Игорь Ростиславович Шафаревич 
Трехтысячелетняя загадка
      

      

      
Предисловие
      
      Значительная часть этой книги была написана более 25 лет тому назад. 
Тогда я писал работу (конечно, для Самиздата), в предчувствии надвигающегося 
кризиса, посвящённую положению в Советском Союзе в то время (т. е. до 
«перестройки»). В ней я говорил о некоторых тенденциях, проявившихся тогда, 
опасных, по моему мнению, для будущего страны. Причём не мог не обратить 
внимания на исключительное, бросающееся в глаза участие, которое принимали в 
развитии этих тенденций еврейские публицисты и писатели. По ходу обсуждения 
всех разбиравшихся вопросов мне приходили в голову некоторые исторические 
параллели, которые я и излагал. Постепенно стало заметно, что обилие таких 
исторических экскурсов затемняет основную мысль работы. Один мой друг, сейчас 
уже покойный, посоветовал мне лучше собрать все исторические экскурсы в одно 
Приложение к работе. Мысль показалась мне разумной, и я начал писать такое 
Приложение. По ходу дела я знакомился с новыми для меня работами и извлечённые 
из них мысли и факты тоже включал в Приложение. В результате появился некий 
текст, или даже два (один был специально посвящён русской истории), вместе 
превышавшие первоначальную работу. Как «Приложение» они уже потеряли смысл и 
тогда в работе никак не отразились. Работа появилась в Самиздате под названием 
«Русофобия» и стала жить своей жизнью, а «исторический» текст остался лежать в 
«ящике». 
      Публикация моей работы «Русофобия» вызвала множество откликов как в нашей 
стране, так и за её границами. К моему сожалению, они почти исключительно были 
реакцией на упоминание еврейских публицистов в обсуждавшемся мною течении, да 
ещё слова о роли еврейских революционеров в революции 1917 г., хотя это не было 
основной темой работы, что видно, например, по её названию, да и не раз в ней 
подчёркивалось. Впрочем, и в этом узком аспекте обычно полностью игнорировалась 
моя аргументация и задаваемые мною вопросы (например, что подразумевается под 
термином «антисемитизм»), всё это множество статей или отдельных высказываний 
скорее отражало чувство возмущения нарушением некоторого запрета, обсуждением 
вопроса, признанного необсуждаемым. Такая реакция показалась мне поразительной, 
особенно сейчас, когда все, кажется, признают плодотворность открытого 
обсуждения любой темы. Парадоксальность ситуации привлекла моё внимание к этому 
вопросу, занимающему, видимо, совершенно исключительное положение в современном 
сознании. Вопрос заинтересовал меня в различных его аспектах. Тем самым ещё 
расширился текст несостоявшегося некогда «Приложения к „Русофобии“». Может быть,
 его публикация устранит некоторые недоразумения, возникшие из-за вынужденной 
краткости (специфика Самиздата) первоначальной работы. 
      С тех пор прошло много лет. Соображения, высказанные мною в 
опубликованной после этого и в печати работе, как мне кажется, полностью 
подтвердились, к великому моему огорчению. Тенденции, наблюдавшиеся мною как 
еле заметные трещинки в монолите тогдашнего государства, теперь превратились в 
пропасти и обвалы, почти разрушившие страну. И, в частности, опять возникло 
явление очевидного сверхактивного участия каких-то еврейских течений в этой 
работе разрушения. 
      Сейчас опять, как 25 лет назад, возникает потребность осмыслить 
произошедшие события. Мы живём в совершенно новой ситуации, созданной 
драматическими изменениями последних 12-15 лет. Но эти изменения дают также и 
обильный материал для размышлений, даже совершенно новую точку зрения, из 
перспективы которой мы можем смотреть на всю историю. 
      Настоящая работа содержит и старый текст, более чем 25-летней давности 
(иногда переработанный), и новые наблюдения и соображения. Содержание работы, 
мне кажется, раскрывается её названием. Это рассуждения на тему, которая, 
иногда очень неопределённо, называется «еврейский вопрос». 
      Хочу сразу определить свою позицию: моим стимулом при написании работы 
было сопереживание истории собственного народа и, даже ещё в большей степени, 
обсуждение его возможного будущего. Это определяет ориентацию работы: история 
отношений между евреями и другими народами полезна как собрание примеров для 
уяснения русско-еврейских взаимоотношений. Мне представляется неправдоподобным, 
что можно обсуждать такой вопрос, отвлекшись от собственной национальности, как 
бы сверху, подобно тому, как у Гомера Зевс беспристрастно взвешивает на весах 
судьбы, «доли», Гектора и Ахилла. Для этого надо быть бессмертным Громовержцем. 
Но человечески ангажированная точка зрения не предполагает предвзятости, тем 
более, враждебности: хотя бы потому, что злоба — плохой советчик. Цель работы — 
привести некоторые факты и соображения, которые помогли бы выработать русскую 
точку зрения на трудный и важный, особенно для русских, «еврейский вопрос». 
      Но сначала надо, конечно, обсудить: существует ли такой «вопрос», есть ли 
здесь разумный предмет для размышлений. С этого работа и начинается. 
      При подготовке рукописи неоценимую помощь мне оказал С. П. Демушкин. Без 
его содействия книга несомненно не увидела бы свет. 
      Я очень благодарен М. В. Назарову, прочитавшему работу в рукописи и 
внёсшему ряд весьма ценных для меня замечаний. 
      Я также благодарю всех прочитавших рукопись (или её части) за сделанные 
ими замечания. 
      Я глубоко благодарен всем, кто помог мне доставать нужную для книги 
литературу — как в нашей стране, так и за её пределами. 
      
      Автор.  
      
Глава 1
Существует ли «еврейский вопрос»?
      
      Евреи не раз играли судьбоносную роль в истории нашей страны: в 
революционном движении, экономике и прессе до революции 1917 г.; в аппарате 
власти после революции (в партии, ЧК-ОГПУ-НКВД, руководстве основных 
наркоматов). Их роль колоссальна в современной жизни: в партии, аппарате 
пропаганды и культуры, в формировании отношения Запада к СССР, в управлении 
общественным мнением. И несомненно, их влияние будет не меньше в предвидимом 
будущем. (Через лет 20 после того, как этот текст был написан, события конца 
1980-х — 1990-х годов, мне кажется, полностью подтвердили эту мысль. См. 
подробнее главу 20).
      Казалось бы, к этому поразительному и важному явлению независимая мысль в 
нашей стране должна была бы постоянно возвращаться. По многим причинам этого, 
однако, не произошло — и не только сейчас, так было и в прошлом. Среди 
небольшого числа исключений Достоевский, вообще замечавший многое, скрытое ещё 
от других, посвятил «еврейскому вопросу» более ста лет назад несколько глубоких 
статей. Он начинал так:
      
      «О, не думайте, что я действительно затеваю поднять „еврейский вопрос“. Я 
написал это заглавие в шутку. Поднять такой величины вопрос, как положение 
еврея в России и о положении России, имеющей в числе сынов своих три миллиона 
евреев — я не в силах. Вопрос этот не в моих размерах».
      
      Конечно, эти слова не являются выражением авторского кокетства; очевидно, 
Достоевский чувствовал, что современность ещё не давала ему ни нужных фактов, 
ниточек зрения, чтобы приблизиться к пониманию истинных корней затронутого им 
вопроса (такие намёки в его статьях есть). Протёкший век снабдил нас массой 
новых фактов на эту тему. Боюсь, однако, что положение со времён Достоевского 
не стало более благоприятным, потому что, кроме фактов, время принесло с собой 
и множество мифов, табу, да и прямой лжи, — и всё это забаррикадировало и самые 
подступы к «еврейскому вопросу». Так что и в этой работе я не ставлю себе цели 
«поднять еврейский вопрос», уж тем более он и «не в моих размерах». Но я хотел 
бы попытаться хоть подготовить почву к его обсуждению в свете всего нашего 
громадного опыта XX века, хоть помочь расчищать путь к пониманию того, что он 
значит для русских (т. е. в рамках «русского вопроса»).
      Прежде всего, нам преграждает дорогу заявление, что этот вопрос вообще 
нельзя обсуждать. «Не гуманно оперировать такой абстракцией, как „еврейский 
вопрос“ или „еврейство“: этим игнорируется человеческая индивидуальность, одни 
люди признаются ответственными за действия других. Отсюда всего шаг до отправки 
в  лагеря или газовые камеры по классовому или расовому признаку», — подобные 
возражения приходится часто слышать. Однако «обсуждение» любого социального или 
исторического явления невозможно без введения каких-то общих категорий: 
государств, наций, сословий. Это очень важный компонент социального или 
исторического анализа и в других случаях никаких возражений не вызывает. Почему 
можно говорить о влиянии, которое эмигрировавшие из Франции гугеноты оказали на 
развитие капитализма в Германии, но неморально ставить вопрос об аналогичном 
влиянии евреев? Можно обратить внимание на то, какую роль играл 
многонациональный характер России в русской революции, но «не интеллигентно» 
интересоваться тем, какова, в частности, была роль евреев? Вряд ли можно 
ответить на подобные вопросы, если только не принять, что к евреям и другим 
народам следует прилагать разные мерки. Надо лишь иметь в виду, что мы 
оперируем некоторой абстракцией, и не абсолютизировать её.
      Более убедительно на первый взгляд выглядит другое возражение — 
утверждение, что никакого вопроса вообще не существует, что понятие «еврей» или 
«еврейский народ» есть пустая абстракция, не отвечающая никакой реальности. Так,
 современный (XX в.) французский философ Раймон Арон спрашивает: что общего 
между йеменским и американским евреями, даже если оба живут в Израиле? Гораздо 
раньше и Сталин задавал тот же вопрос: что общего между кавказским и 
американским евреями? Но ответ, оказывается, хорошо известен многим 
евреям-авторам, выступающим с позиций еврейского национализма. Вот суждение на 
эту тему виднейшего вождя еврейского национализма в XIX веке Гретца, 
написавшего (первую полную) 11-томную «Историю еврейского народа». — «К 
середине XIX в., — пишет он в последнем томе этой „Истории“, некоторые 
еврейские националисты начали жаловаться, что под влиянием контактов с 
европейской культурой, в результате предоставления им равноправия, евреи стали 
терять свою надгосударственную сплочённость. Но вот в 1840 г. в Сирии, в 
Дамаске, возникло дело по обвинению нескольких евреев в ритуальном убийстве 
католического монаха. И сразу обнаружилось:
      
      «Какая чудесная взаимосвязь нерасторжимо соединяет члены еврейского мира, 
как ещё прочны узы невидимо, бессознательно стягивающие их, как первая же 
угроза еврейству заставляет биться в патриотическом порыве сердца всех евреев 
на земном шаре: любых партийных толков, вольнодумца-реформатора совершенно 
также, как несгибаемого ортодокса, государственного деятеля, по видимости, 
отошедшего от еврейства также, как погружённого в Каббалу и Талмуд начётчика, в 
весёлой Франции так же, как в задумчивой Азии».
      
      Во главе движения за освобождение арестованных в Дамаске евреев стали: 
французский политический деятель Адольф Кремье и живущие в Англии барон 
Натаниэль Ротшильд и сэр Мозес Монтефиоре. Они поехали в Турцию, добились 
освобождения задержанных евреев и заставили даже убрать гробницу убитого монаха 
из церкви капуцинского монастыря. Казалось бы, действительно, что общего у 
барона Ротшильда и сэра Монтефиоре с сирийскими евреями? Но какая-то 
«нерасторжимая связь» существует. И существует она не с прошлого века. Вот 
свидетельство, относящееся ещё к античности (оно принадлежит известному 
историку Моммзену):
      
      «Как многочисленно было даже в Риме еврейское население ещё до Цезаря и 
как стойко держались уже в то время в племенном отношении Евреи, указывает нам 
замечание одного из современных писателей, — что для наместника бывает опасно 
слишком вмешиваться вдела Евреев своей провинции, так как по возвращении в Рим 
ему предстоит быть освистанным столичной чернью».
      
      Вот таким — как единый живой организм, немедленно реагирующий на 
болезненное раздражение любой его части — проходит еврейство через всю историю, 
вплоть до наших дней. Любой острый для еврейства вопрос немедленно 
подхватывается прессой всего мира, — как было, например, с «делом Дрейфуса», 
«делом Бейлиса» или «делом врачей». С начала этого, т. е. XX века, переговоры 
русского правительства о займах наталкивались в Англии, Франции, Америке на 
сопротивление еврейских банкирских домов, ставивших условием изменение 
положения евреев в России. То есть интересы русских евреев были, например, для 
английских Ротшильдов важнее их собственных финансовых интересов! Дело доходило 
до организованного международного бойкота, причём банки, пытавшиеся его 
нарушить, подвергались давлению и наказаниям. Президент Тафт в 1911 г. 
аннулировал русско-американский торговый договор 1832 г. под давлением 
еврейских кругов Америки, возмущённых положением евреев в России и, в частности,
 тем, что по русским законам туда был ограничен въезд евреев. Симметричная 
ситуация, когда торговый договор не был заключён из-за того, что евреям не 
разрешался выезд из СССР, сложилась на наших глазах (закон «Джексона-Вэника»).
      И ещё недавно можно было прочитать в газетах или услышать по радио о 
демонстрациях и петициях, скажем, бельгийских евреев в защиту, по их мнению, 
притесняемых советских евреев. Ведь это поразительно: если бы они встретились — 
советский еврей и его европейский защитник, то скорее всего не смогли даже 
объясниться. Что же их связывает? Не язык, не территория или любовь к родному 
ландшафту, не государство, не культура, теперь даже, как правило, не религия. 
По-видимому, и сами евреи часто только ощущают эту связующую их силу, но не 
могут дать ей рационального объяснения. Например, в статье, напечатанной в 
современном журнале, издающемся на русском языке в Израиле, автор, американский 
еврей, пишет:
      
      «Для большинства американских евреев, которые образуют сейчас верхушку 
американского среднего класса, то, что выделяет их как евреев, — это 
определённого рода ощущение близости (…). Пожалуй, точнее всего было бы сказать,
 что они „чувствуют что-то такое“… Вот это „что-то такое“ и составляет основу 
их ощущений еврейскости. Такое маленькое „что-то…“(…). И это, оказывается, 
весьма специфическая вещь — быть выделенным, принадлежать к этой группе. 
Настолько специфическая, что люди не хотят отдавать ощущение этой 
принадлежности и выделенности, не хотят „обменивать“ его на что-либо иное».
      
      А Фрейд, обращаясь к современному «бунтарю», говорил: «Если бы у него 
спросили, что есть в тебе иудейского, когда ты покинул всё, что имел общего с 
соотечественниками, он бы ответил: ещё многое, вероятно, самое главное».
      Эти высказывания, на которые я обратил внимание ещё давно, подтверждаются 
другими, более поздними. Например, публицист, живущий в Германии, 
представительница уже «третьей волны» эмиграции, С. Марголина пишет:
      
      «Еврей — не фантастическая выдумка. Его самосознание начинается с 
ощущения „отличности“. Оно коренится в традиции избранности, которая, потеряв 
религиозную непосредственность, реализуется в мирской форме чувства 
превосходства и нарциссизма».
      
      Тут часто выдвигается другое возражение: если в какой-то степени и 
существует самосознание евреев всего мира как единого целого, то причина его л 
ёжит не в евреях, а в той ситуации, в которой они оказались — это общее 
свойство рассеянных и гонимых народов. Заметим, что это возражение всё же 
признаёт существование того явления, которое мы обсуждаем, предлагая лишь его 
объяснение. Но и объяснение не кажется убедительным. Оно есть отражение общей 
концепции, согласно которой деятельность организма, человека, общества 
направляется не внутренними стимулами, а влиянием окружающей среды. Концепция 
эта заимствована из биологии (дарвинизм, бихевиоризм), но и там, кажется, 
перестаёт быть популярной. В интересующем же нас случае вопрос, можно сказать, 
доступен экспериментальной проверке, так как, кроме евреев, было столько 
народов, терявших своё государство! — но судьба их всех была совсем иной, чем у 
евреев. Государство вандалов было разрушено Византией, и о вандалах больше 
никто ничего не слышал, а еврейское государство разрушали и Ассирия, и Вавилон, 
и Рим, но в конце концов разрушились-то они, а евреи существуют до сих пор! 
Русская революция выплеснула за границу многочисленную эмиграцию, в большинстве 
своём накалённую патриотическими чувствами, всеми силами стремившуюся сохранить 
связь с Россией, и уже внуки эмигрантов еле говорят по-русски и испытывают к 
России в лучшем случае сентиментальный интерес; а влияние на политическую жизнь 
мира или тех стран, где она обитала, эмиграция не оказывала просто никакого. 
Поразительный пример даёт Америка. Почти все её жители в том или ином поколении 
— эмигранты, но, за одним единственным исключением, их национальные интересы 
оказывают очень маленькое влияние на политику США. Там много немцев, но это не 
помешало Америке в двух последних войнах воевать против Германии. Зато интересы 
еврейской части населения США просто доминируют в политике: им приносятся в 
жертву и торговые сделки с СССР, и проблема снабжения нефтью с Ближнего Востока.
 Дальше мы приведём и другие примеры.
      Многие обращали внимание на это поразительное явление. Например, М. О.
 Гершензон писал:
      
      «История евреев (…) слишком странна своим разительным несходством с 
историей прочих народов…»
      
      Он привлекает такой образ:
      
      «Сравнительно с большинством растений, прикреплённых к месту, растение, 
скитающееся по морю, ненормально… Оно (еврейство — И.Ш.)  похоже на те растения,
 блуждающие по морю, которых корни не врастают в дно».
      
      Надо, наконец, признать, что жизнь человечества управляется не 
тривиальной логикой, что в ней есть общие правила, но есть и исключения из них, 
и что судьба евреев — один из примеров этого. Такое признание принесёт 
неоценимую пользу тем, что предостережёт от веры в примитивные, тривиальные 
решения: например, в то, что еврейский вопрос, бывший 30 веков загадкой для 
человечества, разрешится в результате ассимиляции или издания особых законов, 
регулирующих положение евреев.
      Вполне понятно нежелание расстаться с простыми, привычными взглядами. Так 
не хочется отказываться от «разумной», «логичной» точки зрения: евреи-де — 
народ как другие; только крайние еврейские националисты да крайние ненавистники 
евреев представляют их (сходясь в своей крайности) либо посланцами небес, либо 
исчадием ада; конечно, они народ с трудной историей, удивительно сплочённый, но 
поставь других в те же условия — и результат был бы похожим. Отказавшись от 
такой точки зрения, попадаешь, как кажется, в область каких-то фантазий, 
мистики (да и обидно даже признавать за другими какие-то особенные, уникальные 
черты). Автор по себе знает, как трудно расставаться с таким взглядом, как 
долго приносишь ради этого в жертву и логику, и факты — до тех пор, пока не 
осознаешь совершенно ясно, что борешься с очевидностью. Не только евреи не 
такой же народ, как все, но между ними и другими народами нет промежуточных 
ступеней, здесь какое-то нарушение непрерывности. А когда другие народы 
попадают в положение, похожее на то, в котором находятся евреи, то это только 
подчёркивает их различие. Нельзя отрицать существование этой силы, которую 
Гретц назвал «чудесной взаимосвязью», соединяющей евреев мира: слишком часто и 
слишком мощно она воздействует на жизнь человечества. То, что ни мы, ни, 
вероятно, сами евреи, не понимают, при помощи каких факторов эта сил а 
действует, не ставит под сомнение её существование: не станет же физик, 
наблюдающий какое-то явление, отрицать его только потому, что пока не может его 
объяснить. Дальше мы и будем исходить из такой точки зрения, т. е. 
существования некоей социальной силы, действующей как единое целое, которую 
можно назвать «еврейским влиянием в мире» или «еврейством». Мы не будем 
пытаться анализировать внутренние стимулы, движущие эту силу и направляющие её 
в ту или иную сторону. Не будем даже задаваться вопросом, все ли евреи или 
только некоторые подчиняются действию этой силы; те, которые ей подчиняются, те 
и образуют «еврейство». Нас будет интересовать, на что эта сила реагирует, как 
меняется её точка приложения. Только в этом смысле мы будем говорить о её 
«целях».
      Существование этой силы собственно и составляет «еврейский вопрос». На 
протяжении работы мы попытаемся указать её проявления в самых различных 
исторических ситуациях — от седой древности до наших дней. Но в чём же, 
собственно говоря, «вопрос»? — почему наличие этой силы (если допустить, что 
наши аргументы, доказывающие, что она существует, убедительны) — почему этот 
факт важен, воспринимается как вопрос, обращённый к нам от имени истории? 
Причина, видимо, в том, что сила эта чаще всего проявляется, когда рушатся 
некоторые традиционные жизненные уклады — и является фактором, способствующим 
их радикальному и безжалостному разрушению. Вся история демонстрирует как бы 
сосуществование двух трудно соединимых, разнородных сущностей. Сосуществование, 
выливающееся в конфликты, в которых страдает то одна, то другая сторона. Резня, 
произведённая казаками Хмельницкого в еврейском местечке Немиров, как бы 
воскресает в резне арабов в палестинской деревне Дейр Ясин, в лагерях беженцев 
Шабра и Сатила в Ливане. Примеры проходят через всю историю, мы встретим их во 
множестве и в этой работе. В конфликтных ситуациях такого масштаба поиски 
«виновника» вряд ли продуктивны. Важнее осознание самой ситуации. Именно 
исключительность, необычность истории еврейства и объясняет то, что она так 
постоянно привлекала к себе человеческую мысль, воспринималась как Загадка.
      Как мы уже говорили, интересующая нас сила проявляется на очень большом 
отрезке Истории. Поэтому, чтобы подметить какие-то её черты, надо и 
рассматривать её на всём этом промежутке. Здесь мы приведём очень краткую её 
характеристику, самое сжатое описание её за тот исторический период, когда её 
можно наблюдать. Это подготовительная работа для тех, кто в будущем попытается 
глубже осмыслить её воздействие на судьбу нашего народа или всего человечества, 
как бы исторический фон, на котором эту проблему, как мне кажется, следует 
рассматривать.
      Мы сталкиваемся тут с областью, которой посвящена громадная литература. 
Мы же в этой работе будем опираться лишь на небольшую часть этих источников. 
Здесь играет роль не только очевидная причина — неспособность автора охватить 
всю литературу (часто невозможность достать источники, кажущиеся интересными), 
но (что существеннее, и то, что литература эта в большей своей части 
исключительно тенденциозна и вызывает мало доверия. Те возражения против 
обсуждения «еврейского вопроса», которые приводились в начале параграфа, 
являются не просто укоренившимися стереотипами мышления — это почти догматы 
некоторого мировоззрения, и неподчинение им вызывает иррациональную ярость. 
Силу пылающих тут чувств показывает диапазон аргументов, выходящих далеко за 
рамки интеллектуальной дискуссии. Достаточно напомнить, что сейчас в ряде стран 
Запада даже публичное выражение сомнения в цифре 6 млн. евреев, погибших от рук 
нацистов, уголовно наказуемо тюремным заключением. По этой статье ряд лиц и 
наказаны: одни отсидели свой срок, другие скрываются, третьи уволены без 
надежды найти работу и без права на пенсию. Да и я сам, в период как раз 
расцветавшей в нашей стране свободы и либерализма, лишь попытался коснуться 
печатно «вопроса», сразу встретился с публичным требованием, чтобы моими 
произведениями занялось КГБ (тогда оно ещё так называлось). И это со стороны 
публициста, прокламировавшего преданность демократии! Тогда я впервые обнаружил,
 что одно другому не противоречит. А это у многих порождает осторожность, 
самоцензуру — того самого внутреннего редактора, которого все помнят по 
временам коммунистического строя.
      Естественно, что такое пристрастное и одностороннее освещение важного 
вопроса вызывало, в качестве реакции, появление многих произведений 
противоположного направления, столь же тенденциозных. В частности, за последнее 
десятилетие в нашей стране. И они полны мыслями или сообщаемыми фактами, 
которые именно из-за крайнего полемического стиля работ внушают сомнение. Тут я 
сошлюсь на последнюю, по-видимому, работу В. В. Кожинова, опубликованную ещё 
при его жизни. Она напечатана в выходящем в Минске журнале «Святая Русь» и 
посвящена разбору недавно вышедшей также в Минске книги «Война по законам 
подлости». Как говорится в статье Кожинова, книга посвящена в основном 
«еврейскому вопросу», но в ней свалены в одну кучу вопрос, как он говорит, 
«чрезвычайно существенный и чрезвычайно острый», и множество предвзятых мнений, 
непроверенных слухов и мифов, сложившихся вокруг него. К числу их Кожинов 
относит внушаемый книгой взгляд, что «всё зло в мире исходит только от одних 
евреев», а также что «все евреи всех времён — злейшие враги России и всего 
мира». К той же области он относит множество непроверенных и неправдоподобных 
«фактов», содержащихся в книге, например, «Завещание Сталина», и вообще 
представление о Сталине как принципиальном и последовательном борце с еврейским 
влиянием («сионизмом»), а в особенности длиннейший список политических деятелей,
 не симпатичных авторам, а потому скопом зачисляемых в евреи, с указанием их 
«истинных» фамилий, неизвестно откуда взятых, например: Хрущёв, Суслов, 
Горбачёв, Ельцин, Черномырдин, даже Геринг и Геббельс. Я привёл указание на эту 
книгу лишь как один пример. Как же тогда извлекать из литературы те или иные 
факты, как ориентироваться в человеческих взаимоотношениях, составляющих в 
целом этот «вопрос»? Надо было бы ограничиться источниками, заслуживающими 
доверия, но «заслуживающими доверия» с чьей стороны? С какой точки зрения?
      И всё же мне кажется, что существует ряд признаков, дающих возможность 
отобрать источники (или определённые части их), которым можно доверять, хоть в 
какой-то степени. Я перечислю эти признаки. На протяжении работы я буду именно 
такими источниками пользоваться.
      Во-первых, это те, которые можно назвать «первоисточниками». Например, 
Ветхий Завет. Переводы его, за исключением некоторых деталей, не вызывают, 
видимо, сомнений, так что по нему можно достаточно надёжно судить о духе 
иудаизма. К той же группе источников можно отнести Талмуд и различные 
комментарии к нему (например, «Шулхан Арух»). Вопрос о том, какими переводами 
здесь пользоваться, более сложный, мы к нему в своём месте вернёмся.
      Другой группой источников являются работы еврейских авторов. Например, 
книги очень скрупулёзного еврейского историка Гершона Шолема, или высказывания 
таких влиятельных еврейских мыслителей, как Ахад-Хаам или М. Бубер, книга 
основателя сионизма Герцля, воспоминания одного из вождей этого движения Х.
 Вейцмана, председателя Всемирного Еврейского конгресса Нахума Гольдмана и, 
конечно, классическая «История евреев» Гретца.
      К третьей группе можно отнести работы еврейских авторов, выступающих как 
евреи, но противников господствующей в некоторых еврейских кругах тенденции. 
Примером является книга «Россия и Евреи», изданная в 1923 г. шестью евреями, 
находившимися в эмиграции. Они ни в коей мере не отрекаются от своего еврейства.
 Но всю книгу пронизывает убеждение, что живущие в России евреи должны прежде 
всего мыслить себя гражданами России. И эта точка зрения приводит их к 
совершенно новым выводам по таким вопросам, как участие евреев в подготовке 
революции, в утверждении большевистской власти в Гражданской войне и т. д. — 
вплоть до неожиданной в устах еврейских авторов оценки еврейских жертв в 
еврейских погромах времён гражданской войны. Другой пример — С. Марголина, 
которую мы уже цитировали. Она пишет, например:
      
      «Вопрос о роли и месте евреев в советской истории — один из важнейших, 
хотя одновременно один из наиболее табуизированных вопросов нашего времени».
      
      Ещё одной книгой такого типа является «Еврейская история — еврейская 
религия. Тяжесть трёх тысячелетий» Израиля Шахака (опубликована по-английски в 
1994 г.). Автор является еврейским патриотом и патриотом государства Израиль. 
Он родился в Польше в 1933 г., получил еврейское религиозное образование, 
переселился в Израиль в 1945 г., служил там в армии. Именно исходя из своей 
патриотической еврейской позиции, автор считает гибельной средневековую 
раввинистическую идеологию, господствующую, по его мнению, сейчас в Израиле. Он 
призывает:
      
      «…приступить к честной оценке еврейского прошлого, осознать, что 
еврейский шовинизм и чувство избранности существуют и открыто пересмотреть 
отношение иудаизма к неевреям».
      
      К четвёртой группе источников я отнесу высказывания, содержащиеся в 
исторических сочинениях, которые в других, широко известных вопросах 
зарекомендовали себя объективно. Или утверждений авторов, репутация которых 
общепризнанна — таких как социологи М. Вебер и В. Зомбарт.
      Пятой группой являются, по-моему, утверждения, снабжённые чётко 
проверяемой ссылкой. В качестве примера приведу книгу Д. Рида «Споро Сионе». 
Книга довольно чётко делится на две части. В одной из них излагается точка 
зрения автора, согласно которой в течение нескольких тысячелетий маленькое 
племя (или каста) левитов планомерно устанавливает власть над миром. Им 
руководит тайное правительство, находящееся то в Палестине, то в Персии, то в 
Испании, то в Польше. Его орудием являлся, в частности, тайный орден 
иллюминатов, совершивший Французскую революцию. Эта линия продолжается, как 
утверждает автор, приблизительно до 1950-х годов, когда была написана книга. Я 
не берусь поддерживать или опровергать такую картину. Но заметно, что когда 
автор говорит о конце XIX в. или о XX веке, характер изложения резко меняется. 
Он приводит множество ссылок на книги и газеты, которыми можно пользоваться, 
необязательно принимая набросанную выше картину. Автор был, видимо, крупным 
журналистом-международником, сохранил в своём архиве вырезки из газет по 
интересовавшему его вопросу. Некоторые книги, на которые он ссылается, я достал,
 они полностью соответствуют тому их изложению, которое даётся в книге. 
(Например, пользуясь библиографией этой книги, я познакомился с потрясающей 
историей преследования христианства в Мексике в 1920-е гг. Об этом же написал 
несколько ярких книг писатель Г. Грин.) Если в этой книге приводится текст, 
взятый в кавычки и сопровождаемый ссылкой (например, «Нью-Йорк Таймс», 11 
октября 1956 г.), то трудно представить себе, что автор его попросту выдумал. 
Общая концепция автора как раз плохо подтверждается последующими событиями: он 
утверждает, например, что еврейское господство над миром осуществляется путём 
подчинения Запада Советскому Союзу! Но множество конкретных фактов, снабжённых 
точными ссылками, очень полезно. То же можно сказать о книге современного 
американского автора Д. Дюка «Еврейский вопрос глазами американца». Его 
суждения о русских делах часто вызывают сомнения. Например, уже в предисловии 
он сообщает, что «в первом правительстве Коммунистической России было только 13 
этнических русских и свыше 300 евреев из общего количества 384 комиссаров». О 
каком правительстве и каких комиссарах говорит автор? Совнарком был несравненно 
малочисленнее, комиссары же были в каждой армии, полку, роте. Их были тысячи. 
Судя по другим источникам, цифра в «384 комиссара» восходит к журналисту 
Вильтону, который был корреспондентом газеты «Тайме» в России во время 
революции. Возможно, что Вильтон имел в виду определённый список фамилий, зная 
который мы могли бы судить, насколько убедительную картину он даёт. Но без 
такого списка это утверждение превращается атипичный пример высказывания, 
которое невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть, так как сам смысл его 
непонятен. Но хуже того, по чисто американскому вопросу Дюк пишет о «сотнях 
тысяч американских солдат», погибших во Вьетнаме. Стандартная цифра 
американских потерь во Вьетнаме, которую обычно приводят, 50 тысяч. Если у 
автора есть основания сомневаться в этой цифре, то было бы очень важно (для 
самих американцев), чтобы они были приведены, чего в книге нет. Но, с другой 
стороны, в книге имеется большое число цитат из конкретных книг, которые мне 
удалось достать и проверить, что цитаты точны. Поэтому я считаю возможным 
привести цитату из этой книги (снабжённую точной ссылкой), которую я сам 
проверить был не в состоянии. Другим такого же типа источником являются личные 
впечатления. Их можно найти и в книге Д. Рида. Особенно много их в книге 
Шульгина, свидетеля многих драматических событий нашей истории — и одновременно,
 острого наблюдателя. В его книге, посвящённой русско-еврейским отношениям, 
проявляется распространённый недостаток его поколения: он не выверяет тщательно 
приводимые им факты. Например, в книге есть список псевдонимов некоторых 
революционных деятелей. Уже в 1929 г., когда Шульгин писал свою книгу, 
существовало много справочников, по которым он мог бы установить, что истинная 
фамилия Зиновьева — Радомысльский, а не Апфельбаум, Урицкий — не псевдоним. И 
подлинная фамилия Мартынова — Пиккер, а не Зибар. Хотя более аккуратная 
проверка подтверждает его главное утверждение, что громадное число 
большевистских вождей еврейского происхождения имело русские псевдонимы). Но 
личные впечатления и наблюдения Шульгина от этого не менее интересны.
      Наконец, шестой группой источников можно назвать такие, которые в 
«доверии» просто не нуждаются, это умозаключения, об убедительности которых 
каждый может судить сам.
      Таким образом, всё же можно набрать достаточное количество источников, на 
которые возможно опираться.
      
      В настоящей работе каждая цитата не будет сопровождаться ссылкой, чтобы 
не загромождать текст. Но в конце каждого параграфа приводится литература, в 
которой интересующиеся могут найти приводимые в этом параграфе факты, а также 
много интересного на ту же тему.
      
      
Литература:
      
      Достоевский Ф. М.  Дневник писателя за 1877 г.
      Шафаревич И.  Русофобия. Сочинения. М. 1994. Т. 2.
      Graetz H.  Geschichte der Juden, Bd.11.
      Моммзен Т.  Римская история, т. III.
      Журнал «Красный Архив», тт. IY, YI, X.
      Журнал «22», Тель-Авив, 1978 г.; Дон Левин «На краю соблазна».
      Кожинов В.  Журнал «Святая Русь», N 3, 2000.
      Margolina Sonja.  «Das Ende der Lugen». Berlin, 1992.
      Shahak Israel.  «Histoirejuive — Religion juive. Le poids de trois 
millenaires» 1996.
      Зеньковский В. В.  На темы историософии. Тайна Израиля. Санкт-Петербург, 
1993.
      Рид Д.  Спор о Сионе (Перевод с английского).
      Дюк Д.  Еврейский вопрос глазами американца. М, 2001.
      Шульгин В. В.  Что нам в них не нравится. М, 1992.
      
Глава 2
Античность
      
      Внешне история Иудеи и иудеев в эпоху античности ничем не отличается от 
истории любого небольшого государства Ближнего Востока и одного из многих 
народов, населявших Средиземноморье. Одно время Иудея входила в сферу влияния 
Египта. Потом была завоёвана (её северная часть) Ассирией, потом (остальная 
часть) — Ново-Вавилонским царством. Большие империи того времени часто решали 
национальные проблемы путём переселения входивших в них народов (как в 1940-е 
годы в Советском Союзе или в Польше и Чехословакии, где немцы были выселены из 
плотно заселённых ими областей). Такова же была участь иудеев («Вавилонское 
пленение»). Подобные переселения способствовали созданию многочисленной 
диаспоры. После подчинения Ближнего Востока Персидской империи часть иудеев, 
пожелавших вернуться на родину, получила разрешение это сделать. Иудея, как 
часть Персидского царства, была завоёвана во время походов Александра 
Македонского и вошла в его империю. После его смерти она стала предметом споров 
для двух эллинистических монархий: Птолемеев в Египте и Селевкидов в Азии. Она 
не раз переходила из рук в руки, что сопровождалось опять значительными 
переселениями иудейского населения в победившую страну. Но, в конце концов, 
Иудея стала частью империи Селевкидов. Воспользовавшись ослаблением этой 
империи и опираясь на поддержку Рима, всё более влиявшего на всё 
Средиземноморье, Иудея на время опять добилась независимости, под управлением 
сначала первосвященника, потом — царя. Однако, она всё более подпадала под 
влияние Рима и в 6-ом году I в. после Р.Х. стала римской провинцией. Римское 
господство вызывало восстания, сурово подавлявшиеся (что бывало и в других 
провинциях). После восстания 66-70 гг. I в. после Р.Х., подавленного 
императорами Веспасианом и Титом, был разрушен Иерусалимский храм и упразднено 
звание первосвященника, но иудаизм как религия в Империи не притеснялся, 
надолго сохранилась власть Синедриона (духовный суд), патриарха.
      Однако, за этим фасадом, довольно стандартным для античной истории, 
скрываются некоторые принципиальные отличия. Два фактора кардинально отличают 
античных иудеев от других народов Средиземноморья: это их религия, т. е. Ветхий 
Завет с содержащимся в нём учении об избранном народе, и необычная солидарность 
и влиятельность иудейской диаспоры.
      Ветхий Завет создал мировоззрение избранного Богом народа, которому 
предназначена роль руководителя и властителя человечества, которому все другие 
народы предназначены служить, ради которого весь мир, может быть, только и 
создан. Мы соприкасаемся здесь с самым ядром интересующего нас явления. Это 
поразительное, больше нигде не возникавшее мировоззрение в течение тысячелетий 
определяло отношение еврейства к остальному человечеству. Поэтому мы попытаемся 
сейчас по возможности охарактеризовать его рядом цитат из Ветхого Завета, даже 
рискуя, быть может, утомить читателя обилием этих цитат.
      
      «Так говорит Господь Саваоф: будет в те дни, возьмутся десять человек из 
всех разноязычных народов, возьмутся за полу Иудея и будут говорить: мы пойдём 
с тобою, ибо мы слышали, что с вами — Бог».
      (Захария 8, 23) 
      
      
      «Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои, и цари их служить 
тебе; ибо во гневе Моём Я поражал тебя, но в благоволении Моём буду милостив к 
тебе. И будут всегда отверсты врата твои, не будут затворяться ни днём, ни 
ночью, чтобы приносимо было к тебе достояние народов и приводимы были цари их. 
Ибо народ и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы 
совершенно истребятся».
      (Исайя 60, 10-12) 
      
      
      «И будут цари питателями твоими, и царицы их кормилицами твоими; лицем до 
земли будут кланяться тебе и лизать прах ног твоих, и узнаешь, что Я Господь, 
что надеющиеся на Меня не постыдятся».
      (Исайя 49, 23) 
      
      
      «Ибо ты распространишься направо и налево, и потомство твоё завладеет 
народами и населит опустошённые города».
      (Исайя 54, 3) 
      
      
      «И возьмут их народы и приведут на место их, и дом Израиля усвоит их себе 
на земле Господней рабами и рабынями и возьмёте плен пленивших его, и будет 
господствовать над угнетателями своими».
      (Исайя 14, 2) 
      
      
      «И придут иноземцы, и будут пасти стада ваши; и сыновья чужеземцев будут 
вашими земледельцами и вашими виноградарями.
А вы будете называться священниками Господа — служителями Бога нашего будут 
именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их».
      (Исайя 61, 5-6) 
      
      Другие народы воспринимались как поклонники ложных богов, опасные 
соблазнители, способные отклонить Израиль от служения истинному Богу. По 
отношению к ним внушалась подозрительность, враждебность и жестокость, 
необычная даже для тех времён. Утверждалась двойная мораль — отношение к 
язычникам как существам иного сорта, на которых не распространяются законы, 
данные Израилю, над которыми Израилю предназначено властвовать не просто по 
праву сильного, не в силу принадлежности к высшей культуре (как, например, 
понимали греки противопоставление эллинов варварам), а по воле высшей силы, не 
нуждающейся ни в оправдании, ни в аргументах.
      
      «Не вступай в союз с жителями той земли, чтобы когда они будут 
блудодействовать вслед богов своих и приносить жертвы богам своим, не 
пригласили и тебя, и ты бы не вкусил жертвы их.
И не бери из дочерей их жёнами сынам своим, дабы дочери их, блудодействуя вслед 
богов своих, не ввели и сынов твоих в блужение вслед богов своих».
      (Исход 34, 15-16) 
      
      
      «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой даёт тебе во владение, 
не оставляй в живых ни одной души. Но предай их заклятию: Хеттеев и Амореев, и 
Хананеев и Ферезеев, и Евеев, и Иевусеев, как повелел тебе Господь, Бог твой.
Дабы они не научили вас делать такие же мерзости, какие они делали для богов 
своих, и дабы вы не грешили перед Господом, Богом вашим».
      (Второзаконие, 20, 16-18) 
      
      
      «Потому что они — Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской; не 
должно продавать их, как продают рабов. Не господствуй над ними с жестокостью, 
и бойся Бога своего.
А чтобы раб твой и рабыня твоя были у тебя, то покупайте себе раба и рабыню у 
народов, которые вокруг вас.
Также и из детей поселенцев, поселившихся у вас, можете : покупать, и из 
племени их, которое у вас, которое у них родилось в земле вашей, и они могут 
быть вашей собственностью.
Можете передавать их в наследство и сынам вашим по себе, как имение; вечно 
владейте ими как рабами. А над братьями вашими, сынами Израилевыми, друг над 
другом не господствуйте с жестокостью».
      (Левит, 25, 42-46) 
      
      
      «С иноземца взыскивай, а что будет твоё у брата твоего, прости».
      (Второзаконие, 15, 3) 
      
      
      «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост».
      (Второзаконие, 23, 20) 
      
      
      «И сказал им Моисей: для чего вы оставили в живых всех женщин?
Вот они, по совету Валаамову, были для сынов Израилевых поводом к отступлению 
от Господа… И так убейте всех детей мужеского пола и всех женщин, познавших 
мужа на мужском ложе, убейте».
      (Числа 31, 15-17) 
      
      
      «И взяли в то время все города его, и предали заклятию все города, мужчин 
и женщин и детей, не оставили никого в живых».
      (Второзаконие, 2, 34) 
      
      
      «И предали заклятию всё, что в городе, и мужей и жён, и молодых и старых, 
и волов, и овец, и ослов, всё истребили мечом».
      (Иисус Навин 6, 20) 
      
      
      «Господь сказал: «От Васана возвращу, выведу из глубины морской.
Чтобы ты погрузил ногу твою, как и псы твои язык свой, в крови врагов»».
      (Псалом 67, 23-24) 
      
      Второй фактор — рассеяние — почти столь же древнего происхождения. На 
протяжении грандиозного исторического периода — от середины I тысячелетия до Р.
Х. до наших дней — большая часть еврейского народа жила вне своей родины, среди 
других народов, не смешиваясь с ними и не теряя своего национального лица. В 
частности, так было и в период, о котором идёт речь сейчас: между серединой I 
тысячелетия до Р.Х. и серединой I тысячелетия после Р.Х. «Еврейский народ 
распространён по всей земле, рассеянный среди жителей множества стран». «Нет ни 
одного города эллинов и ни одного варварского народа, куда бы не проник наш 
обычай празднования субботы, пост и возжигание свечей», — пишет Иосиф Флавий. 
Действительно, свидетельства античных авторов и данные раскопок показывают, что 
евреи были распространены по всему античному миру: от Испании до Евфрата, от 
Эфиопии до Галлии, от Мавритании до Крыма. «Трудно указать место в мире, где 
этот народ не нашёл бы себе места и не стал хозяином», — говорит Страбон. Среди 
населения второго по значению города Римской империи — Александрии — евреи одно 
время составляли едва ли не большинство. Их общее число в Римской империи 
оценивается в 5-7 миллионов — от 10 до 12% всего населения.
      Смешение национальностей было характерно для древнего мира: ассирийского 
и персидского царств, эллинистических монархий и Римской империи. Но рассеяние 
евреев имело несколько черт, благодаря которым оно стало совершенно уникальным 
явлением. Прежде всего то, что большая часть евреев проживала вне своей 
исторической родины, Иудеи. Советский историк С. Я. Лурье относит начало этого 
явления к эпохе «Вавилонского пленения» (586…538 гг. до Р.Х.), когда 
большинство населения Иудеи сначала было переселено во внутренние области 
Месопотамии, а потом получило разрешение вернуться на родину — или даже к ещё 
более раннему времени. Лурье пишет:
      
      «В эпоху Вавилонского пленения, а вероятно, даже и раньше, евреи были по 
преимуществу народом рассеяния. Палестина была только религиозным и отчасти 
культурным центром».
      
      Послепленный Иерусалим сам был искусственным образованием диаспоры с 
центром в Вавилоне. Ещё ярче высказывает эту мысль Т. Моммзен:
      
      «История иудейской страны была также мало историей иудейского народа, как 
история папских владений была историей католицизма.
Но жители Палестины составляли только часть, и не самую значительную часть, 
иудейского народа. (Речь идёт об эпохе эллинизма.) Иудейские общины — 
вавилонские, сирийские, малоазиатские, египетские — был и гораздо значительнее 
палестинских. (…) Эти последние не играли такой важной роли, какую играла во 
времена империи иудейская диаспора, которая была чрезвычайно своеобразным 
явлением».
      
