дидатом на этот пост — Ксиаки. С его помощью 
Ксиаки достиг сёгунского положения, но был уже всецело во власти своего 
защитника и, как только стал показывать признаки нежелания безропотно сносить 
его тяжелую руку, то сейчас же и оказался уничтоженным. Такое вхождение в 
качестве главного деятеля в сферы сёгунского правительства поставило Нобунага 
твердой ногой в Киото. К тому же и двор монархов, совершенно Упавший и 
влачивший самое жалкое существование, рад был за самую малейшую поддержку, хотя 
бы в смысле простой материальной помощи, стать на сторону того, кто бы захотел 
ему несколько покровительствовать. Поэтому Нобунага занял вдвойне прочную 
позицию: он играл главную роль и в Муромати, и служил центром упований 
священного двора. Имея такой политический плацдарм для дальнейших операций, 
стоя во главе победоносных отрядов, Нобунага быстро шел по пути полного 
объединения страны. Смерть помешала ему завершить свою миссию: он умер во время 
одного из своих походов, но дело, выпавшее из его рук, было подхвачено не менее 
сильными руками: его соратник, полководец и сподвижник — Хидэёси продолжал 
начатое им и благополучно довел до конца дело успокоения страны. 
Б. Период диктатуры Тоётоми Хидэёси
    Диктатура Хидэёси стала развиваться сейчас же вслед за кончиной Нобунага, 
когда он, узнав об этом событии, столь большой для него, как ближайшего 
сподвижника покойного диктатора, важности, поспешил вернуться из очередного 
похода, предпринятого по повелению Нобунага, для того, чтобы немедленно же 
овладеть положением. Однако потребовалось еще целых два года, прежде чем ему 
удалось справиться со всеми конкурентами на наследство первого диктатора, 
происходящими из самой среды военачальников этого последнего и со стороны 
подавленных им даймё. Поэтому полное замирение страны под эгидой нового 
властителя относится лишь к 1585 г., каковой и считается годом официального 
вступлений Хидэёси во власть. Японская хронология в исчислении событий, имевших 
место в правлении второго диктатора, отмечает еще 1591 г., считая его чем-то 
вроде конца официального нахождения Хидэёси на посту верховного правителя. Дело 
в том, что в этом году он действительно передал свои верховные гражданские 
функции усыновленному им Хидэ-цугу, оставив себе полномочия военного вождя. С 
этой точки зрения, годы официального правления Хидэёси могут исчисляться с 1585 
г. по 1591 г., но, конечно, это совершенно неправильно, так как верховная 
власть диктатора ни на минуту не прерывалась до самой его смерти в 1598 г. 
    И все же концом периода следует считать и не этот 1598 г.; обаяние великого 
вождя держалось еще некоторое время после его смерти и, хотя фактическая власть 
уже стала отходить из рук его преемника Хидэёри в другие, очень крепкие — 
Токугава Иэясу, все же тень диктатора продолжала заслонять собою все остальное. 
Лишь с 1603 г., когда Иэясу смог уже, не считаясь ни с чем, провозгласить себя 
Сэйи-тайсёгуном, начинается новая эра. 
    Личность Хидэёси давно служит предметом пристального внимания как 
европейских историков, так и японских. Существуют попытки сопоставить его с 
западноевропейским Наполеоном. Аналогия эта основывается не только на том, что 
Хидэёси достиг верховного положения своими талантами, мужеством и счастливой 
звездой, но и на том, что он явился выразителем крупных агрессивных устремлений 
вновь нарождающегося государства: он явился вождем того похода на Корею, о 
котором так много и красноречиво повествуют японские исторические источники. 
Причин для этого похода у Хидэёси было несколько. Одной из них было стремление 
дать новое направление беспокойной воинственности самураев, дать ей новую цель 
и тем отвлечь их внимание от внутренних дел; другой причиной являлась 
очевидность для Хидэёси той новой спайки, которая могла создаться среди 
представителей разных групп на почве заманчивой военной авантюры; и, наконец, к 
этому движению на континент толкали самураев и экономические обстоятельства: 
перед ними была не столько сравнительно бедная Корея, сколько богатый Китай. И 
в виду того, что японцам пришлось столкнуться именно с этим Китаем — в лице 
династии Мин, стоявшей за спиною Кореи, вся эта авантюра с военно-политической 
точки зрения кончилась ничем, принеся немногое и в смысле культурных 
позаимствований. 
6. Эпоха феодальной империи Токугава
    Начальная и конечная грани этой новой эпохи японской истории обрисовываются 
с полной ясностью: с одной стороны, мы имеем 1603 г., как год официального 
провозглашения императором Токугава Иэясу, с другой — 1867 г., когда последний 
сегун Токугава — Кэйки принужден был сложить с себя власть, уходящую отныне в 
другие руки. Если угодно, можно считать началом эпохи и 1600 г., когда Иэясу, 
после решительной победы над противниками и соперниками в битве при Сэкигаха-ра,
 стал уже полновластным вершителем судеб государства. 
    С организацией новой военной империи, на этот раз уже определенно 
феодального типа, заканчивается весь долгий процесс развития воинского сословия 
в Японии: государство Токугава представляется высшей и наиболее совершенной 
формой военно-сословной власти. После первого открытого выступления этого 
сословия при Тайра, после водворения его У власти при Минамото, после 
устойчивого закрепления при Ходзё, после смут, сопровождавших рождение новой 
империи Асикага, после стихийного роста феодализма, ознаменовавшего конец этой 
второй империи и приведшего на первых порах к личным диктатурам отдельных 
вождей, — правящее сословие сумело найти адекватную своему историческому 
состоянию политическую форму. Третий крупный вождь, выдвинутый им — Токугава 
Иэясу, оказался не только талантливым полководцем, но и выдающимся политическим 
организатором. 
    Вместе с новой империей политический центр оказался опять перенесенным на 
восток, в Канто. Иэясу, воцарившийся после ряда побед в качестве феодального 
сюзерена в этих областях, здесь же, среди своих