зывать страны нашего рассеяния отечеством, мечтая и 
стремясь к освобождению от изгнания? Что за удивительное, удивительно 
возлюбленное отечество, которое мы называем Галут (рассеяние) и из которого мы 
стремится вырваться!»
      
      
      «Это “страна чужих”, “насильственное отечество”».
      
      
      «Мы всегда должны повторять: „Непреодолимая пропасть зияет между вами и 
нами, нам чужд ваш дух, ваши мифы и сказания, ваше национальное наследство, 
ваши обычаи и привычки, ваши национальные и религиозные святыни“. „Нам чужды 
дни вашей национальной памяти, радости и горести вашей национальной жизни, 
история ваших побед и поражений, ваши гимны и боевые песни, ваши национальные 
устремления и надежды. Ваши национальные границы не разделяют наш народ, и ваши 
пограничные споры не наши. Поверх них распространяется наше единство вопреки 
всем связям и разделениям вашего патриотизма“.
      
      
      «Евреи, геройски павшие, сражаясь в войсках окружающего их народа, 
деятели культуры — всё это, — заявляет автор, — предатели еврейского 
национального дела, растратившие впустую свои таланты и жизни».
      
      Он ставит в пример предков:
      
      «Талмудическая политика наших отцов не знала иного патриотизма, кроме 
еврейского. Они огорчались победами своего народа-хозяина, если они приносили 
несчастье народам другой страны. Их симпатии народам и странам были подчинены 
исключительно интересам еврейства. Они часто принадлежали не их стране 
проживания, а стране проживания их соплеменников, если положение евреев в этой 
стране было лучше».
      
      Это даже не проповедь пассивного отстранения, а призыв к битве. Прежде 
всего, против христианства:
      
      «Где раздаётся сейчас голос еврейства против величайшей лжи истории? 
Осмеливается ли еврейство бросить человечеству клич: Раздавите гадину!»
      
      Он призывает:
      
      «Потребовать от своего угнетателя признания внутреннего бессилия, короче, 
духовной капитуляции перед иудаизмом».
      
      Но и всю жизнь он воспринимает как войну:
      «Наше галутное существование в некотором смысле есть состояние 
перманентной войны».
      
      «Это состояние неослабевающей битвы с окружающим нас чуждым миром, 
который стремится нас поглотить».
      
      Надо представить себе положение Германии того времени.
      Поражение, национальное унижение, голод, безработицу, болезни (% больных 
туберкулёзом, например, или детская смертность были в несколько раз выше, чем 
во Франции). Для многих немцев в этих условиях воспоминания о «героической 
войне», когда они боролись со всем миром, оставались единственным утешением. 
(Мы не берёмся здесь обсуждать, «правильно» это было или нет.) Но в то же время 
существовало влиятельное движение «антимилитаризма», например, союз «Новое 
отечество», позже переименованный в «Лигу прав человека», в руководство 
которого входили Эйнштейн, Бернштейн, издатель журнала «Вельтбюне» Якобсон, 
журналист Тухольский, Курт Эйснер, Генрих Манн, Кэте Кольвиц, близкий сотрудник 
Ратенау — Макс Дессуар и др., призывавший каждого немца в своей душе осознать 
вину немцев перед Францией. Такое течение очень легко могло приобрести 
антинемецкий оттенок (например, когда журнал «Вельтбюне» обвинял правительство 
в том, что армия тайно перевооружается, нарушая Версальский договор). Но часто 
наличествовало и прямое желание под видом антимилитаризма в духе Гейне и Берне 
поглумиться над «тупыми немцами». Например, основанная Моссе «Берлинер 
Тагеблатт» (с этой газетой мы уже не раз встречались) в приложении «Ульк» 
систематически публиковал а фельетоны редактора Тухольского (крайнего либерала, 
заявившего, что он из иудаизма «выходит»), под псевдонимом Теодор Тигер, в 
которых высмеивались и оплёвывались офицеры вплоть до призыва: «сорвать с них 
погоны!» Дошло до того, что военный министр, социал-демократ Носке, вынужден 
был обратиться в суд. Но орган социал-демократической партии «Форвертс» 
(редактор Куттнер) поддержал не своего партийного товарища, а Тухольского.
      В издающемся в Израиле на русском языке журнале приведены размышления 
известного израильского философа Шмуэля Бергмана:
      
      «Наша роль в диаспоре — это роль паразитов. Возьмём тех евреев, которые 
жили и творили в Германии накануне I мировой войны и вскоре после неё. Возможно,
 что у них была, даже несомненно, была какая-то стимулирующая роль в немецкой 
культуре. Но если говорить о самовыражении нации, еврейской нации, о её вкладе 
в мировую культуру, то общий итог их деятельности, мне кажется, был резко 
отрицательным. То же самое можно, по-видимому, сказать и о нашей роли в 
сегодняшней Америке, хотя тут я не специалист.
Трудно объяснить всё это человеку, не жившему в ту эпоху. Был и журналы такие, 
как «Тагебух» Шварцшильда, «Вельтбюне» З. Якобсона, со страниц которых евреи 
регулярно, словно инъекцию, вспрыскивали нигилизм и раздражение в кровь 
немецкого народа. О да, евреи умели многое подмечать и в силу своей 
безответственности могли позволить себе высмеивать любые отрицательные стороны 
немецкой жизни, н