      Второй особенной чертой еврейской диаспоры была сплочённость, ощущение 
принадлежности к единой организации и часто противопоставления евреев 
окружающему их миру. «Их столица — это святой город Иерусалим, а как граждане 
они принадлежат тому городу, в котором родились и были воспитаны», — пишет 
Филон. Каждый еврей, достигший двадцати лет, должен был платить дань в пользу 
Иерусалимского храма и хотя бы раз в жизни посетить его. Яркую картину рисуют 
Деяния Апостолов:
      
      «В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под 
небесами (…). Парфяне и Мидяне, и Еламиты и жители Месопотамии, Иудеи и 
Капподокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих 
к Киринее, и пришедшие из Рима, иудеи и прозелиты, Критяне и Аравитяне».
      (Дея.2, 5; 2, 9-11) 
      
      Филон приводит письмо царя Иудеи Агриппы императору Калигуле. Он просите 
предоставлении некоторых привилегий и обещает за это императору поддержку. Но 
интересно, что он выступает при этом как представитель всей диаспоры. Например, 
перечисляет, в каких местностях евреи влиятельны: Египет, Финикия, Сирия, 
Памфилия, Киликия и большая часть других провинций Азии вплоть до Вифинии. И в 
Европе: Фессалия, Беотия, Македония, Аптика, Этолия, Коринф и Пеллопонес. Также 
Евбея, Кипр и Крит и земли за Евфратом.
      Флавий приводит рескрипт Юлия Цезаря, в котором тот признаёт Гиркана II с 
его потомками «иудейскими этнархами», причём из контекста можно заключить, что 
речь идёт о власти над иудеями диаспоры. Восстания в Иудее вызывали волнения по 
всей Римской империи. Дион Кассий утверждает даже, что во время осады римлянами 
Иерусалима помощь осаждённым приходила не только от евреев Империи, но и из 
областей к востоку от Евфрата.
      В предыдущей главе приведена цитата из Моммзена, показывающая как 
отношение римского чиновника к евреям в провинции неожиданно отражалось на его 
карьере в Риме. Цицерон говорил:
      
      «Ты знаешь, Лелий, что это за шайка, как они держатся вместе, какое 
влияние оказывают на собраниях. Поэтому я буду говорить тихим голосом, чтобы 
меня могли слышать только судьи, потому что найдётся много людей, готовых 
натравить эту толпу на меня и на каждого порядочного человека, а мы не хотим 
этого облегчить…»
      (Перевод С. Я. Лурье)
      
      Такое ощущение единства в рассеянии поддерживалось силами, которые мешали 
раствориться в окружающей национальной и культурной среде, поддерживали 
изолированность еврейства. Такую роль играли сложные, досконально разработанные 
ритуалы, выполнение которых было необходимым условием принадлежности к 
иудаизму: обрезание, многочисленные ограничения в пище, посты, соблюдение 
субботы и т. д. Но и просто идеология отчуждения, для которой столь обильную 
пищу давал Ветхий Завет.
      Так, книги Ездры и Неемии описывают грех, в который впали евреи, 
остававшиеся в Палестине в период «пленения», взяв иноплеменных жён и произведя 
от них детей-полукровок, а также и очищение от этого греха. Ездра пишет:
      
      «По окончании сего, подошли ко мне начальствующие и сказали: народ 
Израилев и священники и левиты не отделились от народов иноплеменных с 
мерзостями их, от Хананеев, Хеттеев, Ферезеев, Иевусеев, Аммонитян, Египтян и 
Аморреев.
Потому что взяли дочерей их за себя и за сыновей своих, и смешалось семя святое 
с народами иноплеменными… Услышав это слово, я разодрал нижнюю и верхнюю одежду 
мою, и рвал волосы на бороде моей, и сидел печальный».
      (Езд. 9, 1-3) 
      
      Также и Неемия:
      
      «Ещё в те дни я видел Иудеев, которые взяли за себя жён из Азотянок, 
Аммонитянок и Моавитянок. И оттого сыновья их вполовину говорят по-азотски, или 
языком других народов, и не умеют говорить по-иудейски. Я сделал за это выговор 
и проклинал их, и некоторых из мужей бил, рвал у них волосы и заклинал их Богом,
 чтобы они не отдавали дочерей своих за сыновей их и не брали дочерей их за 
сыновей своих».
      (Неем.13, 23-25) 
      
      Было принято радикальное решение:
      
      «…мы сделали преступление перед Богом нашим, что взяли за себя жён 
иноплеменных из народов земли; но есть ещё надежда для Израиля в этом деле». 
«Заключим теперь завет с Богом нашим, что, по совету господина моего и 
благоговеющих перед заповедями Бога нашего, мы отпустим от себя всех жён и 
детей, рождённых ими, — и да будет по закону!»
      (Езд.10, 2-3) 
      
      
      «И встал Ездра священник, и сказал им: вы сделали преступление, взявши 
себе жён иноплеменных, и тем увеличили вину Израиля.
Итак, покайтесь в сём перед Господом, Богом отцов ваших, и исполните волю его, 
и отлучите себя от народов земли и от жён иноплеменных.
И отвечало всё собрание, и сказало громким голосом: как ты сказал, так и 
сделаем».
      (Езд. 10, 10-12) 
      
      В первые века до Р.Х. и после Р.Х. возникла большая литература иудейского 
происхождения, иногда ориентированная на еврейского читателя, усвоившего 
греческую культуру. Часть этих произведений позже получила название «апокрифов».
 Например, в III книге Ездры говорится:
      
      «О прочих же народах, происшедших от Адама, Ты сказал, что они ничто, но 
подобны слюне, и всё множество их Ты уподобил каплям, каплющим из сосуда».
      (III кн. Ездра 6, 56) 
      
      Книга Юбилеев (апокрифическое иудаистическое сочинение, написанное в II в.
 до Р.Х.) даже грозит смертью за смешанный брак. Там говорится также:
      
      «Ты же, сын мой, чуждайся иных народов, не ешь с ними, не следуй их 
обычаям, не заводи среди них товарищей. Ибо дела их не чисты, а пути мерзостны».
 В исходящем из еврейской среды «Письме Аристея» читаем: «Законодатель, 
которому Бог дал познания всех вещей, окружил нас непроницаемой оградой и 
гранитной стеной, чтобы мы не имели общности ни с одним народом, оставаясь 
чистыми душой и телом, чуждыми бессмысленных ложных учений».
      
      И более конкретно, в Талмуде, созданном в первых столетиях после Р.Х., 
приводятся запреты приглашать иноплеменника (гоя) в свой дом, оказывать ему 
любое гостеприимство, одалживать ему своё поле или свою баню и т. д. и т. д.
      Но, пожалуй, самой поразительной чертой античного еврейства было то, что 
эта тенденция к изоляции мирно уживалась со стремлением к ассимиляции (хотя бы 
и внешней), к вхождению в окружающую культурную среду и влиянию на окружающую 
жизнь.
      Так, евреи часто занимали высокое положение в городском самоуправлении, в 
управлении финансами и войском в эллинистических государствах. Многие еврейские 
авторы писали по-гречески или по-латыни, обращаясь к широкой, нееврейской 
аудитории. Евреи перенимали все внешние признаки греко-латинской культуры, 
часто меняя даже имена иногда по принципу созвучия (например, Эсфирь — Астер, 
Моисей — Мусий), иногда — по переводу (например, Цадок — Юстус — справедливый, 
Соломон — Ириней — мир). Но это никак не было признаком полного включения в 
общую жизнь античного мира. Евреи, занимавшие высокие посты, энергично 
отстаивали интересы евреев своего города или провинции, а иногда и других 
провинций. Интересы писавших по-гречески и по-латыни еврейских авторов 
вращались вокруг положения евреев, их роли в мире. Многие из них стремились 
убедить своих читателей в преимуществе еврейского Закона, в том, что и античная 
культура имеет своим источником законы Моисея. Флавий писал, например:
      
      «От нас восприняли законы и другие люди, беря их всё более и более за 
образец. Первыми же — греческие философы, хоть они, по видимости, и держались 
своих отечественных законов в своих делах, в своей философии всё более 
следовали ему (Моисею)».
      
      Или Аристобул:
      
      «Как известно, Платон взял наши законы за образец и, очевидно, знал их в 
подробностях. Он ведь был очень жаден до знания, как и Пифагор, многое в своём 
учении почерпнувший у нас. Я думаю, что Пифагор, Сократ и Платон, когда они всё 
исследовали, под конец стали следовать этим (Моисеевым) законам».
      
      В другом же месте он утверждает, что «Гомер и Гесиод уважали святой 
праздник субботы».
      С этой же тенденцией проникновения евреев в общество связано и 
выработанное в то время положение, согласно которому сын еврейки от смешанного 
брака являлся полноправным евреем. Как оно уживалось с отрицательным отношением 
к смешанным бракам, примеры которого мы приводили, по-видимому, никто этого не 
смог объяснить!
      Более того, евреи вели исключительно интенсивную пропаганду, вербуя 
прозелитов среди окружающего населения. Как говорит Евангелие:
      
      «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы 
обратить хотя одного: и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое 
худшим вас».
      (Мф. 23, 15) 
      
      Флавий не раз сообщает, как во время войн иудеи принуждали побеждённых 
соседей принять иудаизм, например:
      
      «Гиркан взял идумейские города Адару и Мариссу и, подчинив своей власти 
всех идумеян, позволил им оставаться в стране, но лишь с условием, чтобы они 
приняли обрезание и построили вообще свою жизнь по иудейскому образцу».
      
      Он оказал большие услуги своему отечеству, ведя войну с Итуреей и 
присоединив значительную часть этой страны к Иудее, причём принудил тех из 
итурейцев, которые захотели остаться в своей области, принять обрезание и жить 
по законам иудейским.
      Евреи привлекали к своему богослужению множество эллинов и включали их, в 
некотором роде, в число своих.
      Такой прозелиткой была, например, жена императора Нерона Поппея, 
двоюродные брат и сестра императора Домициана.
      Ориентированная на прозелитов литература подчёркивала «философский», 
«нравственный» смысл еврейских обрядов, отодвигая на задний план ритуальную 
сторону иудаизма. По-видимому, прозелиты не были полноправными членами 
еврейских общин, освобождались от многих обрядов, образуя слой «сочувствующих» 
или клиентов вокруг ядра собственно иудейства. Они имели даже особое название — 
«Чтущие истинного Бога». Обращаясь к прозелитам (или вербуя их), еврейские 
авторы часто выставляли иудаизм как родоначальника «языческих религий». С. Я.
 Лурье называет это «товаром на продажу». Какой же смысл, спрашивает он, в 
таких прозелитах, которые даже не уловили, что единобожие — основа иудаизма? 
Объяснение Лурье заключается в том, что «народ, живущий в рассеянии, не должен 
пренебрегать никаким союзником».
      Таким образом, еврейская диаспора в античности была, по-видимому, 
каким-то совершенно особенным явлением, в принципе отличным от греческих или 
сирийских кварталов любого тогдашнего города.
      Её необычность должна была тем более привлекать внимание современников, 
что евреи оказывали значительное влияние на жизнь окружающего общества. Так, 
при царе Птолемее III Эвергете, Иосиф, сын Товия, взял на откуп все налоги 
египетской Сирии на 22 года. Во время правления Птолемея Филоматера и его 
сестры Клеопатры высшая власть в Египте находилась в основном в руках евреев. 
Например, командовали войсками Ония и Досифей. Дочь Птоломея VI, Клеопатра, 
назначила полководцами Анания, сына Онии, и Халика. «Без их советаона ничего не 
предпринимала», — говорит Флавий. Яркую картину рисует так называемый 
«Оксирингский папирус», изображающий трения между евреями и греками в 
Александрии и посольство тех и других к Траяну в Рим. Под впечатлением явного 
благоволения императора евреям (на приветствие греков он даже не ответил) глава 
греческой делегации воскликнул: «Больно нам, что городской совет заполнен 
евреями».
      Влияние евреев всегда возрастало в период образования «мировых монархий», 
объединявших много национальностей в одном государстве. Моммзен объясняет это 
тем, что создатели таких монархий видели в евреях опору при подавлении 
национальных стремлений покорённых народов. Создатель персидского царства Кир 
разрешил желающим евреям репатриироваться из Месопотамии в Палестину. Как 
сообщает Иосиф Флавий, Александр Македонский при основании Александрии дал 
евреям равные права с македонцами (т. е. завоевателями). Ряд привилегий в 
Римской империи евреи получили от Цезаря, эти привилегии подтверждены Августом. 
Один историк называет их «настоящей Великой Хартией Вольностей». Евреи были 
освобождены от подати, была разрешена посылка дани в Иерусалимский храм (в то 
время как вообще вывоз золота воспрещался), их собрания контролировались их 
самоуправлением, они имели юридическую автономию, в то время как римское право 
считалось одним из основных средств унификации империи. Фактически это была 
экстерриториальность.
      Велико было и экономическое влияние еврейства. В Александрии, самом 
богатом городе империи, самые богатые купцы были евреи. В их руках находилась 
торговля зерном, жизненно важная для всего государства.
      Силу и сплочённость еврейской диаспоры продемонстрировали два восстания, 
вспыхнувшие в Римской империи во II в. после Р.Х. Первое произошло примерно в 
118 г., когда император Траян был вовлечён в войну с парфянами. Оно охватило 
ряд провинций: Киренаику, Египет, Кипр, Месопотамию. Как пишет Моммзен, целью 
было «изгнание как Римлян, так и Эллинов и, кажется, имелось в виду основание 
особого иудейского государства». Судя по размаху волнений, это было бы 
государство, объединяющее всю восточную часть Средиземноморья. Историки пишут о 
жестокостях, которыми сопровождалось восстание. Например, Дион Кассий уверяет, 
что во время восстания, поднятого евреями в Кирене, они не только перебили всех 
греков и римлян (220 000 человек), но и увенчивались их кишками, омывались их 
кровью, покрывались их кожами. Орозий пишет, что, взяв город Сапамис в Кипре, 
они истребили всех жителей, город уничтожили.
      Конечно, численные данные, приводимые античными авторами, обычно не 
претендуют на точность. Подобные высказывания лишь показывают, что авторы, 
жившие во время, близкое к происходившим событиям, считали число жертв очень 
большим, а жестокости — выходящими за рамки обычных.
      Восстание было подавлено, но для этого были использованы войска, 
предназначавшиеся для войны с парфянами. Траян был вынужден войну (и вообще 
экспансию на восток) прекратить.
      Второе восстание произошло примерно в 130 г. в Палестине при императоре 
Адриане. Во главе восставших стоял священник Элеазар и вождь боевых отрядов 
Симон по прозвищу Бар Кохба (Сын Звезды). Возможно, последний объявил себя 
Мессией. Восстание было тоже очень ожесточённым, но было подавлено. Вместо 
Иерусалима была основана римская колония Элия Капитолина, куда иудеям въезд был 
запрещён под страхом смерти. Имя Иудеи тоже было устранено — провинция стала 
называться Сирией Филистимлян или Палестиной. Некоторые историки считают, что 
оба восстания планировались как одно единое, но этот план не удалось 
осуществить.
      Неудивительно, что античные авторы много писал и о евреях, их истории, 
обычаях и влиянии на жизнь. Их суждения производят очень странное впечатление: 
они удивительно единодушны в отрицательном отношении к «еврейству», хотя 
конкретные обвинения столь разнородны, что нелегко угадать их общую причину. 
Здесь есть и совершенно бессмысленные выдумки. Например, Диодор утверждает, что 
евреи произошли отчасти египетского населения, страдающей какой-то кожной 
болезнью и за это изгнанной из страны. Ту же версию приводит Манефон.
      Некоторые авторы исходят из отрицательной оценки религии евреев, считая, 
что она «враждебна человечеству». Тацит говорит о религии евреев, что они 
почитают всё, что презирается другими народами, и презирают всё, что у них 
свято. Похожую мысль высказывает Диодор:
      
      «Они исповедуют законы ненависти против человечества. Ибо изо всех 
народов им одним запрещено общение с другими. Моисей дал им эти 
человеконенавистнические законы».
      
      Гекатей Абдерский, живший при Птоломее I в III в. до Р.Х. писал о Моисее:
      
      «…в отместку за собственное изгнание (из Египта) он научил своих 
чуждаться людей и ненавидеть иностранцев».
      
      Он называет законы Моисея «враждебными к иностранцам». Учитель Цицерона — 
Аполлоний с Родоса — написал полемическое сочинение против евреев, где упрекает 
их в отрицании греческих богов, человеконенавистничестве и обособленности от 
всех, кто верует иначе.
      Упрекали евреев и в отчуждённости, враждебности к другим, проявлявшейся 
даже в обыденной жизни. Ювенал пишет:
      
      «Чужому они не укажут дорогу, лишь своего проводят к прохладному 
источнику».
      
      Поэт Рутилий Наматиан говорит:
      
      «Сердце же их холодней самой религии их».
      
      Наконец, часто высказывались опасения, что евреи подчиняют себе жизнь 
других народов: тот же Наматиан, например, писал:
      
      
      Пусть бы несущее ужас оружье Помпея и Тита
Не покорило нам вовсе страны Иудейской!
Вырвав из почвы, заразу по свету пустили,
И победитель с тех пор стонет под игом раба.

      (Перевод С. Я. Лурье)
      
      Эта мысль, по-видимому, была распространена. Например Блаженный Августин 
цитирует слова Сенеки:
      
      «Так побеждённые предписывают законы победителям».
      
      У всех этих выдумок, преувеличений, огульных обвинений теологических, 
социальных и психологических наблюдений можно всё же выделить нечто общее. Они 
рисуют еврейство как единое сплочённое целое, чужеродное окружающей жизни, 
античному обществу в целом. Можно представить себе антипатию, раздражение, а 
иногда и страх, который вызывало это странное образование, рассеянное, но 
духовно сплочённое; проникающее в политическую, экономическую и культурную 
жизнь и одновременно исповедующее религию крайнего отчуждения («отлучите себя 
от народов земли»), вербующее прозелитов, которые не постигают даже 
центрального догмата их религии, но уже перестают быть эллинами, римлянами, 
египтянами, вырываются из своей национальной и культурной среды.
      В разных странах античного мира и в различные эпохи античной истории 
засвидетельствованы столкновения местного населения с евреями диаспоры. Ещё в V 
веке до Р.Х. такие столкновения отмечены в Элефантине на юге Египта — они 
связаны с персидским завоеванием и покровительством, которое персы оказывают 
евреям. Во время правления императора Калигулы ожесточённая распря разразилась 
в Александрии. Калигула высказался было против евреев, не желавших поклоняться 
его статуе, но тут его сменил Клавдий и отменил решение. Два главных противника 
евреев были осуждены на смерть.
      С. Я. Лурье в книге «Антисемитизм в древнем мире» объясняет эту необычную 
для античности «несовместимость» евреев с другим населением тем, что евреи 
составляют «особую» нацию, не сосредоточенную на одной территории, а живущую 
среди других, но тем не менее, обладающую национально-государственным чувством, 
которое, однако, находит у них выражение не через язык или государство. Если 
прибавить, что эта нация активно влияла на жизнь стран, в которых она обитала, 
подчиняя себе некоторые стороны их жизни и разрушая другие, то это отчасти и 
даст объяснение антиеврейским настроениям античного общества.
      Приведём мнения трёх крупнейших историков:
      Эдуард Майер:
      
      «Вместе с еврейством в мир пришёл и его вечный спутник — ненависть к 
евреям (Judenhass) или, может быть, еврейская ненависть? (Оба перевода возможны.
 — И.Ш.)  В корне неправильно, как это делают теперь, считать его продуктом 
новейшего времени или христианства. Уже в псалмах всё время говорится о нём. Не 
их Бог и религия сама по себе были причиной насмешек, презрения и преследований 
евреев со стороны язычников, но высокомерное убеждение в своём превосходстве, с 
которым они как единственные исповедники истинного Бога, противопоставляли себя 
всем остальным народам, отрицали всякое соприкосновение с ними как с нечистыми, 
считали себя выше и лучше их, предназначенными над ними господствовать. Кто не 
стал через откровение прозелитом, тому евреи представлялись столь же нечистыми 
и отталкивающими, как и он им. Евреи воспринимали это противоречие с тем 
большей горечью, что оно казалось им обращением естественного порядка вещей, — 
поэтому все повторяющиеся требования Суда, Расплаты с грешниками, призывы дня 
Ягве. Движущей силой являлась здесь жажда мести, а не стремление к постижению 
тайны Божества. Ненависть к язычникам была обратной стороной стремления их 
обратить. Поэтому в бессилии современности фантазия всё ярче рисовала картины 
истребления язычников».
      
      Макс Вебер:
      
      «Всеобщее распространение „антисемитизма“ в античности — факт. Также 
бесспорно, что это постепенно растущее отрицательное отношение к евреям 
развивалось параллельно с ростом отрицательного отношения евреев к общению с 
иноверцами. Античное отрицательное отношение к евреям было в корне отлично от 
„расовой антипатии“: это показывает, например, грандиозный размах иудейского 
прозелитизма. Как раз отрицательное отношение самих евреев определяло то, как 
складывались взаимоотношения. Непривычных и кажущихся абсурдными обычаев было в 
античности более чем достаточно: не в этом, конечно, была причина. Подчёркнутый 
отказ в почтении к богам того полиса, гостями которого они были, конечно, 
воспринимался как оскорбление и безбожие. Но и это не было решающим. 
„Человеконенавистничество“ евреев — это и был, если смотреть в корень, решающий 
и последний упрёк отрицание совместной жизни, сближения и товарищеского 
отношения какого-либо рода, даже на деловой почве.
Нельзя недооценивать и исключительно сильного отталкивания каждого, стоящего на 
почве фарисейства от сотрудничества с иноверцами — момента, экономическое 
действие которого не могли не заметить их языческие конкуренты. Социальная 
изоляция евреев, это «гетто» в самом глубоком смысле слова, первоначально было 
избрано и создано исключительно по собственной инициативе — и со временем всё в 
большей и большей степени …И рука об руку с безоговорочной изоляцией от 
ритуально нечистых шла страстная работа по вербовке прозелитов».
      
      Т. Моммзен относит возникновение отчуждения между иудейской диаспорой и 
остальным населением античного мира уже к I в. после Р.Х. Он пишет об этой 
эпохе:
      
      «Чужеземцами Иудеи всегда были и хотели быть; но чувство отчуждения 
усилилось и в них самих и против них, до крайности, и из него обе стороны стали 
упорно извлекать его гнусные вредные последствия. От лёгких насмешек Горация 
над навязчивыми Иудеями из Римского Гетто был велик шаг до безусловной 
ненависти Тацита к этим извергам рода человеческого, для которых всё чистое 
нечисто, а всё нечистое — чисто …
Жизнь Иудеев рядом с не-Иудеями становилась всё более и более неизбежной и при 
данных условиях всё более и более невозможной; противоположность в верованиях, 
в законах, в нравах обострялись и как обоюдное презрение, так и обоюдная 
ненависть оказывали в обе стороны губительное влияние на нравственность… Это 
ожесточение, это высокомерие и эта ненависть, в том виде, в каком они возникли 
в ту пору, конечно, были лишь неизбежным всходом, быть может, не менее 
неизбежного посева; но оставленное теми временами наследие до сих пор лежит 
тяжёлым бременем на человечестве».
      
      С закатом античности влияние еврейства резко падает. Тут несомненно 
сыграло роль и уменьшение значения городов (а евреи были в значительной мере 
городскими жителями) и уменьшение роли торговли и финансов (а это были те 
занятия евреев, которые задавали их вес в обществе). Но основной причиной было 
возникновение христианства и его победа как организующей силы жизни, возникло 
христианское общество, и стало невозможно активно участвовать в его жизни, в то 
же время принадлежа другому — еврейскому обществу. Еврейство вынуждено было 
сделать выбор, и оно выбрало изоляцию — теперь уже полную, уход в гетто.
      Роль христианства в этом изменении положения евреев очень ясно чувствует, 
например, Гретц. В I томе «Истории еврейского народа», говоря о возникновении 
христианства, он пишет:
      
      «Этому выродку с маской смерти было суждено нанести впоследствии много 
болезненных ран еврейству».
      
      И произошёл этот переворот, по мнению Гретца, как раз в тот момент, когда 
еврейство было близко к достижению своей цели: «стать учителем человечества».
      Античность во взаимоотношениях с евреями демонстрирует нам черты, иногда 
удивительно напоминающие новое время, даже последний век или последние 
десятилетия. Но в некоторых отношениях это как бы уменьшенная модель, 
«репетиция», какие часто предшествуют крупным историческим явлениям, вроде того 
как наша революция 1917 г. имела «репетицию» в 1905 г. Это прежде всего 
относится к реальному политическому господству. Хотя мы встречаем очень 
влиятельных евреев — полководцев или финансистов, нельзя указать на что-либо, 
аналогичное еврейской верхушке Советского Союза в первые десятилетия 
коммунистической власти или верхушке финансового мира и руководства СМИ на 
современном Западе. И то, что особенно болезненно запоминается, руководство 
террористическими действиями против нееврейских народов. Такие фигуры, как 
Розалия Самойловна Землячка или Мадлен Олбрайт, неописаны античными авторами. 
Когда Цицерон намекает на еврейское влияние на римском Форуме, это вполне можно 
оценить как ораторский приём. К тому же, взаимоотношения с евреями обсуждались 
свободно, не видно проявлений цензуры в этой области, так характерной для 
современной жизни.
      Но принципиальные факторы, определяющие и сейчас ситуацию «еврейства», 
уже налицо в античности. Это — загадочное соединение строжайших Ветхозаветных, 
а также Талмудических заповедей с активным вхождением в общую для античности 
эллинистическую культуру. Как говорит Моммзен:
      
      «Несмотря на то, что большая часть Иудеев расселялась по чужим странам и 
в их сферу проникали массы чужеземцев и даже разрушительные эллинские элементы, 
все Иудеи вместе взятые оставались в самой глубине своего сознания в таком 
единении, которому в настоящее время предоставляет некоторую аналогию Ватикан и 
Кааба».
      
      В современном мире это-единство, с одной стороны, раввинистической и 
талмудической идеологии, господствующей в Израиле, а с другой — 
«эмансипированного» или «реформированного» еврейства других стран. Это та 
«чудесная взаимосвязь», которую ещё в неокрепшем виде наблюдал Гретц в XIX в. 
(ср. цитату в гл.1).
      
      
Литература:
      
      Моммзен Т.  «Римская история». T.V.
      Тацит.  «Анналы», «История».
      Иосиф Флавий , «Иудейская война», «Иудейские Древности».
      Августин Бл.,  «О Божьем Граде».
      Ювенал.  «Сатиры».
      С. Я. Лурье.  «Антисемитизм в древнем мире». Петроград, 1922.
      Leon H. G.  The Names of Jews in the Ancient Rome, Trans. and Proc. Amer. 
Philol, Assoc., 59 (1928), p. 216.
      Josephus Flavius,  «Against Apion», Works, v. 5.
      Les oeuvres de Philon d’Alexandrie, Lion, 1975, v.v. 24, 25, 31.
      Dio Cassius,  Roman History, London, 1927.
      Diodorus Sicilius,  Bibliotheque historique, Paris, 1846.
      Eusebius Pamphilus,  Werke, Berlin, 1954, Bd 8.
      Charles R. H.  (transl.), The Book of Jubilee.
      Reinach Th.,  Textes d’auteurs grecs et romans relatifs au Judaisme, 
Paris, 1894.
      Belich J.,  Die Bevolkerung griechischromischen Welt, 1866.
      Parvan,  Die Nationalitet der Kaufleute im romischen Keiserreich, Breslau,
 1909.
      Meyer Ed.,  Geschichte des Altertums, Bd III, Stuttgart, 1901.
      Graetz H.,  Geschichte der Juden, Bd I.
      Weber M.,  Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie, Bd III, Das 
Antike Judentum, Tubingen, 1923.
      Антисемитизм «Еврейская энциклопедия» Изд. Брокгауза и Эфрона. Т. II. СПб.

      Диаспора «Еврейская энциклопедия» Изд. Брокгауза и Эфрона. Т. III. СПб.
      
Глава 3
Средние века
      
      История еврейства в средние века полна трагизма и драматических 
контрастов. Часто евреи подвергались ограничениям и жестоким притеснениям. Но 
затем наступали периоды благополучия, когда они пользовались многими 
привилегиями, они влияли на важнейшие стороны жизни других народов. Однако 
неизменно эти периоды кончались новыми преследованиями, изгнанием всех евреев, 
а иногда и физическим истреблением целых общин, тысяч человек.
      Вся картина жизни средневекового еврейства не будет понятной, если не 
иметь постоянно в виду этого её фона — периодических жестоких гонений. Поэтому 
начнём с того, что приведём несколько примеров.
      В 1096 г. во время подготовки к I Крестовому походу, царившее тогда 
религиозное возбуждение часто выражалось в том, что большие группы крестоносцев 
врывались в еврейские кварталы и требовали, чтобы евреи, под страхом смерти, 
крестились. Большей частью это заканчивалось избиением целых общин, иногда — 
массовым самоубийством евреев. Редкие общины спасались, принимая крещение. В 
Вормсе было убито 800 человек, в Майнце — 1000, разгрому подверглись общины 
Трира, Метца, Кёльна. Всего за май-июль 1096 г. погибло от 4-х до 8 тысяч 
человек. В меньшем масштабе то же повторилось в связи со II Крестовым походом 
1146 г.
      В 1189 г. в Лондоне начался мятеж, вылившийся в массовые убийства евреев. 
Он перекинулся на всю Англию. В Йорке, например, было истреблено всё еврейское 
население.
      В связи с обвинениями в осквернении святых даров в Белитце, близ 
Бранденбурга, было сожжено почти всё еврейское население.
      В 1251 г. попытка организовать «крестовый поход пастухов» вылилась в 
народное восстание, известное под именем восстания «пастушков» (Pastorelli). 
Второе восстание «пастушков» относится к 1320 г. Неизменным объектом ненависти 
восставших были евреи, которых они безжалостно истребляли. Вовремя II восстания 
евреи, изгнанные тогда из королевских французских владений, жили только в 
английских владениях. Но и там они были истреблены почти полностью.
      Обвинения в похищении и убийстве христианских детей в Роттенгеме (1298 г.
) привели к убийствам евреев во Франконии, Баварии и Австрии.
      В 1348-1349 гг. в Западной Европе разразилась страшная эпидемия чумы: 
«Чёрная смерть». Погибло около 1/3 населения Западной Европы, гораздо больший 
процент, чем во время I и II мировых войн вместе взятых. В народе было 
распространено убеждение, что это бедствие-результат заговора евреев, 
отравляющих колодцы с целью уничтожить всех христиан. Следствием были восстания 
и массовые убийства евреев — самые жестокие в Средние века. Их убивали и 
сжигали в их домах и синагогах от Средиземноморского побережья до Северной 
Германии. Во Франкфурте-на-Майне и в Майнце в 1349 г., были перебиты все евреи. 
Массовые избиения произошли в Брюсселе (погибло 600 человек), Кёльне, в 
Нидерландах. В Германии и Нидерландах осталось очень мало евреев.
      В Севилье в 1391 г. было убито около 4000 человек. Антиеврейские 
восстания захватили и другие города Испании.
      К тому же кругу явлений относятся избиения евреев, которые происходили во 
время антипольских восстаний на Украине. Например, еврейское население Немирова 
в 1648 г. было истреблено казаками Хмельницкого, причём, по словам еврейского 
хрониста, казаков впустило в город и им помогало местное население «из 
ненависти к евреям». Как пишет «Еврейская Энциклопедия»: «Еврей — арендатор 
сталкивался постоянно с крестьянином, взыскивая с него оброк, заставляя его 
нести барщину». Одним из требований Хмельницкого, за которое он воевал с 
польскими властями, заключалось в том, что еврей не имеет прав быть откупщиком.
      В середине XVIII в. часть Украины, остававшуюся под властью Польши, 
охватили восстания, получившие название Гайдаматчины. Их жертвами тоже в 
большом числе становились евреи. Особенно знаменита резня в Умани в 1768 г. 
Еврейский историк Дубнов пишет о ней:
      
      «Поляки и евреи дружно работали на городской стене, стреляя в осаждавших 
из пушек и ружей; но отстоять город не удалось. Когда гайдамаки ворвались в 
город, они прежде всего бросились на евреев… Масса евреев, числом до трёх тысяч 
человек, заперлась в большой синагоге. Гайдамаки приставили к дверям пушку, 
двери были взорваны, разбойники проникли в синагогу и превратили её в бойню. 
Покончив с евреями, гайдамаки принялись за поляков…»
      
      По данным Краткой Еврейской Энциклопедии, в Умани было убито около 20000 
человек, по большей части — евреев.
      Другой формой преследований, с которой евреям приходилось сталкиваться, 
было их изгнание из определённых государств или отдельных городов. Вот очень 
неполный список таких изгнаний.
      Ещё в античности из Рима: при Тиберии, Клавдии.
      
      «Еврейская Энциклопедия» приводит такие цифры: из Англии в XIII в. было 
изгнано 16000 евреев, из Франции в XIV в. — 100000, из Испании в XV в. — 200000.

      Неверно было бы заключить из этих фактов, что евреи были предметом 
ненависти всего средневекового общества. Как еврейские, так и христианские 
хронисты утверждают, что гонителями почти всегда был народ, «грубая чернь» и 
низшее духовенство — иногда ещё и мелкие феодалы. Но папы, императоры, короли, 
епископы и крупные феодалы неизменно пытались защитить евреев от гонений. 
Изгнания часто происходили под влиянием народных волнений, с которыми власти не 
могли справиться.
      Ещё в V в. император Феодосии издал эдикт, запрещающий разрушение синагог 
и пытался даже заставить отстроить разрушенную синагогу. Правда, безуспешно: 
духовенство высказалось за то, что строительство синагоги для христиан 
невозможно по религиозным соображениям.
      Еврейский историк еврейства Рот пишет:
      
      «Вплоть до современности самая грубая клевета против евреев встречала 
опровержение со стороны папства (или даже запрещалась). Под эгидой Пап община 
Рима оказалась единственной в Европе, просуществовавшей с классического периода 
до наших дней».
      
      Действительно, ещё Григорий Великий (590—604) требовал, чтобы евреям были 
гарантированы их законные права. Эта точка зрения была принята Католической 
Церковью. Начиная с Каллиста II (1119—1124) и до XVI в. тянется серия папских 
булл, грозящих христианам отлучением за насильственное обращение евреев в 
христианство, насилие, ограбление, помехи богослужению. Булла папы Григория Х в 
1272 г., например, подтверждает, что свидетельство христианина против еврея не 
имеет силы, если оно не подтверждено показанием еврейского свидетеля… Начиная с 
буллы Иннокентия IV в 1247 г. до буллы Климента XIII в 1763 г., папы запрещают 
возводить на евреев обвинения в ритуальных убийствах, грозя ослушникам 
отлучением. Возводящие ложные обвинения сами должны рассматриваться как убийцы.
      Во время гонений, связанных с I Крестовым походом, епископы Кёльна и 
Шпейера сумели спасти многи хевреев. Епископ Шпейера казнил нескольких христиан,
 участвовавших в убийствах. Против преследований евреев в связи со II Крестовым 
походом в Германии выступил Бернар Клервосский. Во время восстания «пастушков» 
евреи находили убежище в папских владениях в Авиньоне. Папа отлучил участников 
восстания от церкви. В1308 г. герцог Брабантский, защищая евреев, разогнал 
толпу «пастушков» и многих убил. Папа одобрил его действия.
      «Краткая Еврейская Энциклопедия» пишет:
      
      «В странах средневековой Европы (…) евреи находились б.ч. под прямым 
покровительством монарха и часто освобождались от юрисдикции местных властей».
      
      Во многих странах евреи обладали самоуправлением, собственным судом, 
имевшим право налагать любые наказания. Таково было положение, например, в 
мавританской Испании. В Португалии с XIV в. существовал единый глава общины для 
всего государства. Аналогично было положение евреев во Франции, Италии, 
Германии, Польше, Литве. В Англии, согласно указу короля Генриха I (XII в.), 
евреи должны были находиться во всём государстве под защитой и покровительством 
короля. Должны быть судимы своими единоверцами и присягать на Пятикнижии. Его 
сын, Генрих II, издал так называемую «Иудейскую Хартию» (Харта Иудеум). 
Согласно этим законам, например, в тяжбе между иудеем и христианином необходимы 
были показания двух свидетелей: одного иудея и одного христианина. Во Франции, 
наследник Карла Великого, Людовик Благочестивый, учредил для защиты евреев 
особую должность «Магистер юдеорум». Эдиктом короля было запрещено крестить 
рабов, принадлежавших евреям.
      В XIII веке король Польши Болеслав издал регламент, регулирующий 
положение евреев. На очень близких принципах основывается хартия, данная 
Австрийским герцогом в 1244 г., законы в Богемии, Силезии и Литве. Согласно 
этим положениям христианин не мог обвинять еврея в суде, если не выставит 
еврейского свидетеля. Евреи находились не в юрисдикции местных судей, а 
подчинялись только королевскому или герцогскому суду. Между собой они судились 
в синагоге. Христианин, убивший еврея, наказывался смертью с конфискацией всего 
имущества. Если христианин подымет руку на еврея, то ему отрубят руку. 
Христианин, не поспешивший на помощь еврею, на которого напали, наказывался 
штрафом. Евреям гарантировалась беспошлинная торговля. Их ростовщические 
операции допускали до 173% роста. Запрещались любые нарушения религиозной 
деятельности евреев. За оскорбление еврейского богослужения налагался штраф, за 
осквернение кладбища — смертная казнь. Обвинение в убийстве евреем 
христианского ребёнка допускалось лишь при наличии трёх христианских и трёх 
еврейских свидетелей. Если суд признавал еврея невиновным, то обвинитель 
подлежал тому же наказанию, которому подвергся бы виновный еврей. Король 
Сигизмунд II объявил в 1551 г., что всякий еврей, не считающийся с «приговором 
и запретом, наложенным на него раввином, судьёй или прочими еврейскими 
старейшинами… будет обезглавлен».
      В 1616 г. после того, как толпа разгромила гетто во Франкфурте-на-Майне, 
властью Императора вожак возмущения Феттмильх и ещё шесть зачинщиков были 
казнены. Император добился наложения пени в 175919 флоринов на христианское 
население города. Гетто было поставлено под непосредственную охрану императора, 
в знак чего на воротах был выставлен щит с гербом императора. И в других 
имперских городах изгнание евреев обычно вскоре отменялось императорским указом.

      Периоды преследований вообще чередовались с периодами, когда евреи, 
защищённые властями, занимали высокое положение в обществе и оказывали большое 
влияние на его жизнь. Основа этого влияния всегда была одна и та же: наличие 
капитала. Как говорит Рот, в XI-XII в.в. евреи были почти единственными 
владельцами капитала. Чаще всего источником еврейских капиталов называют 
ростовщичество. Л. Н. Гумилёв, ссылаясь на работу И. Шипера, указывает на 
другой источник — работорговлю. Это утверждение поддерживается и в более 
поздних исследованиях, например, в книге Х. Тревор-Ропера, где говорится, что 
долгое время евреи были основными поставщиками рабов из средневековой Европы в 
Исламский мир. Две основные формы деятельности тогдашнего государства: война и 
строительство, почти целиком зависели от них. Так, I Крестовый поход в 
значительной степени стал возможным благодаря их поддержке. Аарон из Линкольна 
— крупнейший англо-еврейский финансист XII в. — финансировал строительство 
девяти цистерцианских монастырей и большого аббатства в Сент-Альбансе. Во 
времена Ричарда I современники сравнивали дворцы евреев в Лондоне по богатству 
с королевскими.
      Имеются сообщения современников, что во Франции в XII в. при 
Филиппе-Августе, евреи были столь богаты, что им принадлежало более половины 
Парижа. Периодом расцвета еврейских общин во Франции было царствование Людовика 
Благочестивого. Они были освобождены от пошлин, им было разрешено иметь 
рабов-христиан. Евреи монополизировали торговлю вином и мясом, из-за них 
рыночные дни перенесли с субботы на воскресенье. В Тулузе в XIII в. евреи в 
правовом отношении были приравнены к христианам. В XIV в. во Франции им было 
разрешено принимать любой залог под ссуду, кроме земельных участков. Судить их 
могли только королевские судьи. В суде их клятва принималась как доказательство.
 Карл VI запретил на десять лет принимать жалобы на злоупотребления еврейских 
ростовщиков. При его правлении во Франции евреям был разрешён арест должников, 
телесные наказания их и продажа всего имущества. Старый закон воспрещал 
христианину продаваться в рабство еврею в качестве заклада. Карл VI отменил его 
и только под влиянием сильного народного возмущения должен был восстановить.
      С другой стороны, жалобы на всевластие еврейских ростовщиков переполняют 
средневековые хроники. Сообщается о колоссальных процентах, которые брали 
ростовщики (и это ещё официально) — 80, 100, 170 процентов годовых. Во время II 
Крестового похода Пётр из Клюни писал: «…не простым земледельческим трудом, не 
честным и полезным занятием наполняют евреи свои амбары — плодами, погреба — 
винами, кошельки — монетой, сундуки — золотом и серебром… закон разрешает им не 
возвращать приобретённую или похищенную церковную утварь. Что христианину 
стоило бы жизни, служит еврею к обогащению». Во Франции жалуются, что недавно 
прибывшие в Париж евреи владеют половиной города. Крестьянин часто, говорится, 
должен отдать весь урожай как процент за заём. Немецкий хронист объясняет 
многочисленные привилегии евреев тем, что дворянство находится в долгу у них. 
Статья из Еврейской Энциклопедии цитирует такой отрывок:
      
      «Разве бедным христианам не приходится делать для проклятых евреев почти 
всё, что они потребуют? И это по той лишь причине, что они так задолжал и 
евреям с обременительными ростовщическими процентами и процентами на проценты, 
что часто ничего или очень немногое из своего имущества могут назвать своим».
      
      Возражая, его современник пишет:
      
      «Как могли бы евреи причинить столько несчастий и вреда ростовщичеством и 
другими финансовыми операциями, если бы христиане не содействовали им, если бы 
вследствие лени, неумеренной роскоши и расточительности христиане не нуждались 
в них?»
      
      В «Хронике деяний Филипп Августа» (XII в.) говорится что многие попали в 
такую зависимость к евреям, что вынуждены были расстаться со всем своим 
имуществом, а некоторых они держат в качестве должников в тюрьме.
      Часто в руках евреев оказывался сбор налогов. В Испании это I стало общим 
правилом — причём, как в её мавританской, так и в христианской части. Так, 
казначеем короля Альфонсо Х (1221—1284) был дон Меир. В Кастилии дон Фернандо 
назначил в 1300 году начальником сбора всех налогов дона Самуэль. Такой же пост 
в Севилье занимал Иуда Абарбанель. Альфонсо XI учредил в 1332 г. систему 
управления финансами, находившуюся целиком в руках евреев. В 1348 г. им была 
поручена и чеканка монеты. Его наследник Педро I Жестокий отдал пост казначея 
дону Самуэль Ха-Леви: он собирал налоги, опираясь на сеть своих замков, 
разбросанных по всей стране.
      Судьба евреев в Испании вообще может служить моделью их жизни в 
средневековой Европе. Еврейские колонии появились в Испании ещё во времена 
Римской империи. В Вестготском королевстве жизнь евреев регламентировалась всё 
более жестокими законами (VI в.). Фактически они имели целью уничтожение евреев 
как религиозной общины. Например, еврей, не принявший христианства со своей 
семьёй в течение года, присуждался к 100 ударам плетьми и сдиранию кожи с 
головы. Не удивительно, что хроники сообщают о «заговорах иудеев». Во всяком 
случае, когда началось арабское завоевание Испании (VIII в.), то оно опиралось 
на поддержку еврейской части населения. Как говорится в статье Еврейской 
Энциклопедии, «надвигавшимся арабам приходилось искать опору, и они её находили 
в лице евреев». В захваченных городах арабы оставляли еврейские гарнизоны. 
Такой гарнизон стоял и в столице (Толедо). Основная часть евреев 
сконцентрировалась в завоёванной арабами части Испании. Сначала жизнь здесь 
была им благоприятна. Они часто занимали высокие должности при халифах: 
например, Хасдай ибн-Шапрут и Самуил Галеви. К этой эпохе относится жизнь 
известнейшего еврейского поэта Иегуды Галеви и толкователя Талмуда Маймонида. 
Но и здесь начались еврейские гонения, а в результате большое число евреев 
переселилось в христианские государства Испании. Здесь они сначала пользовались 
покровительством католических королей, во многих отношениях были приравнены к 
дворянам, имели судебную автономию до конца XIV в.
      В еврейской литературе того времени говорится с гордостью, что самые 
влиятельные люди в государстве: Иосиф д’Эсия, Самуэль Абен-Хуакар, 
Самуэль-Бениас, Мозес Абудиа, Самуэль Леви — происходят из дома Давидова, что 
дом Давида занял в Испании место выше, чем когда-либо в изгнании. Про главу 
налогового ведомства Иосифа, сына Эфраима, писалось, что он первый среди евреев 
и второй в королевстве. Его свиту (как и свиту других влиятельных евреев) 
составляла кастильская знать. При Генрихе II и Иоанне I финансами управлял 
Иосиф Писоне, при Яго I — Иегуда де Каваллерия, при Педро II — Иосиф и Моссе 
Равайя и т. д.
      В конце XIV в. эта атмосфера покровительства постепенно стала заменяться 
разного рода ограничениями. Начались и погромы. Началом была резня в Севилье 
1391 г. Народ, возбуждённый монахом, ворвался в еврейский квартал, предлагая на 
выбор: крещение или смерть. Подобные преследования прокатились по всей Испании, 
не смотря на защиту, оказанную евреям знатью. Тогда среди еврейства всё шире 
стало распространяться крещение и одновременно появился слой принявших 
христианство, но тайно исповедующих иудаизм — марранов. «Обращённые» 
(конвертитос) быстро заняли высокое положение в обществе. Испанский историк 
Амадор де Лос Риос пишет, что благодаря бракам они быстро проникли в «высшую 
курию, как и в частные покои, королевские актовые залы и канцелярии, 
государственные органы, верхи управления финансовыми делами». Например, Шломо 
Ха-Леви, приняв при крещении имя Пабло де Сайта Мария, стал великим канцлером, 
потом папа сделал его легатом для всего полуострова. Под конец жизни он стал 
епископом Бургоса. Его брат стал прокурором Бургоса, другой брат был 
душеприказчиком короля Генриха III, ещё один брат — членом королевского совета, 
старший сын представлял королевство Арагонии на Констанцском соборе. Уже в XV в.
 множество дворянских семей, вплоть до высшей знати, имели в своих жилах 
еврейскую кровь.
      Но и сохранившие свою религию евреи играли значительную роль. Так, в 
конце XV в. королевскими финансами управляли Абарбанель и Абрахам Сениор — оба 
исповедовавшие иудаизм. Слияние высшей испанской знати и верхов еврейской 
общины зашло так далеко, что когда в 1492 г. евреи были изгнаны из Испании, во 
главе изгнанных находился племянник короля.
      Высшая точка еврейского влияния приходится на царствование Педро I 
Жестокого (XIV в.), его двор называли «еврейским двором». Но постепенно 
еврейское влияние стало перемежаться периодами антиеврейских мер, а потом и 
кровавых гонений, как Севильская резня 1391 г. Всё кончилось изгнанием евреев, 
исповедовавших иудаизм, из Испании в 1492 г. и созданием инквизиции (в 1480 г.),
 направленной в основном против марранов.
      
