горы 
Унэби-яма в провинции Ямато. Событие это, имеющее вполне конкретное 
материальное содержание, означает собою в большей или меньшей степени 
окончательное утверждение пришельцев, руководимых Дзимму, в Ямато, т. е. в 
центре Японии, и знаменует таким образом конец «местного» периода в жизни 
японского племени на юге о. Кюсо и наступление новой эры «общеяпонского» 
значения этого племени. Год этот считается в этом смысле моментом основания 
японского государства, именуется первым по счету, и от него уже исходит все 
дальнейшее летосчисление, так что 1868 г. нашей эры, т. е. момент вступления 
Японии в общую мировую историю, оказывается по этому счету — 2528-м. Этот счет 
«от основания империи», так напоминающий римский счет ab urbe condita и служит 
основной канвой для всех последующих хронологических обозначений. 
    Наряду с этим основным способом летосчисления японцы пользуются другим, 
принцип которого был заимствован из Китая. Этот второй способ сводится к 
обозначению дат по годам царствования отдельных правителей, которые получают 
свое специальное наименование, либо одно на все царствование, либо же 
изменяемое, и иногда по нескольку раз, в правление одного и того же властителя. 
Годы правления ныне царствующего императора Ёсихито носят названия «Таисё» и 
текущий 1923 г. обозначается в Японии, как «одиннадцатый год эры Таисё». 
Введена эта система уже довольно поздно — в 645 г. по Р. X. *) и ею с того 
времени обычно и пользуются, как в официальном языке, так и в быту. 
    Если следовать этой традиционной хронологии, то первый год японской истории 
— основание Дзимму резиденции в Касивара, т. е. событие, предполагаемое этой 
традицией вполне историческим, соответствует 660 г. до Р. X. и, таким образом, 
начало истории Японии оказывается уже вполне определенным обеими координатами: 
и фактической и хронологической. 
    Само собой разумеется, что поскольку подвергается сомнению само утверждение 
историчности и Дзимму, в целом, и факта основания им своей резиденции в 
Касивара, в частности, постольку же проблематической становится и сама 
хронология, связанная с этой традицией. Не говоря уже о том, что 
ретроспективное исчисление дат, которое проделала прежняя японская 
историография, вообще затруднительно, — особенно если принять во внимание то, 
что приходится основываться, при этом, на своеобразном счете времени, — по так 
наз. циклам животных или особых знаков, — более внимательное и более научное 
рассмотрение Кодзи-ки и Нихонсёки обнаруживает несомненную несостоятельность 
большей части их циклической хронологии: с одной стороны, бросается в глаза 
явно несообразный факт необычайного долголетия главных действующих лиц истории, 
с другой — мы часто сталкиваемся с определенной гиперболой; нередки, наконец, и 
прямые ошибки и взаимные противоречия. Все это заставляет современных ученых 
историков отвергнуть безусловно всю раннюю хронологию, основанную на этих 
памятниках, и пытаться строить свою новую. 
    Проф. Куроита, сопоставляя с традиционной хронологией показания и 
свидетельства корейских исторических источников, обращает внимание на очень 
знаменательный факт полнейшего несовпадения в датах и часто даже — в фактах 
всего того, что имело место до правления царя Инке, т. е. до самого 412 г. по Р.
 X. Лишь с этого царствования появляется уже большая или меньшая 
согласованность, и только после правления Юряку, т. е. с 480 г. начинается уже 
полное подтверждение дат одной истории датами другой. Этим самым Куроита 
отбрасывает из традиционной истории промежуток времени с 660 г. до Р. X. по 480 
г. по Р. X., т. е. 1100 с лишком лет и считает начальным моментом японской 
истории для нынешнего состояния науки именно период Инке — Юряку, т. е. 412—480 
гг. по Р. X. Это время начинает уже отличаться фактической прочностью и 
хронологической достоверностью и должно стать на место мифического Дзимму с его 
660 г. до Р. X. 
    Гораздо более осторожен и настойчив в своих хронологических изысканиях проф.
 Нака, являющийся наибольшим авторитетом в этой области в настоящее время. Его 
работа «Очерк древней хронологии» (Дзесэй-нэнки-ко) представляется 
основополагающей, и его исчисления пользуются наибольшим признанием среди 
ученых. 
    Нака, исходя из тех критических соображений по поводу Кодзики и Нихонсеки и 
привлекая данные историографии Китая и Кореи, отправным пунктом своего 
исследования берет год официального принятия календаря, т. е. с 604 г. по Р. X. 
(12 г. Суйко), и идя отсюда в глубь, старается всюду проверять традиционную 
хронологию. Таким путем он восходит к тому моменту, который считает возможным 
утвердить с некоторой достоверностью и таковым полагает 258 г. по Р. X., по 
Нихонсеки соответствующий 58-му году царствования Одзин, или вернее 58-му году 
регентства его супруги Дзингу, прославившейся своим походом на Корею и этим 
самым отразившейся в корейской истории; по Кодзики же это совпадает с годом 
смерти царя Судзин. С этого момента, т. е. с 258 г., проф. Нака считает 
возможным хоть с некоторою приблизительностью начинать летосчисление и дает в 
дальнейшем ряд опорных пунктов для последующих исследований. Однако, тот же 
Нака с несомненностью устанавливает и факт постоянного расхождения 
хронологических дат Кодзики и Нихонсеки вплоть до самого царствования Юряку 
включительно, и находит наибольшую согласованность только с 21-го года 
царствования Кэйтай, т. е. с 527г. по Р. Х. Этот последний момент, 
подтверждаемый совместно обоими главнейшими источниками древней истории Японии 
и контролируемый, с другой стороны, корейскими историческими памятниками, может,
 если придерживаться максимума осторожности, считаться первой прочной 
хронологической датой японской истории. 
    При свете такой научной хронологии открываются крайне любопытные 
перспективы в направлении установки хронологических дат тех событий, которые 
признаются официально историей. Если на минуту допустить справедливость 
признания Дзимму исторической фигурой