мецкое офицерство, буржуазию, домашний уклад, могли 
выставлять напоказ их отталкивающие черты. Всё это началось давно, ещё со 
времён Гейне. Авенариус (редактор журнала «Кунстворт», сыгравший большую роль в 
становлении Кафки как писателя) однажды написал: «Евреи являются 
администраторами немецкой литературы». И это была правда… Более того, если 
говорить о тогдашних немецких или чешских евреях, то их «роль» внушала им 
ощущение превосходства, высокомерия по отношению к окружающему народу. Между 
тем, ощущение это было абсолютно безосновательно, ведь они на самом деле 
существовали-то благодаря физической и духовной деятельности этого народа. 
Любопытно, что в Германии в то время развивалась и чисто немецкая литература, 
которую евреи вообще не читали: эта литература рассказывала о жизни крестьян, 
которая евреев совершенно не интересовала. Таким образом, существовали как бы 
две немецкие литературы: та, которая интересовала евреев, и та, которую они 
игнорировали. И то, что при этом евреи владели многими крупными газетами и 
издательствами и в определённой степени контролировали таким образом развитие 
немецкой литературы, было нездоровым и опасным явлением».
      
      Автор приходит к очень суровому выводу:
      
      «…в общем, вклад евреев имел нигилистическое влияние (как мне кажется, и 
в сегодняшней американской литературе) и в нём было что-то неуловимо 
паразитическое».
      
      И, действительно, это начинается ещё с Гейне, писавшего, например:
      
      Большой осёл, что был мне отцом,
Он был из немецкого края;
Ослино-немецким молоком
Вскормила нас мать родная.

      Немцам внушалось, что они стадо ослов, опасное для соседей, так как по 
своей тупости способны растоптать нормальных людей. И это выплёскивалось на 
талантливейший из западноевропейских народов, воинственный и сильный духом 
народ, гордый, вплоть до самовозвеличения. Ясно теперь, и без труда можно было 
предвидеть ещё тогда, что эта линия поведения могла иметь лишь два хода: либо 
немцам окончательно сломают хребет, либо их толкнут — на отчаянную, безумную 
попытку сопротивления. Второй исход и реализовался, и это был, мне кажется, 
хотя и не единственный, но один из существенных факторов, породивших германский 
национал-социализм.
      На эти чувства налагались непрерывные финансовые скандалы, опять с 
перевесом еврейских фамилий. Так, дело спекулянта Юлиуса Бармата, 
рассматривавшееся в 1925 г., гремело по всей Германии, и его имя стало 
нарицательным. Например, Радек издал брошюру «Барматовская социал-демократия», 
где писал о «польско-еврейско-голландско-немецких спекулянтах», которые, по его 
словам, были особенно тесно связаны с социал-демократией, в то время как 
Штреземан опирался на концерн «русского еврея Литвина».
      Конечно, не одна Германия, но и другие страны, побеждённые в I мировой 
войне, перенесли в послевоенные годы особенно тяжёлое время, разруху, восстания.
 Так, в Венгрии, появившейся на свет из осколков Австро-Венгрии, в 1919 г. 
возникла Венгерская Советская республика. Не раз отмечалось поразительное (по 
непропорциональности со всем населением) участие евреев в её руководстве. Так, 
О. И. Левин пишет:
      
      «По данным известного венгерского социолога Оскара Ясси, самого еврея по 
происхождению (если не ошибаюсь, формально не ушедшего от иудаизма), 
занимавшего пост министра национальных меньшинств в первом революционном, 
добольшевистском правительстве, так называемого периода Карольи, 
соответствующего у нас периоду Временного Правительства, число 
евреев-руководителей большевистского движения доходило до 95%. Во избежание 
недоразумений следует ещё прибавить, что Ясси отнюдь не „черносотенец“. Он 
принадлежит к группе весьма радикальной, всю жизнь боролся за всеобщее 
избирательное право, аграрную реформу, требуя уничтожения крупного 
землевладения, равноправия национальностей и установления демократического 
строя и вынужден теперь, при реакционном правительстве Хорти, жить в эмиграции».

      
      Дополнительные сведения соде