      Другим типичным примером является Польша. Евреи стали там селиться в 
небольших количествах ещё с X или XI в. О более позднем периоде еврейский 
историк Дубнов пишет:
      
      «XVI столетие считается „золотым веком“, или временем процветания евреев 
в Польше. После того, как Испания потеряла своё главенство в еврейском мире, 
Польша приобрела это главенство».
      
      Поселения евреев в Польше приобрели заметные размеры при Казимире Великом 
в XIV в. При нём евреи приобрели ряд привилегий. Местный судья мог разбирать 
дела евреев только в присутствии раввинов и старост общин. Евреи приобрели 
право владеть землёю и брать в аренду имения дворян. Благоприятное положение 
евреев при Казимире Великом связывают с влиянием его любовницы Эстерки. Однако 
она была убита во время гонения на евреев, возникшего при его наследнике 
Людовике. Крепкая государственная власть, сложившаяся при Казимире, всё более 
расшатывалась в течении следующих двух веков. К XVI в., о котором Дубнов 
говорит как о «золотом», Польша была уже дворянской республикой с выборным 
королём, имеющим лишь номинальную власть. Как говорит Дубнов, «польские короли 
покровительствовали евреям». Более подробно:
      
      
      
      «Евреи составляли в Польше особое сословие, управлявшееся во внутренней 
жизни своими выборными представителями, светскими и духовными. Делами еврейских 
общин заведовали кагалы, то есть общинные советы».  
      
      Существовал о единое еврейское управление, «Совет четырёх Стран», в 
частности собиравшее все налоги с евреев.
      К XVI в. в Польше относится развитие талмудической традиции Моисеем 
Пссерлисом и Соломоном Лурье.
      Ослабление королевской власти и усиление власти шляхты привело к 
закрепощению крестьян, раньше бывших свободными.
      Как говорит Шахак, «крепостное право было неотличимо от рабства в чистом 
виде… Но хуже всего положение было в восточных землях Польши (Белоруссия и 
Украина), населённых и возделываемых недавно закрепощёнными крестьянами».
      Шахак подробно говорит об экономическом положении евреев:
      
      «Во всей Речи Посполитой дворяне использовал и евреев, чтобы подорвать 
роль и влияние, и до того весьма относительное, королевских городов. (…) По 
большей части аристократы ставили в городах своих еврейских посредников, тем 
искусственно создавая конфликты.
Но хуже всего положение было в восточных областях Польши (…). На этой громадной 
территории почти не было королевских городов. Города основывались 
землевладельцами и были населены почти исключительно евреями. Вне городов 
большинство евреев, конечно, и во всей Польше, но особенно на Востоке, 
использовалось как непосредственные властители и угнетатели закрепощённых 
крестьян: они были арендаторами (распорядителями имений, наделёнными полнотой 
власти). Короче говоря, во всей Польше при власти помещиков (и феодальной 
Церкви, пополнявшейся исключительно дворянами) евреи были одновременно и 
непосредственными эксплуататорами крестьян и почти единственными горожанами.
… крестьяне подвергались особенно тяжёлому угнетению под двойной властью 
землевладельцев и евреев; и можно предполагать, что последние полновесно 
пользовались религиозными еврейскими законами об отношении к язычникам. Как мы 
увидим в следующей главе, применение этих законов отменяется или смягчается, 
если можно думать, что оно вызовет опасную вражду к евреям».
      
      К числу привилегий, которыми в это время пользовались евреи, можно 
отнести также то, что в случае крещения они приобретали дворянство, часто 
высокого ранга. Всё кончилось, однако, кровавыми восстаниями времён 
Хмельницкого и Гайдаматчины.
      В обоих случаях — Испании и Польши — периоды процветания и влияния 
заканчивались особенно жестокими гонениями.
      Почему или хотя бы как это происходило? Можно надеяться приблизиться к 
ответу на этот вопрос, рассмотрев обвинения, которые выдвигались против евреев 
в средние века. Для нас одни из них звучат рационально, другие — совершенно 
фантастично, но для современников все они, по-видимому, были одинаково весомыми.

      Типичными для средневекового духа были высказывания Лютера о евреях. 
Встречая иногда цитаты из его произведения «О евреях и их обманах», я долго 
считал их искажениями в злобном антиеврейском духе (такой ненавистью они дышат),
 пока, наконец, не прочёл всю работу в собрании сочинений Лютера. Там есть, 
например, «Семь верных советов» немецким князьям, где Лютер предлагает 
разрушить все синагоги и залить развалины смолой, сжечь «еврейские книги», 
заставить евреев заниматься только физическим трудом и прибавляет, что советует 
он это лишь по своему христианскому милосердию, ибо можно было бы полностью 
изгнать их из Германии, «как в XV в. их изгнали из Испании, в XIV в. — из 
Франции и в XIII в. — из Англии».
      Конкретнее, прежде всего, мы встречаем обвинения в ограблении населения 
при помощи ростовщичества под колоссальный процент. Надо иметь в виду, что в 
Средние века католическая церковь запрещал а христианам ростовщичество под 
угрозой отлучения от причастия для мирян и лишения сана для священников, так 
что евреи были единственными, кто мог законно давать деньги в долг под процент. 
И что ещё важнее, эти деньги у них были. Примеры обвинений в громадных 
ростовщических процентах мы приводили выше.
      Обвиняли евреев и в продаже христиан в рабство маврам. В VII в. хронист 
Луитпранд, епископ Агобард, синод в Шалоне на Марне 630 г. утверждают, что 
евреи оскопляют христианских детей и продают их сарацинам. Из новейших 
историков об этой стороне хозяйственной деятельности евреев говорит 
Тревор-Ропер.
      Далее следуют обвинения в помощи врагам государства. Рот и сам говорит, 
что ввиду гонений, которым евреи подвергались в визиготском государстве в 
Испании, вряд ли надо удивляться, что они горячо симпатизировали арабскому 
вторжению, если только прямо не призвали арабов. Испанские хронисты утверждают 
последнее. Завоёвывая Испанию, мавры оставляли в городах еврейские гарнизоны. 
Евреев обвиняли в том, что в 965 г. они впустили мавров в Толедо и участвовали 
вместе с ними в избиении христиан, или в том, что они предали Бордо северным 
пиратам.
      Наряду с этими обвинениями, которые можно характеризовать как 
рациональные (оставляя в стороне вопрос об их справедливости), большую роль 
играли и совершенно фантастические: прежде всего, в заговоре с целью 
истребления христиан и для этого отравлении колодцев в годы «Чёрной Смерти». Но 
чаще всего повторялись два обвинения: похищение христианских младенцев и их 
ритуальное  убийство и похищение Святых Даров с целью их осквернения, которые 
тоже кажутся совершенно неправдоподобными, когда адресуются к целому народу. По 
этим обвинениям было проведено несколько судебных процессов, но ещё гораздо 
больше произошло самосудов, народных возмущений, кончавшихся убийством 
множества евреев.
      Одно из ранних обвинений в ритуальном убийстве (чаще всего утверждалось, 
что оно происходило на Страстную пятницу и было пародией на распятие Христа) 
касается убийства св. Вильяма из Норвича в Англии в 1144 г. Аналогичное 
обвинение возникает в 1171 г. в Блуа. Гуго из Линкольна в Англии, якобы 
распятый евреями в 1255 г., стал даже героем народных баллад. Другие примеры: 
обвинение в убийствах ребёнка в Берне в 1249 г. и тогда же в Диссенгофене на 
Рейне, а также в других городах Швейцарии — Шафхаузене, Винтертуре. В Испании в 
1450 г. Эммануил, сын врача Соломона, желая креститься, описал епископу в 
подробностях, как присутствовал при ритуальном убийстве. Льоренте в «Истории 
инквизиции» приводит четыре случая, когда суд инквизиции признал факт 
ритуального убийства. В Триесте в 1474 г. суд рассматривал дело о ритуальном 
убийстве ребёнка. В Германии XV в. такие обвинения возникали неоднократно.
      Обвинения в осквернении Святых Даров начинают встречаться с XIV в. 
Связанные с ними преследования евреев имели место, например, в Пассау в 1478 г.,
 в Браденбурге в XV в., в Каринтии в 1421 г. и т. д.
      Подавляющее число современных историков считает эти обвинения полностью 
выдуманными. В пользу такого суждения говорит во всяком случае то, что 
признания на процессах обычно давались под пытками столь чудовищными, что очень 
немногие люди были бы способны их выдержать. Но, например, современный историк 
Эузебио Колометц указывает на «некоторые тёмные кощунственные действия» как на 
одну из причин, приведших к тому, что в XV в. отношения между евреями и 
христианами в Испании были на грани гражданской войны. В книге Саббатини 
«Торквемада и Инквизиция» приводится реферат опубликованных в 1877 г. работ 
испанского историка Фиделя Фита по документам инквизиции о ритуальном убийстве 
в 1491 г. в Испании. Автор считает, что доказательства, бывшие в руках 
инквизиции, были получены без помощи пыток: посредством «подсадных уток» и 
перекрёстных допросов. Показания обвиняемых, допрошенных в разных городах, 
сходятся в деталях. Трудно объяснить, почему все эти истории следует относить 
исключительно на счёт религиозного фанатизма католиков. Фанатизм был с обеих 
сторон, и он мог приводить к самым крайним эксцессам. Почему следует считать, 
что религиозный фанатизм может быть распространён только среди христиан? В 
других случаях это допускается. Например, слухи о ритуальных убийствах в секте 
хлыстов воспроизводились в художественной литературе (Мережковский) и не 
вызывали обвинения автора в фанатизме.
      Но для наших целей совершенно несущественно, были ли подобные обвинения 
хоть в некоторых случаях оправданными. Нам важно себе представить при помощи 
них, каков был образ еврейства в глазах окружающего населения. И здесь, как и в 
античности, все эти пёстрые обвинения можно свести к одному: еврейство 
воспринималось как чужеродное, враждебное и опасное тело внутри средневекового 
общества. Такое утверждение имеет под собой веские основания. Можно себе 
представить, что восприятие окружающей жизни средневековым еврейством в 
значительной степени характеризовалось теми же чертами: как чуждого и 
враждебного мира. Евреи жил и в отдельных кварталах, так называемых гетто, 
юденгассе или иудериях. Распространено представление, что они были загнаны туда 
насильно. Мы уже приводили в предшествующем параграфе противоположное мнение 
Макса Вебера, того же взгляда придерживается большинство историков, в том числе 
еврейских. Например, в Испании в XIII в. король Фердинанд предоставил евреям в 
Севилье для жительства три прихода. Тогда это была привилегия, которой 
добивались. Как правило, евреи концентрировались в гетто, чтобы контакты с 
окружающим миром не нарушали особого характера их жизни, не помешали выполнению 
сложной системы запретов и обрядов. Один из вождей еврейского национализма, 
президент Всемирной Сионистской Организации Нахум Гольдман говорит:
      
      «Гетто исторически было еврейским изобретением…
И до сих пор евреи имеют тенденцию селиться в своих кварталах, в окружении, 
которое облегчает жизнь в общине».
      
      Еврейские кварталы образовывались, например, благодаря тому, что евреи 
селились вокруг синагоги. Но позже встречаются и предписания властей селиться 
евреям лишь в уже возникших кварталах.
      Вся жизнь евреев была подчинена сложной системе религиозных запретов и 
правил. Громадное число предметов и действий считались «трефными», т. е. 
нечистыми, греховными. Внешний мир таил рассеянные всюду опасности заражения 
«трефным», а жизнь в гетто помогала их избежать. Запреты были столь 
многочисленны и сложны, что часто приходилось обращаться к знатокам Талмуда, 
чтобы выбрать правильную, безопасную линию поведения. Вот один из примеров. От 
средневековья сохранилась еврейская литература «Респонза», составленная из 
ответов особенно знаменитых раввинов на запросы верующих. Там большое место 
уделяется вопросам такого рода: работники-христиане перевозили для 
хозяина-еврея бочку с вином; когда её грузили на воз, немного вина выплеснулось 
на руки перевозчика, и несколько капель стекло обратно в бочку. Стало ли вино 
«запретным»? Раввин указывает считать его запретным. Еврей не только не имел 
право пить «запретное» вино, но в некоторых случаях и иметь от него доход, т. е.
 продавать. В той же литературе подчёркивается запрет еврею вступать в деловое 
партнёрство с неевреем. Позже, в XX веке, когда еврейские авторы более открыто 
высказывали своё отношение к этому миру язычников, появился ряд свидетельств о 
том отталкивании и даже ненависти, которую он вызывал (позже мы некоторые из 
них приведём). Трудно себе представить, чтобы жизнь в Средние века побуждала к 
большей терпимости. Идеологический аспект жизни европейского еврейства в 
Средние века мы подробнее обсудим в следующей главе.
      Как и неоднократно в истории еврейства, перед нами сложный процесс, в 
котором невозможно обнаружить «зачинщиков», разделить их на «правых» и 
«виноватых» или, как сейчас формулируют, описать при помощи схемы «виновник — 
жертва». Но его можно представить себе конкретнее.
      
      
Литература:
      
      Marcus J. R.  The Jew in the medieval world. 1975.
      Roth C.  The Jews in the middle ages. (Cambridge Medieval History, v.VII).

      Depping G. B.  Die Juden im Mittelalter. Hildesheim. 1974.
      Abrahams Israel.  Jewish Life in the Middle Age. N.J., 1897.
      Wilpert Paul  (Hrsg). Judentum im Mittelalter. Berlin. 1966.
      Irving A. Agus.  Urban Zivilisation in pre-crusade Europe, vv. I, II. N.J.
, 1965.
      Sabatini Raphael.  Torquemada and the Spanish Inquisition. London. 1928.
      Goldmann N.  Le paradox juif. Paris 1976.
      Dozy R.  Histoire de musulmans d’Europe. Leyde. 1891 t. I — III.
      Саго Georg.  Sozial — und Wirtschaftgeschichte der Juden im Mittelalter 
und der Neuen Zeit. Bd I. Frankfurt/M. I924.
      Wirth Louis.  The Ghetto. Chicago. 1946.
      Amador de los Rios.  Historia social,politica.religiosa de las Judaios de 
Espana у Portugal. Madrid. 1960.
      Conn Norman.  The Pursuit of the Millenium. N.J. 1970.
      Гумилёв Л. Н.  Русь и великая степь. М. 1989.
      Шиппер И.  Возникновение капитализма у евреев Западной Европы. Спб. 1910.
      Trevor-Roper H.  The Rise of Christian Europe. London. 1965. Shahakl. Цит.
 в Гл. 1.
      Льоренте Х.-А.  Критическая история испанской инквизиции. т.т.. 1, 2. М. 
1936.
      Дубнов С. М.  Краткая история евреев. М. 1996. (перепечатка издания 
1912 г.).
      Goldman N.  La paradox juif. Paris. 1976
      «Еврейская Энциклопедия». Спб. 1911. Т. I, статьи «Автономия» и 
«Аго-бард». Т. II, статьи «Англия» и «Антисемитизм». T.III, «Ассимиляция». T.VI,
 «Германия». Т. VIII, «Испания». Т. XI «Население» . Т. XV «Украина».
      «Краткая Еврейская Энциклопедия». Иерусалим. 1976. Т. I, статья 
«Автономия»,Т.И, статья «Гайдамаки».
      
Глава 4
Классический иудаизм
      
      В средние века внутри еврейства выработалась система взглядов, 
регламентирующая как отношения с нееврейским миром, так и поведение евреев в 
частной жизни и в еврейской общине. Она может помочь конкретнее представить 
себе взаимоотношения между еврейской и нееврейской частью средневекового 
общества. В этих принципах невозможно отделить высказывания религиозного 
характера и конкретные правила поведения. Большая их часть содержится в Талмуде 
и комментариях к нему. Шахак пишет, что если в вопросах веры имеется широкий 
простор для интерпретаций, то предписания, касающиеся конкретных действий, 
жёстко зафиксированы в Талмуде. При этом, классическая (и современная 
ортодоксальная) точка зрения заключается в том, что, если возникает расхождение 
с Торой, то приоритет имеет талмудический текст. Согласно еврейскому преданию, 
Моисей сообщил евреям на горе, Синай кроме Торы — Закона, записанного по 
велению Бога, ещё некоторые разъяснения и дополнения, которые должны были 
передавать изустно. После разрушения Храма, когда исчез центр религиозной жизни 
еврейства, раввины приступили к записи этой устной традиции (со II по VI в. 
после Р.Х.). Эти записи и составили Талмуд. Ввиду его обширности и 
несистематичности несколько раз делались попытки создать более компактные своды.
 Таковыми являются: Кодекс Маймонида — XII в., Кодекс Якова Ашера — XIII в. и 
Кодекс Иосифа Каро под названием «Шулхан Арух» — XVI в. По-видимому, 
мировоззрение ортодоксального еврейства в большей мере определяется Талмудом, 
чем Библией, хотя бы потому, что Талмуд предписывает понимать Библию только так,
 какой её толкует. Для нового же времени такую роль играет «Шулхан Арух». Как 
говорит Гретц, «Каро (автор „Шулхан Аруха“) дал иудаизму тот образ, который он 
прочно сохранил до наших дней».
      Многими авторами и много раз приводились выдержки из Талмуда и 
«Шулхан-Аруха», фанатически враждебные по отношению к неевреям («гоям» или 
«акумам»). Вот несколько примеров. «Говорится, вы — овцы Мои, овцы паствы Моей, 
вы — человеки; вас называют человеками; акумы же таковыми не являются». «Деньги 
акумов суть как добро никому не принадлежащее, и каждый, кто пришёл первым, 
завладевает им». «Сожительство с акумами — тоже что сожительство со скотом». 
«Все народы, кроме евреев, произошли от нечистого духа и должны называться 
скотами». «Солнце освещает, дождь оплодотворяет землю только ради иудеев». 
«Иудею разрешается совершать беззаконие по отношению к гою, так как написано: 
ты не должен творить беззакония по отношению к ближнему твоему, и гой не 
подразумевается». «Запрещается иудеям освобождать акумов от какой-либо 
опасности, которой подвергается их жизнь, ибо спасти акума — значит увеличить 
число им подобных». «Откуда ненависть иудеев ко всем прочим народам? Она 
произошла с горы Синай» (игра слов: одно из значений слова Синай — ненависть; 
ненависть вместе с Законом дана на горе Синай).
      Ряд авторов, настроенных апологетически по отношению к иудаизму, отрицали 
подлинность этих цитат. Самостоятельная проверка здесь для большинства из нас 
невозможна: надо было бы иметь доступ к экземпляру Талмуда или «Шулхан-Аруха» и 
владеть языком, на котором они написаны. В крайнем случае, надо иметь в руках 
перевод, в добросовестности которого имеется уверенность. Шахак подтверждает 
многократно высказывавшиеся слухи, что Талмуд содержит также ряд чрезвычайно 
оскорбительных высказываний в адрес Христа, христиан и вообще иноверцев. В 
частности, предписание уничтожить по возможности все экземпляры Евангелия. В 
средние века в связи с этим не раз провозглашались требования уничтожить все 
экземпляры Талмуда. Тогда, говорит Шахак, подобные места стали из талмудической 
литературы изыматься, начиная с изданий XVI в. и слова «язычник», «нееврей», 
«гой» стали заменяться чем-нибудь вроде «самаритянин», «египтянин» или даже 
«индус». Но одновременно распространялись списки подобных «изъятий». Теперь, 
как пишет Шахак, эти высказывания восстановлены в издающейся на древнееврейском 
литературе в Израиле. Но он приводит ряд примеров, когда английский перевод 
смягчает или полностью искажает такой текст.
      С другой стороны, ряд авторов, симпатизирующих евреям, утверждают, что 
все цитаты подобного типа из талмудической литературы — подделки антисемитов. 
Наиболее известный из высказывавшихся в критическом духе — В. Соловьёв. Он 
посвятил этому вопросу отдельную статью: «Талмуд и новейшая полемическая 
литература о нём в Австрии и Германии». Его аргументы естественно разобрать в 
первую очередь. Подробнее всего в статье Соловьёва разбирается книга Юстуса 
«Зерцало еврейства». В ней приводится около ста цитат из Талмуда и 
«Шулхан-Аруха», характеризующих, по мнению Юстуса, враждебное отношение 
составителей этих книг к неевреям. Книга была издана в Германии и там же против 
автора еврейской общиной был возбуждён процесс по обвинению в клевете. В 
качестве эксперта был привлечён гебраист д-р. Эккер, и под влиянием его 
показаний автор был оправдан. Потом Эккер опубликовал книгу «Зерцало еврейства 
в свете истины», на эту книгу Соловьёв и опирается. Дело в том, что Эккер 
упрекает Юстуса в некорректности цитирования: например, тот соединяет две 
разные цитаты в одну. Однако, Эккер как раз приходит к выводу, что по существу 
Юстус правильно передаёт дух положений, имеющихся в Талмуде. Соловьёв приводит 
критические замечания Эккера, но добавляет: «Всё, что затем говорит критик, не 
мешает беспристрастному читателю составить правильное суждение по всем пунктам»,
 — не информируя своего читателя, что же дальше говорит Эккер. Соловьёв 
утверждает, что если устранить из книги Юстуса «всё подложное, неверное и 
несообразное», то «останутся семь или восемь законов, которыми антисемиты могли 
с некоторой видимостью воспользоваться для своих целей».
      Кроме того, Соловьёв приводит большое число цитат из Талмуда, проникнутых 
гуманными и возвышенными чувствами. Но ведь критики Талмуда как раз и 
утверждают, что гуманные положения Талмуда в основном относятся к евреям и 
часто сопровождаются разъяснениями, что «ближний» или даже «человек», о котором 
говорится — это только еврей, остальные же из этого высказывания «исключаются», 
ибо они «не люди» и т. д. Уже в Ветхом Завете формулируется подобный «двойной 
стандарт» — мы привели несколько примеров в гл. 2.
      Именно такие цитаты из Талмуда и приводятся его критиками, что ряд мест 
Библии надо толковать именно таким образом. Например, заповедь (Левит 19.13. Не 
обижай ближнего твоего и не губительствуй. Плата наёмника не должна оставаться 
у тебя до утра) не относится к гоям, ибо «гой не есть ближний». Утверждается, 
что именно таков смысл слов «делать добро» в большинстве талмудических текстов. 
Так, в литературе «Респонза» раннего средневековья обсуждается обычай делать 
подарки беднякам, которые с этой Целью обходили богатые дома в праздник Пурим. 
При этом иногда подарки получали и слуги-неевреи. Раввин Калоним это запрещает, 
говоря, что беспорядочно распределять подарки — хуже, чем вообще их не давать.
      Статья Соловьёва заканчивается мыслью, вложенной в уста некоего 
мысленного иудея: «Одно из двух: или ваша религия действительно неосуществима, 
она есть лишь пустая и произвольная фантазия; или же она осуществима и, значит, 
вы лишь по своей дурной воле не осуществляете её; в таком случае, прежде чем 
звать других к себе, раскайтесь и исправьтесь сами». (Мысль для Соловьёва 
старая — он высказывал её ещё в статье «Еврейство и христианский вопрос»). Но 
трудно поверить, что жизнь можно уложить в такую краткую схему. Христианство 
приближается тем самым к учению Льва Толстого о «непротивлении злу силою». 
Однако сам Соловьёв, в своём произведении «Три разговора», когда, полемизируя с 
этим учением Л. Толстого, описывает войну с турками, совсем такой схемой не 
пользуется («Одно из двух…»), а с явным сочувствием описывает, как русские 
солдаты картечью разогнали башибузуков, громивших армянскую деревню.
      Самое же, пожалуй, поразительное, что Соловьёв уклоняется от главного 
вопроса: обсуждения подлинности тех или иных цитат из Талмуда. О нём было 
известно, что он владеет древнееврейским языком (даже умирая прочёл молитву на 
древнееврейском), и он вполне мог высказать по этому вопросу своё мнение. Но он 
этого не делает, ограничиваясь обсуждением не Талмуда, а книг Юстуса и Эккера.
      Мне кажется, однако, что и для человека, не владеющего древнееврейским, 
возможно составить довольно надёжное мнение о подлинности многих цитат из 
Талмуда. В качестве примера приведу один источник цитат из Талмуда — старинную 
книгу Эйзенменгера, изданную в 1700 г. (Автор сообщает, что в течение 40 лет 
издание книги было под запретом в Австрийской империи благодаря давлению 
влиятельных еврейских финансистов. В конце концов книгу удалось издать в 
Пруссии.) Весь спектр приведённых выше высказываний там имеется. Книга 
Эйзенменгера не есть перевод Талмуда — это сборник цитат типа: «Талмуд о 
христианстве», «Талмуд о других народах» и т. д. Однако, каждое высказывание 
сопровождается точной ссылкой, приводится на одной странице по-древнееврейски и 
на противоположной переводится по-немецки. В юдофильской литературе перевод 
Эйзенменгера обычно третируется как «ненаучный».
      Однако автор нигде не встречал каких-либо конкретных претензий к этой 
книге: утверждений, что приведённый в ней отрывок в Талмуде не содержится или 
что приведённый его перевод не верен.
      Но имеется и вполне авторитетное подтверждение цитат Эйзенменгера. Это 
книга Я. Каца, почётного профессора еврейского университета в Иерусалиме, «От 
предрассудка к уничтожению. Антисемитизм, 1700-1933». Она как раз начинается с 
обсуждения книги Эйзенменгера. Автор признаёт точность цитат из Талмуда, 
приведённых в этой книге. При этом подбор цитат он называет тенденциозным. 
Последнее верно — по необходимости. Эйзенменгер был миссионером, стремился 
обратить евреев в христианство. Поэтому он выбрал именно цитаты, наиболее 
нетерпимые и фанатичные, которые должны были бы оттолкнуть читателя от иудаизма.

      Другим подтверждением подлинности цитат Эйзенменгера можно считать то, 
что основные положения повторяются в книге Шахака, написанной с 
еврейско-патриотической позиции (причём автор получил религиозное образование и 
цитирует большое количество источников). Как считает Шахак, после крушения 
античного общества вплоть до 800 г. после Р.Х. нет источников, характеризующих 
жизнь европейского еврейства. Источники очень редки даже в X в. и дают 
некоторую общую картину лишь с XII в. Тогда и сложился кодекс законов, 
называемый Галахой, которому следовало подавляющее число еврейских общин в 
плоть до XIX в. Шахак называет эту систему законов «Классическим Иудаизмом». Он 
отмечает три основные черты европейских еврейских общин в эпоху, когда это 
мировоззрение сложилось. 1) Полностью исчезло еврейское земледельческое 
население. Соответственно, какой говорит, литература классического иудаизма 
исполнена, по отношению к земледелию и крестьянам, ещё большей ненавистью и 
презрением, чем к язычникам. 2) Еврейские общины служили власти и входили в 
привилегированный слой населения. Он не отрицает распространённой среди евреев 
бедности и антиеврейских гонений. Но несмотря на это, «самый бедный еврейский 
ремесленник, разносчик, арендатор, приказчик жил несопоставимо лучше, чем 
крепостной. Особенно в европейских странах, где крепостное право сохранилось 
частично или полностью до XIX в.: Пруссия, Австрия (включая Венгрию), Польша и 
польские территории, аннексированные Россией». 3) Тотальное противостояние 
окружающему населению (исключая королей). Он предлагает и гонения на евреев 
рассматривать наравне с другими движениями низов, вызванными эксплуатацией.
      Все правила Талмуда, цитированные выше, мы можем найти и в книге Шахака. 
И сверх того, цитаты, например, из составителя первого талмудического свода 
Маймонида, согласно которым врач (иудей) не должен лечить язычника, даже за 
плату. Но есть и исключение (сам Маймонид был врачом султана Саладина): если 
отказ может вызвать враждебность язычников, но тогда можно лечить лишь за плату.
 Или утверждение, что если еврей имел половые сношения с женщиной, хотя бы это 
была девочка 3-х лет, то женщина должна быть убита как животное, ибо она была 
причиной того, что еврей совершил дурное дело; еврея же надо наказать кнутом. 
Утверждение, что все неевреи являются органами Сатаны. Предложения, касающиеся 
евреев, в которых оговаривается, что «язычники и собаки исключаются». В 
частности, описание обряда ежемесячного очистительного купания, после которого 
ортодоксальная еврейка должна прийти домой и совершить ритуальный половой акт с 
мужем. Но если по дороге ей встретится одно из дьявольских существ — собака, 
свинья, осёл или язычник — она должна вернуться. Маймонид утверждает, что часть 
турок, северные кочевники и чёрные, а также «похожие на них» не являются 
человеческими существами, но ближе к животным. Указание, проходя мимо 
нееврейского кладбища, проклинать мать умерших. Особенно Шахак выделяет 
постоянную враждебность еврейских источников к христианству. Так, имя Христа 
пишется обычно с прибавлением: да исчезнет имя нечестивца. Шахак суммирует: 
«Правоверный иудей с первой молодости, из своих благочестивых занятий, узнавал, 
что язычники подобны собакам, что делать им добро — грех и т. д.» Всё это 
поразительно совпадает с другими свидетельствами, например, крещёного еврея, 
ставшего священником, А. Алексеева (Шахновича) о его молодости: «Прежде, нежели 
еврейский юноша выйдет из училища и узнает христианина, он уже становится 
неисправимым врагом его». «Стоит христианину подойти к дому еврея, как дети 
закричат: агой! агой! — т. е. христианин, а жена ещё добавит: агой ахезер, т. е.
 христианская свинья тебя спрашивает». «Мы не могли пройти мимо церкви 
христианской без отвращения и считали непременною обязанностью плевать на неё, 
произнося слова: да будет это место попрано, ибо оно нечисто».
      Шахак характеризует средневековое еврейское общество как «одно из самых 
„замкнутых“ и тоталитарных в человеческой истории». Оно было основано на 
абсолютном подчинении общины (кагала) его верхушке.
      Таким образом, кажется убедительным, что положения, вроде приведённых 
выше, передают дух Талмуда, а вместе с тем и мировоззрение ортодоксального 
еврейства, как оно сложилось в средние века. Этот дух страха, ненависти и 
высокомерного презрения к окружающим народам не мог не сказываться в поведении, 
во всей жизненной установке средневекового еврейства.
      Шахак определяет эпоху господства классического иудаизма в еврейских 
общинах, начиная с IX в. до Французской революции, для Восточной Европы — до 
XIX в., а например, для Саудовской Аравии — вплоть до момента написания его 
книги (XX в.).
      Основываясь на наблюдении Шахака, что в Восточной Европе евреи ещё в 
XIX в. жили согласно средневековому укладу, мы можем конкретнее представить 
себе систему ценностей и социальное устройство средневекового еврейства. Как 
раз по поводу образа жизни евреев в XVIII и XIX веках в «черте оседлости» 
России сохранились детальные свидетельства. Прежде всего я имею в виду книгу 
Якова Брафмана, которая во многих отношениях согласуется, но также и дополняет 
и конкретизирует точки зрения Шахака. Книга привлекает очень большой 
фактический материал. Автор (в отличие от Шахака) — христианин (по его словам, 
крестился в 34 года), но в книге чувствуется тёплое отношение к еврейской 
традиции и судьбе евреев, например, при описании еврейских национальных 
праздников и обычаев: чтении Пятикнижия (Алии), праздновании нового года (Рош 
гашана), свадьбы и т. д. Подобно Шахаку, автор видит основу, разделяющую евреев 
и христиан, в особом характере кагальной организации: «тоталитарное общество» 
(по словам Шахака) или «власть еврея над евреем» (по словам Брафмана).
      Мы приведём некоторые сведения о «внутреннем замкнутом быте евреев» из 
книги Брафмана. Напомним, что Шахак считает, что тип жизни средневекового 
еврейства определяется не предписаниями Талмуда, но сложился позже написания 
Талмуда — не раньше VIII в. Аналогичную точку зрения высказывает Брафман. В 
Талмуде, какой говорит, можно найти разноречивые предписания, а в кагальной 
организации они приобретают чёткий и однозначный характер. Например, по важному 
вопросу о том, насколько обязателен для евреев закон государства, в котором они 
живут, Талмуд содержит разные суждения: а) «царский закон обязателен для 
еврея»; б) «это постановление относится исключительно к вопросам, касающимся 
личных выгод Государя, но решения судебных мест никоим образом не могут быть 
обязательными для еврея» и, в заключение, в) «раввины — это государи». В то 
время, как постановления кагалов обрисовывают совершенно чёткий взгляд на этот 
вопрос. Вот несколько примеров.
      Воспрещено (еврею) судиться в суде нееврейском и в нееврейских судебных 
учреждениях. Это запрещение не теряет своей силы даже при таких вопросах, по 
которым нееврейские законы сходны с еврейскими, и если бы даже обе стороны 
желали предложить своё дело суду нееврейскому. Нарушающий это запрещение есть 
злодей. Этот поступок признаётся равным хулению, поношению и наложению руки на 
весь закон Моисея.
      (При выборах, на основании государственных законов, представителей 
еврейской общины в государственное судебное место, совершается их тайный выбор 
комиссией из 30 представителей кагала. 
      По совершении такого, так сказать, предварительно-неофициального выбора 
всем избирателям вменяется в непременную обязанность баллотировать при законном 
выборе в пользу тех двух кандидатов, на стороне которых оказалось большинство 
голосов в предварительном выборе). 
      Пункты, составленные для предохранения талмудического суда от ослабления, 
которое вследствие наших грехов сделалось заметным. Они установлены на законном 
основании для того, чтобы, Боже упаси, не допускать врагов наших судьями (чтобы 
евреи не представляли дела свои на разбирательство в суд нееврейский; в скобках 
— видимо комментарий Брафмана), чтобы в дугу согнуть дерзкого ослушника и 
заставить всякого еврея быть покорным талмудическому суду и закону.
      Наконец, одно своё постановление кагал заключает словами:
      
      «Сделать раскладку и учредить упомянутый сбор помимо согласия 
губернатора».
      
      Постановления кагалов, приведённые в книге Брафмана, рисуют совершенно 
необычную форму отношения евреев к собственности окружающего населения. Этот 
общий принцип называется Хезкат ишуб. Он заключается в том, что собственность 
окружающих христиан распределяется кагалом (продаётся) подчинённым ему евреям.
      Приводится много актов продаж (или перепродаж). Получаемое таким образом 
право собственности называется хазака. Иногда такой собственностью может 
оказаться определённый человек — это право называется меропие. Примеры 
санкционирования кагалом права хазаки:
      
      «…постановлено продать раввину Михелю, с.р. Исаака, право на владение 
плацем и строениями христианина немца-столяра Иоанна, которые он построил на 
новой улице напротив домов архитектора Крамера.
По поводу тяжбы между представителями кагала и сыновьями покойного Ария 
относительно права на владение каменными лавками архиерея представителями 
кагала постановлено…
Общим решением представителей кагала продано было Исааку, с.р. Зева Вольфа, 
право на владение каменными лавками, находящимися на малом базаре и 
принадлежащими ксендзам Бонифатского ордена».
      
      Иногда предоставление права хазаки на некоторую собственность 
сопровождается словами «от центра Земли до высоты небес». Как пишет Брафман:
      
      «Нееврейские жители кагального района со всем своим имуществом являются 
здесь территорией, составляющей, так сказать, государственную или казённую 
собственность кагала, которую он по частям продаёт своим еврейским жителям».
      
      Брафман видит источник такого взгляда в талмудическом принципе: имущество 
неевреев всё равно что пустыня свободная. Он цитирует «одного из крупнейших 
знатоков талмудического законодательства», раввина Иосифа Клуни, полагающего, 
что эта территория подобна свободному озеру, в котором только тот еврей может 
ставить сети, который приобрёл это право от кагала.
      В реальности, приобретатель права хазаки, скажем, на определённый дом, 
получает исключительное право стараться овладеть этим домом, причём «какими бы 
то ни было средствами». До того, как он добьётся этого, он имеет исключительное 
право снимать дом у его хозяина (считающегося таковым в окружающем обществе) и 
производить любые связанные с этим домом хозяйственные операции. Слова же «от 
центра Земли до высоты неба» означают, что если этот хозяин надстроит над домом 
ещё один этаж, то право хазаки будет распространяться и на надстройку. Точно 
так же право меропие означает монопольное право любых экономических сделок с 
определённым человеком (меропие буквально означает отстранение «настоящего» 
владельца от его имущества). Закон о меропие гласит:
      
      «Если человек (еврей) имеет в своей эксплуатации нееврея, то в 
определённых местах запрещается другим евреям входить в сношения с этим 
субъектом и делать подрывы первому; но в других местах вольно каждому еврею 
иметь дело с этим субъектом: давать ему деньги в заём, подкуп и обирать его, 
ибо имущество нееврея всё равно что гефкер (свободное), и, кто им раньше 
овладеет, тому оно принадлежит».
      
      Кагал жёстко и детально регламентировал жизнь возглавляемой им общины. 
(То, что Шахак называет «тоталитарное общество».) Это касалось и религиозных 
предписаний, например, соблюдения субботы. Причём Шахак сообщает, что иногда 
надзор брала на себя администрация соответствующего государства, например в 
Испании, Польше, Австрии. Так, раввин Моше Зофер из Пресбурга (теперь — 
Братислава, тогда — в Австрии) писал: «Если у себя в Пресбурге я узнаю, что 
еврейский торговец дерзнул в праздник открыть лавку, я посылаю жандарма отвести 
его в тюрьму». В гл. III был приведён указ польского короля XV в.
      Регламентировались кагалом и право хазаки и меропие. Но также и многие 
детали более обыденной жизни, например, кого можно пригласить на пир. Так, 
согласно Брафману, по случаю обрезания кагал разрешал пригласить
      
      «по два соседа с обеих сторон и трое живущих на противоположной стороне 
улицы».
      
      Или:
      
      «Кто, женя сына или выдавая дочь замуж, устроит свадьбу вне нашего города,
 тому совершенно запрещается приглашать на пир кого бы то ни было, и всем 
жителям города воспрещается в подобных случаях посылать новобрачным дроше 
гешенке (свадебные подарки)».
      
      Более того, под каноническим херемом (проклятие — см. ниже; И.Ш.) 
воспрещается шамошим (синагогальным служителям) призывать на пир обрезания или 
свадебный по реестру, который предварительно не будет пересмотрен эход 
мешамошей гакгила (одним из городских нотариусов) и не удостоверен его подписью,
 что список составлен по вышеизложенным правилам.
      И множество предписаний, касающихся того, кого чем можно угощать, о 
приглашении музыкантов и т. д.
      Кагал разрешал или запрещал тому или иному еврею поселяться в 
определённом городе. Он мог даже, в качестве наказания, воспретить 
определённому еврею сожительство с его женой (для этого надо было не допустить 
жену к ритуальному ежемесячному омовению, без сего супружеские отношения 
становились незаконными).
      Кагал устанавливал определённые налоги (например, так называемый 
коробочный сбор, связанный с продажей кошерного мяса). Другие доходы 
происходили от продажи права хазаки или меропие. Таким образом, в руках кагала 
сосредотачивались крупные средства, которые шли на подкуп администрации и на 
помощь подчинённым кагалу евреям (о чём будет сказано ниже).
      Выполнение всех предписаний кагала обеспечивал ось талмудическим судом, 
который назывался бет-дин. В своде талмудических законов о нём говорится:
      
      «Всякий бет-дин, даже не получивший подтверждения от властей земли 
Израиля, если он замечает, что народ предаётся распутству, имеет право 
приговаривать к смертной казни, подвергать денежным взысканиям и другим разным 
наказаниям».
      
      Бет-дин может провозгласить виноватому херем (проклятие), «исключить его 
из всего Израиля», то есть обратиться к другим кагалам с призывом ежедневно 
объявлять публично,
      
      «что хлеб его есть хлеб нееврея, вино его — вино „несех“ идолослужения, 
овощи (ему принадлежащие) осквернены, книги его считаются книгами волшебников».
      
      Далее следуют призывы:
      
      «Отрежьте ему цицес (нитки, привязанные к камзолу на основании изречения 
Пятикнижия). Оторвите ему мезузу (свиток, прибиваемый к двери); вы не должны 
кушать или пить с ним; не должны совершать обрезания его сына, не обучать детей 
его закону, не хоронить умерших из его семейства, не принимать его в братства 
ни в благотворительные, ни в другие; чашу, которую он опорожнит, должны 
выполоскать и вообще обращаться с ним как с каждым (нахри) неевреем».
      
      Сама формула херема содержит призывы:
      
      «Будь он проклят устами Бога великого, сильного и страшного. Да поспешит 
к нему несчастие Божие. Создатель, истреби и уничтожь его; Боже Создатель! 
Сокруши его; Боже Создатель! Покори его».
      
      Конкретнее, перечисляется ряд мер, чтобы «согнуть в дугу» еврея, 
непокорного бет-дину, в частности:
      
      «Отступник совершенно исключается из общества и братства.
Если кто-либо заключил с ослушником обручательный договор, то другая сторона 
освобождается от этого обязательства.
Если ослушник — ремесленник, то заказывать у него работу воспрещается под 
тяжким херемом».
      
      Позволяется опубликовать в синагоге, что отступник кушал треф (т. е. пищу,
 запрещённую для еврея согласно Талмуду) или нарушил пост и т. п., подтверждать 
это ложными свидетелями и подвергать его за это наказанию.
      И само собой разумеется, что в роковой час разразится над ним его 
несчастье.
      Для реализации подобных мер избирается так называемый «тайный 
преследователь», о котором говорится:
      
      «Тайный преследователь должен утвердить торжественнейшей присягой, что он 
никого на свете щадить не будет, а будет поддерживать суд талмудический 
всевозможными средствами и мерами поданной ему инструкции».
      
      Кроме того, тайный преследователь утверждает торжественной присягой, что 
он никогда и никому на свете не откроет, что он был когда-то тайным 
преследователем. Как сообщает «Краткая еврейская энциклопедия», сейчас сеть 
судов бет-дин покрывает Израиль.
      Шахак пишет, что в Польше кагал мог приговорить преступника к смерти, 
причём особенно мучительной: запороть до смерти.
      Он сам считает Николая I «антисемитом», издавшим ряд законов «против 
евреев». Но, пишет он, поддерживая «порядок» в своей империи, он препятствовал 
казням евреев по приказу раввинов — в то время как в Польше до 1795 г. это 
считалось «допустимым». «Официальная» еврейская история осуждает этого царя по 
двум пунктам, например, в конце 1830-х гг. один «святой раввин» (цадик) в 
местечке на Украине приговорил казнить еретика, сварив его в кипятке. Еврейский 
современник событий, излагая их, сообщает с недоумением и ужасом, что попытка 
«дать на лапу» чиновникам не постигла цели и не только исполнители, но и сам 
святой человек были сурово наказаны.
      Всё общество, как его описывает Брафман, крайне иерархично. Брафман делит 
его на два слоя, которые называет «патрициями» и «плебеями».
      Все постановления и законы проникнуты крайним пренебрежением к «плебеям». 
Иерархически организованы и «патриции». Принадлежность к этому сословию и место 
в нём определяется, в основном, богатством. Об этом говорит, например, 
постановление:
      
      «В члены асифа (общего собрания) избираются лица, участвующие в расходах 
города. Из среды этих членов избираются представители, старшины и прочие члены 
в кагальное управление».
      
      И мы встречаем ряд постановлений о предоставлении определённого 
привилегированного статуса некоторому лицу, называемому «богачом», или даже за 
точно указанную плату кагалу. Однако, существует и другой путь изменения своего 
места в иерархии: изучение Торы и Талмуда. Во многих ситуациях «талмуд хахам», 
то есть «знаток талмуда», занимает привилегированное положение.
      Администрация кагала создаётся на основании выборов, так что Брафман 
оправданно говорит о «талмудической муниципальной республике». Но избирательное 
право очень узкое, иногда ограничено несколькими десятками человек — это видно 
из ряда документов. Фактически это была «патрицианская республика».
      Из сводки документов Брафмана трудно установить, какова связь между 
разными кагалами. Во всяком случае, в некоторых документах содержатся решения о 
делах, касающихся целой губернии. Пожалуй, был один случай, в котором можно 
говорить об объединённом действии всех кагалов России. Речь идёт о 
расследовании положения крестьян и евреев в Белоруссии, предпринятом Державиным 
при Павле I и Александре I (лишь незадолго до того Россия столкнулась с тем, 
что в числе её подданных оказалось большое количество евреев). В связи со 
сделанными Державиным предложениями Гессен пишет о «чрезвычайном собрании 
депутатов кагалов в Минске в 1802 г.». Сам же Державин пишет, что он получил 
сведения, согласно которым «все кагалы» собрали для противодействия его 
предложениям 1 млн. р. и даже «хотят посягнуть на его жизнь», — что опять 
свидетельствует о некоторой организации. Но это сторона деятельности 
«талмудической республики», по-видимому, неизвестна.
      В заключении нужно упомянуть о том, что, хотя кагал жёстко и детально 
контролировал жизнь общины, он и заботился о нуждах её членов. В документах, 
собранных Брафманом, говорится о ссудах, которые выдавал кагал отдельным лицам; 
о повивальных бабках, которых он содержал; о выдаче приданого бедным невестам; 
о «выкупе еврейских узников» (видимо, освобождении нелегальным путём евреев, 
арестованных властями); о сборе подаяния для бедных в Палестине. Это 
действительно было тоталитарное общество (как его характеризует Шахак), причём 
«патерналистского типа» — разумеется, если иметь в виду только отношения между 
членами общин.
      Основываясь на замечании Шахака, можно предположить, что книга Брафмана 
рисует, в общих чертах, картину жизни средневекового еврейства в эпоху 
господства «Классического Иудаизма». Гессен обвиняет книгу в том, что она 
враждебна еврейству. У меня не создалось такого впечатления. Хотя Брафман и 
принял христианство, он явно с тёплым чувством описывает многие черты 
еврейского быта. Но книга исполнена протестом против власти кагала (точнее 
верхушки, состоящей из «патрициев»), «власти еврея над евреем». В немецком 
переводе Вавилонского Талмуда, принадлежащем Гольдшмидту, содержится такой 
рассказ:
      
      «Один из учеников спросил Рабби Кахане: „Не слыхал ли ты, что значит 
„Гора Синай“? Тот ответил: „Гора, на которой совершилось чудо“. „Тогда она 
должна была бы называться Гора Низай“. „Скорее, гора, ставшая добрым знаком для 
Израиля“. „Тогда она должна была бы называться Нора Симнай“. Тогда он отослал 
ученика к другим раввинам. Те сказали: „Что значит Гора Синай? Гора, на которой 
снизошла ненависть к другим народам“. Это сказал и рабби Иозе бен Ханина: „Она 
имеет пять имён: пустыня Цин, где были даны примеры; пустыня Кадеш, в которой 
Израиль был освящён; пустыня Кедемот, где ему были поведаны начала; пустыня 
Паран, где они расплодились; пустыня Синай, где снизошла ненависть к народам 
мира“. „Как же он на самом деле называется?“ „Хореб“. В этом противоречит р. 
Абаху, ибо р. Абаху сказал, что настоящее имя — гора Синай, а Хореб она 
называется лишь потому, что через неё снизошло опустошение (Хорба) на народы 
мира“.
      
