амакура всячески стараются привлечь на свою 
сторону симпатии воинских родов Канто и насколько эти симпатии имеют решающее 
значение в деле окончательного упрочения власти за ними. Ёритомо, по целому 
ряду оснований, после своей победы не последовал примеру Тайра, т. е. не 
водворился в Киото, столице страны, но предпочел организовать свою собственную 
столицу там, где он мог бы быть совершенно свободным в своих действиях, вдали 
от каких бы то ни было влияний со стороны аристократов. Таким местом оказался 
город Кама-кура в Канто, на востоке Хонсю. Этот город и стал истинной столицей 
нового сословия и организованного им правительства. Поэтому и весь период 
первой империи именуют обычно периодом Камакура. 
    Уже и раньше, в эпоху начала возвышения военных домов, Минамото Ёритомо 
было сформировано свое особое правительство. Имевшее сначала значение чисто 
родовое, т. е. распространяясь, главным образом, на род самих Минамото, оно 
потом, с развитием событий, стало уже иметь более крупное значение, являясь 
органом сословного управления всеми теми областями, в которых это сословие 
начинало уже преобладать. Когда же Ёритомо подчинил себе всю страну, оно стало 
действовать на протяжении всей территории Японии, став органом военного 
управления — первой фазы новой власти, естественной, в связи с условиями 
«военного времени», обусловленной этой борьбою. И наконец, когда Ёритомо 
получил официальное imperium и стал верховным правителем страны, объединив в 
себе военную и гражданскую власть, — его правительство приобрело, помимо 
военного, и гражданское значение. Правительство это известно в японской истории 
под названием Бакуфу, каковой термин и противополагается термину Тетэй, т. е. 
правительству Киотоского монарха. Слово Бакуфу означает совокупность тех 
учреждений военного и гражданского характера, которые составляли правительство 
императоров-сегунов, сначала из династии Минамото, потом Асикага и, наконец, 
Току-гава. Это — «императорское» правительство, в противоположности «царскому», 
в выше описанном значении этих терминов *). Вот такому постепенному развитию 
Бакуфу, начавшему, следовательно, существовать как правительство уже с 
предшествовавшего периода борьбы, и посвящено рассматриваемое нами время. За 
тридцать лет оно успело превратиться в прочно сорганизованный аппарат, имеющий 
и свои законодательно-административные органы (так наз. «мандокоро»), и свои 
судебные органы (так наз. «монтюдзе»), и свое военное министерство (так наз. 
«самурай-докоро»). Наряду с органами центрального управления оно создает и 
областную администрацию, в лице военных легатов, наблюдающих за провинциями и 
пребывающими все еще там ставленниками прежнего царского правительства — 
губернаторами, особое значение получает такой легат, пребывающий в Киото, где 
он является и представителем императорского правительства при царском дворе, и 
наблюдателем за деятельностью этого последнего, и просто главным хозяином 
области. Мало-помалу новый правительственный аппарат не только начинает 
отличаться своею внутренней полнотой и гибкостью, но и охватывает своими 
щупальцами всю страну, оставаясь в то же время глубоко сословным по своему 
происхождению и составу. Наряду с этим происходит и глубокая 
социально-экономическая реформа: мало-помалу теряет свое значение старая 
административная система отдельных провинций и начинает возрождаться прежняя 
система родовых владений, но только уже в форме вотчинного хозяйства. 
Организуется вотчина (т. наз. «мёдэн») *), из которой впоследствии получается 
нечто в роде феода и в дальнейшем превращении — настоящее феодальное владение. 
Если эпоху первой империи никак еще нельзя назвать эрой феодализма, то все же с 
этого времени Япония стала на путь его создания, и, в сущности говоря, все 
драматические события последующей истории, вплоть до 1600 г. — т. е. до 
То-кугава, все эти смуты и междоусобия, ознаменовавшие собою господство 
военного сословия, пожалуй, можно объяснить этим трудным процессом перерождения 
сословия в феодальные формы. Пока военное сословие нашло свое вполне адекватное 
выражение в лице феодальной империи То-кугава, и пока оно, вместе с тем, 
естественно недоразвилось до него, не подошло к нему органически вплотную, — 
история сословия и, вместе с тем, история Японии в целом — рисует нам самую 
бурную, самую драматическую картину. 
    Таким образом, военное сословие нашло свою политическую форму в виде 
военной империи — Бакуфу, свою экономическую форму — в лице вотчины, и свою 
верховную власть в лице императора Сэйи-тайсегуна, являющегося официальным его 
представителем и символом его могущества. 
    Я сказал, «символом его могущества» по особым основаниям: дело в том, что 
очень скоро само звание императора стало исключительно номинальным, фактическая 
власть отошла от них и перешла в другие руки. Это не были, впрочем, руки людей 
чуждых правящему сословию, — власть продолжала оставаться твердо в руках этого 
последнего; дело идет только о лицах из его же среды. 
    Совершенно неверным будет считать, что победа сословия была обусловлена 
единственно лишь родом Минамото. Как бы ни был он значителен сам по себе, без 
поддержки других могущественных военных фамилий ему бы не удалось овладеть всей 
страной. 
    Военное сословие, организуясь политически, выдвинуло и других вождей, 
которые были сподвижниками Ёритомо, но пока он пребывал во главе движения, 
оставались на втором плане. Смерть Ёритомо сразу изменила положение вещей, 
поставив на первое место именно этих его сподвижников, и прежде всего наиболее 
могущественного из них Ходзе То-кимаса. Род Ходзе уже давно пользовался большим 
влиянием в Канто, и его именно поддержке обязан и сам Ёритомо успехом своих 
действий. Пока жив был сам первый император, и власть его фамилии держалась на 
его личном обаянии и ореоле вождя и победителя, Токимаса оставался его