я 
Эдзо, который был переименован в Хоккайдо и получил свое особенное устройство; 
в 1875 г. Япония получила в обмен за Сахалин Курильские острова, именуемые в 
японской географии Тисима, в 1879 г. окончательно закреплены острова Рюкю, в 
1895 г. в результате японо-китайской войны приобретен остров Формоза, в 
японской географии — Тайван; в результате русско-японской войны Япония получает 
южную половину Сахалина, в японской географии — Карафуто или Кабафуто, и 
становится твердой ногой на азиатском материке, оккупируя по русским следам 
южную Манчжурию и Ляодунский полуостров; в 1910 г. присоединяется Корейский 
полуостров, и положение Японии на континенте становится окончательно прочным. С 
этими границами Япония переходит с 1912 г. в новую эпоху — ныне текущую и 
именуемую в японской официальной терминологии — эпохой Тайсё. 
ТЕЧЕНИЕ ИСТОРИИ ЯПОНИИ
    Третьей проблемой, ставящейся перед историком-исследователем Японии и 
имеющей также до известной степени предварительное значение, является вопрос о 
самом процессе исторического развития японского народа. После определения 
основных граней процесса — после выяснения исходного пункта, могущего считаться 
вполне надежным в смысле своей историчности, а также и того момента, на котором 
историческое исследование, в собственном смысле этого слова, должно уступить 
место просто наблюдению и закреплению материалов, — вполне естественно 
возникает необходимость разобраться во всем том, что лежит между этими двумя 
гранями — начальной и конечной, рассмотреть все то, что заполняет пространство 
между ними и дать себе некоторый отчет, во-первых, в том: каково общее течение 
всего исторического процесса; и во-вторых: — из каких отдельных моментов он 
слагается. Эти две координаты в свою очередь служат определяющими линиями для 
того, что мы называем обычно «периодом» или «эпохой», так как именно 
совокупность, в большей или меньшей степени или количестве, этих отдельных 
моментов, слагающихся при свете общего содержания и характера всего 
исторического процесса, и является таким периодом или эпохой. К установлению 
этих последних можно подойти только этим путем, придающим всему и фактическую, 
и логическую обоснованность. 
    Перед нами две грани: первая — первобытная, или близкая к этому Япония, 
живущая элементарно родовым бытом и пока лишь только оформляющаяся и 
создающаяся, как в этническом, так и в политическом смысле; и вторая — Япония, 
как мировая держава, принимающая не только как равная, но во многом и как 
доминирующая, участие в судьбах народов земли; Япония, стоящая на том же 
культурном уровне, как и весь прочий, наиболее цивилизованный мир. Между этими 
двумя гранями — промежуток времени, во всяком случае, не менее 1500 лет, если 
допустить даже наибольшую осторожность в хронологии. И в течение этого 
промежутка — длинный процесс развития, исторического творчества; процесс 
создания тех политических, социальных и общекультурных факторов, которые 
выявились и проявились в форме целой массы всевозможных исторических событий и 
эпизодов. 
    В настоящее время главной задачей всякого историка Японии, будь это 
японский ученый, будь это европеец, — является изучение отдельных эпизодов 
этого процесса; время обобщений и сводных изложений, поскольку они хотят 
претендовать не только на исчерпывающий характер, но хотя бы на простую 
научность в пределах взятого материала, — не наступило. Это выясняется со всей 
категоричностью при несколько более внимательном ознакомлении с вопросом в 
японской научной литературе. Работы европейцев, в виде общих обзоров или сводов,
 могут быть почти полностью вычеркнуты из научного обихода, во-первых потому, 
что — a priori ясно, что там, где вооруженные всеми орудиями и средствами 
японцы еще пока не в силах дать действительную историю своей страны, этого 
подавно не может сделать европеец, принужденный прежде всего преодолевать 
затруднения языка и его своеобразного выражения — иероглифической письменности; 
во-вторых, эти работы — или переделки, часто даже не совсем грамотные, 
малонаучного японского материала, или же плод собственных квазиисторических 
конструкций, по существу к Японии отношения не имеющих. В самой Японии, где, 
конечно, нет недостатка в общих курсах японской истории, наиболее честные и 
авторитетные историки охотно сознаются, что все такие курсы и общие обзоры 
имеют весьма относительное значение. В настоящее время — основная задача 
историков, если хотят они работать не впустую, но закладывать прочные камни в 
здание будущей истории Японии — состоит в монографической обработке отдельных 
фактов и самое большее — в попытках исторически представить какую-нибудь 
небольшую эпоху или период. 
    При всем том, если мы не в состоянии сейчас дать изложение всего процесса 
исторического развития Японии полностью, то все же до известной степени 
возможно перечислить его основные этапы и ввести их в общую, если и не картину, 
то в концепцию целого. То, что нам уже с достаточной достоверностью известно, 
позволяет отметить эти отдельные стадии процесса и охарактеризовать, хотя бы в 
самой общей форме, содержание каждой такой стадии, имея при этом в виду 
непрерывность самого процесса и его двухстороннюю связанность: преемственную — 
в обращении к прошлому, и подготовительную — в отношении к будущему. И то, что 
будет дано в последующем изложении, и явится такой попыткой, долженствующей 
облегчить начинающему исследователю первоначальную ориентировку в том материале,
 который подлежит изучению, и выбор того именно пункта, к которому ему будет 
легче, или удобнее, или просто желательнее приложить свои силы и способности. 
    В основу последующих характеристик и самого выбора материала положена 
политическая история страны. Это должно означать, что так называемая культурная 
история здесь не будет предметом специального рассмотрения. При всей 
связанности и органической соединенности этих двух историй, каждая из них имеет 
свой специальный объект