      Цепь подобных поучений Талмуда и комментариев к нему, а также и дошедшие 
до нас сведения о реальной жизни еврейских общин (кагалов), намечают одну 
концепцию, характеризующую отношение к иноверцам и иноплеменникам. Например, 
утверждается, что в мире имеется 17 «народов», каждый из которых управляется 
особым «ангелом». Этот «ангел» является «богом» соответствующего народа, но в 
то же время это «дьявол» или «ангел смерти». Над всеми ими властвует главный 
ангел смерти — Самаэль, являющийся в то же время «богом» сынов Эдома (христиан).
 Христос называется «Мёртвым», одежда священника — «одежда смерти» и т. д. 
Иными словами, евреи — единственные живые среди мира мёртвых, они живут в 
окружении мертвецов или нечистой силы («народы мира» происходят от нечистого 
духа). Картина похожа на «Вий» Гоголя, где Хома Брут тоже окружён нечистой 
силой, пытающейся его утащить, причём строгие предписания Закона и Талмуда 
образуют нечто вроде волшебного круга, которым Хома Брут пытался оградить себя 
от рвавшейся к нему нечисти. Такое жизнеощущение не могло не вызвать в какой-то 
мере симметричной реакции в окружающем населении.
      А ведь так часто судьба ремесленника ил и крестьянина оказывалась в руках 
еврейского ростовщика. Саббатини, например, говорит, что в Португалии до 
настоящего времени (XX в.) слово «еврей» применялось как обозначение 
жестокости: если ребёнок бил собаку, родители кричали: «не будь евреем». Те же 
переживания сохранились и в произведениях великих писателей: в образе Шейлока у 
Шекспира и «Мальтийского еврея» у Марлоу. Всё это делает более понятной 
враждебность коренного населения по отношению к еврейским общинам, те гонения, 
которые описаны выше, какими бы фантастическими, с нашей точки зрения, 
причинами не объясняли их в то время. Возникало какое-то чувство 
несовместимости еврейства и христианского общества. Взаимное их отталкивание 
всё более обособляло два эти мира. Но в то же время им невозможно было 
полностью замкнуться друг для друга, так как они были связаны нерасторжимой 
цепью финансовых и экономических отношений. По-видимому, этот процесс взаимного 
отталкивания, озлобления и изоляции усиливался в течение всех Средних веков и 
достиг максимума как раз к тому времени, когда неожиданно евреи начали играть 
всё большую роль в жизни европейских народов.
      
      
Литература:
      
      Das 40 Jahr von der Juden mil Arrest bestrikt gewesen, nunmehro aber 
durch Autoritaet eines Hohen Reichs-Vicariats relaxirte Johann Andreae 
Eisenmengers Entdecktes Judenthum. Gedruckt im Jahr nach Christi Geburt 1700.
      Соловьёв B. C.  Собрание сочинений. С.-Петербург. 1911. T. IV. Т. VI.
      Shahak I.  Цит. в Гл. 1.
      Shahak I.  Цит. в Гл. 1.
      Katz J.  From Prejudice to destruction. Anti-semitism 1700-1933. Harvard, 
1970.
      Алексеев А.  Беседы православного христианина из евреев с новообращёнными 
из своей собратий. Новгород, 1875.
      Брафман Яков.  Книга кагала. Материалы для изучения еврейского быта. 
Вильна, 1869.
      Гессен Ю.  История еврейского народа в России. Ленинград, 1925. Т. 1
      Бет-дин  «Краткая Еврейская Энциклопедия» Стр. гл. 3.
      Der Babylonische Talmud. Nach der ersten zensurfreien Ausg. Goldschmidt, 
Lazarus. Berlin, 1929.
      
Глава 5
Хазария
      
      Еврейская диаспора как фактор, влияющий на другие цивилизации, возникла в 
античности. С тех пор она проявила себя в громадном диапазоне: в Византии, 
Западной Европе, исламском мире, Латинской Америке и т. д. (даже в Китае). Мы 
отобрали в нашем изложении те эпизоды, которые, хотя бы косвенно, оказали 
влияние на нашу страну. Здесь мы дадим сводку взглядов историков на один такой 
эпизод, который с нашей историей несомненно был связан. А вот насколько 
существенно — лишь затронул историю Древней Руси или был в своё время одним из 
ключевых её моментов — об этом историки спорят. Речь идёт о Хазарском каганате 
в эпоху от VII до X в. от Р.Х. Л. Н. Гумилёв называет сложившуюся тогда 
историческую ситуацию «зигзагом истории». Действительно, она не имеет аналогов 
в истории, как-то выбивается из общей картины. Но ведь она может и повториться, 
а тогда «зигзаг» превратится в «закономерность».
      Об истории Хазарии писали много. Поскольку история эта разворачивалась в 
пределах нынешней России, то большая часть исторических сочинений в России и 
создана. Если говорить об общих обзорах, то это книги М. И. Артамонова, С. А.
 Плетнёвой, А. Н. Гумилёва и работы многих других авторов. Большинство из 
писавших на эту тему отмечают капитальный характер труда М. И. Артамонова 
«История Хазар». Мы и начнём с изложения основных положений этой книги.
      Хазары — народ тюркского происхождения. Хазарское государство возникло в 
VII в. в результате распада Восточно-Тюркского каганата. Но о хазарах источники 
упоминают, начиная с VI в. Территорию Хазарии составляли тогда степи от Урала 
до дельты Волги и далее до Кавказа, северное Причерноморье и часть Крыма. 
Претендовала она одно время и на Закавказье. В первую половину VIII в. Хазария 
воевала с арабами. Арабы покорили было хазар и принудили их царя принять ислам. 
Но в результате смут внутри исламского мира (замена халифата Омайядов на 
Аббасидов) арабы не смогли удержать господства над Хазарией. Установилось 
равновесие: арабы не пытались больше завоёвывать хазар, а хазары — Закавказье. 
Это вообще была эпоха стабилизации (конецэкспансии) Ислама. B VIII в. столицей 
Хазарии стал Итиль, расположенный в дельте Волги. Население страны состояло в 
большей части из кочевников в неё входила вся Причерноморская степь до Днепра. 
Но заметное место занимали земледельцы: жители Тамани, низовьев Кубани и Дона, 
берегов Азовского моря, земель между Донцом и средним Доном.
      Населённые пункты Хазарии, в особенности Итиль, были удобными 
перевалочными базами для караванной торговли между Дальним Востоком и 
Ирано-Арабским миром и дальше — Европой. Начиная с VI в., в Хазарии происходила 
интенсивная еврейская иммиграция. Первым толчком послужило удивительное событие 
— охватившая Иран грандиозная революция радикального «коммунистического» 
характера. Это движение «маздакитов», последователей Маздака, проповедовало 
общность имущества и жён. Одно время поддерживал учение и царь Кавад I. Только 
при его наследнике Хосрое I оно было побеждено. Еврейская община Ирана (одна из 
влиятельнейших в мире) примкнула к маздакитам. В результате, после поражений 
движения, иранские иудеи подверглись преследованиям наряду с другими 
маздакитами. Экзарх (духовный глава) евреев в Иране Матр Зутра был казнён, а 
множество евреев бежало на Кавказ, в области, принадлежавшие тогда хазарам. К 
этой первой волне эмиграции присоединились потом и другие, вызванные 
преследованиями евреев в Византии, в царствование Ираклия в VII в. и Льва 
Исавра в VIII в., а также, вероятно, и экономическими интересами.
      На грани VIII и IX в.в. в Хазарии произошёл переворот, в результате 
которого иудаизм стал «государственной религией». Но это не значит, что всё 
население приняло эту религию. Наоборот, подавляющая часть местного населения 
сохранила прежние верования. Но власть перешла в руки правящего слоя, 
состоявшего из потомков иммигрировавших в Хазарию евреев и обращённой в иудаизм 
хазарской знати (а также, видимо, детей от смешанных браков). Сначала иудаизм 
принял бек, или царь, Обадия и его ближайшее окружение. Потом, как говорит 
арабский историк, «стали к нему стекаться иудеи из разных исламских стран и из 
Рима» (т. е. Византии). Хазарский источник рассказывает:
      
      «Он поправил царство и утвердил веру надлежащим образом и по правилу. Он 
выстроил дома собрания и дома учения и собрал мудрецов израильских, дал им 
серебро и золото, и они объяснили ему 24 книги Священного писания, Мишну, 
Талмуд и сборники праздничных молитв».
      
      Установилась система правления, иногда называемая «двоевластием».
      Номинально во главе страны стоял каган из древнего тюркютского Ода Ашина 
(волк), исповедовавший иудаизм. Но его власть была номинальной, его лишь 
показывали народу раз в году. Фактически страной правил царь (бек) еврейского 
происхождения. Его титул передавался от отца к сыну.
      Эта система власти установилась после эпохи гражданских войн, 
продолжавшейся несколько десятилетий. Константин Багрянородный пишет об этой 
эпохе:
      
      «Когда у них произошло отделение от их власти и возгорелась междоусобная 
война, первая часть одержала верх и одни из них (восставших) была перебиты, 
другие убежали и поселились с турками (венграми) в нынешней печенежской земле».
      
      В борьбе, по-видимому, погиб и сам Обадия и оба его сына — Езекия и 
Манасия. Власть перешла к брату Обадии Ханукке.
      Всё более значительной частью бюджета Хазарии становились торговые 
пошлины. Этими капиталами оплачивалось наёмное войско, на котором держалась 
власть. Войско состояло в основном из тюркских воинов, но возглавлялось 
иудейским военачальником. В случае поражения воины подлежали казни, 
военачальник — конфискации имущества. Именно это наёмное войско и обеспечило 
победу в гражданской войне: «Иудейское правительство обзавелось наёмной армией 
и стало независимым от народа». «Значительная часть хазарского населения была 
истреблена». Новая власть утвердилась к середине IX в.
      В IX в. власть Хазарии распространялась на Восточно-Европейские степи и 
прилегающие северные области, занятые славянами. «Повесть временных лет» 
сообщает под 884 г., что хазарам платили дань поляне, северяне, вятичи, 
родимичи. В I-й половине X в. хазарский вельможа Песах, согласно еврейскому 
источнику, разбил войско русов и начал войну против русского князя Хельги. Он 
принудил русов выступить против Византии. В том же документе говорится: 
«тогда-то стали русы подчинены власти хазар». Артамонов считает, что 
«выступление против Византии» подразумевает поход Игоря на Константинополь, 
окончившийся неудачей. Однако, он отрицает «подчинение Руси хазарам», считая, 
что речь идёт о союзе, обеспечивавшем тылы русов на время похода.
      В этом эпизоде история Хазарии скрещивается с историей нашей страны. 
Здесь более радикальную позицию занимает Л. Н. Гумилёв (бывший учеником 
Артамонова). Он считает поход Песаха началом длительного подчинения Руси 
хазарам. Поскольку в X в. Хазария боролась с Византией за влияние в Восточной 
Европе, то походы Олега и Игоря на Константинополь он объясняет как результат 
более общего союза викингов и еврейских общин, имевшего общеевропейский 
характер. Сего точки зрения, походы викингов и в Западной Европе, и на Востоке 
финансировались еврейскими купцами. Им же викинги сбывали захваченных рабов. 
Гумилёв пишет:
      
      «Тогда изолированное княжество киевских варягов стало I вассалом общины 
хазарских иудеев, которая использовала русов и славян в войнах с христианами и 
мусульманами-шиитами.
Уже в начале X в. русский флот оперировал в Каспийском море против врагов 
хазарского царя. Очевидно, киевские князья стали поставлять хазарскому царю 
«дань кровью»».
      
      Например, он приводит такой аргумент: хазары в качестве монеты 
использовали арабские диргемы. После 900 г. диргемы появляются в кладах Русской 
земли. Причём это не военная добыча, так как ни о каких победах летописи не 
говорят.
      Это плата за кровь славяно-русских богатырей, пролитую ради чужих 
интересов.
      Переворот в отношении Руси с Хазарией произошёл после убийства славянами 
Игоря, когда к власти пришли славяне или ославянившиеся скандинавы из окружения 
псковитянки Ольги. Это произошло в 944 г. Такая концепция предполагает очень 
важную эпоху хазарского господства над Русью, предшествовавшую перевороту. 
Только после убийства Игоря вновь усилилось распространение христианства на 
Руси (это было равнозначно усилению влияния Византии). Хазарский царь Иосиф не 
мог ничего предпринять в ответ на этот переворот, так как ряд кризисных явлений 
— от Китая до Франции — нанесли тяжёлый удар хазарской торговле и подорвали 
основу власти. В 957 г. Ольга приняла крещение в Константинополе, что означало 
открытый переход Руси на сторону Византии против хазар. В 964 г. Святослав 
начал военные действия против хазар. Возможно, союз с Византией помог 
нейтрализовать на это время постоянных врагов — печенегов. В то время, как 
хазарское войско ожидало его в степях, Святослав двинулся к Оке, русы срубили 
ладьи, спустились по Волге и в 965 г. взяли штурмом столицу Хазарии Итиль.
      Политическое господство хазар было сломлено, но Хазария, видимо, ещё дол 
го оставалась опасным соперником Руси. Уже сын Святослава, Владимир, предпринял 
поход на хазар и обложил их данью, по мнению Артамонова, в 985 г. Ещё в 
следующем поколении сын Владимира Ярослав Мудрый в I половине XI в. воевал со 
своим братом Мстиславом, опиравшимся на войско, состоявшее из хазаров и косогов.
 Но, как рассказывает Гумилёв, экономически влиятельная еврейская община в 
Киеве сохранилась ещё на полтора века. Её влияние стало расти, когда в неё 
влилось множество евреев западного происхождения, переселившихся из Германии 
через Польшу. В руках этой общины находилась интенсивная торговля рабами. Рабы 
добывались в набегах половцев и продавались в Египетский халифат через Крым, 
где была другая сильная еврейская община в Херсонесе (Корсуни). Именно тогда 
был убит канонизированный Православной Церковью мученик св. Евстрат. Как пишет 
Гумилёв, в Киеве «торговля и ремёсла постепенно переходили в руки евреев, так 
как каждому из них помогала община, тогда как русские купцы и ремесленники 
действовали каждый паевой страхи риск».
      Но после смерти в 1113 г. князя Святополка II в Киеве вспыхнули 
беспорядки. Народ сначала разграбил дома ближайшего окружения покойного князя, 
а потом — еврейскую колонию. Такую картину рисует Татищев. Ипатьевская летопись 
говорит, что были разграблены дома евреев. Бояре просили Владимира Мономаха 
принять княжеский престол. Мономах выслал всех евреев из Русской земли. В 
случае возвращения закон отказывался обеспечить их жизнь и имущество.
      Эту картину длительного подчинения Руси иудейской Хазарии и еврейскому 
экономическому влиянию поддержал В. В. Кожинов, опираясь на совсем другие 
аргументы, связанные с историей русского эпоса и литературы Древней Руси.
      Анализируя как содержание, так и ареал распространения былин, он приходит 
к выводу, что они отражают не противостояние монгольскому игу (отнесённое к 
эпохе св. Владимира), не борьбу со степью (половцами или печенегами), но борьбу 
с господством хазар. Наиболее ярким аргументом оказывается здесь былина «Илья 
Муромец и Жидовин». Другим краеугольным камнем его аргументации является 
апелляция к «Слову о Законе и Благодати» Илариона Киевского. Это, вероятно, 
древнейшее (поразительно сильное) произведение русской литературы действительно 
представляет собой некоторую загадку. Пафос, пронизывающий его, — это 
противопоставление Ветхого и Нового Завета, иудаизма и христианства, Благодати 
Нового Завета, отменяющей Закон Ветхого Завета. Действительно не понятно, 
почему бы именно эта проблема оказалась столь жгуче актуальной в Киеве XI в. 
Обычно (хотя на эту тему писали вообще мало) давалось то объяснение, что 
противопоставление Ветхого и Нового Завета в «Слове» есть лишь аллегория, 
выражающая противопоставление давно христианского Константинополя и недавно 
крестившейся Руси, что это есть борьба Руси за духовную независимость от 
греческой Церкви. Но совершенно непонятно, зачем
      Илариону надо было прибегать к этому эзопову языку, почему он не мог 
выразить свою мысль более прямыми словами (обычно предполагается, что он 
опирался на поддержку князя Ярослава Мудрого). Кожинов предлагает более простое 
решение: здесь нет никакого эзопова языка, речь идёт совершенно буквально о 
противостоянии Руси, принявшей религию Нового Завета, некоей силе, опирающейся 
на Ветхий Завет. Эта сила — хазары, ещё не так давно имевшие свой гарнизон в 
Киеве, и современная, экономически мощная, иудейская община Киева. Это он 
подтверждает такой, например, цитатой:
      
      «И доколе стоит мир, не наводи на нас напасти искушения, не предай нас в 
руки чуждых, да не прозовется град твой пленённым».
      
      Кожинов обращает внимание и на то, что «Слово» Илариона истолковывал как 
отражение противостояния Руси и Хазарии один из крупнейших русских историков М.
 Н. Тихомиров. В работе «Философия в Древней Руси» он решительно возражает 
против интерпретации «Слова» как завуалированной полемики с Константинопольской 
патриархией, приводя ряд мест, где подчёркивается дочерняя роль русской Церкви, 
её преемственность из Византии. Далее, приведя цитату из «Слова»:
      
      «И Закона озеро пересохло, евангельский же источник наводнился, и всю 
землю покрыв, до нас разлился», — Тихомиров пишет: «В этих словах Илариона 
заключается противопоставление Хазарского царства Киевской Руси. Иссохшее озеро 
— это Хазарское царство, наводнившийся источник — Русская земля».
      
      А комментируя цитату: «отошёл свет луны, когда воссияло солнце… И ночной 
холод исчез, когда солнечная теплота согрела землю», — Тихомиров говорит:
      
      «Для современника были понятны намёки Илариона, что он считает ночным 
холодом и солнечной теплотой… Это намёк на то, что Ярослав, опиравшийся на 
христианскую Русь, победил Мстислава, действовавшего с помощью печенегов и 
хазар, среди которых была распространена иудейская вера».
      
      При скудности источников, сохранившихся от той эпохи, около 1000 лет 
назад, толкование их по необходимости произвольно. Оно носит характер «версий» 
и фактов, их подтверждающих. Я изложил одну такую «версию» — условно говоря, 
версию «хазарского ига». Разумеется, она не общепринята. Например, в статье В.
 В. Кожинова, на которую мы ссылались, цитируются и авторы, возражавшие против 
этой концепции.
      Так или иначе, но история Хазарии оказалась связанной с судьбой нашей 
страны, хотя бы ввиду параллелей между Советским Союзом в первые 
послереволюционные десятилетия и древней Хазарией. Власть иудейской верхушки 
над аборигенами, как она сложилась в Хазарии, — ведь это как раз то обвинение, 
которое бросали коммунистическому режиму его враги. (И, к сожалению, такие 
параллели иногда развивались на очень примитивном и тенденциозном уровне.) Во 
всяком случае, хазарская тема в Советском Союзе долго была «неудобной», если не 
прямо опасной. Например, Л. Н. Гумилёв рассказывал мне, что книга М. И.
 Артамонова, на которую мы не раз ссылались, более десяти лет не могла быть 
опубликована (краткое её изложение удалось опубликовать на 25 лет раньше 
полного текста). В этой книге Хазария впервые была показана как одна из 
«сверхдержав» Восточной Европы IX-X в.в. Из-за связи с хазарской «проблемой» 
или непосредственно из-за антииудаистской его направленности «неудобным» почти 
всё время коммунистического режима было и «Слово» Илариона. Например, 
многотомное издание «Памятники литературы Древней Руси» начинается 
вступительной статьёй акад. Лихачёва «Величие древней литературы». В этой 
статье «Слово» Илариона упоминается как одно из самых значительных и «одно из 
первых произведений русской литературы». Но в самом издании «Слово» 
опубликовано не было. Да и вообще, видимо, не переиздавалось от 1917 г. до 
середины 80-х годов. Помню, что сам я познакомился с этим произведением по 
изданию с зашифрованным названием «Философское наследие Илариона Киевского» (по 
которому нельзя догадаться, что речь идёт о публикации источника). Позже 
известный философ А. Гулыга признавался, что вообще узнал о существовании 
«Слова» от одного немецкого слависта и впервые познакомился с произведением по 
его немецкому переводу! Помню, как в 80-е годы за статью, посвящённую лишь 
философски-литературоведческому разбору «Слова», радиостанция «Свобода» 
обвинила В. В. Кожинова — в «антисемитизме». Так переплетаются в нашей истории 
разные века и разные тысячелетия.
      
      
Литература:
      
      Артамонов М. И.  История хазар. Л., 1962. Переиздание: Санкт-Петербург 
2001.
      Артамонов М. И.  Очерки по древнейшей истории хазар. Л., 1936.
      Гумилёв Л. Н.  Древняя Русь и Великая Степь. М., 1989.
      Кожинов В. В.  На заставе богатырской. М., 1993.
      Кожинов В. В.  Творчество Илариона и историческая реальность его эпохи: 
Альманах библиофила. М., 1989. Вып. 26,
      Тихомиров М. Н.  Русская культура X-XVIII веков. М., 1968.
      Лихачёв Д. С.  Величие древней литературы: Памятники литературы Древней 
Руси. XI — начало XII в. М., 1978.
      Плетнёва С.  Хазары. М., 1986.
      Плетнёва С.  Кочевники Средневековья. Поиски исторических закономерностей.
 М., 1982.
      
Глава 6
Роль в развитии капитализма
      
      Генезис современного капитализма (и, в частности, роль в нём евреев) был 
предметом детального исследования Вернера Зомбарта. Капитализм предполагает 
капитал, а капитал, утверждает Зомбарт, в позднее Средневековье и в начале 
Нового времени, был в значительной степени в руках евреев. Он приводит 
свидетельства множества авторитетов.
      Кромвель, Кольбер, бургомистр Антверпена, городской старшина Бордо, сенат 
Венеции — все сходятся на том, что у евреев большие богатства, привлечение 
евреев способствует росту экономики в эпоху складывающегося капитализма, их 
изгнание — упадку. Изгнание евреев с Пиренейского полуострова характеризовалось 
современниками как «исход капиталов». Современники часто говорят, что «евреи 
ввозят деньги в страну», — а это было первой предпосылкой развития капитализма.
      И действительно, как считает Зомбарт, богатства евреев были исключительно 
велики, гораздо больше, чем обычно полагают. Мы приводили в одном из 
предшествующих параграфов ряд свидетельств, касавшихся эпохи Средних веков. Но 
то же верно и для более позднего времени. В XVII-XVIII вв. голландские евреи, в 
основном выходцы с Пиренейского полуострова, были знамениты своим богатством. 
Барон Бельмонте, хеер де Пинто, хеер д’Акоста принадлежали к числу богатейших 
купцов и финансистов Голландии. Они владели блистательнейшими дворцами Гааги и 
Амстердама, особенно поражавшими воображение при сравнении с домами бережливых 
голландцев. Во Франции говорил и «богат, как еврей». Особенно богатый материал 
Зомбарт приводит по Германии. Например, во Франкфурте-на-Майне среди богатых 
людей, обладавших доходом более 15.000 флоринов, евреи составляли в 1593 г. 7,
5%, в 1607 г. — 17,5%, в 1618 г. — 20%.
      Но гораздо оригинальнее мысли Зомбарта по поводу того, какой характер 
участие евреев придало развитию западноевропейского капитализма. Он считает, 
что евреи создавали предпосылки для развития капитализма современного типа 
путём разрушения патриархальных принципов «традиционного» общества. По мере 
увеличения их роли в хозяйственной жизни на них со всех сторон раздаётся всё 
больше и больше жалоб. Их обвиняют в том, что они «лишают пропитания жителей 
страны». Жалобы поразительно стереотипны и многочисленны: из Англии, Франции, 
Германии, Швеции, Польши… Обычно евреев обвиняют в «обмане». Но, главным 
образом, подразумеваются неформальные правонарушения, а разрушение обычаев, 
норм морали в области торговли — традиций, сложившихся в христианском обществе.
      Здесь необходимо изложить сводку общих взглядов Зомбарта на развитие 
капитализма. Собственно, «капитализм» — весьма расплывчатое понятие. Ряд 
выдающихся историков — Эдуард Мейер, Макс Вебер, М. И. Ростовцев — уверяют, что 
основные элементы, составляющие капитализм: капитал, наёмные рабочие, рынок, 
производство на продажу и т. д. — существовали в самых разных обществах: 
Вавилоне, античной Греции, Риме и т. д. Они, в принципе, могли создавать самые 
разные комбинации, и только в Западной Европе и США они сложились в некоторое 
совершенно особенное, ни на что другое, бывшее в истории, не похожее общество. 
Вот его-то происхождением и анализом и занимался Зомбарт. Он делит развитие 
капитализма на две фазы, которые называет «ранним капитализмом» и 
«высокоразвитым капитализмом». Последний его и интересует, и в его развитии в 
очень специфическом направлении, как он считает, решающую роль играли евреи. Он 
стал доминировать с XIX в., но за несколько столетий до этого вырабатываются 
определённые его черты.
      Сущность «высокоразвитого капитализма» Зомбарт видит в том, что человек 
теряет свою роль как цель хозяйственного процесса, как «мера всех вещей». 
Создаются новые «индивидуальности» — тресты, предприятия, и их отношения, их 
интересы, а не отношения и интересы реальных людей, доминируют в экономической 
жизни. Например, при раннем капитализме предприниматель ставил себе вполне 
определённые жизненные цели: разбогатеть, обзавестись поместьем, домом и т. д., 
а достигнув этих целей, выходил из хозяйственной и экономической деятельности, 
причём именно такое поведение воспринималось всеми как «нормальное», «разумное».
 При развитом же капитализме единственной целью является рентабельность и доход 
предприятия, а эти цели не имеют предела, процесс становится бесконечным. 
Зомбарт приводит яркие высказывания крупнейших предпринимателей (Карнеги, 
Ратенау и др.), рассказывающих, как сама логика производства заставляла их 
беспрерывно расширять свои операции, хотя это не входило в их планы и не 
определялось их личными интересами.
      Всё увеличивающаяся скорость изменений хозяйственной жизни достигает в 
развитом капитализме такого предела, что традиция, нарушенная каждым конкретным 
изменением, не успевает восстанавливаться. В результате, капиталистическому 
предприятию чуждо всё органическое, естественно выросшее, основанное на опыте 
человечества. Оно чисто рационалистически конструируется, является 
искусственным механизмом. Конкретно это осуществляется благодаря процессу, 
который Зомбарт называет «подчинением хозяйственной жизни торговым операциям». 
Вексель, ценные бумаги, биржа придают развитому капитализму анонимный, 
безличный характер. Если раньше, например, долг имел характер отношения двух 
конкретных людей, кроме денежной стороны включал в себя и чувство благодарности,
 то в форме векселя он отрывается от человеческих отношений, полностью теряет 
личный характер. А биржа, «рынок ценных бумаг», подчиняет этому новому духу всю 
хозяйственную жизнь в национальном и мировом масштабе.
      Возникшее в средние века и сохранившееся в раннем капитализме 
мировоззрение исходило, беря за модель земледелие, из представления об 
«участке», с которого человек имеет право «кормиться». Это могла быть и 
определённая сфера деятельности, которую охраняли, например, гильдии и цеха. В 
связи с этим считались морально недопустимыми все приёмы, имевшие целью 
получить прибыль за счёт другого — посягательство на его «участок». Например, 
реклама или конкуренция с понижением цен, тем более продажа ниже себестоимости 
для захвата рынков. Часто отвергалось применение машин, так как они могли 
многих лишить работы. Все виды подобного поведения считались «нехристианскими» 
(unchristlich). Основой было представление о «справедливой цене», которая 
давала бы возможность производителю поддерживать традиционно сложившийся 
уровень жизни. Стремиться к большему, повышая цены или увеличивая размеры 
деятельности, считалось, как правило, неморальным и бессмысленным. В связи с 
этим рабочее время было ограничено, было много праздников (до 1/3 года), люди 
не торопились. Традиционными чертами делового человека считалась медлительность,
 степенность; говорили, что торопятся и суетятся бездельники.
      Высокоразвитый капитализм разрушает эти «патриархальные» черты. Более 
того, антитеза почти каждой из них относится к числу его самых характерных 
признаков, обеспечивающих его сказочную производительность: неограниченная 
конкуренция, свобода торговли, реклама, принцип «время — деньги»… За эту 
производительность приходится, однако, расплачиваться тем, что человек 
подчиняется интересам и логике развития «организаций», теряет чувство своей 
значительности, осмысленности своей жизни. «Капитализм — это деконкретизация 
мира, сведение его к абстрактному принципу денег; разрушение конкретности, 
многообразия», — формулирует Зомбарт. Капитализм добивается продуктивности, о 
которой люди предшествующих веков не могли и мечтать, заменяя живой 
человеческий труд и самого человека машиной, но зато человеческое общество он 
приспосабливает к машине, делает его стандартизованным и механизированным.
      Именно эти новые черты, как утверждает Зомбарт, евреи и привносили в 
хозяйственную жизнь. Он подробно анализирует те жалобы, которые раздаются в 
адрес евреев.
      Все единообразно жалуются: они нарушают разграничение областей торговли 
по гильдиям. Далее следуют жалобы на искусственное понижение цен (торговля в 
убыток с целью захвата рынка, демпинг). Жалуются, наконец, на то, что евреи 
заманивают клиентов, ловят их за руку на улице, украшают витрины своих лавок — 
всё это тогда считалось непорядочным и в то же время создавало основы свободной 
конкуренции, рекламы, «контакта с потребителем» — основоположные черты 
современного капиталистического хозяйства. Зомбарт приводит множество примеров 
рекламных объявлений еврейских торговцев, что было в то время новшеством и 
вызовом моральным нормам. Ещё в начале XIX в. считалось «еврейским принципом», 
что быстрый оборот с меньшим доходом выгоднее более медленного, хотя бы и с 
большим доходом. Было распространено мнение, что христиане не могут этот 
принцип применять. В то же время он и составляет экономическую основу всё 
растущего темпа жизни, характерного для нашей эпохи.
      Зомбарт полагает, что евреи заложили также основу для подчинения 
хозяйственной жизни торговым операциям, что он считает одной из основных черт 
развитого капитализма. Евреи создали вексель и биржу. Внедрение векселя в 
хозяйственную жизнь Зомбарт связывает с необходимостью тайны, анонимности в 
финансовых операциях евреев, часто подвергавшихся преследованиям. И 
действительно, при изгнании евреев из Испании и Португалии им было запрещено 
брать с собой золото и деньги, но вскоре выходцы с Пиренейского полуострова 
оказались среди первых богачей Европы. Первый известный в истории вексель был 
выдан, как говорит Зомбарт, в 1207 г. Симоном Рубеном. Но гораздо важнее, что 
во многих городах (например, в Венеции в XVI в.) вексельное дело находилось 
целиком в руках евреев.
      Зомбарт приводит массу свидетельств о ведущей роли евреев на биржах 
Голландии, Лондона, Германии (например, в начале XIX в., в Берлине из четырёх 
председателей биржи два были евреи, а из 23-х старшин — 10, не считая крещёных).
 Даже первое и самое яркое описание биржи принадлежит Исааку Пинто — еврейскому 
финансисту из Франции (XVIII в.).
      Наконец, благодаря своим интернациональным связям, евреи способствовали 
денационализации хозяйственной жизни: интересы не только конкретных людей, но и 
государств стали подчиняться интересам международных трестов и банковских домов.
 Типичным примером такого интернационального банковского дома являлся банк, 
созданный Амшелем Ротшильдом. В XIX в. его сыновья возглавили банки в 
крупнейших городах Европы: Натан — в Лондоне, Джеймс — в Париже, Соломон — в 
Вене, Карл — в Неаполе, Ансельм — во Франкфурте.
      Конечно, рассеяние евреев содействовало интернационализации хозяйственной 
деятельности. Их изоляция внутри страны, в которой они обитали, делала для них 
чуждыми и непонятными моральные нормы «традиционного» общества и облегчала их 
разрушение. Оторванность от «конкретности» национальной жизни этой страны 
толкала их на развитие хозяйства в направлении, не опирающемся на традиции, на 
придание капиталистическому предприятию характера «искусственного механизма». 
Но все эти причины Зомбарт считает неосновными. Основную же причину того, что 
евреи способствовали выработке всех этих черт, характерных для хозяйства 
развитого капитализма, он видит в их религии.
      Сама изолированность евреев, по мнению Зомбарта, конечно, была связана с 
отношением к ним окружающих их народов, но она была не следствием этого 
отношения, а причиной. Он приводит примеры ряда эпох, когда положение евреев 
было очень благоприятным (подобные примеры приводились нами в предшествующих 
главах). Но это нисколько не уменьшало изолированность еврейских общин. 
Например, в арабской Испании христиане очень сильно поддавались влиянию ислама 
и исламской культуры, а евреи были особенно сплочённо-националистичны. 
Настроения этой среды отразил вышедший из неё Иуда Галеви — один из самых 
националистических еврейских поэтов.
      Особую роль в развитии капитализма Зомбарт видит в ростовщичестве. Он 
говорит: «Из ростовщичества возник основной дух капитализма». Действительно, в 
нём устраняется всякий конкретный элемент, вся качественная, хозяйственная 
деятельность принимает чисто коммерческий характер. Это не физическая и не 
духовная, осмысленная сама по себе деятельность, её смысл перенесён на её 
конечный результат — деньги. Грандиозной реализацией духа ростовщичества 
является биржа — сердце капиталистической экономики. Уже она становится 
причиной, а реальная экономика — следствием. Высокая активность биржи влечёт 
увеличение производства, падение цен на акции, упадок, безработицу. В наши дни 
эта ситуация приобретает всеобъемлющий характер, современную мировую экономику 
часто называют «экономикой казино», в спекуляции вложено во много раз больше 
средств, чем в реальную экономику.
      Этот взгляд на роль ростовщичества можно подтвердить совершенно особым 
отношением к нему католической Церкви. Она боролась с ним яростно, как бы 
предвидя в нём разрушителя того общества, основой которого была. Мало того, что 
существовал особый суд, ведавший ростовщичеством, причём уличённый священник 
лишался сана, а мирянин не допускался к причастию. Но целый ряд правил должен 
был бороться со скрытыми формами роста. Например, долг должен был отдаваться 
ровно через год, день в день, чтобы взятый продукт не отдавался в то время, 
когда он ценился больше; или должнику запрещалось оказывать заимодавцу 
какие-либо услуги (скрытая форма процента) и т. д.
      А ведь в период, когда складывался капитализм на Западе, образы еврея и 
ростовщика отождествлялись (хотя бы у Шекспира, это отразил и Пушкин).
      Занятие евреев ростовщичеством, сыгравшее столь важную роль в характере 
того влияния, которое они оказали на развитие капитализма, Зомбарт также не 
считает возможным отнести в основном за счёт внешних причин. (Обычное 
объяснение заключается в том, что в средние века Церковь запрещала христианам 
давать деньги под процент, для евреев же многие другие сферы деятельности были 
закрыты.)
      Все эти причины более внешнего характера Зомбарт считает неопределяющими, 
вторичными, основу же особого отношения евреев к хозяйственной жизни видит в их 
религии, как она зафиксирована в Библии и Талмуде.
      Ещё в Библии ростовщичеству уделяется особое место. Одно из обетовании 
Иеговы избранному народу гласит:
      
      «Ибо Господь, Бог твой, благословит тебя, как Он говорил тебе, и ты 
будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы; и 
господствовать будешь над многими народами, а они над тобой господствовать не 
будут».
      (Второзаконие, 15,6)
      
      Повсюду в древности ссуда предполагалась бескорыстной. Но уже Пятикнижие 
относит это требование лишь к своим: с чужих процент брать разрешается. Однако 
в конце Средневековья, по мнению Зомбарта, разрешение процента с ссуды иноверцу 
переходит в его обязательность (так называемая 798-я заповедь в Шулхан Арухе). 
Как говорит Шахак, беспроцентный заём в Галахе приравнивается к подарку; он 
рекомендуется по отношению к единоверцу и осуждается по отношению к иноверцу. 
Он говорит:
      
      «Многочисленные раввинистические авторитеты (но не все) — и среди них 
Маймонид — считают обязательным требовать с нееврейского должника столь высокий 
ростовщический процент, как это возможно».
      
      Уже книга Неемии (5, 4-8) показывает существование влиятельного слоя 
ростовщиков. Но, конечно, лишь в диаспоре эта деятельность приобретает 
настоящий размах. Талмуд уделяет исключительно много места технике 
ростовщичества: только изучению Торы уделено больше места, говорит Зомбарт. 
Начиная со времени крестовых походов, ростовщичество, по мнению Зомбарта, 
становится основным занятием евреев.
      Ростовщичество, как и вообще нарушения общепринятых моральных норм ради 
своей выгоды, принадлежит к числу распространённых человеческих грехов. 
Ростовщичеством, говорит Зомбарт, занимались и Дельфийский храм в Греции, и 
средневековые монастыри. Зомбарт приводит множество свидетельств современников 
о неблаговидных поступках христианских торговцев. Так что реальный успех 
определяется здесь не наличием субъектов, готовых на такие поступки идти, а 
возможностью добиться успеха. Успех, выпавший на долю евреев, Зомбарт объясняет 
тем, что для них речь вообще не шла о нарушении норм деловой морали. С их точки 
зрения это и была «разумная», «деловая» мораль, «настоящее право», подчиняющее 
хозяйственную деятельность примату «дела», дохода. Поэтому среди них в этом 
направлении успех имели не слабые, уступающие соблазну, а сильные, проникнутые 
и воодушевлённые древними и освящёнными авторитетом принципами.
      Речь шла, по мнению Зомбарта, о столкновении двух диаметрально 
противоположных систем моральных и правовых норм. В Римском или германском 
праве все обязательства рассматривались как имеющие исключительно личный 
характер, а цена определялась, исходя из имеющей личный характер категории 
«справедливой цены». В Талмуде же представление об обязательстве абстрагировано 
от человека, может передаваться, становится «требованием на предъявителя». Если 
понятие о «справедливой цене» там и существует, то лишь в отношении к своим, в 
применении к чужим представление о «справедливой цене» отсутствует, цена такова,
 какую реально можно получить. В качестве одного из примеров, иллюстрирующих 
противоположность этих двух моральных систем, Зомбарт приводит отношение к 
собственности. В римском праве и праве многих средневековых народов 
собственность понимается гораздо более лично, больше рассматривается как 
«продолжение человека», чем теперь. В связи с этим её отчуждение воспринимается 
как нечто неестественное, и право обычно стремится его затруднить. В Талмуде же 
прямо противоположное отношение. Так, если по германскому средневековому праву 
украденная и потом купленная у вора вещь должна быть безвозмездно возвращена 
первоначальному владельцу, то Талмуд считает её собственностью купившего, а 
первоначальный владелец может её только выкупить обратно, то есть, в первом 
случае между хозяином и вещью предполагается некая связь, которая не исчезает 
из-за того, что кто-то другой заплатил за неё какую-то сумму (мы могли бы это 
сравнить с нашим отношением к похищенному ребёнку), во втором же случае это 
отношение исчерпывается уплатой цены вещи.
      Коренное различие в хозяйственной морали евреев и христианского общества 
отмечает и Гретц. В «Истории евреев» он пишет по поводу польских евреев:
      
      «He-еврейский мир должен был, на свою беду, убедиться в преимуществе 
талмудического закона польского еврейства».
      
      И надо признать, что в общемировом масштабе этот закон действительно 
победил. «Индустриальное общество», охватывающее теперь практически весь мир, 
основывается именно на этой талмудической, как уверяет Зомбарт, хозяйственной 
морали.
      Связь между укреплением нового образа жизни и еврейским влиянием 
чувствовалась широкими слоями населения. Весь процесс шёл очень болезненно, он 
встречал широкое сопротивление народа. Общеизвестным примером является то 
движение, которое во Флоренции возглавил Саванаролла. Однако тогда же, в конце 
XV в. подобные движения захватили всю Италию. Почти во всех крупных городах — 
Генуе, Падуе, Лукке, Болонье, Кремоне, Флоренции — появились проповедники, 
протестовавшие против того разложения устоев старого общества, которое 
захватило Италию. Они увлекали за собой толпы народа. Требования, 
выставлявшиеся этими движениями были очень однородны. И почти всегда среди них 
фигурировало требование о запрете ростовщичества за высокий процент (доходивший 
до 100%), издании законов, ограничивающих еврейских ростовщиков или даже об 
изгнании евреев. Историк еврейства С. Рот говорит, что, по-видимому, в Италии 
тогда не было ни одного крупного города, в котором дело обошлось бы без 
антиеврейских выступлений. Монах Варавва Интермензис выдвинул идею ломбарда, 
основанного на пожертвования и дающего ссуды под минимальный процент (5%) или 
даже безвозмездно. Этот вид ломбарда назывался Монте де Пиета. Особенно 
энергично боролся за его внедрение другой монах — Бернардино да Фельтро. Он 
сталкивался с ожесточённым сопротивлением богачей, — из одних городов его 
изгоняли, в других он побеждал. В частности, во Флоренции под его влиянием в 
1487 г. было принято постановление о создании такого банка, но, как считали 
некоторые современники, евреи за взятку в 20000 гульденов добились от Лоренцо 
Медичи отмены постановления и изгнания да Фельтро. Такую меру провёл потом 
Саванаролла, но и его успех был недолговечен. Интересно отметить, что 
низвержение и казнь Саванароллы были делом рук папы Александра VI Борджиа, 
происходившего из крестившихся испанских евреев, враги обвиняли его даже в том, 
что он был марраном, т. е. тайно исповедовал иудаизм. (Это обвинение исходило 
от будущего папы Юлия II и приведено в хронике Сигизмунда Тацио за 1492 г.)
      Так, ломая сопротивление, в мир входили две силы — капитализм и еврейское 
влияние.
      
      
Литература:
      
      Зомбарт В.  Буржуа. М., 1994.
      Sombart W.  Die Juden und das Wirtschaftleben. Munchen u. Leipzig 1928 (в 
последние годы, кажется, появился русский перевод).
      Neumann M.  Geschichte des Wuchers in Deutschland. Halle, 1865.
      Graetz H.  Geschichte der Juden. Bd. 10.
      Roth C.  The Jews in the Renaissance. N.J., 1959.
      Виллари.  Савонаролла и его время. Спб., 1913.
      
Глава 7
Эмансипация и борьба за равноправие
      
      B XVIII-XIX в.в. происходит резкий перелом в положении европейского 
еврейства, а именно: среди евреев возникает быстро растущее движение за выход 
из изоляции, за усвоение образа жизни окружающих народов, их культуры. Это 
течение придаёт совершенно новый характер европейским еврейским общинам. 
Параллельно усиливается борьба и за юридическое равноправие евреев, которого 
они и добиваются в XIX в. в подавляющей части европейских стран. Принятие 
евреями образа жизни европейских народов в среде этих народов часто называют 
«эмансипацией », в еврейской же среде это течение называли «Хаскала», а 
сторонников его — «маскилим». Этот переворот несомненно связан с увеличением 
хозяйственного влияния евреев. Так, уже с XVI в., а систематически с — XVII в. 
еврейские дельцы осваивают совершенно новую сферу деятельности — колонии 
европейских стран. В Бразилии евреи скоро стали господствующим слоем, в 
частности, держали в своих руках сахарные плантации, бывшие основой экономики 
страны. Так же и на Ямайке они заняли господствующее положение, и христианские 
купцы жаловались, что евреи их вытесняют. В статье Еврейской Энциклопедии 
говорится: «В колониях марраны больше всего содействовали развитию торговли. Их 
деятельность охватывала аграрный район и простиралась на весь международный 
район… Весьма часто марраны, забывая об испанском суверенитете, сбрасывали с 
себя маску и открыто возвращались к еврейству». В докладе инквизиции из Южной 
Америки в 1636 г. говорится:
      
      «Они стали хозяевами всей торговли в королевстве: от парчи до грубого 
холста, от алмазов до тминных зёрен — всё проходит через их руки».
      
      В XVII в. Голландия начала войну с Португалией за обладание Бразилией. 
При этом голландцы опираются на поддержку местных евреев. После того как они 
захватили Ресиф,
      
      «в Ресифе стало вдвое больше евреев, чем христиан». «Евреи вели крупную 
торговлю, владели сахарными заводами, домами; самым крупным богачом считался 
Распёр Диас Перейра».
      
