сегуна. Кроме того, 
на случай возмущения в распоряжении сегунов оказывалась такая сила, с которой 
кому-либо совладать было невозможно. Вместе с этой системой обязательного 
периодического ежегодного пребывания половины феодалов всей страны в Эдо 
установился порядок поселения в столице их же семейств, что давало сегунам 
возможность всегда иметь под рукой заложников. 
    Бакуфу всячески содействовало упрочению этого порядка: с одной стороны, оно 
жаловало пребывающим даймё владения на территории Эдо, с дворцами и садами при 
них, т. е. стремилось устроить их по возможности роскошнее; с другой же — оно 
беспощадно подавляло всякое ослушание в этом смысле, и история феодальной 
империи знает не мало примеров проявлений такого твердого курса. 
    Второй основой могущества Токугава и всего центрального правительства 
являлась та система распределения феодальных владений, которая была установлена 
в первые же моменты после водворения новой династии. Токугава позаботились о 
том, чтобы все наиболее важные в политическом и стратегическом отношении земли 
составляли феодальные владения или самих членов правящего дома, или же его 
верных и исконных слуг. Так все провинции Канто оказались распределенными между 
этими верными и надежными элементами; затем часть Кансэй, — с Киото и Осака во 
главе, также стали уделом преданных Токугава вассалов. Правительство 
позаботилось и о том, чтобы и связь между этими двумя центрами находилась в его 
руках: с этой целью две большие дороги между Канто и Кансэй — области Токкайдо 
и Тосандо были распределены между теми же надежными элементами. Наряду с этим, 
Токугава создавали вокруг крупных феодальных владений, принадлежащих иным 
вассалам, которые могли бы при случае стать в оппозицию к центральному 
правительству, — надежное окружение из владений членов своего собственного дома 
или зависящих от него феодальных сеньёров. Таким образом, в нужную минуту такой 
мятежник мог бы быть немедленно изолирован от всей прочей страны и уничтожен 
силами, в кольце которых он находился территориально. 
    Помимо этого, Бакуфу установило ряд территорий, не составляющих в прямом 
смысле слова феодальных владений, но находящихся в административном заведывании 
самого центрального правительства. Этими местами управляли специально 
поставляемые правительством чиновники — губернаторы, независимые от каких-либо 
феодальных князей. Таким путем в руках правительства сосредоточились все 
крупные промышленные и торговые центры страны: местоположения рудников, места 
крупных производств, торговые города вроде Нагасаки, где велась торговля с 
Голландией и т. д. Бакуфу стремилось изъять главные экономические ресурсы 
такового рода в стране даже из рук членов самого правящего дома и поставить их 
исключительно в собственность правительства, как такового. 
    Третьим средством, с помощью которого Токугава стремились оградить свое 
могущество от опасностей со стороны даймё, явилась установленная ими система 
брачных союзов для своего дома. Вероятно, в этом отношении действовал тот 
пример, который дважды повторился в японской истории: пример Фудзивара, 
державших, благодаря женщинам из своего рода, в своих руках царствующий дом, и 
пример Ходзё, узурпировавший власть Минамото с помощью жены Ёритомо — Масако, 
бывшей из их рода. Токугава постановили, как правило, заключение брака лишь с 
женщинами из фамилий прежних аристократов, т. е. из тех остатков Хэйанской 
знати, которая составляла «двор» Киотоского монарха. С другой стороны, Токугава 
стремились внедрить и в дома наиболее могущественных феодалов элементы 
собственной фамилии, выдавая своих дочерей замуж за даимё, а то и заставляя 
этих последних усыновлять членов дома Токугава. Этим самым укреплялись личные 
связи между правящей фамилией и прочей феодальной знатью. 
    Таким образом, закрыв страну от внешних влияний, как материка, так и 
христианства, с идущим вслед за ним европеизмом, захватив в свои руки феодалов 
как благодаря системе периодических пребывании половины их при дворе сегуна, 
так и при помощи брачной политики; овладев главнейшими промышленными и 
торговыми центрами страны, превратив их в административные единицы, подчиненные 
самому правительству в целом; заняв преданными и надежными элементами наиболее 
важные в политическом и стратегическом отношении территории, сделав из них 
феодальные владения или самих членов дома Токугава, или же его вассалов, — 
Токугава и вместе с ними все правительство новой империи могло чувствовать себя 
спокойными; и до того момента, как пробудились новые силы и стала расшатываться 
сама эта система, власть династии и империи стоит незыблемо. 
    Социальной основой этой империи было, конечно, воинское сословие. Однако, 
оно само уже теперь не было однородном в своем составе. Оно слагалось из своей 
собственной аристократии — феодальных сюзеренов — даймё, владевших крупными 
уделами; из своего среднего слоя: феодальных сеньёров, частью самостоятельных в 
отношении своей территории, частью находившихся в вассальной зависимости от 
сюзеренов; затем шли широкие массы самураев — вассалов крупных владетельных 
домов; и, наконец, вне всей этой группировки находились очень многочисленные 
кадры так называемых ронинов. Под этим именем разумелись те слои воинского 
сословия, которые в результате гражданских войн и гибели во время их многих 
владетельных домов, оказывались лишенными и своей территории, и своих сюзеренов.
 Это — слой обезземеленного сословного пролетариата, стоящего вне вассальной 
зависимости к какому-нибудь дому. Эти ронины, родившиеся в эпоху смут и бывшие 
очень многочисленными, имели большое политическое значение, служа в умелых 
руках надежным средством для приобретения власти. В большой мере содействию 
этих беспокойных «изгоев» обязаны своим возвышением и оба диктатора прежнем 
эпохи. В то же время из их среды постепенно выросла и та общественная группа, 
которая может быть названа японской интеллигенцией: из кругов этого сословного 
пролетариата, принужденного пробивать себе дорогу собственными си