних 
считалась натуральная подать в размере одной «мерки» (коку) риса. Так что и 
сами даймё обычно обозначались как владельцы дохода в «1000 мерок риса», или 
«10000 мерок», или же миллиона таких мер, что считалось уже очень крупным. 
Класс этот не играл еще никакой особой политической роли, но был той почвой, на 
которой разыгрывалась вся экономическая жизнь страны. 
    Таким образом, социальная структура Японии в эпоху феодальное империи 
Токугава может быть представлена в следующих чертах: 
1. наиболее многочисленным, первостепенно важным экономически, но политически 
неактивным, является слой земледельческого населения, находившегося в 
вассальной зависимости от феодальных владетелей и платившего им подати; 
2. непосредственно над ним располагалась широкая самурайская масса, владеющая 
своими наделами, но находящаяся в вассальном подчинении своим феодальным 
сеньёрам; ) 
3. эти широкие самурайские массы объединялись под эгидой отдельных владетельных 
фамилий, являющихся, таким образом, феодальными сеньёрами в большей или меньшей 
значительности; 
4. отдельные фамилии феодальных сеньёров могли объединяться, в свою очередь, 
вокруг особенно могущественного дома, становясь в вассальную от него 
зависимость; эти последние дома и составляли аристократию воинского сословия — 
феодальных князей. 
    Вся эта сословная организация с ее почвенным слоем — крестьянством и 
верхушкою — феодальными князьями возглавлялась императором в лице 
Сэйи-тайсёгуна из дома Токугава, бывшего и одним из крупнейших феодалов, с 
одной стороны, и главою всего сословия — с другой. 
    Помимо этого, вне организованного воинского сословия располагались 
следующие общественные группы: 
5. городское население, состоящее из ремесленников и торговцев, выделявшее 
понемногу уже и свою собственную аристократию — представителей крупного 
торгового капитала; 
6. внеклассовое объединение «изгоев»-ронинов, создающее кадры интеллигентного 
пролетариата. 
    Для пополнения картины следует отметить существование и еще одного слоя, с 
которым японская история уже как будто бы давно распрощалась: 
7. группы старого аристократического сословия «кугэ», уцелевшие при дворе 
Киотоского монарха и ревниво оберегающие свою сословную чистоту. 
    Своим крушением империя Токугава и весь феодальный режим обязаны целому 
ряду сложных факторов. Огромное значение имел распад самого военного сословия, 
ослабивший его силу и подточивший его политическое могущество. Те же сегуны 
своей политикой возможно большего ослабления феодалов, как политически, так и 
экономически, постепенно делали их влияние призрачным и их власть, в сущности, 
уже ни на чем не основанной. Экономическое ослабление феодалов приводило их в 
зависимость или от Бакуфу, или от представителей торгового капитала, так что 
нередко с виду могущественный владетельный князь фактически был совершенно в 
руках своих кредиторов, было ли ими само центральное правительство, или же 
купцы Осака и Нагасаки. Если прибавить к этому те старания Токугава воспитать 
даймё в духе централизованного государства и полицейского строя, которые 
обнаружились в установлении системы периодического пребывания их при дворе 
сегуна, то становится понятным, почему эти феодалы очень ча