      Но в конце концов победили португальцы, и это привело к гонениям на 
евреев. Тогда центр тяжести еврейской общины переместился в Северную Америку, 
где их влияние стало ещё сильнее. Характерен в этом отношении эпизод с 
основанием еврейской общины в Нью-Йорке (он был тогда голландской колонией). В 
1635 г. к Гудзону прибыл корабль, имевший на борту еврейских переселенцев из 
Бразилии. Губернатор Стювейсанд сначала не хотел разрешить им поселиться в 
колонии, но получил распоряжение от Вест-Индской компании дать такое разрешение 
«ввиду больших капиталов, вложенных ими (евреями) в компанию». Точно так же на 
сопротивление натолкнулись первые попытки евреев получить права гражданства в 
Массачусетсе (Аарон Лопец в 1762 г.) и Нью-Йорке (Исаак Элизер в 1763 г.). 
Трудности возникали в связи с принятой тогда формулой присяги: «по истинной 
христианской вере…». Но в конце концов текст присяги был так изменён, что он 
стал приемлемым для евреев.
      В XVII и XVIII в.в. финансовое влияние евреев становится столь 
значительным, что оказывается важным фактором тогдашней европейской политики. 
Они финансировали в широком масштабе монархов многих тогдашних европейских 
государств (в особенности германских), давая им тем самым возможность быть 
более независимыми в своей политике от дворянства и горожан, усиливая тенденции 
абсолютизма. Особенно сильна была роль евреев в финансировании армии: в 
поставках оружия, амуниции, продовольствия. В немецких государствах типичной 
комбинацией были «князь и еврей» (Furst und Jud), причём в руках последнего 
находились финансы государства. Так, больше ста лет придворными банкирами 
императорского двора в Вене был дом Оппенгеймеров. В Пруссии «Великий Курфюрст» 
Фридрих-Вильгельм пользовался услугами финансистов Гумперца, Фейта, Риса, 
Аарона и Бронда Вульф. Его сын Фридрих I поручил финансовые дела Либману, 
Фридрих Великий — Ефраиму.
      Естественно, что богатые евреи всё более оказывались связанными с жизнью 
той страны, в которой они обитали, от них многое зависело, они имели связи и 
влияние, не редки были случаи, когда им жаловалось дворянство. Ряд факторов 
толкал их на выход из изоляции также и в политической и культурной жизни.
      Одновременно с импульсами, исходящими из среды еврейства, и в европейском 
обществе, начиная с середины XVIII в., возникает течение, ставящее себе целью 
коренной пересмотр положения евреев. Центром его являлась Германия, где тогда 
жило большинство еврейского населения Западной Европы. Одна за другой выходят 
книги, ставятся пьесы, доказывающие бессмысленность предрассудков против евреев,
 высоту их моральных принципов, часто превосходство в этом отношении над 
христианами.
      Наиболее яркой фигурой этого течения был Лессинг. Ещё 23-х лет, 
начинающим писателем, он создал пьесу «Евреи». В ней повествуется, как некий 
путешественник спасает некоего барона от разбойников. Хозяин подозрительного 
кабачка распускает слух, что разбойники — это евреи, заметил и якобы даже их 
типичные бороды. Но всё тот же путешественник извлекает у него из кармана 
фальшивую бороду, разоблачая его самого и его приятеля как разбойников. Барон 
предлагает путешественнику половину своего состояния и руку дочери. Но тот 
сообщает, что «Бог его отцов достаточно оделил его средствами» и что сам он — 
еврей. «О, если бы все евреи были подобны Вам!» — восклицает барон. «О, если бы 
все христиане были подобны Вам!» — парирует путешественник. Это произведение 
было типичным: подобная ситуация обыгрывалась во многих вариантах. Газеты 
сообщали о благородной благотворительности евреев. Вершиной была знаменитая 
пьеса Лессинга «Натан Мудрый». В ней действие происходит при дворе турецкого 
султана Саладина, где сталкиваются представители трёх религий: иудаизма, ислама 
и христианства. Очевидная цель автора — пропаганда религиозной терпимости, 
стремление показать, что на любом из этих путей человеке равным успехом может 
искать Бога. Но наименее способными к этому оказываются христиане, особенно 
злобным фанатиком изображён патриарх Иерусалима. Самым же глубоким и гуманным — 
герой пьесы, Натан Мудрый, который, например, несмотря на то, что христиане 
убили у него семь сыновей, одаряет всех христианских паломников ко Гробу 
Господню подарками (что отдаёт уже чрезмерностью). Кульминацией является 
рассказ Натаном знаменитого сказания о трёх кольцах. В одной семье по традиции 
древнее кольцо переходило от отца к сыну. Но однажды, не желая обидеть ни 
одного из трёх своих сыновей, отец заказал две точные копии и оставил каждому 
по кольцу. Сыновья до сих пор спорят, чьё же кольцо истинное…На первый взгляд, 
смысл сказания — в призыве к религиозной терпимости, а кольца символизируют 
иудаизм, ислам и христианство. Но в нём можно заметить и подтекст: ведь всё же 
лишь одно кольцо действительно подлинное — самое древнее, очевидно, 
символизирующее иудаизм.
      С еврейской стороны столь же влиятельной фигурой этого направления был 
Мозес Мендельсон — близкий друг и ровесник Лессинга, которого тот и изобразил 
подвидом Натана Мудрого. 14-летним подростком он бросил еврейскую духовную 
школу и ушёл в Берлин. По совету своего наставника рабби Хиршеля Френкеля, 
Мендельсон изучает немецкий язык, что было тогда редкостью среди евреев. Он 
устанавливает связи с деятелями просвещения, такими как президент Берлинской 
Академии Мопертюи и Лессинг, и начинает публицистическую деятельность.
      Мендельсон был создателем и вождём того движения в еврействе, которое 
ставило себе целью вхождение в европейскую культуру и приобретение равноправия 
в европейском обществе. В качестве первого шага — овладение немецким языком, 
усвоение немецкого образа жизни. Мендельсон пропагандировал смелую мысль, что 
древняя иудейская традиция не противоречит идеям Просвещения и можете ними 
сочетаться. Он стоял во главе общества «Передовые евреи», объединённого этой 
идеей. В идеале виделась ассимиляция, когда евреи не будут отличаться от других 
немцев, будут «немцами, исповедующими Моисеев закон». Естественно, что 
Мендельсон был врагом всех планов возвращения в Палестину, он предостерегает от 
финансирования любых подобных проектов, убеждая, что одно золото не может 
обеспечить возвращения. С замечательным предвидением он писал:
      
      «Мне кажется, такой проект будет выполним, только когда великие державы 
Европы будут вовлечены во всеобщую войну».
      
      Мендельсон встретил горячую поддержку в кругах немецких просветителей. 
Хотя немецкий язык он выучил не в детстве и сам признавался, что особенно 
грамота давалась ему всегда с трудом, Мендельсон выступал как критик по 
вопросам немецкой литературы в журналах Лессинга и Николаи. Он поддерживал 
Лессинга в его борьбе за религиозную терпимость, за признание высоких духовных 
достоинств иудаизма. Однако их позиции отличались существенными оттенками. 
Например, Лессинг в своём масонском диалоге «Эрнст и Фальк» предупреждаете 
предрассудках патриотизма, в «Воспитании человеческого рода» утверждает, что в 
евреях Бог воспитал будущих воспитателей человечества. Мендельсон же выступает 
страстным еврейским патриотом, сразу откликаясь на любые обвинения, 
высказываемые против евреев (например, на брошюру о еврейском ростовщичестве во 
французском Эльзасе). Он писал, что если надо было бы выбирать между 
равноправием евреев и разрывом с религиозной традицией, то евреи, хоть и с 
прискорбием, должны были бы отказаться от равноправия. Лессинг пропагандируя 
равноценность всех религий, публикует в своём журнале антихристианские статьи. 
Мендельсон же всегда восторженно отзывается об иудаизме, но о христианстве он 
иногда высказывается весьма бесцеремонно. Например, в ответ на довольно неумный 
аргумент одного пастора, что чудеса Христа истинны, ибо засвидетельствованы 
современниками, он приводит пример разоблачённого еврейского лжечудотворца и 
мошенника, сидевшего тогда в тюрьме. Конечно, адепты просвещения рукоплескали 
ему за то, что он так ловко «срезал попа».
      Лессинг был только самым ярким представителем этого направления. 
Монтескьё в «Духе законов» говорит, что отношение христиан к евреям останется 
навсегда позором для этого века. Мирабо, побывавший в Пруссии стайным, не то 
правительственным, не то масонским поручением, написал памфлет «О Мозесе 
Мендельсоне и изменении положения евреев». Крупный прусский чиновник Кригсрат 
фон Дом опубликовал работу, в которой призывал к предоставлению евреям 
равноправия. Когда император Иосиф II снял некоторые ограничения для евреев, то 
знаменитый тогда поэт Клопшток почтил его одой, в которой ставил его поступок в 
пример другим князьям. Академии объявляли конкурсы на сочинения об эмансипации 
евреев. Появились произведения и противоположного направления, они вызывали в 
свою очередь возражения как с немецкой, так и с еврейской стороны. Во множестве 
выходили брошюры «За евреев», «Против евреев». Вся эта литература, по словам 
Гретца, «лилась, как водопад».
      Чем же объяснить, что еврейский вопрос привлёк к себе именно тогда такое 
необычайное внимание? Конечно, обособленные в гетто евреи находились в странном 
для окружающих европейцев положении, унижающем человеческое достоинство, и это 
вызывало совершенно естественный протест. Не могло не играть роли и то, что 
проникающий всюду дух нового, буржуазного общества и просвещения ломал устои 
старого иерархического уклада жизни, заставлял смотреть на всех людей с единой 
точки зрения.
      Но вот что поразительно: в то же время подавляющая часть немецкого 
крестьянства и многие горожане были крепостными — и это не вызывало того 
«водопада», о котором пишет Гретц. А ведь они исповедовали ту же религию, 
говорили на том же языке и во многих других отношениях были для немецких (да и 
французских) просветителей гораздо ближе евреев, так что и тяжести их жизни 
должны были бы ярче и острее восприниматься. Таким образом, кроме указанных 
общих причин действовали и какие-то другие, определявшие именно этот особый 
объект сочувствия. Одна из них очевидна: всё усиливающееся влияние евреев на 
финансы и экономику страны и их стремление упрочить это влияние, добившись 
одинаковых прав с остальным населением. Возможности их был и действительно 
велики. В сочинении «Прусская монархия» Мирабо пишет:
      
      «Единственные торговцы и фабриканты, располагающие в прусских провинциях 
большими состояниями, — евреи. Среди них есть миллионеры».
      
      И Гретц подтверждает, что богатства евреев в Берлине далеко превосходили 
богатства христианских бюргеров. Поэтому можно не удивляться, что Мирабо, 
ненадолго посетив Пруссию, так чутко воспринял проблему еврейского равноправия: 
он был кругом в долгу у еврейских ростовщиков. Также и Лессинг, написав пьесу 
«Евреи», вскоре получил доходное место в считавшемся малочистоплотным деле по 
чеканке монеты, находившемся в руках у банкиров Эфраим. Когда же он писал 
своего «Натана», ему выдал аванс еврейский купец Мозес Вессели из Гамбурга. По 
этим отдельным штрихам можно представить себе ситуацию в более широком масштабе.
 «Лица свободных профессий» — писатели, журналисты, актёры были тогда очень 
мало обеспечены, и финансовая поддержка для них значила чрезвычайно много. Да и 
владетельные князья тоже были восприимчивы к подобным аргументам. Например, в 
начале XIX века банкир из Франкфурта-на-Майне Амшель Ротшильд уплатил великому 
герцогу Дальберту 400000 гульденов, за что тот предоставил франкфуртским евреям 
равные права с остальным населением.
      Но можно увидеть и другую причину, вызывавшую всё это движение. Всякий 
раз, как выступает идеология, враждебная традиционной, стремящаяся её 
развенчать и основать понимание жизни, исходя не из исторических корней народа 
(а, например, на логике, разуме, как в эпоху Просвещения), ей естественно 
искать союзника в том мировоззрении, которое никак, ни одной ниточкой с этими 
корнями не связано, скорее им враждебно. Его и находят в иудаизме и еврейской 
традиции. Так и во время пуританской революции в Англии возникает какое-то 
загадочное тяготение к иудаизму — чисто идеологическое, так как евреи были 
изгнаны из Англии в XIII веке. Кромвель мечтал о слиянии Ветхого и Нового 
Завета, еврейского избранного народа и пуританской общины. Пуританский 
проповедник Натаниэль Хомезиус провозгласил, что хотел бы, как раб, служить 
Израилю. Члены крайнего течения того времени — левеллеры — называли себя 
иудеями. Офицеры Кромвеля предложили ему составить Государственный Совет из 
70-ти членов, в подражание Синедриону. В парламент был внесён проекте переносе 
праздничного дня с воскресенья на субботу, а член парламента анабаптист 
Гарриссон со своей группой требовал введения Моисеева Закона в Англии.
      Если в Англии XVII века это течение не было связано с реальными 
еврейскими интересами (попытку еврейского банкира из Амстердама Монассии 
Израэля добиться переселения в Англию большой группы евреев, Кромвель отклонил),
 то в Европе XVIII века (и особенно в Германии) оба стимула действовали 
одновременно. Европейские «свободомыслящие» видели в евреях союзников в своей 
борьбе против «предрассудков старого общества», «мрака христианства», «засилия 
попов». В Германии начинается «эпоха салонов». Богатые еврейские дома 
превращаются в центры, притягивающие представителей аристократии, писателей, 
философов, актёров, проникнутые идеями просвещения. Самыми влиятельными были 
берлинские салоны Генриетты Герц и Рахель Левиной. Салоны Доротеи Фейт, 
Марианны Меир и др. пользовались несколько меньшим успехом. Здесь бывали 
аристократы, члены королевского дома, даже кронпринц, государственные деятели, 
дипломаты, учёные, писатели, философы: Шлейермахер, Фуке, Шамиссо, Шлегель, 
Александр и Вильгельм Гумбольдты. В Вене таким был салон Фанни Итциг, дочери 
банкира Итцига и жены произведённого в бароны Натана Аронштейна. Во время 
Венского конгресса у неё собирались дипломаты всех стран. В салонах возникла 
лаборатория, вырабатывавшая общественное мнение: тот, кто был своим человеком в 
этих салонах, мог рассчитывать на тёплые отзывы прессы; когда он ехал в другой 
город, его снабжали рекомендательными письмами. Здесь создавались репутации и 
устраивались карьеры. Например, из этих салонов пошла слава молодых Гейне и 
Берне. Уже в конце «эпохи салонов» Берне писал:
      
      «Удивительно, что здесь действительно только евреи или крещёные евреи 
держат открытые дома, а христиане — нет. Богатых христиан мало, а чиновники для 
этого не имеют денег».
      
      Успех этой деятельности сказался прежде всего не в завоевании евреями 
политических прав, а в быстром росте их влияния на культурную жизнь и идеологию 
общества. Немецкие школы и университеты стали открывать свои двери евреям. 
Появилась и еврейская (написанная для еврейского читателя) литература на 
немецком языке. Влияние евреев в образованном немецком обществе характеризует, 
например, то, что в 1788 году при исполнении «Венецианского купца» знаменитый 
тогда актёр Алек начал с пролога, в котором заверял публику, что актёры отнюдь 
не хотят давать пищу старым предрассудкам. Фихте писал и 1793 году:
      
      «Я знаю, что во многих учёных обществах считается возможным нападать и на 
нравственность, и на религию — только не на еврейскую нацию».
      
      Действительно, отрицательные высказывания в адрес евреев стали уже и не 
безопасны. Так в 1803 году Вильгельм Гратенауер опубликовал брошюру «Против 
евреев. Слово предостережения всем нашим христианским согражданам», в которой 
высказывался против предоставления евреям равноправия. Конечно, появилось 
несколько возражений. Государственный канцлер пишет премьер-министру, что, по 
его мнению, брошюру Гратенауера не следовало публиковать. И вот в сентябре 1803 
года появляется указ короля Фридриха Вильгельма III, запрещающий обсуждать 
еврейский вопрос в печати. Тем самым, Гратенауер лишается возможности ответить 
на нападки, которым он подвергся. Все его просьбы разрешить ему опубликовать 
ответ остаются безрезультатными. Премьер пишет канцлеру, что, по его мнению, 
статья Гратенауера была отвратительной. В 1804 году его увольняют из суда, где 
он служил. С большой семьёй Гратенауер остаётся без всяких средств к 
существованию, и одновременно все его кредиторы предъявляют ему иск. В 
заключение его избили на улице…
      Дело с предоставлением евреям политического равноправия двигалось 
медленнее. В Англии в 1753 году парламент принял закон, разрешающий евреям (т.
 е. лицам иудейского вероисповедания) натурализоваться в Англии и приобретать 
английское гражданство. Однако, это решение вызвало столь многочисленные и 
бурные протесты, что правительство, опасаясь исхода предстоящих выборов, 
провело через парламент новый билль, отменяющий только что принятый. 
Французская революция с её принципами равенства и братства, естественно, 
породила у евреев надежды на приобретение равноправия. В основных провинциях 
Франции число евреев было очень не велико — около 10 тысяч, но в примыкающих к 
Германии
      Эльзасе и Лотарингии их проживало около 40 тысяч. Обращённая в 
Национальное Собрание просьба евреев о предоставлении им равноправия 
натолкнулась на сопротивление депутатов от Эльзаса и Лотарингии, наказы которых 
требовали от них бороться против этой меры. Обсуждения возобновлялись несколько 
раз и были очень бурными. Статья «Еврейской Энциклопедии» сообщает об особых 
наказах от городов Эльзаса и Лотарингии. Так, наказ от граждан Метца содержал 
жалобы на «вред, происходящий от евреев»; Страсбург требовал особых правил для 
еврейской торговли; Гаген — законов против еврейских ростовщиков; Нанси, Номени,
 Диез и Миркур — ограничения числа евреев в области и т. д. В 1789 г. решение о 
предоставлении равноправия не прошло одним голосом. В прениях аббат Мори 
говорил: «Евреи — люди и, следовательно, наши братья. Пусть же им 
покровительствуют, как людям вообще, но не как французам». Вопрос опять 
дебатировался в 1790 г., и предоставление равноправия опять было отклонено. 
Предоставление равноправия поддерживал клуб якобинцев и Коммуна. Оно было 
провозглашено декретом от 27 сентября 1791 г., хотя одновременно был принят и 
декрете пересмотре долгов еврейским ростовщикам. Тоже положение сохранилось и в 
Конституции эпохи консульства и в начале Империи. Во время революционных и 
наполеоновских войн эмансипация распространялась и на другие завоёванные 
Францией или находящиеся под её влиянием территории. Так, она охватила всю 
Германию, закон об эмансипации евреев в Пруссии, в частности, был принят в 1812 
году. Идею предоставления евреям полного равноправия поддерживал влиятельный 
канцлер Гарденберг.
      Такие бурные изменения, как всегда, вызвали и реакцию — как идейную, так 
и политическую. Например, Фихте писал в 1793 году: «Почти все страны Европы 
охватывает мощное, враждебно-настроенное государство, находящееся в состоянии 
войны со всеми остальными государствами, и в некоторых из них чудовищно 
угнетающее граждан… Это государство основано на ненависти ко всему 
человеческому роду». Такой идеологической реакции на эмансипацию параллельна 
позиция практического и прагматического деятеля Наполеона. В 1806 году он 
созвал заседание Государственного Совета для обсуждения вопроса о положении 
евреев во Франции. Поводом были Жалобы на то, что в Эльзасе еврейские 
ростовщики и спекулянты оказались хозяевами почти всех земель и скота (даже 
Гретц допускает, что «некоторые еврейские ростовщики, возможно, проявили 
большую жёсткость»). Наполеон сказал:
      
      «Французское правительство не может быть равнодушным к тому, что нация, 
способная на любые низости, стала безраздельно господствовать над двумя 
прекрасными департаментами Эльзаса… Целые деревни обращены евреями в свою 
собственность, они заменили феодалов…Они рискуют однажды быть перебитыми 
возмущённым населением Эльзаса, как это уже столь часто случалось, и почти 
всегда по их вине.
Опасно оставлять ключи к Франции: Эльзас и Страсбурге руках нации шпионов, 
нисколько не привязанной к этой стране.
Это нация внутри нации… Евреи не относятся к той же категории, что протестанты 
и католики. Они должны быть подчинены политическому праву, а не гражданскому 
праву, так как они не граждане».
      
      В результате права евреев во Франции были ограничены законом от 30 мая 
1806 года. Евреи, нежившие в департаменте Верхнего и Нижнего Рейна, не могли в 
них селиться. В других департаментах они могли селиться, только если 
приобретали землю и занимались земледелием. Они лишались права выставлять 
заместителей по рекрутскому набору. Статья 18 говорила:
      
      «Настоящий декрет имеет силу в течение 10 лет, так как мы надеемся, что 
по истечении этого срока не будет разницы между евреями и другими гражданами. 
Если же наша надежда нас обманет, то срок действия декрета будет продлён 
настолько, насколько мы найдём нужным».
      
      Поражение Наполеона привело к тому, что права, предоставленные евреям в 
других странах, были взяты назад почти повсюду. Но это была попытка бороться с 
общей тенденцией истории. С каждой революцией (1830, 1848 гг.) права евреев 
увеличивались — и это было связано с тем, что евреи революции энергично 
поддерживали. В Англии равноправие было предоставлено в 1825 г., тогда же в 
Португалии, в Бельгии — в 1830 г., в Канаде-1832 г. В Германии революционный 
франкфуртский парламент принял закон об эмансипации в 1848 г. (он был 
распространён в том же году на Кассау и Гановер, в 1861 г. — на Вюртемберг, 
1862 г. — на Баден, 1868 г. — Саксонию, и с образованием 11870 г. Германской 
империи — на всю неё). В Дании равноправие было дано евреям в 1849 г., Норвегии 
— 1851 г., Швеции и Швейцарии — 1865 г., Испании — 1858 г., Австро-Венгрии — 
1867 г., Италии — 1870 г., Болгарии — 1878 г., Турции — 1908 г., России — в 
феврале 1917 г.
      Еврейская эмансипация является поразительным историческим явлением. В 
исторически очень короткий срок (1 век) большой слой европейского еврейства 
отказался от своего образа жизни, как бы специально созданного, чтобы 
отгородить его от других народов, и принял образ жизни окружающего европейского 
населения. Создаётся впечатление, что история сжимала пружину отчуждения вокруг 
еврейства, чтобы тем сильнее дать ей распрямиться. Это был переломный момент в 
истории взаимоотношений евреев с другими народами. Может ли такой внезапный 
переворот быть полностью объяснён ростом экономического влияния и более тесными 
экономическими связями, на которые мы указывали в начале параграфа? Вряд ли! 
Богатым, а особенно богатейшим евреям эмансипация не очень-то была нужна. 
Например, основатель банкирского дома Ротшильдов, Амшель Ротшильд, был принят 
при дворе в Вене, при этом подчёркивая свою верность всем ортодоксальным 
ритуалам — и это вызывало некоторое любопытство, но и уважение. От эмансипации 
выиграли скорее бедные евреи типа Мендельсона.
      Очень скрупулёзный исследователь духовной жизни еврейства Гершом Шолем 
положил начало изучению другого, религиозного и духовного, аспекта этого 
движения. Он связан с одним религиозным движением того времени, с так 
называемым саббатианством. В1665 г. еврей из Малой Азии Саббатай Цви объявил 
себя Мессией и имел довольно большой успех, вызвал значительное движение, 
причём не только в Оттоманской империи, но и в Европе. Многие евреи в 
Амстердаме и Гамбурге продавали своё имущество, чтобы отправиться на Восток и 
примкнуть к новому Мессии. Были распространены различные ожидания, связанные с 
1666 г. Но существовало течение, которое, основываясь на книге Зогар 
предсказывало появление Мессии в 1648 г. — время успеха Саббатая Цви. Это было 
время всеобщих религиозных исканий в Германии, только что кончилась 30-летняя 
война, в Англии начиналась революция, в России назревал раскол. Мистические 
течения разных стран и народов влияли друг на друга. Секретарь Лондонского 
Королевского Общества Ольденбург писал Спинозе: «Здесь все говорят о 
возможности возвращения евреев на свою родину… Если эти надежды сбудутся, то 
это произведёт переворот». На волне этого возбуждения Саббатай Цви направился в 
Турцию, чтобы обратить в свою веру султана. Но там он был схвачен турецкими 
властями, посажен в тюрьму, в результате отрёкся от своих притязаний и даже 
перешёл в ислам, приняв имя Мухамед Эфенди. Новое направление всему течению дал 
известный тогда молодой талмудист Натан из Газы. Он выдвинул мистическую 
концепцию, согласно которой Мессия, прежде окончательного торжества, должен 
совершить труднейший из своих подвигов: сойти в царство Зла и Нечистоты, чтобы 
извлечь пленённые там божественные «искры». Этот подвиги совершил, по его 
мнению, Саббатай Цви, не только не опровергнув этим, но именно подтвердив своё 
избранничество. Более радикальные выводы из этого учения заключались в том, что 
все евреи должны стать марранами (марраны — испанские евреи, внешне принявшие 
христианство, но тайно продолжавшие следовать иудаистическому Закону). Все 
должны спуститься в бездну Зла, чтобы преодолеть его изнутри. Последователем 
этого учения был еврей из Салоник Яков Франк, переселившийся в часть Польши, 
принадлежавшую Австрийской империи, основатель секты «франкистов». (Франками 
назывались в Турции евреи из Салоник, так что его имя собственно означает «Яков 
из франков».) Следуя примеру Цви, Франк принял католицизм вместе с большой 
группой последователей, которые все получили польское дворянство высокого ранга.
 Он учил, что теперь отменяется старая Тора, грех может быть свят, приобретает 
новый смысл высказывание Мишны, что Бога надо почитать и «дурными страстями». 
Каждый должен взять на себя грех марранства, сердце и уста не должны говорить 
одно и то же. Франк учил: как праотец Иаков обманул своего отца, надев звериную 
шкуру, так и мы должны надеть одежду христианина, чтобы быть успешнее в нашем 
обмане. То, что в учении саббатиан называется «бездной Зла и Нечистоты», вполне 
соответствует представлению ортодоксального еврейства об окружающем мире и 
населяющих его народах. Тогда «погружение в Бездну» представляется мистическим 
аналогом эмансипации, её духовным предвидением. Или наоборот, эмансипация — 
практической реализацией мистического видения.
      Близкую мысль высказывает Гершом Шолем. Он считает, что саббатианство 
сыграло большую роль в подготовке реформы иудейства и приобщения его к идеям 
просвещения в XIX в. Шолем пишет: «Теперь (конец XXI и XIX в.) стремление к 
революционизированию не должно было искать выхода в практике „святого греха“, 
но могло найти выход в перестройке жизни».
      Сам Франк известен только как пророк или идеолог. Приняв католичество, он 
продолжал проповедовать своё учение, имел последователей, тайно следовавших его 
доктрине, но принадлежавших и к ортодоксальному иудаизму. Его учение было 
смесью иудейской мистики с нигилизмом: предсказаниями и призывами к уничтожению,
 нисхождению в бездну так, чтобы ниже уже нельзя было опускаться. Он учил, что 
пути вверх и вниз сходятся, святое и грешное не различаются (в частности, это 
выражалось в нарушении сексуальных норм). Хотя сам Франк периодически посещал 
мессу, его учения всплыли наружу, и он был приговорён к заключению в крепость в 
Ченстохове. Оттуда его освободила война, и после очередного раздела Польши он 
переселился в местечко Офенбах в Австрии. Он умер в 1788 г. и ещё перед смертью 
говорил: «Я пришёл, чтобы освободить мир от всех законов и заповедей. Всё 
должно быть разрушено, чтобы бог явился». Уже поколение младших последователей 
Франка принимало участие в движении эмансипации. Это, как говорят исследователи,
 является сильным затруднением при исследовании всего течения. Именно желая 
быть настоящими «просвещёнными» (в принятом тогда смысле этого слова) 
европейцами, они не только стремились всячески скрыть свои франкистские истоки, 
но и даже уничтожили ряд франкистских документов, стыдясь их мистического 
радикализма.
      Шолем детально восстановил биографию одного такого выходца из 
франкистской среды Мозеса Добрушка. Он родился в 1753 г. от родителей, 
связанных с франкистской средой (или даже прямо принадлежавших к секте). Он, во 
всяком случае, приходился родственником Франку. В 1775 г. он крестился вместе с 
несколькими братьями и сёстрами (может быть, под влиянием франкистских идей). 
При этом он принял имя Франца Томаса Шенфельда (а его жена Элька — 
Вильгельмины). Крещение, видимо, не нарушило его тесных связей с франкистами. 
Он играл видную роль в поставках в австрийскую армию, что говорит о его 
значительном состоянии. Состоятелен был и его отец, вместе с Франком, Поппером 
и Хенигсбергером имевший монополию на всю табачную торговлю в Австрии. На 
период после крещения приходится активная деятельность Шенфельда-Добрушки в 
распространённом тогда масонском ордене «Азиатских братьев». Видимо, благодаря 
ему был открыт доступ евреям в этот орден (в то время как раньше германское 
масонство было за крыто для евреев). В те времена участие в масонских ложах 
было очень существенным этапом при вхождении в «просвещённую» европейскую среду.
 Другим активным деятелем того же ордена был Гиршфельд. С другой стороны, под 
их влиянием орден воспринял такие иудаистские элементы символики, как 
шестиконечная звезда и семисвечник.
      Тут наступает некоторый оставшийся загадочным эпизод. В 1788 г. умирает 
Франк. В кругах его сторонников распространяется слух, что его наследником 
будет Добрушка. Неясно, то ли ему это положение предлагали, но он отказался, то 
ли он его добивался и не получил. В любом случае его судьба радикально 
меняется: он уезжает во Францию и принимает опять новое имя — Юниуса Фрея. Там 
он отдаётся революционным идеям (но и спекуляциям). Он держит дом на широкую 
ногу, его сестра выходит за муж за ближайшего соратника Дантона — Шабо. Но 
когда кружок Дантона был разгромлен, с ними погиб и Добрушка. Он был 
гильотинирован в 1794 г. Во избежание недоразумений следует заметить, что это 
был единственный еврей, про которого известно, что он играл активную роль во 
Французской революции. Но символическую тонкую нить можно проследить: 
классический иудаизм — саббатианство — идеология европейского Просвещения — 
Французская революция.
      
      
Литература:
      
      Roth С.  The Jews in the Renaissence. N.-J., 1959.
      Sombart W.  Цит. в Гл. 6.
      Graetz H.  Geschichte der Juden. Bd. II.
      Berne L.  Briefe. 1927.
      Bartels A.  Lessing und die Juden. Leipzig, 1922.
      Bartels A.  Geschichte der deutschen Literatur. Bd. II. Leipzig., 1905.
      Fichte Johann Gottlib  Beitrag zur Berichtung der Urteile des Publikums 
uber Franzosische Revolution. Leipzig, 1922.
      Perry Thomas W.  Public Opinion, Propaganda and Politics in 
Eigteenth-Century England. Cambridge, Mass, 1966.
      Scholem Gerschom  Die jbdische Mystik in ihrer Hauptstrumungen. Zurich, 
1957.
      Gerschom Scholem  Du Frankisme au Jacobinisme. Paris, 1981.
      Mandel Arthur  Le Messie Militant. Milano, 1989.
      Америка «Еврейская Энциклопедия» СПб., 1911. Т. II.
      Антисемитизм «Еврейская Энциклопедия» СПб., 1911. Т. II.
      Масонство «Еврейская Энциклопедия» СПб., 1911. Т. X.
      Саббатай Цеви и саббатианское движение «Еврейская Энциклопедия» СПб., 
1911. Т. XIII.
      Пруссия «Еврейская Энциклопедия» СПб., 1911. Т. XIII.
      
Глава 8
Золотой век ассимиляции
      
      
(От Наполеоновских войн до I мировой войны)
      
      XIX век (а точнее, период, указанный в заголовке этой главы) является 
периодом массового вхождения западноевропейского еврейства (а к концу века — 
восточно-европейского) в европейскую культуру. Это эпоха усвоения подавляющим 
большинством еврейства европейского образа жизни, в основном, ещё ничем не 
омрачённого вхождения евреев и всё растущего их влияния почти во всех сферах 
деятельности европейского общества. Казалось, что изолированности еврейства в 
европейском обществе приходит конец, хотя предвестники заложенных в этом 
процессе трудностей появились тогда же.
      Можно всё же выделить несколько областей, в которых еврейское влияние 
становится особенно заметно и эффективно. Особенно важно, что к традиционной 
сфере приложения еврейских сил — финансам — присоединяются новые: искусство 
(особенно литература) и пресса. Благодаря этому еврейское влияние перестаёт 
быть внешним, центр тяжести переносится на идеологию, точкой приложения этого 
влияния становится не столько материальная, сколько духовная жизнь европейских 
народов.
      О большом количественном участии евреев в западноевропейском искусстве 
можно судить по знаменитым, всем известным именам. Таким, например, как 
композиторы Мейербер, Мендельсон, Малер. В более лёгком и доходчивом стиле по 
всей Европе гремел Оффенбах (а либретто его опереток писал Галеви). Мировой 
славой пользовались великие актрисы Сара Бернар и Рашель. Но, пожалуй, наиболее 
сильным было влияние евреев в литературе, и наиболее ярким эпизодом — их 
участие в течении немецкой литературы, сложившемся в 20-е годы и получившем 
название «Молодой Германии». Историк немецкой литературы Бартельс говорите нём:
      
      «„Молодая Германия“ — это по существу берлинско-еврейский продукт, 
возникший в салоне Рахель Левин».
      
      Самыми известными деятелями этого течения были Генрих Гейне и Людвиг 
Берне (Лёб Барух).
      В Гейне особенно ярко проявились те противоречия, с которыми приходилось 
сталкиваться европейским писателям-евреям. С одной стороны, был вынужден 
творить и добиваться успеха в немецкое национальном искусстве, как немецкий 
поэт, пишущий на немецком языке. Его яркий талант мог проявиться только в этой 
форме, а талантливость его несомненна — недаром его переводили и Лермонтов и 
Тютчев. Но, с другой стороны, он был продуктом еврейского духовного мира, и 
еврейские традиции не только мешал и ему стать выразителем немецкого 
мироощущения, но и отталкивали от него. Не обладая непосредственными чувствами, 
открывающими красоту немецкой природы, языка и культуры, он вынужден был 
воспринимать их через других. Так, он писал своему другу Мозеру:
      
      «Я могу передавать только восприятие прекрасного другими людьми».
      
      Благодаря этому его стихи лишались непосредственности, были часто 
подражательными. Даже знаменитая «Лорелея» по фабуле, образам, ритму почти 
точная копия стихотворения Брентано. Те же причины приводили к тому, что в 
стихах Гейне такое место занимает высмеивание, переходящее в ругань, часто мало 
чистоплотную, — элемент, совершенно чуждый поэзии. Его поэмы «Аттатроль», 
«Германия. Зимняя Сказка» и др. — лишь зарифмованные фельетоны. Этот 
фельетонный стиль он первый внёс в поэзию.
      Гейне были присущи очень сильные еврейские национальные чувства, а в то 
же время он мог реализовать свой яркий талант только как немецкий национальный 
поэт. Это порождало в его душе раздвоенность и конфликт. Всё это накладывалось 
на страстный и раздражительный темперамент и было источником чувства ненависти, 
всё более подчинявшего себе поэта.
      Два предмета ненависти всю жизнь мучили Гейне: немцы и христианство. Он 
упражнялся, придумывая для немцев клички пообиднее, которые приставали бы, как 
плевок, вроде «народ-лакей» или «народ-пудель» (Bedientenvolk, Pudelvolk). Он 
писал, например:
      
      «Гёттингенские жители разделяются на студентов, профессоров, филистеров и 
скотов. Все они не многим отличаются друг от друга».
      
      Ведь это лишь другой способ сказать, что немцы — скоты. По-существу — что 
в этом остроумного? Одно из его последних произведений, поэма «Германия. Зимняя 
Сказка» — кончается тем, что богиня города Гамбурга предлагает ему открыть 
будущее Германии, но вместо кофейной чашки гадает на ночном горшке. Не в силах 
выдержать этот «запах немецкого будущего», Гейне бежит. Не раз он высказывает 
мысль, что все его несчастья произошли из-за того, что борьба Германии за 
освобождение от Наполеона увенчивается успехом. Ватерлоо — вообще 
всемирно-историческая катастрофа: «куда лучше, если бы поколотили нас». В 
письме к своему другу Сете он говорит:
      
      «Всё немецкое мне противно, а ты, к сожалению, немец. Всё немецкое 
действует на меня как рвотное. Моим ушам отвратителен немецкий язык. Мои стихи 
противны мне, потому что они написаны по-немецки. Даже писание этого письма мне 
тяжело, ибо написание немецких букв болезненно действует на мои нервы».
      
      Гейне крестился, как он говорит, «чтобы получить входной билет в 
европейскую культуру», и это сделало его положение ещё более двусмысленным. Он 
писал своему другу Мозеру:
      
      «Уверяю тебя, если бы закон не преследовал кражу серебряных ложек, я бы 
не крестился».
      
      В дневнике он записал стихи:
      
      «И ты приполз к кресту, который ты презирал, который ещё несколько недель 
назад надеялся втоптать в грязь».
      
      Его первая же трагедия «Альманзор» была, по его собственным словам, 
неудачной, так как уж слишком проникнута ненавистью к христианам. Первая 
попытка её поставить кончилась скандалом. В письме Мозеру он говорит:
      
      «Меня одновременно преследуют христиане и евреи. Последние зато, что я не 
отстаиваю их равноправие в Бадене, Нассау и других дырах. О, близорукие! Лишь у 
ворот Рима можно защищать Карфаген».
      
      Кто же этот «Рим», от которого он хочет спасти «Карфаген»? Историк 
Трейчке приводит слова Гейне:
      
      «Есть такие разновидности идей-насекомых, которые долго смердят, если их 
раздавить. Таково христианство. Этот духовный клоп был раздавлен 1800 лет назад 
(распятие Христа?!), а до сих пор отравляет нам, бедным евреям, воздух».
      
      Национально-еврейские чувства так часто прорывались в течение всей его 
жизни, что несомненно, некоторые презрительные выпады против еврейства 
(обязательно уравновешивавшиеся такими же выпадами против христианства, вроде: 
«Раввин и капуцин одинаково воняют») не были искренними. Он писал, например:
      
      «О Моисей, рабби Мойше, великий борец с рабством, дай мне гвозди и 
молоток, чтобы я смог прибить уши наших уютных рабов в чёрно-красно-золотой 
ливрее к Бранденбургским воротам».
      
      Или уверял, что если бы на свете остался только один еврей, то каждый 
должен был бы почесть за счастье ехать 100 часов, чтобы только пожать ему руку. 
Он пишет другу:
      «Любовь к строгому и последовательному раввинистическому духу уже много 
лет таится во мне».
      Незадолго до смерти Гейне сказал: «Я вернулся к Иегове». «Краткая 
Еврейская Энциклопедия» так характеризует Гейне:
      
      «Его произведения меньше всего представляют собой воплощение немецкого 
национального характера или духа».
      
      Против этого трудно что-либо возразить, но мы сталкиваемся с загадкой, 
столь часто потом встречающейся, что сейчас уже и не кажется загадочной: как, 
какими методами и силами удалось выдать чёрное за белое? Убедить немцев, да и 
всё человечество, что Гейне, враг всего того, что (правильно или неправильно) 
было дорого немецкому национальному сознанию, по его собственным словам, 
ненавидевший всё немецкое, — был величайшим, да ещё именно немецким поэтом?
      Берне сейчас почти забыт, но тогда его имя произносилось наравне с именем 
Гейне (и оба были смертельными врагами, раздражённо понося друг друга, 
вытаскивая на всеобщее обозрение неприглядные подробности личной жизни 
соперника). Лишь с несколько иными оттенками, Берне мучили те же проблемы, что 
и Гейне. Один из представителей «Молодой Германии» Вольфганг Менцель писал о 
нём:
      
      «Для него оправдано всё, что действенно как разлагающий Германию элемент. 
Он не говорит нам, что же он хочет основать, когда он всё разрушит. Он думает, 
что об этом позаботятся французы. Нужно лишь сломать эту стену, сделать немцам 
всё немецкое ненавистным, презренным, смешным, всё французское желанным и 
помочь чем только возможно тому, чтобы французы стали господами Германии, 
сначала путём братания, потом — вторжения».
      
      И действительно, Берне, например, всю жизнь ненавидел Гёте. Он писал:
      
      «С тех пор как я себя помню, я ненавижу Гёте».
      
      Он цитирует одно письмо, якобы полученное им:
      
      «Этот Гёте — раковая опухоль на германском теле, а что всего хуже, все 
считают болезнь за высшее здоровье».
      
      Берне комментирует:
      
      «Как это всё справедливо! (…) Гёте — король своего народа: свергнув его, 
легко справиться с народом».
      
      С другой стороны, он делится своими мыслями:
      
      «Дурные евреи не хуже дурных христиан (…). Они даже имеют то преимущество,
 что умнее их (…).У них есть кровь или нет её, но у них нет водянистого сока 
улиток. Одним словом, они не филистеры. О, горе филистерам…»
      
      В одном письме Берне рассказываете юношеском переживании, по-видимому, 
сильно повлиявшем на его жизнь. Во время оккупации Германии французами, он 
должен был куда-то ехать из родного Франкфурта и для этого получить паспорт. 
Французский офицер, взглянув на него, написал «еврей из Франкфурта».
      
      «Кровь моя остановилась (…). Тогда я поклялся в сердце своём. Погодите! 
Когда-нибудь я вам пропишу паспорт, и вам, и всем прочим! И не правда ли, не 
правда ли, я свою клятву выполнил?»
      
      В другом месте он пишет:
      
      «Ничего не забыть, ничего не простить, никакого примирения, кладущего 
границу ненависти! Все наши мысли — с останками наших отцов. Лишь в будущем 
будем мы жить, лишь за будущее — умирать».
      
      Поучительна оценка, которую Гретц даёт в своей «Истории евреев» 
деятельности Гейне и Берне. Он сравнивает их с царями, пригоршнями бросающими 
золотые монеты — это их идеи.
      
      «Они создали немцам элегантный язык, ясномудрый отточенный язык и открыли 
им храм свободы».
      
      И это после Гёте, Шиллера и романтиков! Но ещё своеобразнее характеризует 
он направление их деятельности:
      
      «Правда, оба они внешне порвали с иудейством (крестились — И.Ш.), но лишь 
как бойцы, схватившие вооружение и знамя врага, чтобы его вернее поразить и 
уничтожить».
      
      Кто же был этот враг: немецкий народ или христианство? Эпоха «Молодой 
Германии» породила самые знаменитые имена среди европейских писателей-евреев за 
весь XIX век. Но само еврейское влияние в литературе в последующие десятилетия 
не только не ослабло, но расширилось и углубилось. Бартельс, «Историю немецкой 
литературы» которого мы уже цитировали, относит за счёт еврейского влияния 
создание «литературной индустрии», озабоченной лишь финансовым успехом и 
размерами тиражей, спекулирующей на низком вкусе широких кругов «высшей и 
средней черни»:
      
      «Эту индустрию, тут не может быть сомнения, нам принесло современное 
еврейство, подчинившее себе немецкий театр и, в значительной степени, также 
прессу и создавшее в литературе мощную партию, с которой борьба просто 
невозможна».
      
      Еврейское влияние в прессе возникло в эту же эпоху и позже оказывало (да 
и до сих пор оказывает) сильное влияние на жизнь. Уже после Мировой войны об 
этом писал (под псевдонимом Мейстер) экономический советник консервативной 
партии Германии Пауль Банг. Это влияние ярко обнаруживается уже в эпоху 
наполеоновских войн, когда в побеждённой Германии появилась целая группа 
еврейских журналистов и издателей. Типичным примером может служить газета 
«Телеграф», которую в 1805 году издавал Ланге (Дэвидсон) — некогда близкий друг 
Лессинга. Позже он издавал «Немецкий Герольд» и «Новый Телеграф». В этих 
газетах высмеивались немецкие генералы и государственные деятели, даже 
королевский двор, включая королеву. Газеты эти отличались столь 
последовательной профранцузской ориентацией, что «Телеграф» считался почти 
французским официозом.
      Другая группа немецко-еврейских журналистов во главе с Саулом Ашером и 
Эдуардом Итцигом была известна борьбой, которую они вели против немецких 
писателей-романтиков: Арнима, Брентано, Клейста. Их клеймили как реакционеров, 
мракобесов, лиц, неблагонадёжных с точки зрения французских властей. Был даже 
пущен слух, что Клейст-душевнобольной. С каким раздражением говорит Гретц, 
описывая много лет спустя ту эпоху, об этих …(термин, вероятно, соответствующий 
«русопятам» в применении к русским) Арниме, Брентано, Фуке! Видно, как его 
возмущает, что они с симпатией относятся к немецкому средневековью, 
христианству, церкви.
      Вот как возникла одна из влиятельнейших немецких газет «Франкфуртер 
Цейтунг» (Франкфуртская газета). В 50-е гг. банкир Розенталь начал издавать во 
Франкфурте «Деловое Обозрение». Вскоре другой банкир Леопольд (Лёб) Зоннеман 
превратил его во «Франкфуртскую деловую газету». С1866 г. она стала называться 
«Франкфуртской газетой». Столь же влиятельная берлинская газета «Берлинер 
Тагеблатт» была основана в 1871 г. Рубеном Мозес. Орган демократической партии 
«Берлинер Цейтунг» основал в 1877 г. Ульштейн — еврейский предприниматель, 
разбогатевший на торговле и впоследствии создавший концерн «Ульштейн-прессе», 
которому принадлежал и десятки газет-политических, рекламных, развлекательных.
      До сих пор мы говорили в основном о Германии. Но и основатель агентства 
«Рейтер», которое у всех нас ассоциируется с Британией, родился в Германии, 
имел фамилию Иосафат и крестился уже взрослым. Одну из наиболее влиятельных 
газет Англии — «Дейли Телеграф» — в 1855 г. купил Иосиф Мозес Леви. Далее 
газетой владел его сын уже под фамилией Лоусон, а потом уже как барон Бернхам — 
до 1928 г. «Дейли Экспресс» с 1904 г. издавал Р. Д. Блюменфельд. В Италии до 
1912 г. редактором главного органа социалистической партии «Аванти» был еврей 
Тревес (в результате ожесточённой внутрипартийной борьбы в 1912-1914 гг. это 
место захватил Муссолини, но в 1914 г. Тревес опять его выжил). В США пресса 
ещё больше, чем в Европе, находилась под еврейским влиянием. Например, одним из 
ведущих газетных боссов, создателем «жёлтой прессы» был Пулитцер, венгерский 
еврей, приехавший в Америку, не зная ни слова по-английски. (Теперь же его 
именем названа одна из наиболее престижных литературных премий). Адольф Охс 
владел газетой «Нью-Йорк Таймс» с 1896 г., «Филадельфия Таймс» — с 1901 г.
      Весь мир испытал влияние таких идеологов, как Маркси Фрейд. Множество 
евреев стало известно в науке, например, физик Герц, экспериментально 
доказавший существование электромагнитных волн, ряд математиков — Якоби, Кантор,
 Кронекер и т. д.
      Параллельно идеологическому непрерывно росло и экономическое влияние 
еврейства. Зомбарт приводит следующие цифры, относящиеся к Германии. В 1870-е 
годы в эпоху создания большого числа акционерных компаний из 25 самых больших 
кампаний 16 был и еврейскими. В отдельных кампаниях среди учредителей от 1/ 3 
до 1/4 составляли евреи. В 1911 г. среди директоров наиболее крупных компаний 
евреи составляли 1/8, среди членов наблюдательных советов — 1/3. В населении же 
страны они составляли менее 1%. По данным о доходах, вычисленным на основании 
взимаемых налогов, доходы евреев примерно в 3-4 раза превосходили доходы 
христиан.
      Не удивительно, что в области, где влияние евреев было особенно велико, — 
финансах — оно ещё усилилось. Так, центральный Немецкий банк — Райхсбанк — был 
частным предприятием, находящимся лишь под наблюдением Министерства финансов. 
Он был основан в 1873 г. 15-ю лицами, из которых 11 были евреями, а именно: 
Беренд, Мейер, Блейхредер, Гельпке, Мендельсон, Оппейнгейм, Плаут, Ротшильд, 
Штерн, Варшавер и Цвихер.
      Конечно, все эти процессы были связаны с резким увеличением числа евреев 
в образованных слоях общества. Тот же Зомбарт сообщает, что, например, из 
христиан на каждые 10.000 человек населения высшие классы гимназии посещает 61 
ученик, из евреев — 385 (по Пруссии). Он пишет:
      
      «Этим цифрам соответствует и их реальное участие в нашей духовной и 
культурной жизни. Нечего и говорить, что наш художественный, литературный, 
музыкальный рынок, наш театр, если ещё не полностью в их руках, то находится 
под их существенным, можно смело сказать, решающим влиянием».
      
      Громадный вес евреев в культуре, прессе, экономике, конечно, отражался на 
их общем положении и их влиянии на другие стороны жизни. Знаком этого было, 
например, торжественное празднование в 1905 году 250-летия поселения евреев в 
США. Президент Теодор Рузвельт обратился к комитету по празднованию с письмом, 
в котором он говорил:
      
      «Я считаю, что можно с уверенностью сказать: очень немногие нации в нашей 
стране, а может быть, и ни одна другая — прямо или косвенно оказали столь 
сильное влияние на формирование американского образа жизни».
      
      Вейцманн вспоминает, что перед I мировой войной в итальянском кабинете 
министров было четыре еврея: Лузатти (премьер), Оттолонги, Соннино и Титани. 
Кроме того, еврей был мэром Рима. Другой, не внешне торжественный, а обычно 
скрытый аспект этого влияния можно обнаружить, например, в мемуарах крупного 
немецкого дипломата эпохи перед I мировой войной фон Эккардштета. Он 
рассказывает, как, будучи немецким послом в Англии, сблизился с главой дома 
Ротшильдов — бароном Альфредом Ротшильдом. Последний был очень враждебно 
настроен против «московитов» из-за «варварского обращения русских властей с 
евреями».
      
      «Если речь шла о том, чтобы помешать тайным интригам русской дипломатии, 
то Альфред Ротшильд, с его большим влиянием, всегда был к услугам».
      
      В частности, по словам автора, Япония очень колебалась перед вступлением 
в войну с Россией из-за своей финансовой слабости.
      Английское правительство предпочитало сохранять нейтралитет и не 
покровительствовало крупным займам для Японии. Тогда Эккардштет свёл японского 
посла в Лондоне графа Хаяши с Ротшильдом. Последний заверил графа в своих 
симпатиях делу Японии и в том, что японское правительство может рассчитывать на 
поддержку дома Ротшильда. По мнению автора, это сыграло решающую роль в решении 
Японии начать войну.
      Влияние евреев на политику США можно представить себе по эпизоду, о 
котором мы вскользь упоминали в гл. I. В1910 г. в прессе США была поднята 
яростная кампания против русского правительства, ограничивающего въезд в Россию 
евреев — американских граждан. (Хотя в то же время пресса писала о бедственном 
положении евреев в России, и не понятно было, зачем же евреям туда стремиться.) 
В качестве ответной меры требовали расторжения русско-американского торгового 
договора. В начале 1911 г. президента Тафта посетила делегация влиятельных 
евреев во главе с крупнейшим финансистом Яковом Шиффом, директором банка Кун, 
Леб и С°. Президент сообщил делегации, что согласно данным американского посла 
в России, русское правительство ограничивает въезд евреев, так как большей 
частью речь идёт о недавно эмигрировавших из России евреях, которые хотят 
теперь вернуться в качестве американских граждан, чтобы не быть ограниченными 
чертой оседлости. По мнению президента, каждая страна имеет право сама 
формулировать свою иммиграционную политику. Возмущённый Шифф отказался на 
прощание пожать руку Тафту. Уходя он воскликнул: «Итак, это война». Для победы 
в этой войне потребовалось 10 месяцев. В конце 1911 г. обе палаты Конгресса 
предложили президенту расторгнуть русско-американский договор, и он подчинился. 
На следующий год организация еврейского масонства (или построенная по 
масонскому типу) в США — орден Бнай Брит — вручила президенту Тафту медаль «как 
человеку, сделавшему в прошедшем году больше всех для блага евреев». Всё же в 
следующие выборы (1913 г.) Тафт не был переизбран.
      Ситуацию в Англии характеризует долгий спор в связи с проблемой избрания 
евреев в Парламент. Он тянулся с 1829 до 1858 г. и был связан с тем, что евреи 
отказывались произносить присягу, содержащую слова «по истинной христианской 
вере». В результате текст присяги был изменён, чтобы быть приемлемым и для 
иудаистов, и барон Ротшильд занял место в Парламенте.
      И непосредственно среди руководителей политики большинства европейских 
государств роль евреев была значительна. Так, в Германии ряд руководителей 
либерального движения, начавшегося с революции в 1848 г., были евреи. Например, 
Габриэль Риссер участвовал в «Предпарламенте» и Учредительном собрании, позже — 
в Эрфуртском парламенте. Людвиг Бамбергер был одним из создателей либеральной 
партии, впоследствии они с Эдуардом Ласкером создали прогрессивную партию. 
Генрих Фридберг много лет был министрами Кайзера, Рудольф Фриденталь был одним 
из основателей свободной консервативной партии Пруссии.
      Громадное влияние на политическую жизнь Англии оказал Д’Израэли, крещёный 
отцом в молодости. Он был не раз премьер-министром и министром финансов. Долгое 
время он стоял во главе консервативной партии и движения «Молодая Англия». Под 
конец жизни королева пожаловала ему звание лорда Биконсфильда. Премьером Италии 
был Лузатти. Во Франции многократно министром был Кремье, в то же время крупный 
национальный еврейский деятель — создатель Всеобщего Еврейского Союза. Будучи 
министром внутренних дел, Кремье предоставил французское гражданство жившим в 
Алжире евреям, в то время, как алжирские арабы его не получили. Это стало 
существенным фактором в отчуждении Алжира от Франции, которое в XX в. привело к 
кровопролитной войне и отделению Алжира.
      Крупнейшие европейские страны поддерживали предоставление равноправия 
евреям в других государствах. Так, на Берлинском конгрессе 1878 г. Франция и 
Германия поставили условием признания независимости Сербии, Болгарии и Румынии 
принятие ею «свободы вероисповеданий». От имени Англии Д’Израэли потребовал 
распространить этот принцип на все части Оттоманской империи, «требующие помощи 
от великих держав». По контексту ясно, что речь шла о правах именно евреев. 
Возражая, князь Горчаков говорил:
      
      «В Сербии, Румынии, как и в России, евреи представляют опасность — они не 
похожи на парижских, лондонских, берлинских и венских евреев, и уравнение их в 
правах вызовет вредные для страны последствия».
      
      Требование Франции и Германии было принято конгрессом.
      Как же сложились отношения между евреями и народами, среди которых они 
жили в этот век, когда все пути в жизни оказались им открыты? Многие 
высказывали надежду, что «еврейский вопрос» перестал существовать, что 
ассимиляция евреев осуществлялась или же осуществится полностью в ближайшее 
время.
      Действительно, росло число смешанных браков. Так, число еврейских 
смешанных браков в Пруссии составляло в 1880 г. — 10%, в 1890 г. — 13%, в 
1913 г. — 20% от числа чисто еврейских. В книге о будущем евреев Зомбарт 
сообщает, что в 1905-1906 гг. они составляли 22% от чисто еврейских браков. 
Появилось так называемое «реформационное» течение в иудаизме, определявшее 
принадлежность к еврейству как отношение к вероисповеданию, а не нации. Они 
провозглашали, что евреи — это граждане «моисеева вероисповедания» той или иной 
страны. На Франкфуртском съезде раввинов этого направления было постановлено, 
что еврей имеет право жениться на христианке, признающей единобожие. Многие 
евреи принимали христианство. Например, в Вене в 1868 г. было 2 случая крещения 
евреев, в 1875 г. — 65, 1880 г. — 113, 1885 г. — 255, 1904 г. — 617. В 
некоторых областях Австро-Венгрии еврейский язык (идиш) был признан 
государственным языком.
      Но можно было увидеть и признаки того, что положение не столь идиллично. 
Так, известный немецкий историк Трейчке в своей «Истории Германии в XIX 
столетии» посвятил целый раздел еврейскому влиянию после освобождения Германии 
от Наполеона. Он говорит о «скороспелых еврейских талантах, верховодивших в 
ежедневной прессе»:
      
      «Они гордо демонстрировали свою еврейскую обособленность и одновременно 
претендовали на роль руководителей немецкого общественного мнения.
Разрушительное и озлобляющее действие радикального еврейства было тем опаснее, 
что немцы долгое время заблуждались по поводу духа этой новой литературной силы.
 Они безоговорочно принимали за немецкое просвещение то, что на самом деле было 
еврейской ненавистью к христианству и еврейским космополитизмом».
      
      По-видимому, после революционных переворотов 1848 г., затронувших почти 
всю Европу, впервые стали говорить о еврейском засилье в прессе.  Так, В.
 Эбелинг в своей книге «О литературе и истории» пишет о Венской прессе:
      
      «Бросалось в глаза еврейское засилье. Из 80 литераторов, с которыми я 
встречался, 57 были „нашими“. Но такова была политическая жизнь во всей Европе 
в 1848 г».
      
      В Германии образовалось широкое движение под лозунгами борьбы с 
«еврейским засильем» в прессе и финансах. Трейчке писал:
      
      «Нынешняя агитация правильно уловила настроение общества, считающего 
евреев нашим национальным несчастьем».
      
      Именно это движение и называло себя «антисемитским»; видимо, тогда этот 
термин впервые и возник. Движение было влиятельным, его активно поддерживал 
даже придворный проповедник Штекер. Была создана «Антисемитская лига», 
собравшая 250000 подписей под петицией Рейхстагу с требованием определённых 
ограничений евреев. Рейхстаг, однако, это требование не принял. Один из 
идеологов того времени В. Марр написал брошюру «Победа еврейства над 
германством», где он утверждал, что мир уже завоёван еврейством, причём 
побеждённым даже запрещается об этом говорить. Единственная ещё непобеждённая и 
борющаяся страна — Россия, но соотношение сил таково, говорит он, что исход 
борьбы предрешён. Против России будут брошены все силы, и из неё сделают 
архимедовскую точку опоры, чтобы перевернуть мир.
      В Англии вплоть до начала XX в. возникали антиеврейские народные волнения.
 Например, в 1911 г. они захватили весь Уэллс, где были разгромлены многие 
еврейские предприятия и магазины.
      Во Франции в 1881-1882 гг. выходили журналы «Антиеврей» и «Антисемит». 
Прудон сказал по поводу революции 1848 г.: «Мы поменяли евреев». В связи с 
«делом Дрейфуса» во Франции вспыхнула волна яростных антиеврейских настроений. 
Офицер генерального штаба Дрейфус был осуждён в 1894 г. по обвинению в передаче 
военных секретов Германии. Позже начались протесты и обвинения, что дело было 
сфабриковано. Общественное мнение раскололось. С одной стороны, раздавались 
обвинения в антипатриотизме, желании унизить армию, с другой — в милитаризме, 
реакционности и антисемитизме. Вопрос о виновности или невиновности Дрейфуса 
превратился в вопрос партийной борьбы. В конце концов победили «дрейфусары», 
Дрейфус сначала был помилован, потом реабилитирован, награждён орденом и 
получил чин майора. В результате сменился целый слой политической верхушки. 
Этот переворот нельзя рассматривать в отрыве от предшествовавшего ему «дела», 
тоже потрясшего Францию, — «Панамы». Акционерная компания для строительства 
Панамского канала распродавала акции на громадные, не обеспеченные суммы и за 
взятки добивалась правительственной поддержки. Когда разразился скандал, 
выяснилось, что взятки брали министры, депутаты парламента, большая часть 
прессы. Одним из инициаторов разоблачения был журналист Дрюмон, издатель газеты 
«Свободное слово», в которой он также вёл яростную антиеврейскую кампанию, и 
автор книги «Еврейская Франция». И оказалось так, что главными руководителями 
афёры были: барон Рейнах (родом из Гамбурга) и Эмиль Артон (Аарон), помощником 
которого был Исаак Бланк. Выяснилось, что за 8 лет компания вытянула из 
карманов обывателей более 1300 млн. франков, 1/2 млн. человек были разорены. 
Основные виновники ушли от наказания (барон Рейнах загадочно скоропостижно 
скончался), но целый слой скомпрометированных политических деятелей, казалось, 
вынуждены были уйти из политики. Вот в результате победы в «Деле Дрейфуса» 
большинство из них вернулось, наиболее известный из них Клемансо.
      Но и с еврейской стороны высказывались иногда взгляды, дышащие духом 
Талмуда, зачёркивающие все достижения «века ассимиляции». В качестве примера, 
по-видимому, из числа самых крайних, приведём статью сиониста Клётцель, 
опубликованную незадолго до I мировой войны в журнале «Янус». Там говорится:
      
      «Антисемитизму, ненависти к евреям, с еврейской стороны противостоит 
великая ненависть ко всему нееврейскому: как мы, евреи, о каждом нееврее знаем, 
что он где-нибудь в уголке души антисемит и должен им быть, так каждый еврей в 
глубочайшей основе своего существа ненавидит всё нееврейское».
Эта великая «еврейская ненависть» один раз нашла в литературе воистину 
гениальное отражение: Шейлок Шекспира. Сквозь всё преувеличенное, 
соответствующее характеру комедии, мы видим главное: перед нами еврей и более 
того — ненавидящий еврей.
Конечно, никогда, может быть, не существовало еврея, жаждавшего куска мяса из 
груди Антонио. Наверняка, никакой еврей не одержим сейчас нероновскими мыслями: 
«Всё бы нееврейское в одну шею — а нам бы нож в руки». Наверняка, множество 
попыток «сближения», «ассимиляции» столь же серьёзно воспринимались с нашей 
стороны, как и трагические еврейские мысли — с другой стороны. Но несмотря на 
всё это, ни для какого не-еврея слово «еврей» не звучит безопасно, как и для 
каждого еврея слово «гой», что не является оскорблением, но несомненным знаком 
разделения. Будем честны: нееврейство, как бы высоко мы ни ценили отдельного 
неврея, какбы мы с ним ни дружили, нееврейство, как безличную массу, как дух, 
как сферу деятельности, культурное единство, каждый из нас ставит — кто может 
здесь возразить? — ниже еврейства! Я думаю, можно доказать, что в еврействе 
есть движение, являющееся зеркальным отражением антисемитизма. Это я и называю 
«великой еврейской ненавистью».
      
      Я не уполномочен говорить от имени еврейства; возможно, на эти темы я ещё 
ни словом не перекинулся ни с одним евреем; но это умолчание часто юридического 
характера: на самом деле, ничто во мне так не живо, как эта уверенность, что 
если существует нечто, объединяющее евреев всего мира, так это вот эта великая, 
возвышенная ненависть.
      Я думаю, я должен уточниться от того, чтобы указать научные основания, 
например, исторические или психологические. Я ощущаю эту ненависть, эту 
ненависть против чего-то безличного, неухатываемого, как часть моей натуры, 
созревшую во мне, за развитие и рост которой я должен считать ответственным 
какой-то закон природы. Ибо это кажется мне ядром человеческого существа — 
осознать свою природу и стоять за неё.
      Нас считают опасностью для Германии. Конечно, это так, это столь же 
достоверно, как и то, что немецкий дух — опасность для еврейского. Но можно ли 
от нас требовать, чтобы мы покончили самоубийством? В истине, что сильное 
еврейство опасно для всего нееврейского, никто не может сомневаться. Все 
попытки определённых еврейских кругов доказать обратное столь же трусливы, 
сколь и комичны! Но ещё более странно выглядит, когда не-евреи совершенно 
серьёзно обращаются к нам с требованием отказаться от нашей естественной 
ненависти и ожидают от нас сдержанности, скромности и смирения».
      Это, конечно, изолированное мнение. Но оно интересно как крайнее 
проявление разочарования в пути ассимиляции. Гораздо шире то же умонастроение 
проявилось в движении сионизма — стремления создать своё, еврейское государство.
 Хотя идея возвращения в Палестину всегда бытовала в иудаизме, новое, всемирное 
движение создал Теодор (Вениамин Зев) Герцль. Он сам принадлежал как раз к типу 
ассимилированного еврея, был венским журналистом. Но во время дебатов по поводу 
«дела Дрейфуса» был парижским корреспондентом австрийской газеты «Нейе Фрейе 
Прессе», и увиденное им произвело переворот в его мировоззрении. В своей 
программной книге «Еврейское государство» он доказывает, что евреям никогда не 
удаётся стать органичной частью европейского общества и единственный для них 
здоровый выход — создать собственное государство и жить, как другие народы. Он 
пишет:
      
      «Никто не станет отрицать бедственное положение евреев. Во всех странах, 
где они живут в значительном числе, их преследуют в большей или меньшей степени.
 Народы, среди которых мы живём, все вместе и каждый в отдельности — явные или 
скрытые антисемиты. После кратких периодов терпимости вражда против нас каждый 
раз снова просыпается.
С одной стороны, идёт наша пролетаризация и обращение в революционеров, мы 
поставляем унтер-офицеров всех партий переворота, а с другой стороны, сверху, 
растёт наша колоссальная денежная сила. Пусть нам дадут суверенитет над 
известным пространством земной поверхности, достаточным для удовлетворения 
справедливых потребностей нашего народа, обо всём остальном мы уже сами 
позаботимся».
      
      Подходящим местом для такого государства он считал Палестину, но как 
возможный вариант рассматривал Аргентину или Уганду. Движение получило широкую 
поддержку и стало всемирным. 1-й международный сионистский конгресс собрался в 
1897 г. в Базеле, 2-й — там же в 1898 г. До I мировой войны уже состоялось 11 
таких конгрессов. В 1897 г. была создана Всемирная сионистская организация. 
Впрочем, уже с самого начала наметились разные формулировки целей движения. Так,
 влиятельный идеолог сионизма Ахад-Хаам (Гинцберг) писал:
      
      «Неужели мы столько выстрадали… только затем, чтобы в конце концов 
основать крохотное государство? (…) Необходимо создать в Сионе духовный центр, 
который объединил бы духовными узами рассеянный народ. Для этого достаточно, 
если в Палестину переместится незначительная часть еврейского народа, хотя бы 
только один его процент…
…еврейская масса осуждена оставаться в рассеянии, и лишь избранные должны 
создать в Палестине культурный центр, из которого будет исходить свет 
ново-еврейского творчества».
      
      Действительно, реальная сторона сионистской программы оставалась очень 
неопределённой. Если речь шла о помощи евреям, находящимся в наиболее тяжёлом 
положении, то эмиграция, например, в США давала гораздо более реалистичный 
выход. Если же речь шла о том, чтобы собрать большую часть еврейского народа в 
Палестине в духе «исполнения обетовании», то это была религиозная программа, 
связанная с явлением Мессии. Да и трудно себе представить (и до сих пор), как 
её можно было бы реализовать. Палестина, безусловно, не могла пропитать такое 
число людей — это видно сейчас. Правда, в некоторых сионистских документах того 
времени говорилось о Палестине и прилегающих странах (например, азиатской 
Турции). В любом случае непонятно, как они могли бы жить, еврейские переселенцы,
 руководствуясь принципами иудаизма. Например, долгое время колонии в Палестине 
существовали на пожертвования барона Ротшильда — главы известного банкирского 
дома. Но что он сам-то стал бы делать в государстве, основанном на принципах 
иудаизма? Например, ввиду заповеди
      
      «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо 
другого, что можно отдавать в рост».
      (Второзак. 23.19).
      
      Но, какими бы политическими целями не руководствовались лидеры, для 
десятков и сотен тысяч простых евреев участие в этом движении означало 
признание, что с их точки зрения всё грандиозное течение эмансипации и 
ассимиляции, несмотря на его блистательные успехи, не удалось. Течение сионизма,
 созданное Герцлем, вызвало громадный всплеск чувств и мыслей в еврейской среде,
 но в рассматриваемый сейчас период имело очень слабый практический отклик: к 
началу 1-й мировой войны переселенцев в Палестине насчитывалось лишь несколько 
десятков тысяч. Но в XIX в. восточно-европейское еврейство было охвачено 
несравненно более мощным движением — эмиграцией в капиталистически более 
развитые страны: Германию, Англию, но прежде всего — в Северную Америку. 80% 
эмигрантов направлялось в Америку, большинство из них — из России. За один этот 
век еврейское население Северной Америки выросло с 3 тысяч до 2 миллионов. Так 
начала создаваться громадная сила, впоследствии игравшая (и играющая до сих по) 
решающую роль в мире.
      Переселявшиеся в Америку евреи в основном происходили из районов, где они 
жили в рамках кагальной организации. Вряд ли эта организация полностью 
сохранилась при переселении за океан. Но, с другой стороны, трудно себе 
представить, чтобы выкованная веками существования в этой системе традиция 
полностью исчезла. Действительно, в Америке возникает ряд еврейских организаций 
— например, в 1906 создаётся Американский Еврейский Комитет, руководителем 
которого был Яков Шиф, владелец одного из крупнейших американских банков «Кун, 
Леб и Ко». Большое число еврейских иммигрантов было объединено в организации, 
называемые «орденами». Что из себя представляли эти организации, не вполне ясно.
 Они строились из «лож» и «капитулов», что напоминает масонскую организацию. Но 
иногда утверждается, что сходство было чисто внешним — возможно, что здесь 
проявилась какая-то другая традиция. В «Еврейской Энциклопедии» приводятся 
следующие данные об этих орденах:
      
      Впоследствии наибольшим влиянием пользовался орден Б’най Б’рит. Он был 
основан 13 октября 1843 г. в Нью-Йорке несколькими еврейскими иммигрантами из 
Германии. Сначала он назывался Бундес Брюдер, то есть Союз Братства, немецкое 
название отражало происхождение основателей. Принятое позже название Б’най 
Б’рит означает Союз Завета. В более поздней книге, посвящённой истории ордена, 
говорится:
      
      «Поскольку евреи, родившиеся в Соединённых Штатах, становились слишком 
американизированными и недостаточно еврейскими, еврейская община оказалась 
неспособной их интегрировать. Это и привело, в конце концов, к созданию Б’най 
Б’рита. Поскольку американская еврейская община оказалась неспособной решить 
встающую задачу, немецкая еврейская община создала необходимые структуры, 
заменив централизацию кагала и синагоги, существовавшую до того среди евреев 
Нью-Йорка».
      
      
      
Литература:
      
      Graetz H.  Geschichte der Juden, Bd. II.
      Bartels А.  Цит. в Гл. 6.
      Heinrich Heine.  Werke. Dresden, 1906.
      Heines letzte Gedichte und Gedanken, herausgegeben von Strodtmann, 1869.
      Berne L.  Berliner Briefe, 1927.
      Berne L.  Briefwechsel mil Henrietta Herz, 1905.
      Steig R.  Heinrich von Kleists Berliner Kampfe, Berlin, 1901.
      Meister A.  Die Presse als Machtmittel Judas. Vunchen 1930.
      Treitschke.  Deutsche Geschichte im 19. Jahrhundert. 3 Teil. Leipzig, 
1889.
      Ebeling W.  Zur Geschichte und Literatur. Berli, 1867.
      Sombart W.  Die Juden und das Wirtschaftsleben. Цит. В Гл. 6.
      Sombart W.  Die Zukunft der Juden. Leipzig, 1912.
      Kurschner Joseph.  Semi-Kurschner, Berlin, 1901.
      Blokosky S.  The distorted Image. N.-J., 1975.
      Cheskel Zwi Klotzel.  «Das grosse Hassen». «Journal „Janus“. 1914, № 2.
      Lebenserinnerungen und Denkwurdigkeiten von Herrn Freiherrn v. 
Eckardstein. Bd. II. Leipzig, 1921.
      Frank W.  Nationalismus und Demokratie in Frankreich der dritten Republik.
 Hamburg. 1933.
      Герцль Т.  Еврейское государство. Спб.,1896.
      «Еврейская энциклопедия». Т. III, статьи «Антисемитизм», «Ассимиляция», 
«Ахад-Гаам (Гинцберг)». Т. XIV, «Сионизм»
      Антисемитизм «Еврейская Энциклопедия»
      Ахад-Гаам  (Гинцберг) «Еврейская Энциклопедия» Т. III
      Сионизм «Еврейская Энциклопедия» Т. XIV.
      Антисемитизм «Краткая Еврейская Энциклопедия» Т. I.
      Dash Moore Deborah.  B’nai B’rith and the challenge of ethnic leadership. 
N. J. 1981.
      
Глава 9
Роль в развитии социалистического движения
      
      Антагонизм капитализма и социализма столь подчёркнут, демонстративен, что 
невольно внушает сомнение: не маскирует ли он внутреннее единство? Не есть ли 
это два пути, ведущие к одной цели: создание индустриального общества или 
«технологической цивилизации»? По крайней мере, сточки зрения интересующего нас 
вопроса оба эти явления очень схожи: если, согласно Зомбарту, евреи сыграли 
значительную роль в создании капиталистического варианта современного 
индустриального общества, то их роль в создании идеологии социализма и 
организации социалистического движения бросается в глаза каждому.
      В области идеологии капитализм и социализм проявились впервые как раз не 
в виде антагонистов. Наоборот, первое социалистическое учение, возникшее в XIX 
веке, вполне можно оценить и как радикальный вариант идеологии капитализма. И в 
то же время в его развитии очень значительную роль сыграл и евреи. Речь идёт о 
сенсимонизме.
      В сен-симонизме идеология создающегося общества развитого капитализма и 
социалистическая идеология ещё не разделились, ещё не стали выступать как две 
противоположные друг другу тенденции, так что в нём их часто трудно и различить.
 Основу составляет ощущение того, что наступила какая-то новая, совсем 
необыкновенная эпоха: «Индустриальный век». На первый план выступает проблема 
организации. Организаторы общества, особенно его экономики, должны стать 
истинными лидерами государства, им должна быть подчинена жизнь.
      
      «Неопределённая и метафизическая» идея свободы противоположна развитию 
цивилизации и планомерной организации общества. Общество-это настоящая машина, 
оно должно быть построено рационалистически, на основе научного плана. Вся 
жизнь должна быть перестроена так, чтобы служить одной цели-увеличению 
эффективности экономики. Для этого надо создать и подходящую религию, «также, 
как в нормальной школе учат строить мосты или дороги».
      
      Надо добиться такого же совершенства в управлении психологией масс, с 
каким математика решает геометрические задачи. И собственности надо придать ту 
форму, которая будет более благоприятствовать развитию централизованного, 
управляемого государством, хозяйства (это собственно и есть единственный 
элемент учения Сен-Симона, который делает его «предшественником научного 
социализма»). Уже позже, ученики Сен-Симона распространили эту идею и на семью.
      Сен-симонизм — это было первое течение в Европе, в котором политический 
мессианизм, мечта о приходе «нового века» соединился с сильным еврейским 
влиянием. Сам Сен-Симон отождествлял будущую победу своего учения с еврейским 
«Царством Мессии», тем переворотом, который предсказывал Ветхий Завет и 
которого дожидались евреи.
      Среди последователей Сен-Симона евреи играли выдающуюся роль. Он 
пользовался финансовой поддержкой нескольких еврейских финансистов. Среди 
ближайших его сотрудников евреями были финансист Олинд Родригес и его младший 
брат Евгений, Эмиль и Исаак Перейра, д’Эйхталь, поэт Леон Галеви, Моис Реноде, 
Фелисьен Давид. Ходил дажеанекдото дельце на парижской бирже, который на совет 
для успеха своего дела обзавестись партнёром-евреем (интересный штрих для 
характеристики тогдашних финансовых кругов!) ответил: «Но у меня есть два 
сен-симониста»! Даже столь часто потом возникавшее в правых кругах обвинение, 
что социализм есть еврейский заговор с целью разрушения христианского общества, 
было, по-видимому, впервые высказано в связи с сен-симонизмом (в произведении 
«Безбожная комедия» польского поэта Красиньского).
      После смерти Сен-Симона еврейское влияние среди его последователей стало 
ещё сильнее. Сен-симонисты (даже не евреи) посещали парижскую синагогу. 
Родригес писал, что его встреча с Сен-Симоном сделала возможным синтез иудаизма 
и христианства. На похоронах Сен-Симона он сказал: «В будущем Моисей будет 
создателем культа, Иисус Христос — догмы, а Сен-Симон — религии, папой». В 
своих мессианских исканиях сен-симонисты пришли к убеждению, что должен 
родиться Мессия, мать которого должна быть еврейкой. Они опубликовали воззвание 
«К еврейским женщинам», в котором говорилось: «Ваша раса — политическая и 
экономическая связь человечества». Для поисков матери нового Мессии некоторые 
из них отправились даже на Ближний Восток. Мессию, правда, они не нашли, но 
разработали план постройки Суэцкого канала, позже осуществлённый.
      Поразительно, что в сен-симонизме можно найти истоки как идеологии 
финансового капитализма, так и социализма. Часть его учеников стала вождями 
революционного движения во Франции, а часть — создателями банков, железных 
дорог (и не только во Франции). Но все они произошли из среды профессиональных 
учёных и инженеров, сложившейся в Париже вокруг Политехнической и Нормальной 
школ. Потом Базар, Бюше, Серкле стали руководителями тайны хобществ, 
профессиональными революционерами. Анфантен стал организатором строительства 
железной дороги Париж-Лион, братья Перейра — железнодорожного строительства в 
Австрии, Швейцарии, Испании и России, Тальбо — в Италии. Причём в качестве 
инженеров привлекались и другие сен-симонисты. Ими же был основан ряд 
крупнейших французских банков. Вообще, основоположники социализма XIX в. много 
одел ал и для капиталистического развития Европы, для придания ему характера 
«финансового капитализма». Например, в Германии видную роль в этом направлении 
играли Г. Мевиссен и А. Оппенгейм, находившиеся под влиянием Сен-Симона.
      А с другой стороны, в сочинениях Сен-Симона впервые появляются такие 
понятия, как буржуазия, пролетариат, классовая борьба, организация труда.
      Но, конечно, истинный свой размах социалистическое движение приобрело в 
Германии. У истоков его находится загадочная фигура Мозеса (или Морица) Гесса. 
Этот вышедший из ортодоксальной еврейской среды самоучка внешне производит 
впечатление неудачника: он не только не создал своей группы или партии, но не 
нашёл даже хоть сколько-нибудь значительного числа последователей. И тем не 
менее, его влияние на первые шаги социалистического движения в Германии 
громадно, ему принадлежит ряд концепций, которые потом легли в основу 
сложившейся социалистической идеологии, хотя те, кто вдохновились его идеями 
(прежде всего, Маркс и Энгельс), старались представить его как полукомическую 
фигуру, не заслуживающую серьёзного отношения.
      Гессу принадлежит мысль, что будущее Европы будет определяться союзом 
Германии как носительницы гегельянской философии, Франции — революционного 
социализма и Англии — новой политической экономии (ср. «три источника 
марксизма»). Уже в 30-х годах XIX века он высказал мысль, что вся жизнь 
определяется индустриальным развитием, которое ведёт к прогрессирующему 
обнищанию трудящихся и «социальной катастрофе. Он развил идею отчуждения труда 
в форме денег, ему принадлежит критика прав человека как прав буржуазных. 
Критикуя Вейтлинга, он доказывал, что социализм не может осуществляться лишь 
как протест против материальных лишений, что он должен основываться на логике 
мысли, науке. Наконец, ему принадлежит взгляд, что реализацией в жизни 
Фейербаховского атеизма является коммунизм. Именно он открыл Бакунину мир этих 
новых коммунистических концепций. Маркс пришёл к этим взглядам на несколько лет 
позже, и ввиду близкого знакомства с Гессом — невероятно, чтобы не без его 
влияния. Бакунин писал (письмо Гильому от III.1869 г.):
      
      «Мориц Гесс такой же образованный, как и Маркс, но более практичный (?) и 
в известном смысле создавший последнего».
      
      Об Энгельсе Гесс писал:
      
      «Он покинул меня сверхревностным коммунистом. Так я сею опустошение».
      (Письмо Ауэрбаху от 19.VI.1843).
      
      Но загадочно в Гессе то, что одновременно он был убеждённым сионистом, 
неутомимым пропагандистом еврейских национальных идей. И поразительно, что это 
не было результатом кризиса, смены взглядов; нет, это происходило именно 
одновременно, и в течение всей его жизни.
      В первом своём произведении «Священная история человеческого рода» Гесс 
писал:
      
      «Этот народ (евреи) был изначально призван, чтобы завоевать мир не так, 
как языческий Рим, силой своей мышцы, но через внутреннюю возвышенность своего 
духа. Он сам странствовал, как дух, по завоёванному им миру, и его враги не 
могли его уничтожить, ибо дух неуловим. Этот дух уже пронизал мир, уже 
чувствуется тоска по укладу, достойному древней Матери. Он появится, этот новый 
уклад, старый Закон вновь явится в просветлённом виде».
      
      Он — его главным врагом. Еврейство, говорит он, — это нация, а не религия.
 Гесс предсказывает, что даже после создания еврейского национального 
государства большинство евреев Запада останутся на своих местах, а переселятся 
туда, в основном, евреи из «восточных варварских стран». В более поздней книге 
«Рим и Иерусалим» Гесс говорит:
      
      «Прежде всего расовая борьба, борьба классов второстепенна».
      
      Он писал:
      
      «Всякий, кто отрицает еврейский национализм — не только отступник, 
изменник в религиозном смысле, но и предатель своего народа и своей семьи. Если 
окажется, что эмансипация евреев не совместима с еврейский национализмом, то 
еврей должен пожертвовать эмансипацией. Каждый еврей должен быть прежде всего 
еврейским патриотом».
      
      И в то же время он участвовал в работе I Интернационала, выступал за 
интернациональную солидарность рабочих и классовую борьбу и даже критиковал 
Эрфуртскую программу немецкой социал-демократии за то, что в ней присутствует 
национальный душок.
      Наконец, в статье «О сущности денег» Гесс высказывает и ещё более сложную 
мысль:
      
      «Евреи, которые в естественной истории мира должны были выполнить функцию 
превращения человека в дикого животного, исполнили это как профессиональную 
работу».
      
      Ту форму, в которой социалистическое движение в Германии сыграло свою 
всемирно-историческую роль, оно приобрело в руках двух деятелей: Маркса 
(настоящее имя которого была даже не Карл, а Мардохей) и Лассаля. Оба они были 
под сильным влиянием английского экономиста еврейского происхождения Рикардо — 
не социалиста, но создавшего основоположную для ряда социалистических течений 
«трудовую теорию стоимости». Маркс и Лассаль враждовали, и в переписке Маркс 
любил называть Лассаля «жидком», а Лассаль, по-видимому, имея в виду Маркса, 
говаривал, что евреев надо держать подальше от социал-демократии. Но в юности 
Лассаль был ярым еврейским националистом, он мечтал встать во главе своего 
народа и повести его к освобождению «пролитием христианской крови», а такие 
чувства нелегко изживаются.
      А вот как характеризовал Маркса и его окружение Бакунин (в рукописи «Мои 
отношения с Марксом»):
      
      «Сам еврей, он имеет вокруг себя, как в Лондоне, так и во Франции, но 
особенно в Германии, целую кучу жидкое, более или менее интеллигентных, 
интригующих, подвижных и спекулянтов, как все евреи, повсюду, торговых или 
банковских агентов, беллетристов, политиканов, газетных корреспондентов всех 
направлений и оттенков, — одним словом литературных маклеров и, вместе с тем, 
биржевых маклеров, стоящих одной ногой в банковском мире, другой в 
социалистическом движении и усевшихся на немецкой ежедневной прессе — они 
захватили в свои руки все газеты, и вы можете себе представить, какая из всего 
этого получается мерзкая литература. Так вот, весь этот еврейский мир, 
образующий эксплуататорскую секту, народ-кровопийцу, тощего прожорливого 
паразита, тесно и дружно организованного не только поверх всех государственных 
границ, но и поверх всех различий в политических учреждениях, — этот еврейский 
мир ныне большей частью служит, с одной стороны, Марксу, с другой — Ротшильду. 
Я убеждён, что, с одной стороны, Ротшильды ценят заслуги Маркса, а с другой — 
Маркс чувствует инстинктивное влечение и глубокое уважение к Ротшильдам».
      
      Конечно, это отзыв врага и человека до крайности пристрастного. 
Неожиданным образом, более объективную информацию о национальных чувствах 
Маркса можно почерпнуть из воспоминаний князя Хлодвига Гогенлое. Он 
рассказывает о беседе с известным французским журналистом Максимом Дю Кам:
      
      «Между прочим мы заговорили о евреях и он сказал, что познакомился с 
Марксом и последний будто бы высказал ему мысль, что Интернационал и его партия 
не признают отдельных народностей, а только человечество. Дю Кам ответил, что 
хотя патриотизм вещь второстепенная, однако, возведённый в принцип, он не мало 
способствовал совершению важных дел. Маркс страстно возразил на это: „Как вы 
хотите, чтобы мы были патриотами, когда со времён Тита у нас нет отечества!“.
      
      Дю Кам вынес впечатление, что это и есть причина возникновения 
Интернационала, обязанного своим возникновением евреям».
      Так или иначе, наследство своё Маркс и Лассаль оставили почти 
исключительно евреям. Мы встречаемся ещё с одной загадочной фигурой: Пауль 
(Пинхус) Зингер, еврейский миллионер (зингеровские швейные машины ещё долго 
после революции были в большинстве семей у нас в стране), в то же время как 
меценат социал-демократии открывал партийные съезды и представлял партию в 
Рейхстаге, а кроме того, был главой еврейской религиозной общины.
      Первое социалистическое немецкое рабочее объединение «Рабочее братство» 
организовал в 1848 г. Буттермильх (взяв имя Стефан Борн). Уже позже Лассаль 
организовал «Немецкий рабочий союз», председателем которого после его смерти 
стал Зингер. Первую социал-демократическую газету на немецком языке начал 
издавать еврей Карл Хохбер. Центральным органом социал-демократии стал 
«Форвертс», которым по очереди руководили Бернштейн, К. Либкнехт (его отец — 
известный революционер В. Либкнехт был немцем, а мать — дочерью биржевого 
спекулянта из Польши Парадиза) и Курт Эйснер. Во время I мировой войны в 
немецкой социал-демократии произошёл раскол, после чего редактором стал 
австрийский еврей Штампфер, потом его заменил Куттнер. Так же обстояло дело и с 
другими органами немецкой социал-демократии. Так, Каутский редактировал «Ди 
Цукунфт» и «Ди Нейе Цейт». «Ди социалистише монатсхефте» финансировал 
мультимиллионер Ароне, а редактировал Блох.
      В области теории ситуация была аналогичной. Когда марксизм ревизовал 
Бернштейн, то возражал ему Каутский. О роли евреев в руководстве немецкой 
социал-демократией говорится в книге В. Зомбарта «Пролетарский социализм». Он 
приводит такие имена из числа руководящих: Зингер, Остадтхаген, Шёнбанк, Ароне, 
Парвус (Гельфанд), Р. Люксембург, Каутский, Гаазе, К. Либкнехт, Бронштейн, 
Браун, Франк, Вурм, К. Цеткин, Гильфердинг, Леви, Кон… Аналогичную картину 
рисует Робер Михэльс в книге «Социология партий», называя примерно те же имена. 
Он добавляет, что и во главе местных организаций стояли почти исключительно 
евреи. В цитированной выше книге Зомбарт пишет:
      
      «Во главе социал-демократии в Австрии стояли и стоят, по-видимому, одни 
евреи».
      
      Михельс же приводит имена евреев, входивших в руководство ютрийской 
социал-демократии: Виктор Адлер, Элленбоген, Аустерлиц, Фритц Адлер, Отто Бауер,
 Макс Адлер, Гертц, Тереза Шленгнер и многие другие. Видный деятель 
международного социал-демократического движения Гендрикде Манвсвоих 
воспоминаниях говорит по поводу положения социал-демократической партии 
Австро-Венгрии:
      
      «При всём уважении, которое отдавал и выдающимся способностям и качествам 
„отца партии“ Виктора Адлера, ему ставили в упрёк склонность замещать близкие к 
нему посты предпочтительно евреями.
Случай Виктора Адлера был не единственным в своём роде; в ещё более абсолютной 
форме то же имело место и в связи сего сыном Фридрихом, который между 1933 и 
1940 г. в качестве секретаря II Интернационала под конец был окружён 
исключительно еврейскими функционерами. Ещё худшие последствия имела, по моему 
мнению, неудачная политика подбора кадров Леона Блюма для руководимой им 
французской социалистической партии и имеет и по сей день».
      
      Согласно Зомбарту, среди руководящих деятелей периода Парижской Коммуны, 
евреями были: Леон Франкель, Симон Майер, Дакоста, Исидора де Франсуа, Гастон 
Кремье.
      В Америке основателем социалистической партии в 1877 г. был Даниэль де 
Леон. В 1905 г., кода Американская Федерация труда разделилась на правую и 
левую фракции, во главе первой встал Самуил Гомперс, второй — Фостер.
      В Англии в руководство Фабиановского социалистического общества входили 
также Леонард Вульф и Гарольд Ласки.
      Михельс пишет, что организационный конгресс французской «Парти Увриер» в 
1879 г. был Еозможен исключительно благодаря денежной помощи Кремье. Издание 
«Юманите» в 1904 г. было осуществлено благодаря финансовому вкладу еврейских 
банкиров. Среди наиболее влиятельных евреев-вождей французской социалистической 
партии он выделяет Мильерана (но, кажется, он происходит от смешанного брака) и 
уже встречавшегося нам Леона Блюма. Согласно тому же автору, положение в других 
странах не было существенно отличным. В США среди руководителей 
социалистической партии евреями были Хилквист, Симоне, Уотерман; в Голландии — 
Анри Поляк, Вайнкуп, Медельс; в Италии — Лузатти, Тревес, Модильяни, Ламброзо. 
Михельс говорит:
      
      «Во многих странах, например, России, Румынии и особенно в Польше и 
Венгрии руководство партий было почти без исключения в руках евреев, что было 
видно с первого взгляда на международных конгрессах».
      
      Автор уверяет, что так же обстояло дело и среди анархистов. Важно 
отметить, что Михельс — социалист, даже лишившийся кафедры за свои 
социалистические выступления. В высказываниях по поводу евреев он очень 
осторожен, мягок. Например, он поздравляет немецкую социал-демократию с тем, 
что она сумела победить опасность антисемитизма, главным представителем 
которого в ней был Дюринг (когда и появился «анти-Дюринг»). Тем не менее, он не 
может удержаться от наблюдения:
      
      «Общая черта приспособляемости и духовной подвижности еврейства не может 
объяснить интенсивность количественного и качественного влияния евреев в 
рабочем движении».
      
      И вот оказалось, что в XX веке, веке революционных потрясений, 
руководство революционных партий состояло, в большинстве своём из евреев.
      Прежде всего возникает вопрос: может быть, евреи, участвовавшие в 
социалистическом движении, были интернационалистами и атеистами, порвавшими со 
своими национальными корнями и их влияние на это движение никакие отражало их 
еврейского происхождения? По крайней мере во многих случаях можно установить, 
что дело обстояло не так: даже в этой работе мы встречали примеры ведущих 
деятелей социалистического движения, которые в то же время явно были 
национально-мыслящими евреями. Ярчайшим примером является Мозес Гесс. Нам 
меньше известно в этом отношении о Марксе и Лассале, но существуют прямые 
свидетельства о каких-то национальных элементах в их мировоззрении. Кремье 
сначала создал «Всемирный Израильский Союз», а потом помогал организовать 
французскую рабочую партию. Бернштейн был одним из вождей немецкой 
социал-демократии, а к концу жизни переселился в Палестину. Один из основателей 
российской партии социалистов-революционеров и редактор её органа «Русский 
рабочий», Хаим Житловский был в тоже время автором брошюры «Еврей к евреям», в 
которой призывал еврея вернуться к своему народу. Каутский, в его полемике с 
Троцким в книге «От демократии к государственному рабству», в качестве одной из 
самых страшных опасностей, проистекающих из красного террора, пугал «погромами 
против евреев и большевиков» (евреев на первом месте!).
      Таких примеров можно привести много, но они только оправдывают постановку 
основного вопроса: каков же был характер еврейского влияния на развитие 
социалистического движения? — но никак не помогают ответить на него. Бросается 
в глаза, что евреи, мало связанные традицией и происхождением с окружающей 
жизнью, легче становились проповедниками её разрушения. Она не внушала им любви,
 им её не было жаль, и они легче приходили к убеждению, что она не годна ни на 
что, кроме полного уничтожения. К этому примешивались часто и воспоминания о 
прежних обидах и унижениях, а иногда и прямая ненависть, апеллировавшая к ещё 
не преодолённому неравноправию. Таким образом, евреи радикализировали и 
революционизировали социалистическое движение.
      Многие наблюдатели отмечали и более глубокую связь между еврейскими 
религиозными представлениями и идеологией социализма. Вера в грандиозный 
исторический и космический переворот который разрушит старый, несправедливый 
мир, вера в избавителя-Мессию, призванного вернуть «избранному народу» 
принадлежащее ему главенство в мире и установить новый, совершенный порядок, 
при котором найдут разрешение все мучащие человечество вопросы — всё это очень 
близко духу учения о грядущей мировой революции, победе пролетариата и новом 
строе, в котором найдут разрешение противоречия человеческого общества и даже 
противоречия человека и природы. И мы видим, что, например, последователи 
Сен-Симона действительно осуществили некий синтез еврейского мессианизма и 
социализма. В ряде интересных работ русский философ и богослов С. Булгаков 
прослеживает центральную роль идеологии еврейского мессианизма в марксизме. Он 
пишет, например:
      
      «В этом смысле современный социализм представляет собой возрождение 
мессианских учений, и К. Маркс вместе с Лассалем суть новейшего покроя 
апокалиптики, провозвещающие мессианское царство».
      
      Булгаков находит аналогии между литературой так называемой «иудейской 
апокалиптики» и «научным социализмом». Они обе исходят из некоторой общей 
картины исторического процесса. Обычно апокалиптические произведения описываю 
туже произошедшие события, но приписывается это какому-нибудь древнему автору 
(Адаму, Еноху, Баруху…) и излагается как пророчество. Но частично в них 
содержится и предсказание будущего в обычном смысле. Эта литература опирается, 
по мнению Булгакова, на очень абстрактную концепцию, согласно которой история 
детерминирована и её закономерности доступны человеческому пониманию. Хотя и 
выражается это при помощи необычного для нас языка: символов мифологических 
зверей, эпох, мистики чисел. Но этот путь даёт возможность предвидеть будущее, 
которое рисуется в виде грандиозной катастрофы, гибели врагов Израиля, избиения 
великих мира сего и т. д. Но завершится воцарением в Иерусалиме Мессии и эрой 
всеобщего материального процветания. Булгаков сопоставляет картину борьбы 
исторических сил, символизируемых апокалиптическими зверями и детерминированной 
смены эпох с идеологией «законов истории» и исторического прогресса, а грядущую 
катастрофу — с социалистической революцией. Царство Мессии соответствует 
наступлению социалистического или коммунистического строя. И действительно, 
такие предсказания, как:
      
      «И будет земля в 10000 раз давать плод свои, и на одной виноградной лозе 
будет 1000 ветвей, и на каждой ветви 1000 кистей, а каждая кисть будет 
приносить 1000 ягод, а каждая ягода даст кору вина», — 
      
      дышит тем же духом, что предсказание Троцкого (в статье «Литература и 
революция»), что в будущем коммунистическом обществе «средний человеческий 
уровень поднимется до уровня Аристотеля, Гёте и Маркса».
      Эти наблюдения находят подтверждение с неожиданной стороны. А. Ландауэр, 
бывший в 1919 г. одним из руководителей восстания в Мюнхене, до того 
проповедовал именно эту концепцию, что социалистический переворот воплотит в 
жизнь идеи еврейской веры в Мессию.
      Но очевидны и возражения против слишком прямолинейного проведения 
подобных взглядов. Ведь не только еврейские последователи Сен-Симона, но и он 
сам чувствовал и провозглашал связь своего учения с еврейским мессианизмом. А 
Сен-Симон не только не был евреем, но происходил из древнего аристократического 
рода. Как и в случае с «высокоразвитым капитализмом» евреи играли громадную 
роль в создании социалистического движения, но наряду сними были и очень 
влиятельные не-евреи, как Энгельс и Плеханов.
      
      
Литература:
      
      Talmon J. L.  Political Messianism, The Romantic Phase. London, 1960.
      Hayek F. A.  The Counter-Revolution of Science. Glenkoe, Illinois, 1952.
      Hess Moses.  Philosophische und sozialistische Schriften. Berlin, 1961.
      Hess M.  Judische Schriften. Hrsg. T. Zlotisti. Berlin. 1905.
      Cornu August.  Moses Hess et la gauche hegelienne. Paris, 1934.
      Лассаль Ф.  Дневники. Петроград, 1919.
      Sombart W.  Der Proletarische Sozialismus. Jena, 1924.
      Michels Robert.  Zur Soziologie des Parteiwesens. 1925.
      Man Hendrick de.  Gegen den Strom. Stuttgart, 1953.
      Premantie Anne.  This little band of prophets. New-York, 1960.
      Россия и евреи. Берлин, 1923 (переиздан: Париж, 1978).
      Стеклов Ю.  Михаил Александрович Бакунин. М.-Л., 1927. Т, III.
      Сен-Симон.  Собрание сочинений. Спб., 1912.
      Булгаков С.  Апокалиптика и социализм // «Два града». М., 1911.
      Зиновьев Г.  История Российской Коммунистической Партии (большевиков). Л.,
 1924.
      Социализм «Еврейская Энциклопедия» T.XIII, статья «Социализм».
      Житловский  «Краткая Еврейская Энциклопедия», Т. 2.
      
Глава 10
В России перед революцией
      
1. Финансы и печать
      
      К моменту революции 1917 г. в России проживало около 6 млн. евреев, то 
есть в то время самая большая еврейская группа в пределах одного государства и 
в то же время около половины еврейского народа. Это обстоятельство сыграло и 
играет до сих пор громадную роль в истории России.
      Главная масса евреев в России жила в XIX в. в так называемой «черте 
оседлости», то есть в областях, отошедших к России в результате «разделов 
Польши», где они жили уже несколько веков. К этим землям было добавлено ещё 15 
губерний России (по теперешним разделениям, Белоруссии, Украины, Молдавии, 
России), как говорит Шульгин: земли, «по своим размерам превосходившие любое 
европейское государство». Вне «черты оседлости» имели право жить лишь некоторые 
евреи (точнее, лица иудейского вероисповедания): с высшим образованием, купцы I 
гильдии и т. д. Иногда эти права расширялись (включая, например, и тех, кто у 
них работал), иногда восстанавливались в первоначальном объёме.
      Основная часть еврейского населения России была организована в 
религиозные общины (кагалы), находившиеся под жёстким руководством богатой 
верхушки и раввинов. Их тип жизни в основном, соответствовал укладу 
средневековых еврейских общин. Он был описан Брафманом (крещёным евреем) в 
«Книге Кагала». Долгое время эта книга считалась в либеральном лагере — 
«антисемитской клеветой». Но её положения очень близки тем, которые описывает, 
например, Шахак, говоря о «тоталитарном укладе» еврейских средневековых общин 
(а большинство евреев России вплоть до XIX в. жили в средневековой традиции). 
Так что, скорее всего, сообщаемые в книге факты соответствуют действительности. 
Мы описали этот тип жизни, какой вырисовывается по книге Брафмана и 
высказываниям Шахака, в гл. 4.
      Политика русского правительства по отношению к евреям России была в XIX в.
 непоследовательна, в ней сменялись противоположные принципы. То правительство 
пыталось опереться на кагалы и их администрацию (в духе «поддержки народной 
традиции»), то старалось привить евреям стиль жизни остальной страны (в духе 
«насаждения просвещения»).
      Как и в других странах, в XIX в. и начале XX в. влияние евреев на жизнь 
России осуществлялось, прежде всего, через их роль в экономике, в основном в 
финансах.
      Об экономическом положении евреев в «черте оседлости», мне кажется, 
объективное представление может дать книга А. П. Субботина «В черте еврейской 
оседлости». С одной стороны, она написана с либеральных позиций, ставит себе 
цель, как говорит автор, опровергнуть утверждения, что евреи эксплуатируют 
остальное население, живут богаче его. С другой стороны, она содержит множество 
конкретных фактов. Так, автор сообщает: в Минской губ. среди купцов I и II 
гильдии евреи составляли в 1876 г. — 90%, в 1880 г. — 98%, в 1884 г. — 83%, в 
1886 г. — 88% (книга издана в 1988 г.). Среди всех купцов — 87,8%. Среди хозяев 
питейных заведений — 95%. Из 1297 табачных лавок не принадлежат евреям 4. В 
обороте купеческой торговли они занимают 91%.
      В Виленской губернии евреи в населении составляют 15%. Среди купцов — 81%.
 За 25 лет число еврейских купцов увеличилось на 13%, а нееврейских — 
уменьшилось на 46%.
      В Ковенской губернии доля евреев в населении — 20%, среди купцов I и II 
гильдии — 81,3%. Среди хозяев питейных заведений — 75%. Их доля в крупном 
обороте всей купеческой торговли — 95,5%. В Волынской губернии евреи составляют 
приблизительно 1/7 часть населения. Среди купцов их — 91%, их доля в торговом 
обороте — 74%. Доля в табачной торговле — 94%.
      В Киеве евреи составляют 10% населения. Среди купцов I и II гильдии — 43%,
 их доля в общем торговом обороте — 45%. Из 259 оптовых винных складов 
принадлежат не евреям 12. Из 5134 питейных заведений евреям принадлежит 5004, т.
 е. 97%.
      С другой стороны, в своих статьях о «еврейском вопросе» Достоевский 
пишет:
      
      «Наши оппоненты указывают, что евреи бедны, повсеместно даже бедны, а в 
России особенно, что только самая верхушка евреев богата, банкиры и цари бирж, 
а из остальных чуть ли не девять десятых их — буквально нищие, мечутся из-за 
куска хлеба, предлагают куртаж, ищут где бы урвать копейку на хлеб. Да, это, 
кажется, правда, но что же это обозначает… зато верхушка евреев воцаряется над 
человечеством всё сильнее и твёрже и стремится дать человечеству свой облик и 
свою суть».
      
      Эту же мысль подтверждает Зомбарт примером Германии, где, какой говорит, 
евреи, пока не добились богатства, как правило живут беднее окружающего 
христианского населения, так как большую часть имеющихся у них капиталов 
пускают в оборот, оставляя себе меньше на удовлетворение более непосредственных 
потребностей.
      Но крупные еврейские банкиры и «цари бирж» (как их назвал Достоевский) не 
были ограничены «чертой оседлости» и оказывали значительное влияние на жизнь 
всей России.
      Как и повсюду, еврейское влияние в России было особенно сильно в 
банковском деле. Ещё в XIX в. на юге были влиятельные банки Рафаловича и 
Ефрусса, в Варшаве — Френкеля. Витте пишет, что министр Вышнеградский был «как 
бы поверенным Блиоха в Петербурге». Многие сферы жизни охватывал банкирский дом 
«Е. И. Гинцбург». В 1869 г. он участвовал в создании Петербургского 
учётно-ссудного банка (директор-бухгалтер Гинцбурга А. И. Зак). В биографии, 
написанной Слиозбергом, говорится, что дом Гинцбурга «находился в тесных 
дружеских отношениях с банками Варбурга (Гамбург), Мендельсона и Блейхредера 
(Берлин)… Гинцбургбыл в родстве с банкирами Варбургом, Гиршем, Герцфельдом 
(Будапешт), Ашкенази (Одесса), Розенбергом (Киев), Бродским (Киев). Гинцбург 
получил в 1879 г. разрешение на занятие золотопромышленным делом в Сибири и 
основал предприятия в Забайкалье и Якутии. Центром его деятельности было 
„Ленское товарищество“, к которому был привлечён дом „Э. М. Мейер“, а с 1880 г. 
Рафалович и Ефрусси. В 1896 г. основано а/о „Ленское золотопромышленное 
товарищество“ с участием Гинца и Мейера. С1906 г. в нём стал участвовать 
английский капитал через брокерскую фирму „Л. Гирш и К°“. В 1908 г. было 
основано общество „Лена Голд-филдс“ с директорами Гинцбургом, Бояновским, 
Мейером, Шампаннером. Именно на Ленских предприятиях Гинцбурга, как протест 
против тяжёлых условий работы, начались рабочие волнения, усмирённые в 1912 г. 
расстрелом („Ленский расстрел“).
      Гинцбурги образовали мощный клан, несколько поколений игравший 
руководящую роль в финансах (и всей экономике) России. Другим таким кланом были 
Поляковы. Основатель клана Самуил Поляков разбогател на железнодорожном 
строительстве, субсидировавшемся (на льготных условиях) казной (для 
строительства Харьковско-Азовской железной дороги Поляков получил кредит в 
8 млн. руб.). Его сыновья Яков и Лазарь были уже крупнейшими банкирами: 
учредителями Донского земельного и Петербургско-Азовского банков. В руках семьи 
Поляковых находилось «Торгово-промышленное и ссудное общество в Персии». Его 
директорами были: Друри, Рафалович, Стефаница, Ландау, Рубинштейн. Лазарь 
Поляков был председателем Петербургско-Московского, учредителем и фактическим 
распорядителем Московского Международного торгового, Ярославско-Костромского, 
Южнорусского промышленного и других банков. Яков Поляков вёл операции на юге 
через Азовско-донской, а в столице — через Петербургско-Азовский банк.
      В Одессе в 1910 г. был учреждён банк «A. M. Бродский», а в 1911 г. — 
Одесский купеческий банке капиталом в 3 млн. руб., учредителем которого был Л.
 А. Бродский, представлявший банк «A. M. Бродский».
      В воспоминаниях одного банковского работника, опубликованных в 1915 г. в 
журнале «Еврейская старина» (т. 8) говорится: «В выходцах из черты оседлости 
происходила полная метаморфоза: откупщик превращался в банкира, подрядчик — в 
предпринимателя высокого полёта (…); образовалась фаланга биржевых маклеров, 
производивших колоссальные воздушные обороты. В Петербурге появилось новое 
культурное ядро еврейского населения: возникла новая, упорядоченная община 
взамен прежней».
      Весомая роль еврейского капитала сказывалась, прежде всего, в его влиянии 
на дореволюционную прессу. Так, официальным органом 
Конституционно-демократической партии была ежедневная газета «Речь». Редактором 
её был Милюков, соредактором — И. В. Гессен. Тыркова-Вильямс в воспоминаниях 
пишет, что Гессен, вместе с А. И. Каминкой достал для газеты деньги от 
Азовско-Донского банка, где директором был другой Каминка. Главным пайщиком в 
газете был Ю. Б. Бак, разбогатевший на железнодорожных поставках. Последний 
заключил соглашение с торговым домом «Л. и Э. Метцель и К°», дававшее этому 
дому право объявлений в «Речи». Другое, «народное», издание той же партии, 
газета «Современное слово» публиковало те же материалы, было дешевле и имело 
больший тираж. Оно одновременно служило финансовой поддержкой «Речи», его 
финансировал банкир Г. Д. Лесин совместно (что очень характерно) с П. П.
 Рябушинским. Её фактическим издателем был тот же Ю. Б. Бак, а официальным — И.
 М. Ганфман, а также В. А. Поляков, совладелец вышеназванного дома «Л. и Э.
 Метцель и К°» и его жена Ф. Н. Полякова.
      Историк-марксист М. Н. Покровский рассказывает:
      
      «Я знаю, что ещё в 1907 году кадетская газета „Новь“ в Москве 
субсидировалась некоторого рода синдикатом крупной еврейской буржуазии, которая 
больше всего заботилась о национальной стороне дела и, находя, что газета 
недостаточно защищает евреев, приходила к нашему большевистскому публицисту М.
 Г. Лунцу (псевдоним — М. Григорьевский) и предлагала ему стать редактором 
газеты. Он был крайне изумлён, говорит: как же — ведь ваша газета кадетская, а 
я большевик. Ему говорят: это всё равно. Мы думаем, что ваше отношение к 
национальному вопросу более чёткое. Таким образом, кадетская газета была 
фактически на жалованье еврейского буржуазного синдиката, который, как видите, 
к кадетской программе был довольно равнодушен».
      
      Существовала группа газет, рассчитанных на малообразованные городские 
слои. Типичный пример — газета «Копейка». Её не раз обвиняли в 
«беспринципности» и «безыдейности», ходил анекдот, что её политическая позиция 
выражается словами: «Торгуем, батюшка». Её выпускало издательство «Копейка», 
основанное в 1897 г. М. Б. Городецким, А. Э. Коганом и Б. А. Катловкером. Оно 
же издавало ряд газет такого же типа: «Журнал-копейка», «Листок-копейка», 
«Петербургская газета — копейка» и другие. Это была самая многотиражная пресса 
России. За кулисами её стояли М. М. Гаккебуш-Горелов и Б. А. Катловкер.
      Кроме того, был тип изданий, заявлявших о себе как независимые. 
Владельцем «Биржевых ведомостей» был С. М. Проппер, плохо владевший русским 
языком, приехавший без средств в Россию, но потом ставший гласным Городской 
думы в Петербурге и коммерции советником. Газета «День», имевшая слегка 
социалистический оттенок, основывалась при поддержке Г. Д. Лесина. Газету 
«Россия» финансировал М. О. Альберт. Она издавалась менее трёх лет и была 
закрыта властями за нашумевший фельетон A. M. Амфитеатрова «Семья Обмановых» — 
под этим именем поносившего царствующий дом. На издании Альберт лично потерял 
200 тыс. рублей.
      Особое место в русской прессе занимало «Новое Время», благодаря его 
«антилиберальной» направленности. В частности, там регулярно печатались «Письма 
ближним» М. О. Меньшикова, чрезвычайно враждебные к евреям (за что он и был 
расстрелян в 1918 г.).
      Её издателем был А. С. Суворин, начиная с 1876 г. Но после его смерти паи 
в товариществе, руководившем газетой, перешли в руки еврейских финансистов. Об 
этом подробно рассказывает секретарь Распутина —Симанович, малодостоверный 
источник, но сам факт подтверждается мемуарами многих деятелей того времени. В 
частности, этот вопрос обсуждается в книге Т. Аронсона «Россия накануне 
революции».
      В Государственной думе был известен случай, когда во время обсуждения 
какого-то вопроса, касавшегося черты оседлости, Пуришкевич, указав на «ложу 
прессы», воскликнул: — «да вот она, черта оседлости!» — и весь зал покатился со 
смеху. Мне об этом рассказывало несколько человек старшего поколения. В то 
время публиковались длинные списки еврейских корреспондентов русских газет, 
аккредитованных при Государственной думе. О масштабах еврейского участия по 
этим спискам судить трудно, так как в них приводятся только имена еврейских 
журналистов. Но какое-то особенное впечатление производят такие сочетания, как 
газета «Русь» (представлена Абилевичем Шльома Менделевичем и Стембо Авраамом 
Лазаревичем), «Русский голос» (представлен Столкиндом Абрамом Янкелевичем) и 
так в большом числе случаев. Видимо, имея в виду подобные разговоры, 
Тыркова-Вильямс в воспоминаниях говорит, что среди журналистов, аккредитованных 
при I Гос. Думе, она знала нескольких русских: она запомнила Аркадакского 
(«Русские ведомости»), Скворцова («Колокол») и Пиленко («Новое Время»).
      В заключение был ещё один фактор, от которого тогда, как и теперь, 
зависела финансовая поддержка прессы — размещение объявлений. Крупнейшей 
конторой объявлений в России был торговый дом «Л. и Э. Метцель и К°», 
учреждённый в 1878 г. К 1914 г. он сконцентрировал в своих руках более половины 
всех публикационных контор в городах России и за границей. В начале XX в. 
делами «Л. и Э. Метцель и К°» заправляли В. А. Поляков (директор-распорядитель 
фирмы) и член правления Азово-Донского банка Э. П. Эпштейн. Правые источники 
оценивал и положение так: «получить от этой фирмы объявления может лишь орган 
„прогрессивного“ направления, и притом строго держащийся подобной окраски… 
Обороты фирмы, где вершителями являются гг. Поляков и Эпштейн, превышают уже 
10 млн. рублей». Например, правая газета «Русское чтение» заключила соглашение 
с торговым домом «Л. и Э. Метцель и К°», по которому должна была получать от 
этого дома 30 тыс. руб. в год, однако менее чем через год соглашение было 
расторгнуто. Но с кадетскими газетами «Речь» и «Русские ведомости» этот же дом 
имел постоянные соглашения и обеспечивал большую часть их доходов. Так, фирма 
гарантировала газете «Речь» 330 руб. за каждый номер, но лишь при условии, что 
газета не изменит своего направления и состав сотрудников останется тем же. В 
1912 г. было заключено новое соглашение, по которому фирма гарантировала газете 
доход: в 1912 г. — 155 тыс. руб. в 1913 г. — 170 тыс. руб., в 1914 г. — 185 тыс.
 руб. При этом «прогрессивная» пресса травила правую, укоряя её за гораздо 
меньшие субсидии, получавшиеся иногда от правительства и прочно приклеила к ней 
ярлык «рептильной».
      Впрочем, правительственные субсидии были явно недостаточны, чтобы 
привлечь в «правую прессу» квалифицированных журналистов или хотя бы бойкие 
перья. Те номера «Земщины» или «Русского знамени», которые мне довелось видеть, 
производят впечатление очень низкого уровня. Главным врагом в них предстаёт 
«жид», причём всё рассматривается на самом низком, примитивном уровне: «в 
Москве много еврейских аптек» и т. д. Я, по крайней мере, не увидел попыток 
осмысления уже очевидной трагической ситуации России. (За исключением того, 
когда в «Знамени» публиковался Розанов, статьи которого примитивными никакие 
назовёшь).
      Достоевский, который никогда не лавировал и с предельной резкостью 
говорил то, что думал, писал:
      
      «Вы вот жалуетесь на жидов в Черниговской губернии, а у нас здесь в 
литературе уже множество изданий, газет и журналов издаётся на жидовские деньги 
жидами (которых прибывает в литературу всё больше и больше), и только редакторы,
 нанятые жидами, подписывают газету ил и журнал русским именем — вот и всё в 
них русского. Я думаю, что это только ещё начало, но что жиды захватят гораздо 
ещё больший круг действия в литературе, а уж до жизни, до явлений текущей жизни 
я не касаюсь — жид распространяется с ужасающей быстротою».
      
      Письмо написано 28 февраля 1878 г. Если убрать слово «жид», ставшее 
теперь бранным, то получится эмоциональное описание той же тенденции, на 
которую указывают сухие факты. Конечно, чуткий, глубокий мыслитель ощущал 
складывающуюся тенденцию на десятилетия вперёд. Но это и есть особенность 
великих умов; а сосчитать национальный состав директоров банков или издателей 
газет — и каждый из нас может.
      Уже в XX в. Розанов формулировал жёстче:
      
      «Вся литература (теперь) „захватана“ евреями. Им мало кошелька: они 
пришли „по душу русскую“…»
      
      
2. Противостояние
      
      В чём же выражалось влияние еврейского капитала на русскую прессу? Тут 
естественно сопоставить два факта: 1) Подавляющая часть прессы была 
«оппозиционной» («Новое Время» и несколько правых газет принадлежали к 
небольшому числу исключений). Собственно, понятие «прогрессивности» и включало 
в себя «оппозиционность», то есть враждебность существовавшему тогда в России 
укладу, как в его принципах, так и в большинстве частных проявлений. 2) 
Непрерывно раздавались протесты евреев против их положения в России. Эти 
яростные протесты исходили далеко не только от евреев в России — они были 
слышны по всему миру. Достаточно привести один пример: финансовые отношения 
русского правительства с иностранными банками почти всегда сопровождались 
призывами или требованиями, обращёнными к русскому правительству, изменить 
существующее положение евреев в России. В ряде случаев еврейские банкиры 
отказывались от выгодных для них соглашений в знак протеста против положения 
евреев в России. Ряд сообщений русских агентов приведён, например, в журнале 
«Красный Архив». Когда в 1905 г. Витте вёл в Америке переговоры о заключении 
мирного договора с Японией, его посетила, как он говорит в воспоминаниях, — 
«делегация еврейских тузов» во главе с Я. Шифом («главой еврейского финансового 
мира в Америке») и потребовала изменения положения евреев в России. В случае 
отказа Шиф грозил революцией. Подобных протестов и требований было столь много, 
что их можно считать выражением точки зрения, разделявшейся подавляющей частью 
евреев мира — и особенно России. Шире того, эта точка зрения утвердилась в 
«общественном мнении» всего мира. И до сих пор среднеобразованный человек в 
любой стране мира скажет, что евреи в дореволюционной России были «угнетены».
      Каковы же были основные факторы тогдашней жизни, вызывавшие эти яростные 
протесты? Прежде всего юридически неравноправное положение евреев в России — 
протесты формулировались как требования «равноправия». Основных ограничений для 
лиц иудейского вероисповедания было два: запрет проживания вне «черты 
оседлости» (кроме указанных выше исключений) и «процентная норма». Последняя 
мера заключалась в том, что была предписана доля еврейских учащихся в казённых 
гимназиях и в университетах.
      Эта доля исходила из предположения, что пропорция евреев в казённых 
учебных заведениях не должна сильно превосходить их пропорции в населении 
России. При министре просвещения Делянове в 1887 г. она была определена для 
гимназий и высших учебных заведений в черте оседлости — 10%, вне её — 5%, в 
столицах (Москве и Петербурге) — 3%. В 1888 г. Делянов в значительной мере 
лишил силы эти меры, разрешив принимать «наиболее достойных» без ограничений, 
причём к числу последних причислялись всё, средний балл которых был не ниже 3,5.
 Прежние правила были восстановлены министром Боголеповым, который был убит 
террористом в 1899 г.
      Кроме этих двух основных ограничений существовали другие: запрет покупать 
землю или селиться (заново) в сельских местностях, запрет быть государственными 
чиновниками, офицерами в армии, была «процентная норма» для евреев-адвокатов 
(«присяжных поверенных»). Во всех случаях под евреями подразумевались лица 
иудейского вероисповедания.
      По поводу этих ограничений Шульгин замечает, что они не были проявлением 
какого-то принципа, направленного исключительно против евреев. Социальная 
структура России вообще не была основана на принципе юридического равенства. 
Прежде всего, после освобождения крестьян для них — а это была подавляющая 
часть населения — действовали свои законы: волостные суды, законы, связанные с 
общиной, миром и т. д. Тем более это ярко проявлялось при крепостном праве. Об 
этом пишет и Достоевский:
      
      «Когда еврей „терпел в свободном выборе местожительства“, тогда двадцать 
три миллиона „русской трудящейся массы“ (в кавычках Достоевский приводит 
выражения своего корреспондента) терпели от крепостного права, что уж конечно 
было потяжелее „выбора местожительства“. И что же, пожалели их тогда евреи? Не 
думаю: в Западной окраине России и на Юге вам на это ответят обстоятельно».
      
      Но очень жестоко были поражены в своих правах и старообрядцы: например, 
их браки считались недействительными, дети — незаконнорождёнными. В Западной 
России такая же «процентная норма» существовала для поляков. Многие нации 
находились просто в ином положении (нельзя однозначно сказать — в лучшем или 
худшем), чем русские, — например, их не брали в армию.
      Это лишь к концу XX в. многие влиятельные мыслители (например, фон Хайек) 
стали обращать внимание на то, что закон лишь формализует принципы, 
выработанные жизнью. За сто лет до того господствовало не допускающее сомнений 
убеждение, что существуют некие абстрактные законы, по отношению к которым все 
люди должны быть в равном положении и жизнь должна быть подчинена этому 
принципу. В таком направлении менял структуру русского общества и Столыпин. Он, 
в частности, предложил Николаю II отменить все ограничения, касающиеся евреев, 
но тот отказал. В отношении сложившегося положения евреев важную роль играет 
обстоятельство, замеченное Достоевским:
      
      «Я уж то одно знаю, что наверно, нет в целом мире другого народа, который 
бы столько жаловался на судьбу свою, поминутно, за каждым шагом и словом своим, 
на своё принижение, на своё страдание, на своё мученичество. Подумаешь, что не 
они царят в Европе, не они управляют там биржами, хотя бы только, а, стало быть,
 политикой, внутренними делами, нравственностью государств».
      
      И действительно, например, на Сионистских конгрессах можно было услышать 
заявления вроде того, что евреи — «самый бедный народ в мире, не исключая 
эскимосов». (Где же эскимосский Ротшильд? — И.Ш.)
      Приведём и взгляд с еврейской стороны. Ставший впоследствии одним из 
лидеров сионизма и первым президентом государства Израиль Хаим Вейцман в своих 
воспоминаниях рассказываете юности, проведённой в России (он был родом из 
местечка Мотеле близ Пинска). Он пишет, что «процентная норма» тогда состояла 
для евреев 10% от общего числа учащихся, что на вид было справедливо, т. к. в 
населении России евреи составляли (тогда) 4%. Но, говорит он, как всегда, в 
русских законах содержался обман. Дело в том, что евреи были сконцентрированы в 
черте оседлости и там — в городах и местечках, где часто составляли от 30 до 
80%. Кроме того, они обладали непреодолимым стремлением к образованию. Но на 
вступительных экзаменах было сравнительно немного нееврейских кандидатов, а 
евреев допускали лишь 10% от этого небольшого числа. Его книга, где он не раз с 
ненавистью говорит о России, ярко передаёт негодование еврейского юноши. Но 
точку зрения русских властей ведь тоже можно понять. Пусть в его родном 
местечке Мотеле евреи составляли хоть и 80% населения. Но ведь речь шла о 
государственных учебных заведениях (на частные эти правила не распространялись).
 Почему же образование, создаваемое на средства всего населения России, не 
делить поровну? Почему бы еврейским богачам, вроде Бродского или Полякова, не 
открывать еврейские школы, вместо того, чтобы давать деньги революционным 
партиям и оппозиционной прессе? Оценка очень сильно зависит от того, с чьей 
точки зрения смотреть.
      Было ещё одно явление в тогдашней русской жизни, отталкивавшее евреев в 
России, да и во всём мире, от русской государственности, государственной власти,
 а часто и вообще от России. Это то, что называлось «погромы». Само слово 
возникло вне всякого отношения к евреям и, например, употреблялось в связи с 
«погромами помещичьих усадеб». Но постепенно было переориентировано и теперь 
ассоциируется только с действиями, направленными против евреев. Это так и 
осталось стандартным обвинением против дореволюционной России: «Там были 
еврейские погромы». Хотя в начале века, например, на сионистских конгрессах 
много говорили и о «румынских погромах», и об «английских погромах» (особенно в 
Уэльсе), но под конец, обвинение осталось на России.
      Справедливо, конечно, было бы оценивать все массовые проявления насилия 
одной меркой: и направленные против помещиков, и против евреев, и 
армяно-азербайджанские столкновения… Но те, в которых жертвами были евреи, в 
прессе (а потом в сознании) были отражены особенно.
      О таких народных выступлениях пресса стала говорить с начала 1880-х годов.
 Происходили они в деревнях, расположенных в пределах «черты оседлости». Отклик 
на них занимает большое место в публицистике Ивана Аксакова. Он пишет, что 
либеральная пресса единодушно характеризует эти беспорядки как «избиение 
евреев». Но, говорит он, «именно избиения и не было». Хотя крестьяне имели и 
топоры, и ломы, но число побитых евреев не перевешивало русских. В 1881 г. 
крестьяне «громили» еврейское имущество, часто с криками «это наша кровь». 
Грабежей почти не было. Иногда крестьяне даже рвали попадавшиеся деньги. 
Аксаков относит беспорядки исключительно за счёт экономических причин: тяжёлого 
положения, в котором оказались крестьяне, да и многие помещики Юго-Западного 
края. Согласно правилам кагальной организации право вести дела в том или ином 
месте кагал с железной строгостью распределяет между живущими там евреями. 
(Подробнее об этом сказано в гл. 4.) Поэтому крестьянин или мелкий помещик не 
мог обратиться к другому перекупщику, ростовщику… и обязан был принимать 
условия того, которого указал кагал. Он приводит письмо одного помещика, 
подвергшегося херему (проклятию) и полному бойкоту, от которого он спасся лишь 
обратившись к высокому галицийскому раввину.
      Беспорядки усмирялись войсками. Как пишет Аксаков, во время беспорядков 
1883 г. в Екатерининской губернии из еврейской толпы раздавались крики: «Ну что,
 взяли? Вы из нас вы пустил и пух, а мы из вас — дух!» «Еврейская Энциклопедия» 
тоже называет эти столкновения «избиениями». Она пишет, что из повременных 
изданий большинство полагало, что они происходили на экономической почве. 
(Впрочем, барон Гинцбург представил властям записку неупоминаемого автора, где 
утверждается, что погромы были организованы). Упоминается о двух человеческих 
жертвах среди евреев и говорится: «Солдаты стреляли и убили несколько крестьян».
 О погромах такого типа позже писал Розанов:
      «Погром — это конвульсия в ответ на муку. Паук сосёт муху. Муха жужжит. 
Крылья конвульсивно трепещут, — и задевают паука, рвут бессильно и в одном 
месте паутину. Но уже ножки мухи захвачены в петельку. И паук это знает. Крики 
на погромы — риторическая фигура страдания того, кто господин положения». 
Видимо, такую же «бытовую» основу имел знаменитый Кишинёвский погром 1903 г. 
Первый день имел характер обычных подобных беспорядков: было разгромлено 
несколько еврейских лавок и домов. Но полиция произвела много арестов, и к 
вечеру беспорядки утихли. Однако на следующий день волнения расширились. 
Начались столкновения между группами евреев и христиан, вооружённых чем попало. 
Полиции не удалось ликвидировать беспорядки (хотя попытки были). Волнения 
приняли более агрессивный характер. Были разгромлены многие сотни еврейских 
домов. Были человеческие жертвы: чаще всего называется цифра в 45 убитых евреев 
и 4 христиан. Сейчас, это примерно число жертв беспорядков на крупном 
футбольном матче. Но, например, Вейцман пишет в воспоминаниях:
      
      «Герцль договорился о встрече в Санкт-Петербурге с фон Плеве, человеком, 
руки которого были в крови тысяч еврейских жертв… и Герцль прибыл в Россию, 
чтобы встретиться с Кишинёвским мясником».
      
      Были вызваны войска, и к вечеру погром затих. Было произведено много 
арестов, состоялись суды; признанные виновными в убийствах и погромах были 
приговорены к каторге и другим наказаниям. Но в прессе (также и иностранной) 
дальше обсуждался в основном другой вопрос: обвинение русского правительства в 
организации погрома. А. Солженицын приводит обзор публикаций по поводу 
Кишинёвского погрома (более чем на 15 страницах), где во многих случаях видна 
бездоказательность подобных обвинений. Но главный аргумент высказывает, мне 
кажется, Шульгин (с ним соглашается и Солженицын). После Февральской революции 
все царские архивы оказались в руках бывших врагов правительства, была создана 
комиссия для вскрытия злодеяний царского режима (и специальная комиссия по 
погромам со включением в неё видных еврейских представителей) — и никаких 
документов, указывающих на организацию погрома властями, опубликовано не было.
      Но пресса делала своё дело по всему миру (ср. и предшествующее 
высказывание Вейцмана), и возможно, Плеве поплатился жизнью за созданный ею 
фантом. Думаю, что тут никакие публикации фактов уже помочь не могут — 
созданный миф является более прочной частью массового сознания, чем 
противоречащие ему факты.
      И всё же, эти насилия с 1880-х годов до начала XX в. не шли ни в какое 
сравнение с жесточайшими столкновениями, которые сравнительно незадолго до того 
происходили при Гайдаматчине, Богдане Хмельницком и т. д. на тех же землях, 
когда они принадлежали Польше, когда казаками вырезались целые еврейские 
селения (и усмирялись поляками подобными же жестокостями: украинских повстанцев 
во множестве сажали на кол и поджаривали на кострах).
      Несколько иной характер имели погромы времён революции 1905-1906 гг. Тут 
мы уже встречаемся со столкновениями с обеих сторон организованных групп, часто 
вооружённых огнестрельным оружием. Правдоподобный взгляд на эти столкновения 
предлагает Шульгин, бывший свидетелем некоторых из них. Он считает, что то, что 
называлось «еврейские погромы», было частью революционной борьбы того времени. 
Он приводит ряд свидетельств (особенно из Киева, где он жил), согласно которым 
провозглашение манифеста 27 октября 1905 г. вызвало подъём революционных 
действий: захваты правительственных зданий, уничтожение монархической символики,
 разрывание портретов царя и государственного флага. В городах внутри «черты 
оседлости» этими действиями руководили вожаки, среди которых было много евреев. 
Меньшиков приводит цитату из тогдашней прессы:
      
      «Среди гогочущей толпы евреев в Одессе шла собака, увенчанная 
императорской короной на голове, и к хвосту её был прикреплён русский 
национальный флаг».
      
      В ответ и произошли, согласно этой точке зрения, «погромы», которые были 
направлены против евреев в «черте оседлости». Таково было происхождение 
Киевского, Одесского, Нежинского погромов. Но, например, в Томске, где было 
очень мало евреев, толпа напала на революционный митинг — и это не носило 
никакого антиеврейского характера. Как пишет Шульгин:
      
      «Погромы направлены были не на одних евреев: они обрушились на всех, кого 
русская стихия в судорожном припадке самосохранения признала возбудителями 
революционной волны».
      
      С его точки зрения, именно эти стихийные выступления и остановили тогда 
«революцию 1905 г.». Подробное описание этих событий, в основном состоящее из 
цитат, даёт Солженицын: в его книге этому посвящена целая глава. Его изложение, 
по-моему, убедительно свидетельствует о событиях того времени како вооружённом 
столкновении двух течений, причём в руководстве революционного течения видное 
место занимали евреи. Пожалуй, приоритет на такую точку зрения принадлежит 
Николаю II, который в письме, цитируемом Шульгиным, пишет:
      
      «Народ возмутился наглостью и дерзостью революционеров и социалистов, а 
так как 9/10 из них жиды, то вся злость обрушилась на тех — отсюда еврейские 
погромы».
      
      Интересно, что и Вейцман вспоминает о том времени:
      
      «Тик во всей черте оседлости развернулась извращённая гражданская война 
между евреями и русскими властями…»
      
      Правда, со своей интерпретацией:
      
      «Первые старались сохранить порядок, а вторые поощряли беспорядки».
      
      Вполне правдоподобно, что когда сталкивались две толпы, из которых в 
одной рвали русский флаг, то полиция и войска сочувственно относились не к этой 
части, и, когда одолевать начинала другая, вряд ли торопились прийти на помощь 
первой. В донесениях сенаторов, расследовавших эти беспорядки объективно 
говорится про «бездействие полиции и военных, близкое к попустительству». Но, в 
конце концов, войска восстанавливали порядок — и не на много медленнее, чем это 
сделала бы администрация другой страны.
      Дореволюционная Россия не усвоила ещё стопроцентно западные принципы: 
убили твоего отца, изнасиловали дочь, разорили жульнически тебя — на это есть 
суд, обращайся туда (и совершенно не ясно, что наилучшим путём для неё было — 
вытравить в себе все корни «традиционного общества»). Народные движения такого 
масштаба, как Пугачёвщина, были в ней уже невозможны, но их слабыми подобиями 
были народные волнения 1905-1906 гг. Масштабы их, видимо, были чудовищно 
преувеличены русской и западной прессой. Даже «Еврейская Энциклопедия» 
оценивает все жертвы этого периода в 810 человек. Но Шульгин приводит сообщение 
газеты «Bliner Tageblatt» по поводу революционных столкновений в Киеве в 
октябре 1905 г.:
      
      «Ужасы, сообщаемые газетами, ничто в сравнении с действительностью. 
Тысячи и перетысячи (abertausende) евреев умерщвлены в южной России…»
      
      Был и ещё один фактор, постоянно настраивавший русское (да и иностранное) 
еврейство враждебно к русской власти. Кульминацией было известное дело Бейлиса. 
Речь идёт о время от времени возникавших обвинениях в «еврейских ритуальных 
убийствах». Вообще человеческое жертвоприношение на религиозной почве (а иначе 
оно и не встречалось) известно в истории из древности. Согласно 
древнегреческому эпосу, в начале похода на Трою греческий вождь Агамемнон 
принёс в жертву богине Артемиде свою дочь Ифигению. Плутарх описывает, как уже 
в «исторические времена», во время Греко-персидских войн, толпа греков, 
возбуждённая жрецами, принесла нескольких захваченных в плен персов в жертву 
богу «Дионису-мясоеду».
      Грандиозные (по количеству жертв) жертвоприношения регулярно совершали 
ацтеки до завоевания их испанцами. Человеческие жертвоприношения европейцы 
застал и в Африке ещё в XIX в. В убийстве младенцев обвиняли первых христиан, а 
христиане — некоторые отколовшиеся от них секты. В России не раз высказывались 
обвинения в таких преступлениях в секте хлыстов. Обвинение заключалось в том, 
что в некоторых случаях «радения» переходили в свальный грех («христову 
любовь»), первая забеременевшая женщина называлась «Богородицей»; если у неё 
рождался мальчик, то он назывался «христосиком» умерщвлялся и поедался на 
ритуальном собрании. Однако, насколько я знаю, властям ни разу не удалось 
доказать, что такое преступление было реально совершено. Обвинения в ритуальных 
убийствах, относящиеся к евреям, восходят к первым векам христианства. Обычно 
эти обвинения связывались с Пасхой. Неоднократно они выдвигались в разных 
странах Западной Европы в Средние века и, хотя всё реже, вплоть до XIX в. 
Полный и спокойно написанный обзор рассматривавшихся в России дел составлен В.
 И. Далем, известным составителем «Толкового словаря великорусского наречия» и 
«Пословиц русского народа». Даль описывает 20 таких случаев обвинения, 
выдвинутых в России в XIX в. И, в заключение, очень подробно излагает 
«Велижское дело», расследовавшееся 12 лет — с 1823 по 1835 год — об убийстве 
мальчика 3-х с половиной лет Фёдора Емельянова. Труп его был найден в лесу и 
ранения имели столь специфический характер, что исключали версию «бытового 
убийства». Местный суд постановил (1824 г.), что ребёнок «вероятно погублен 
жидами», но «по недостатку улик евреев освободить от подозрения», оставив двоих 
«в подозрении». Но в 1825 г. по ходатайству на имя Александра I дело было вновь 
возбуждено и составлена новая следственная комиссия. В 1829 г. комиссия 
признала виновными задержанных евреев. К её мнению присоединился 
генерал-губернатор. Дело было направлено в Сенат, где голоса разделились, и 
дело передали в Государственный Совет. Его решение состояло в том, что 
обвинённых «как положительно не уличённых, от суда и следствия освободить». Сам 
Даль явно считает, что ритуальные убийства совершались, но решительно относит 
это не ко всей массе евреев, а к некоторой секте (которую он почему-то называет 
«хасидами», хотя хасиды являлись «сектой» лишь с точки зрения ортодоксального 
раввинизма, и не объясняется, почему обвинения связываются именно с ними. Позже 
были и другие дела о ритуальных убийствах. В той же цепи стоит и «дело Бейлиса».
 Собственно, его надо было бы называть «делом Ющинского», так как основой 
разбирательства было убийство в Киеве 12-летнего мальчика Андрюши Ющинского. 
Его тело было найдено в 1911 г. с 47 ранениями (13 — только на правом виске), 
которые были нанесены очень специфично, явно с целью истечения наибольшего 
количества крови, пока жертва ещё оставалась жива. Следствие стало 
разрабатывать версии еврейского ритуального убийства, был арестован Бейлис. 
Велось следствие 2 года и сопровождалось рядом тёмных обстоятельств.
      Наиболее распространённая версия, противопоставленная в печати версии 
следствия, заключалась в том, что речь шла об имитации ритуального убийства, 
совершённого Верой Чеберяк. Таинственно умирают оба её ребёнка — её обвиняют и 
в их смерти. Она заявляет что адвокат Бейлиса Марголин предлагал ей 40 тысяч, 
лишь бы она призналась в убийстве, Марголин отрицает. Один из следователей 
(Красовский) через некоторое время появляется в адвокатуре защитников…
      Шум по поводу «дела» стоял по всему миру. Либеральная (то есть почти вся) 
печать утверждала, что на следствие оказывалось давление «сверху». XI 
Сионистский конгресс заявил:
      
      «Во имя солидарности всего гуманного человечества мы требуем, чтобы весь 
культурный мир совместно с нами вступил в борьбу с мрачным варварством и помог 
нам защитить поруганное человеческое достоинство и оскорблённую честь нашего 
народа».
      
      Из числа «правых» против самого факта возбуждения процесса выступал 
Шульгин. Он писал:
      
      «Вы сами совершаете человеческое жертвоприношение! Вы отнеслись к Бейлису,
 как к кролику, которого кладут на вивисекционный стол. Берегитесь! Есть храмы, 
которые нельзя безнаказанно разрушать».
      
      Шульгин считал, что обвинение в ритуальных убийствах есть способ мести 
евреям. Не знаю, как можно подробнее эту точку зрения аргументировать. Кто же 
мстил, ведь во все века власти как правило не поддерживали такие обвинения? 
(Его же аргумент: «организация» процесса вскрылась бы по архивам после 
Февральской революции.) С другой стороны, министр иностранных дел Сазонов 
уверял иностранных послов, что Бейлис будет оправдан. Это ведь тоже действие 
властей. Из известных имён версию еврейского ритуального убийства поддерживали 
Розанов и Флоренский (последний печатался, не ставя своего имени). Суд 
происходил в 1913 г. и длился 1 месяц. Постановление присяжных было, что имело 
место убийство. В вопросе о виновности Бейлиса есть разные утверждения. 
Меньшиков говорит, что голоса присяжных разделились: 6 на 6. «Краткая Еврейская 
Энциклопедия» пишет, что Бейлис был оправдан единогласно. В любом случае, 
согласно тогдашним Законам он был оправдан.
      Чтобы охватить все материалы дела, нужно, как пишет Шульгин, было бы 
потратить всю жизнь. Но мне кажется, что вопрос о том, имело ли место 
ритуальное убийство и был ли виновен Бейлис, не имеет значения ни для истории 
русско-еврейских отношений, ни для истории вообще. Точно также, как вопрос, 
совершались ли ритуальные убийства среди хлыстов, не есть вопрос русской 
истории. Например, Мережковский (в романе «Пётр и Алексей») описал именно такой 
случай — и никаких протестов ни в России, ни за границей это не вызвало. Правда,
 действие романа относится к Петровским временам. Но, по реакции на «дело 
Бейлиса», можно представить себе, какой вопль раздался бы, если бы кто-то 
рискнул описать в романе ритуальное убийство, совершённое в еврейской среде, 
хотя бы и в Средние века. А существенным историческим фактом был тот русский и 
мировой резонанс, который вызвало «дело». Ведь слушалось незадолго до того 
«мутанское дело» по обвинению некрещёных черемисов (марийцев) в человеческих 
жертвоприношениях — и не вызвало сопоставимого отклика, никакие послы о его 
исходе не запрашивали. Да и цитированная выше книга Даля имела прямо авантюрную 
историю — рукопись похищали из типографии «неизвестные», рассыпали набор. А его 
же книга «Исследование о скопческой ереси» находилась в стандартном каталоге и 
желающий мог приобрести её за 200 рублей серебром. Розанов был исключён из 
элитного «религиозно-философского общества», когда написал, что ритуальные 
убийства не противоречат духу Ветхого Завета и Талмуда. Но он был там желанным 
гостем, когда публиковал не менее отталкивающие суждения о христианстве. Ему 
даже не были зачтены его предшествующие восхищённые статьи об иудаизме, как 
позже говорили следователи НКВД по поводу ссылок на революционные заслуги своих 
жертв: «А мы судим тебя не за это». И по поводу «дела Бейлиса» раздавались 
совершенно фантастические заявления. Например, один беллетрист (С. К. Эфрон) 
писал, что «клянётся Всемогущим Богом», что ритуальных убийств среди евреев нет.
 Другие уже опирались на то, что «все без исключения раввины» отрицают 
возможность ритуальных убийств, а потому следствие направлено-де против «всего 
еврейства». (И более того, оскорбительно для тех иностранных государств, где 
евреи занимают высокие посты — как бы донос им на Россию). Ну кто из русских 
рискнул бы заявить (или поклясться Всемогущим Богом), что среди хлыстов не 
бывает ритуальных убийств? Это предполагало бы существование организации, 
знающей «всё о каждом». Конечно, такой не существует. Во всех протестах звучало 
возмущение, что «такие обвинения» выдвигаются «в прогрессивном XX веке». Но 
всего через год самые прогрессивные страны набросились друг на друга и 
истребляли друг друга 4 года, травя ядовитыми газами, да ещё лет через 30 одна 
из самых прогрессивных стран выдумала душегубки и газовые камеры, а другая, не 
менее прогрессивная, атомную бомбу и сбросила её на мирный город. Это уж были 
убийства не одного ребёнка, а «жертвы» миллионами. Так что прогресс тут явно не 
при чём.
      Да и сейчас в России ритуальные убийства происходят постоянно — то трёх 
монахов Оптиной Пустыни, то священника в Сибири… Причём убийцы сами признаются, 
что действовали из побуждений, связанных с мистическими переживаниями. 
Значительность «дела Бейлиса» происходила из того, что обсуждение версии 
ритуального убийства было табуировано, — и либеральная среда этот запрет 
приняла и поддержала со всей страстью. То есть, дело (как весомый политический 
фактор) и было-то создано оппозиционной прессой.
      Главное для России заключалось в том, что за этими всемирными криками был 
забыт убитый ребёнок, отброшен, как нечто никому не интересное. Результат 
процесса свёлся к тому, что Бейлис был оправдан. Ему собрали по всему миру по 
подписке капитал и он уехал в Америку. Но ведь труп убитого ребёнка остался. 
Если его убил не Бейлис, то остаётся вопрос — кто? Если Чеберяк, надо было 
судить её. Но это уже никому не было интересно. Русское «общественное мнение» 
согласилось с тем, что судьба Ющинского — пренебрежимая величина сравнительно с 
судьбою Бейлиса. Что здесь идёт речь о личностях иного качества, иного вида. И 
это на примере ситуации, особенно доходчивой для любого человека — убийства 
ребёнка. Как писал Розанов:
      
      «Они продадут не только знамёна свои, не только историю, но… и 
определённую конкретную кровь мальчика».
      
      Для обвинения евреев в ритуальном убийстве было создано совершенно особое 
название — «кровавый навет». Такого термина не было для обвинения хлыстов или 
черемисов. Точно также, как во II мировую войну потери поляков, белорусов или 
сербов так и назывались потерями, а потери евреев — это был «Холокост», т. е. 
нечто принципиально другое.
      Это и был и три основные обвинения, настраивавшие русское и мировое 
еврейство оппозиционно по отношению к тогдашнему жизненному укладу России: 
«евреи не пользуются в России равноправием», «русское правительство организует 
еврейские погромы», «кровавый навет».
      Шульгин вспоминает:
      
      «Кто помнит политическую еврейскую среду тех времён, тот помнит и её 
тогдашнюю злобу. Всё это клокотало ненавистью. К кому? К правительству и ко 
всему тому, что за этим правительством стояло или этим правительством 
охранялось».
      
      Тоже настроение подтверждает совсем другой источник — один из лидеров 
сионизма X. Вейцман. Он вспоминает, что во время I мировой войны, будучи в 
Англии, с ненавистью высказался о России. Его собеседник удивился: как может 
человек, сочувствующий Англии так относиться к России, когда она делает так 
много для победы. На это Вейцман, как он вспоминает, ответил, что «каждая 
русская победа — кошмар для евреев».
      Но совершенно очевидно, что та «ненависть к правительству и всему, что 
оно охраняло», о которой вспоминает Шульгин, — не евреями была выдумана. Ещё 
когда ни о каком еврейском влиянии невозможно было говорить, Печорин написал:
      
      Как сладостно отчизну ненавидеть!
И жадно ждать её уничтоженья.

      Это настроение смог почувствовать ещё Пушкин:
      
      Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды чистый свет увидел
И нежно чуждые народы полюбил
И мудро свой возненавидел.

      И Достоевский в «Дневнике Писателя» не раз обращал внимание на 
барски-презрительное отношение к народу, переходившее в ненависть к России и 
всему русскому (включая правительство).
      Родоначальниками этой традиции были такие аристократы, как Чаадаев, 
Бакунин, Гарцен. А те были последователями Вольтера и Руссо, с еврейской 
традицией не связанных.
      Розанов написал в 1914 г. статью «Поминки по славянофилам», где так 
характеризует отношение к ним либерального течения:
      
      «„Спора“ никакого не было и не вышло… Было — гонение, было преследование; 
было на семьдесят лет установившееся заушение, плевки, брызги жидкой грязи, 
лившиеся с колёс торжественного экипажа, где сидели Краевские, Некрасовы, 
Благосветловы, Шелгуновы, Скабические, Чернышевские, Писаревы, — на людей, 
жавшихся куда-то в уголок, не слышимых, не разбираемых, не критикуемых… Так вот 
в чём дело, и вот где корень расхождения (…), которое определило собою на 
семьдесят лет ход рус истории… Шло дело о нашем отечестве, которое целым рядом 
знаменитых писателей указывалось понимать как злейшего врага некоторого 
просвещения и культуры, и шло дело о христианстве и церкви, которые указывалось 
понимать как заслон мрака, темноты и невежества; заслон и в существе своём — 
ошибку истории, суеверие, пережиток „то, чего нет“».
      
      Заметим, что в списке «знаменитых писателей» («сидящих в экипаже»)-нет ни 
одного еврейского имени, и это у Розанова, к тому времени так 
нелиберально-чувствительного к еврейскому влиянию (хотя, что касается 
христианства и церкви, то сам он в этом «экипаже» мог бы поместиться — где-то 
«на облучке»). Но когда он пишет о «корне расхождений», об его начале, то 
следует исторической истине.
      
3. Русская интеллигенция и евреи
      
      В то же время евреи всё шире входили в русское образованное общество и 
влияли на развитие русской культуры. Всякий знает художника Левитана, 
скульптора Антокольского, музыкантов братьев Рубинштейн, основавших 
Петербургскую и Московскую консерватории, собирателя русского фольклора Шейна и 
очень многих ещё.
      Появился вызвавший столько споров сборник «Вехи», его составителем был 
Гершензон, и из 7 авторов трое были евреи: Гершензон, Изгоев (Ланде) и Франк.
      Формулировались разные взгляды на роль евреев в культурной жизни России.
      О роли еврейства и иудаизма много размышлял и писал Розанов. Его 
отношение ко всему историческому еврейству имеет, как стало позже модно 
говорить, «характер любви-ненависти». С одной стороны, он считал иудаизм 
идеальной, «истинной» религией, религией плодородия, рода, семьи, полноты жизни,
 кагал — идеальной формой общины; христианство, в продолжении всей его 
литературной деятельности, представлялось Розанову как некоторая разрушительная 
антитеза: религия, возводящая в идеал безбрачие, девство, и в заключение, 
ориентированная на смерть. Он называет себя антихристианином, Антихристом. В 
заметках последнего года жизни у него есть даже раздел, озаглавленный «Перехожу 
в еврейство».
      С другой же стороны, всё время (кроме, может быть, да и то отчасти, 
последнего, предсмертного года) он указывал на опасный социальный характер 
еврейского влияния, особенно для России.
      Так, он писал:
      
      «Почему вы пристали к душе моей и пристали к душе каждого писателя, что 
он должен НЕНАВИДЕТЬ ГОСУДАРЯ.
Пристали с тоской, как шакалы, воющие у двери. Не хочу я вас, не хочу я вас. Ни 
жидка Оль д’Ора, ни поэта Богораза. Я русский. Оставьте меня. Оставьте нас, 
русских, и не подкрадывайтесь к нам с шёпотом: «Вы же ОБРАЗОВАННЫЙ ЧЕЛОВЕК и 
писатель и должны ненавидеть это подлое правительство».
      
      Тут было и стремление к независимости, чтобы не поддаться общему течению:
      
      «Жидки могут удовольствоваться, что за ними побежал Вл. Соловьёв, но 
Розанов за ними не побежит (пробовали «обмазать») ».
      
      Но были и постоянно высказываемые мысли:
      
      «Он удобрил вас, он оплодотворил вас. Он подошёл и сказал вам, что то, о 
чём вы думаете и чем озабочены, легко исполнить… И вы даже не замечаете, что 
уже не „сам“ и „я“, а — „его“. Почва, которая засеяна евреем и которую пашет 
еврей».
      
      
      «И гибнете. „Через 100 лет“ нет русского + еврей, а только один еврей + 
погибший около него русский человек».
      
      
      «Поля наши — не из земли, а из людей». Вот отчего мы и не пашем, 
провиденциально не пашем. Ибо для нас уготована благороднейшая почва-человек, 
народы».
      
      
      «И вот этой-то тайны их я и боюсь, и кричу, и говорю моим милым русским: 
„Не надо! Не общайтесь с иудеями. Иначе вы все погибнете“».
      
      
      «Подождите. Через 150-200 лет над русскими нивами будет свистеть бич 
еврейского надсмотрщика».
      
      И под бичом — согнутые спины русских рабов.
      
      «В настоящее время для России нет двух опасностей. Есть одна опасность. 
Евреи».
      
      
      «И если революция начнёт вообще одолевать… то евреи сбросят маску 
„сочувствия русскому народу“… и быстро передушат, как Гапона и Хрусталёва, (и 
также революционно-корректно) всю русскую часть революции, всех собственно 
русских вождей революции, и в „ворота взятой крепости“ войдут, конечно, одни! 
—войдут с криками: „Радуйся, русский народ — мы даровали тебе свободу!“ — 
„Благодари нас и поклонись нам!“ „Завтра начнётся счастье…“ Но сегодня ещё надо 
доделать маленькое дело: додушить эту полицию на местах, этих мелких 
исправничишек и земских начальников из дворян и на место их поставить брюнетов 
из студентов, с фамилиями (к тому времени) русскими, и даже крещёных…» (В 
последнем отрывке есть нечто загадочное. Судя по комментариям издателя, этот 
текст написан в 1913 г., а Носарь-Хрусталёв убит большевиками в 1919 г. Может 
быть, слово «придушить» понимается в смысле конца политической карьеры? Гапон 
тогда уже был «казнён» Рутенбергом.) 
      
      В 1897 г. Чехов занёс в записную книжку такие размышления (а напечатано 
впервые в 1980 г.!):
      
      «Такие писатели, как Н. С. Лесков и С. В. Максимов, не могут иметь у 
нашей критики успеха, так как наши критики почти все — евреи, не знающие, 
чуждые русской коренной жизни, её духа, её формы, её юмора, совершенно 
непонятного для них, и видящие в русском человеке ни больше ни меньше, как 
скучного инородца. У петербургской публики, в большинстве руководимой этими 
критиками, никогда не имел успеха Островский; и Гоголь уже не смешит её».
      
      А. Белый писал:
      
      «Нам грозит опасность „штемпелёванной культуры“, т. е. интернациональной 
фабрики по поставке гениев; нам грозит фабричное производство мыслей… Вырастает 
ужасная цензура во всех недрах этих предприятий: переводится, рекламируется и 
распространяется только то, что угодно королям литературной биржи… Кто, кто эти 
оскопители? Странно и страшно сказать, но приходится.
Это — пришлые люди: обыкновенно оторванные от той нации, в недрах которой они 
живут… главарями национальной культуры становятся чуждые этой культуре люди; 
конечно, не понимают они глубин народного духа, в его звуковом, красочном и 
словесном выражении (…)
…вы посмотрите списки сотрудников газет и журналов России: кто музыкальные, 
литературные критики этих журналов? Вы увидите почти сплошь имена евреев… Общая 
масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне 
«эсперанто» и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык… И 
эта зависимость писателя от еврейской или юдаизированной критики строго 
замалчивается: еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю; с 
другой стороны — еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимет голос в 
защиту права русской литературы быть русской, и только русской».
      
      В архивах сохранилось письмо Куприна (знаменательным образом так и не 
опубликованное у нас до 1990-х гг.). Оно написано по поводу шумного инцидента, 
вызванного непочтительным отзывом писателя Чирикова о творчестве Шолом-Аша. Вся 
пресса любых оттенков обрушилась на Чирикова. Куприн пишет:
      
      «Все мы, лучшие люди России (себя я к ним причисляю в самом-самом хвосте),
 давно уже бежим под хлыстом еврейского галдёжа, еврейской истеричности, 
еврейской повышенной чувствительности, еврейской страсти господствовать, 
еврейской многовековой спайки, которая делает этот избранный народ столь же 
страшным и сильным, как стая оводов, способных убить в болоте лошадь. Ужасно то,
 что мы все сознаём это, но во сто раз ужаснее то, что мы об этом только 
шепчемся в самой интимной компании на ушко, а вслух сказать никогда не решимся. 
Можно печатно и иносказательно обругать царя и даже Бога, а попробуй-ка еврея! 
Ого-го! Какой вопль и визг поднимется среди всех этих фармацевтов, зубных 
врачей, адвокатов, докторов и особенно громко среди русских писателей, ибо, как 
сказал один очень недурной беллетрист, Куприн, каждый еврей родится на свет 
божий с предначертанной миссией быть русским писателем».
      
      Автор продолжает:
      
      «И оттого-то вечный странник еврей таким глубоким, но почти 
бессознательным, инстинктивным, привитым 5000-летней наследственностью, 
стихийным, кровным презрением презирает всё наше земное… Оттого-то он 
опустошает так зверски леса, оттого он равнодушен к природе, истории, чужому 
языку».
      
      Но кончает Куприн просьбой письмо держать в секрете и сообщает, что 
выступить в защиту Чирикова отказался.
      Зато какие-то невидимые силы притяжения связывали тогдашнюю прогрессивную 
интеллигенцию с еврейством. Горький, например, основал «Русское общество для 
изучения еврейской жизни», имевшее целью бороться с ещё сохранившимися 
предрассудками по поводу евреев. Издавался сборник «Щит» в защиту евреев, 
редакторами которого были Андреев, Сологуб и Горький. В этом сборнике писали, 
например: Мережковский:
      
      «Чего же от нас хотят евреи? Возмущения нравственного, признания того, 
что антисемитизм гнусен? Но это признание давно уже сделано; это возмущение так 
сильно и просто, что о нём нельзя говорить спокойно и разумно; можно только 
кричать вместе с евреями. Мы и кричим».
      
      О. Сергий Булгаков (о движении сионизма):
      
      «Есть священные символы и мировые идеи, которые заставляют дрожать самые 
сокровенные струны сердца: такое значение имеет, например, христианский 
Царьград и крест на св. Софии или освобождение из рук неверных Гроба Господня. 
Подобное же значение должно иметь для иудейского и христианского сердца (я 
трижды подчёркиваю это „и“) вопросе Палестине и устроении Израиля на земле, ему 
Богом данной и обетованной».
      
      Вяч.И. Иванов:
      
      «Мне думается, что евреи — провиденциальные испытатели наши, и как бы 
всемирно-исторические экзаменаторы христианских народов по любви к Христу и по 
верности нашей Ему».
      
      Особенно поразительно это течение, если сопоставить его с отношением к 
крестьянству, некогда традиционному объекту сочувствия русских либералов и 
демократов. Ещё в 1880-е годы И. Аксаков писал, что либеральная пресса 
постоянно клеймит «кулака», но никогда ни слова не скажет о еврее — ростовщике 
или шинкаре.
      Ярче всего это удивительное тяготение прогрессивного направления в России 
к евреям как нации, горячая и постоянная любовь, проявились у Горького, начиная 
с первых его рассказов «Легенда о еврее» (1896), «Каин и Артём» (1898), 
публицистики «Погром», «О евреях». В1899 г. он выступал против позиции «Нового 
Времени»: в открытом письме Суворину, он подхватывает термин Писарева: 
«Ванькина литература». Но зато, когда в 1905 г. ему было предъявлено обвинение 
в распространении литературы, подстрекающей к свержению существующего строя, 
защищал его юрист О. О. Грузенберг (впоследствии — адвокат Бейлиса). В 1906 г. 
он едет в Америку, американские евреи устраивают ему восторженную встречу, 
какой, по словам газет, удостаивал и только Гарибальди. В газете Американских 
евреев «Форверст» он пишет в статье «О Бунде»: «Евреи — это люди с высоко 
поднятым горящим факелом, которым они освещают человеческий путь». Он был 
инициатором издания газеты «Новая Жизнь». Деньги на едали А. Ф. Маркс, Б. А.
 Гордон, Э. К. Груббе (каждый по 150 тыс.). Редактором был Н. Н. Суханов 
(Гиммер), ведущими сотрудники — Лозовский (Дридзо), Стеклов (Нахамкес) и др. 
(такие сведения приводит Суханов). Директор газеты — Соломон Зальцман.
      Вместе с Андреевым и Сологубом Горький опубликовал «Анкету об 
антисемитизме», где сам же и ответил:
      
      «Еврейский вопрос в России это первый по его общественной важности наш 
русский вопрос о благоустройстве России».
      
      (В чём-то совпадёт с оценкой Розанова.) 
      В «Новой Жизни» (уже июль 1917 г.) Горький писал:
      
      «Есть ещё тысячи доказательств в пользу того, что уравнение 
еврей-большевик — глупое уравнение, вызываемое зоологическим инстинктом 
раздражённых россиян. Я, разумеется, не стану приводить эти доказательства — 
честным людям они не нужны, для бесчестных — неубедительны».
      
      Тут вскрываются глубокие эмоциональные основы всей позиции Горького в 
этом вопросе. Некоторые фундаментальные истины для него без доказательств, т. е.
 без обсуждения («ему, как и другим честным людям», категория странная в устах 
Горького: были ли его любимые герои, Челкаш или Мальва, честными людьми? Может 
быть, лишь в некотором очень расширенном, «высшем» смысле.) Множество подобных 
высказываний Горького чисто хронологически не вмещаются в рамки этого параграфа,
 мы столкнёмся ними позже. Бывают примеры такой страстной влюблённости в свой  
народ, но чтобы в другой — было ли в Истории?
      Нечто (хотя, вероятно, далеко не все) по поводу этого загадочного 
«сродства душ» отметил Розанов:
      
      «Не русская душа говорит. В сущности, говорит вовсе не Максим Горький. 
Последний — подменился, заменился. Гениальная нация в создании подделок — одна. 
Это говорит “местечко” Париж, где проживают “русские Моисеева закона”».
      
      
      
Литература:
      
      Достоевский Ф. М.  Дневник писателя. Собр. соч. в 30 томах. Т. 25. М. 
1983.
      Боханов А.  Буржуазная пресса и крупный капитал. Конец XIX в. — 1914 г. М.
, 1984.
      Ананьич Б.  Банкирские дома в Росии. 1816— 1914 гг. Л. 1991.
      Ананьич Б.  Россия и иностранный капитал. (1897-1914). М., 1970.
      «Красный Архив». Т. IV, 1923; т. VI, 1924; т. X, 1925.
      Субботин А.  В черте еврейской оседлости. СПб., 1888.
      Тыркова-Вильямс А.  На путях к свободе. Нью-Йорк, 1952.
      Аксаков И. С.  Сочинения СПб., 1900. Т. III.
      Покровский М. Н.  Очерки по истории революционного движения в России XIX 
и XX в. М., 1924.
      Аронсон Г.  Россия накануне революции. Мадрид, 1986.
      Шульгин В. В.  Что нам в них не нравится? СПб., 1992.
      Розанов В. В.  Опавшие листья. Короб 1й и 2й. СПб., 1912-1915.
      Гр. Витте С. Ю.  Воспоминания. Л., 1924.
      Sombart W.  «Напечатано по приказанию Министра Внутренних дел».
      Von Hayek F.  Law, Legislation and Liberty .V.S.Chicago 1979.
      Аксаков И. С.  Сочинения, т. III. СПб., 1905 г.
      Weizmann Ch.  Trial and error. N. J. 1949.
      Солженицын A.  200 лет вместе. М., 2001.
      Плутарх.  Сравнительные жизнеописания. Фемистокл. XIII.
      Розанов В. В.  Собрание Сочинений. Мимолётное. М., 1994. О писательстве и 
писателях. М. 1995.
      Апокалипсис нашего времени. М., 2000. Последние листья. М. 2000.
      Сахарна. М., 2001.
      Меньшиков М. О.  Письма к русской нации. М., 1999.
      Кузьминский и Турау.  Киевский и Одесский погромы в отчётах сенаторов 
Турау и Кузьминского. СПб., 1907.
      Даль В. И.  Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и 
употреблении крови их. 1844.
      Чехов А. П.  Собрание Сочинений в 30 томах. Т. 17. М., 1980.
      Белый А.  Штемпелёванная культура. «Весы». 1909. Сентябрь.
      Куприн А. И.  См. Чириков Е. На путях жизни и творчества. «Наш 
Современник». 1991, № 9.
      Симанович А.  Распутин и евреи. Рига (без года издания).
      Суханов Н. Н.  Записки о революции. Т. 1. Книги 1-2. М., 1991.
      Тайна Израиля.  «Еврейский вопрос» в русской религиозной мысли конца XIX 
— первой половины XX в.в. СПб., 1993.
      Агурский М., Шкловская М.  Максим Горький 1868-1936. (из литературного 
наследия). Иерусалим, 1936.
      
      
Глава 11
В Русской революции 1917 г.
      
1. Подготовка революции
      
      Активное участие в русской революции принимало, конечно, лишь некоторое 
политически активное меньшинство всего еврейского населения России. Впрочем, 
так обстоит дело со всеми народами: и с русскими, и с грузинами. Участие евреев 
в русской революции широко известно и часто обсуждается. Но большей частью 
обсуждение сводится к одной из крайностей. Либо утверждается, что речь идёт о 
незначительном, не принципиальном факторе, который бессмысленно (и не должно) 
обсуждать. Число евреев, участвовавших в революции, было-де не так велико, как 
утверждается, да они были и не евреями, а интернационалистами, порвавшими со 
своими национальными корнями. И вообще, обсуждение этого вопроса есть 
«антисемитизм». Либо, наоборот, участие евреев в революции трактуется как 
определяющий её фактор, её главная или даже единственная причина.
      Попытка воссоздать реальную картину, не уклоняющуюся к той или другой 
крайности, находит мало понимания. Автор испытал это на себе. В работе, 
написанной лет 25 тому назад и распространявшейся тогда в самиздате, я пытался 
чётко сформулировать свою точку зрения: «Мысль, что революцию делали одни евреи,
 — бессмыслица, выдуманная, вероятно, лишь затем, чтобы её было проще 
опровергнуть». Но и до сих пор, 1/4 века спустя, я встречаю утверждения, что 
рассматриваю революцию как «еврейский заговор».
      Попытаюсь ещё раз собрать основные известные мне факты, характеризующие 
участие евреев в подготовке, проведении и утверждении русской революции. А 
процесс этот очень тонкий и сложный, и одной какой-то характеристикой 
суммировать его, мне кажется, невозможно.
      Само существование революционного движения, «революционного процесса», в 
России, по-видимому, никак не связано с еврейским влиянием. Крупнейшими 
идеологами, зажигавшими сердца революционной молодёжи были Герцен, Бакунин, 
Чернышевский, Лавров, Писарев, Михайловский. Среди них не было евреев. Поворот 
революционеров к терроризму начинается выстрелом Веры Засулич, душой 
террористов были Желябов и Михайлов.
      Но постепенно в этот революционный поток начинает вливаться еврейская 
струйка. Среди плеяды «шестидесятников», наиболее влиятельными из которых были 
Чернышевский и Добролюбов видное место занимал происходивший из евреев Зайцев. 
(В своих воспоминаниях Тихомиров пишет о нём, что он происходил из евреев и 
какой-то особенной ненавистью ненавидел Россию.) Тогда же впервые проявил себя 
Марк Натансон, игравший потом большую роль в революционном движении. Уже 
маститым патриархом он стал одним из вождей левых эсеров (под кличкой Бобров) и 
при разрыве их с большевиками создал группу, поддерживавшую большевиков. 
Участие евреев в революционном движении на первоначальном этапе можно 
иллюстрировать такими цифрами. Объёмистая, наполненная большим количеством 
конкретных данных книга Волка «Революционное народничество 70-х гг.» состоит из 
2-х томов, т. I описывает события первой половины десятилетия, т. И — второй 
половины. Оба тома снабжены списком упоминаемых фамилий. Если из этого списка 
выделить всех, так или иначе связанных с революционным движением (террористов, 
пропагандистов, распространителей листовок и т. д.), то окажется, что среди них 
евреи составляли в первый период 4-5%, а во второй — около 10%. Известный 
народоволец Аптекман в книге «Земля и Воля 70-х гг.» приводит состав «основного 
кружка» «Земли и Воли». В нём 25 человек, и евреями являются, по-видимому, Марк 
и Ольга Натансон, Зунделевич и Аптекман. В 1877 г. «Большой Совет» «Земли и 
Воли» состоял из 17 человек, среди которых было 3 еврея. Организаторами 
«Чёрного передела» были 18 человек, из которых опять 3 еврея.
      Эта небольшая, хотя всё расширяющаяся струйка привносила, однако, 
совершенно особый человеческий материал. Основное противоречие, мучившее 
тогдашнюю революционную молодёжь, заключалось в следующем. Все они, конечно, 
были «народниками», готовыми жертвовать всем, вплоть до жизни, ради народа. Но 
вот когда в период «хождения в народ» они с этим народом столкнулись, то 
оказалось, что их идеи и принципы с убеждениями народа несовместимы. Стоило им 
начать агитацию против царя или Бога, как их хватали, вязали, вели в полицию. 
Причём бывали случаи, когда полицейские, не желая связываться с «барчуками», 
пытались отпустить их, а крестьяне требовали расписку в том, что агитаторы в 
полицию представлены, вызывая неудовольствие, а часто и притеснения в отместку. 
Ситуация была столь разительной, что никаких сомнений не оставляла.
      Перед революционерами лежали три пути, как ярко описывает поличным 
впечатлениям Тихомиров. Можно было применить к жизни свой принцип, что «народ 
знает правду», или, по крайней мере, признать, что он имеет право жить по своим 
убеждениям. Кто избрал такую точку зрения, должен был из революционного 
движения уйти, о них мы в его истории не узнаем. Второй путь заключался в том, 
чтобы «просветить» народ, т. е. путём пропаганды изменить его убеждения. 
Избравшие этот путь отправлялись в деревню фельдшерами, учителями и т. д. Но в 
большинстве случаев окружающая жизнь — болезни, бедность, недоедание — 
производили такое впечатление, что одни из деревни бежали, а других затягивала 
эта жизнь, и заботы окружающего крестьянства заслоняли для них цели революции. 
Такие для революционного движения тоже были потеряны. Наконец, оставался третий 
путь: делать революцию вопреки  воле народа либо, обманув, его же руками, либо 
без него — через террор. Совершенно сознательно разрабатывалась градация 
агитационной литературы: что можно давать читать народу, а что давать лишь 
учителям, агрономам и фельдшерам (против Бога и царя) — народу же давать читать 
«неудобно». Распространялись даже поддельные грамоты от имени царя с призывами 
к переделу земли или восстанию. Поскольку и этот путь оказался не действенным, 
остался путь террора, но с мучительным сознанием, что вершится этот террор 
вопреки желаниям и принципам обожествляемого народа.
      И вот тут появились молодые люди, для которых все эти, говоря современным 
языком, «комплексы» полностью отсутствовали. С народом их никакие положительные 
чувства не связывали, к нему с детства было внушено отношение как к чуждой и 
враждебной среде, «объекту» их деятельности. Эти люди легко могли усвоить 
абстрактную схему и сосредоточить все силы на её осуществлении. Мироощущение 
этого нового типа революционеров передают, например, мемуары Аптекмана. Он 
пишет:
      
      «Народа я не знал, так как родился в городе, деревни почти не видел, да, 
кроме того, я был чужим этому народу по крови. Русскую историю я тоже плохо 
знал. Признаться, не любил я её. Уж очень скучной она мне казалась. И я, такой 
любознательный и прилежный, прочитавший так много по истории Запада, а особенно 
по истории революционных движений на Западе, ничего не читал по русской истории.
 Мне казалось, что она ничего не может сказать ни моему уму, ни моему сердцу».
      
      Разумеется, Аптекман пишет это лишь для того, чтобы сказать что он понял 
свою ошибку. Но какой её исправил — это, пожалуй, ещё характернее:
      
      «Соловьёв, Костомаров, Беляев, Аристов, Хлебников, Щапов, Мордовцев, 
Антонович и др. появились на моём столе и прочитывались от доски до доски… К 
весне 1874 г. я был совершенно (!) готов».
      
      Судя по мемуарам, на это понадобилось всего несколько месяцев! Полюбил ли 
Аптекман в таком пожарном порядке русскую историю и что он из неё понял, этого 
он не сообщает, но дальше мы узнаём, что он отправился в народ проповедовать 
социализм. С сожалением он обнаружил, что эта пропаганда абсолютно не 
воспринимается и пришёл к выводу: «….мы сим не победим народа…» Вот такого 
полного преодоления народнических сантиментов, способности сознательно занять 
позицию враждебной стороны (народ надо победить) мы у русских современников 
Аптекмана не встретим.
      В 60-е годы, в разгар народнических настроений, Зайцев писал, что «народ 
глуп и туп», что не следует «ставить его на пьедестал», как это делают 
демократы, но «действовать против него решительно»: опять тот же мотив борьбы с 
народом, его покорения.
      Другой революционер — Дейч — вспоминает, что многие еврейские 
революционеры произошли из захолустных местечек, в детстве даже не говорили 
по-русски. Таким было, например, детство Геси Гельфман, пока она, взяв с собой 
узелок своих вещей, не отправилась в город «изучать гойскую науку». Какой 
взгляд на окружающий народ с детства впитывали эти юноши, воспитанные в 
местечках, управляемых кагалами, можно представить себе, например, по 
высказываниям И. Шахака, Алексеева и отрывкам из книги Брафмана, приведённым в 
гл. 4.
      Могло бы показаться удивительным, что молодые люди, с детства чуждые 
русской жизни, совершенно не знавшие народа, скоро становились вождями 
революционного движения. На самом деле это понятно: именно они могли освободить 
движение от груза старых представлений о «служении народу», привить взгляд, что 
народ, наоборот, надо «победить», «действовать против него решительно». А это 
высвобождало силы для практической, революционной работы.
      К началу 80-х г. г. тот факт, что среди руководства террористов имеется 
заметное количество евреев, уже обращал на себя внимание, в частности, это 
проявилось в направленных против евреев народных беспорядках, вызванных 
убийством Александра II в 1881 г. Однако, насколько слабо было ещё еврейское 
влияние среди революционеров показывает тот факт, что «Листок № 6» Народной 
Воли приветствовал эти беспорядки как направленные против эксплуататоров (в чём 
потом многократно оправдывались).
      1881 год был кризисным в истории русского революционного движения. 
Убийство Александра II рикошетом нанесло тяжелейший удар всему движению — как 
физический, так и моральный. На это убийство были брошены все силы организации 
— и в результате почти все ведущие революционеры оказались арестованными. С 
другой стороны, убийство царя, освободившего крестьян, осуществившего реформы, 
преобразовавшие всю жизнь России, оттолкнуло многих от революции. В кружке 
сохранившихся революционеров, почти исключительно в эмиграции, начались поиски 
новых идей и новых путей. Этот ключевой для дальнейшего развития «латентный 
период» революции продолжался лет 15-20. Революционное движение вышло из него с 
новым лицом.
      И среди новых черт одной из самых заметных был о теперь уже преобладающее 
еврейское влияние в руководстве движения.
      Ещё в 1889 г. в докладе департамента полиции о революционной эмиграции 
(после революции этот документ был опубликован) приводится список из 146 
революционеров, из которых, по крайней мере, 50 были евреи, т. е. около 1/3!
      В конце века революционное движение стало быстро набирать силу. Самой 
яркой его фракцией тогда была партия эсеров. Процесс её возникновения в деталях 
восстановить трудно. По одним сведениям она возникла из слияния трёх 
организаций: «Заграничного союза», «Рабочей партии политического освобождения 
России», действовавшей на западе России, и «Союза социалистов-революционеров» 
на севере. Организаторами первой были Раппопорт и Хаим Житловский, второй — 
Гершуни (Герш Исаак Ицков), а третьей — Аргунов, единственный русский среди них.
 Во главе партии эсеров, по-видимому, стояли главным образом евреи. Жандармский 
полковник Спиридович в своих воспоминаниях пишет:
      
      «Главнейшими заправилами этой „народнической русской партии“ оказались: 
Гоц, Минор, Гершуни, Рубанович, Натансон, Азеф».
      
      Из русских он может привести только Чернова. Интересны и более частные 
зарисовки из его же воспоминаний:
      
      «Их киевский комитет состоял тогда из евреев. Сторонниками партии в Киеве 
была еврейская интеллигентная молодёжь. Влияние Гершуни сказалось в том, что 
все они бредили террором…
«Фёдор», еврей, назвать себя отказался и предъявил фальшивый паспорт. Это был 
интересный тип идейного, профессионального странствующего революционера. То был 
фанатик своего дела. Таких работников давал а только еврейская среда».
      
      Душой партии эсеров была «Боевая организация». Её создал и ею руководил с 
1901 по 1902 г. Гершуни, с 1903 по 1906 г. — Азев (правдоподобно, что его 
фамилию надо произносить так, а не Азеф, причём с ударением на А), с 1906 по 
1907 — Зильберберг. В 1907 г. во главе стал Никитенко, но через два месяца был 
арестован. В 1908 г. она была распущена в связи с разоблачением деятельности 
Азева. Очень интересна роль Азева. Два самые знаменитые террористические акта, 
осуществлённые под его руководством, — это убийство министра Плеве и 
московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Оба они 
слыли антисемитами. Плеве приписывали (вряд ли справедливо) организацию 
Кишинёвского погрома и даже (совершенно фантастично) план водворения всех 
евреев в гетто. Великий князь Сергей Александрович вновь ввёл некоторые 
ограничения, касающиеся евреев, отменённые его предшественником. Начальники 
Азева по департаменту полиции — Зубатов и Ратаев — вспоминают, что тот просто 
трясся от злобы, говоря о Плеве. После убийства Плеве руководство партии в 
Швейцарии устроило пир, на котором раздавались возгласы: «Это ему за Кишинёв». 
С другой стороны, Азева связывали какие-то особые отношения с Гершуни. Он давал 
о нём ложные показания, преуменьшая его роль, грозил, что если Гершуни тронут, 
то он, Азев, с полицией больше сотрудничать не будет. Выдал Азев организацию 
Аргунова, состоявшую из русских (были арестованы: Аргунов, Колосов, Баранов, 
Чернова). Наконец, удивительна история разоблачения Азева. Когда Бурцев 
представил доказательства его сотрудничества с полицией, Азев был вызван на 
партийный суд. Он отпирался, и суд был отложен на другой день. Ночью Азев 
спокойно уехал. А ведь эсеры убивали безо всякого суда и за гораздо меньшие 
преступления против партии. Так, заподозренный в предательстве Татаров был 
выслежен в доме родителей и безо всякого суда убит на их глазах.
      Потом Азев жил в Германии, Бурцев его разыскал и взял у него интервью, но 
другим место его пребывания якобы не было известно. Трудно дать всему этому 
иное объяснение, чем то, что руководство партии задолго до разоблачения знало о 
двойной роли Азева и по каким-то соображениям её санкционировало. А в свете 
изложенного выше, эти соображения были скорее всего связаны с национальной 
ориентацией и деятельности Азева, и руководства партии.
      Позже, при выборах городских советов (Городских дум) летом 1917 г., в 
Учредительном Собрании эсеры убедительно превосходили другие партии по числу 
голосов. Поэтому они стоят того, чтобы к ним присмотреться внимательнее.
      Вот краткий очерк истории партии эсеров, извлечённый из сочинения 
американского исследователя Радкей.
      В конце 1901 г., говорит автор, произошло слияние двух революционных 
групп — «Северной» и «Южной», руководимых Азевом и Гершуни. Это и было рождение 
партии. Вскоре среди руководителей проявились М. Гоц и Чернов. Органом партии 
была «Революционная Россия», её редактором — Гоц. Автор пишет: «Гершуни говорил 
о лицах, дающих десятки тысяч рублей партии, но не желающих стать её членами. 
Партия получала также значительную поддержку из США, где в таких центрах, как 
Нью-Йорк, Чикаго, Бостон, были крупные колонии русских евреев, крайне 
враждебных царизму». К осени 1906 г. в партии было примерно 50 тыс. членов и 
300 тыс. сочувствующих. Боевая организация, созданная Гершуни, была независима 
от руководства партии в выборе как своих членов, так и жертв. Статистика 
совершённых ею терактов: 1902 г. — 4; 1904 г. — 6; 1905 г. — 51; 1906 г. — 78; 
1907 г. — 62; 1908 г. — 3. Дольше всего боевой организацией руководил Азев. 
Самым сенсационным терактом было убийство министра внутренних дел Плеве. 
Николаевский утверждает, что Азев стремился к убийству Плеве по некоторым 
личным причинам, а также потому, что считал его антисемитом.
      В эмиграции Чернов настаивал на том, чтобы в России в руководстве партии 
соблюдался принцип «хора», — как Мартов (Цедербаум), Дан (Гурвич) и Церетели у 
меньшевиков; Бабель, Либкнехт и Каутский у немецких с.-д.; Бауэр, Реннер и 
Адлер — у австрийских. У эсеров этот «хор» должен был состоять из него, Гершуни 
и М. Гоца.
      Во время войны часть руководства эсеров примкнула к «циммервальдистам»: 
Мстиславский в Петрограде, Штернберг в Москве, Коган-Бернштейн, Каминский и 
Чайкин на Украине. В эмиграции выделились «левые эсеры»: Бобров (Натансон), 
Камков (Кац) и Далин (Левенсон). К ним примкнула Евгения Ратнер без ведома её 
друга Чернова. Циммервальдистами были и Чернов с Александровичем. О Натансоне 
автор пишет:
      
      «Он один из первого поколения народников не изменил своего мировоззрения 
до самого 1917 г. Возможно, из-за сильной национальной компоненты в его 
ненависти к царизму».
      
      Похожую картину автор рисует и касательно послереволюционного периода. 
Естественно, в 1917 г. партия резко активизировалась. Во главе её 
Петроградского Совета был А. Гоц (братумершего к тому времени М. Гоца) и два 
заместителя: Болдырев и Лифшиц. Брешко-Брешковская получила тогда из 
американских источников 2100000 рублей. В мае произошёл III съезд, где, по 
словам автора, Чернов «утратил все претензии на лидерство и капитулировал перед 
властью А. Гоца. Не было скандала и открытой борьбы, просто более сильная 
личность уселась на водительское место». Произошли выборы ЦК, где из 20 
избранных членов 8 (судя по фамилиям и именам) были евреи. Летом 1917 г. в 
большинстве крупных городов эсеры были избраны городскими головами, в частности,
 в Петрограде — Шрейдер, в Москве — Минор. На VII съезде в августе 1917 г. 
впервые разгорелась борьба между «обронцами» и сторонниками скорейшего 
окончания войны. Руководство представило резолюцию, составленную руководителем 
первого течения — Розенблюмом и второго — Штейнбергером.
      Почти одновременно с эсерами на историческую арену в России вышла и 
социал-демократия. Первую марксистскую организацию — группу «Освобождение 
труда» — в 1883 г. основали Плеханов, Аксельрод и Дейч. Первой 
социал-демократической партией в Империи была социал-демократическая партия 
Царства Польского, организованная в 1893 г. Розой Люксембург и Лео Иогишес 
(Тышко). Второй был «Бунд» — «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и 
России», созданный в 1897 г. Из него вышли многие лидеры социал-демократии, 
наиболее известный — Мартов (Цедербаум), первая работа которого была посвящена 
доказательству того, что еврейский пролетариат не должен в своей борьбе идти на 
союз с пролетариатом русским, ибо тот его обязательно предаст. Долго потом, 
вплоть до 1917 г., «Бунд» играл роль резервуара, из которого все течения 
социал-демократии черпали руководящих работников.
      Но среди более молодых деятелей стало преобладать убеждение, что 
замыкаться в чисто национальную организацию — это неверная политика. О роли 
«Бунда» в создании РСДРП Г. Зиновьев (Радомысльский) пишет в его «Истории 
Коммунистической партии»:
      
      «… во второй половине 90-х гг. движение еврейских рабочих было очень 
значительно, и роль Бунда в партии очень важна. Достаточно сказать, что главным 
организатором первого съезда нашей партии в 1898 г. был Бунд. И совсем не 
случайно этот съезд был в Минске, в городе еврейской черты оседл ости, на 
территории деятельности Бунда».
      
      На I съезде РСДРП было всего 9 делегатов: Арон Кремер, Абрам Мутник, Шая 
Кац, Борух Эйдельман, Николай Абрамович Банновский, Вигдорчик, Радченко, 
Тучапский и Петрусевич. Избранное ЦК составляли Кремер, Радченко и Эйдельман.
      Когда на II съезде «Бунд» потребовал для себя совершенно исключительного 
положения в партии, и эти требования вызвали возражения, то представитель 
«Бунда» Либер воскликнул, имея, очевидно, в виду роль «Бунда» в создании РСДРП: 
«Так могут говорить только люди родства не помнящие!» И сейчас же послышались 
протесты и заверения, что заслуги «Бунда» никогда забыты не будут. Каждый, кто 
учился в советской школе, знает фамилии вождей социал-демократии: Мартов 
(Цедербаум), Аксельрод, Дан (Гуревич), Либер (Гольдман), Мартынов (Пиккер), 
Розанов (Гольдендах), Троцкий (Бронштейн), Зиновьев (Радомысльский), Каменев 
(Розенфельд), Абрамович, Эрлих и т. д., и т. д. Плеханов принадлежал к 
этническому меньшинству. Редакция «Искры» в 1900 г. состояла из Плеханова, 
Аксельрода, Засулич, Дейча, Мартова и Ленина. После раскола на большевиков и 
меньшевиков еврейское влияние было особенно заметно среди меньшевиков. В связи 
с V съездом РСДРП Сталин опубликовал статью в газете «Бакинский пролетарий». В 
ней говорится:
      
      «Не менее интересен состав съезда сточки зрения национальностей. 
Статистика показала, что большинство меньшевистской фракции составляют евреи, 
далее идут грузины, потом русские. Зато громадное большинство большевистской 
фракции составляют русские».
      
      Он объясняет это тем, что меньшевики представляют интересы мелкой 
буржуазии, в которой преобладают евреи.
      Примерно в тоже время Ленин записал:
      
      «Число членов нашей партии теперь свыше 100000 человек: 31000 были 
представлены на объединённом съезде, затем 26000 польских социал-демократов, 
около 14000 латышских и 33000 еврейских».
      
      (33000 еврейских социал-демократов — это, видимо «Бунд», вновь принятый в 
РСДРП, о числе евреев среди «польских» говорит хотя бы то, что организаторами 
партии были Роза Люксембург и Лео Йогишес; 31000 «объединившихся» — это, скорее 
всего, прежние большевики и меньшевики, объединившиеся на V съезде, о которых 
писал Сталин. Русские явно составляли незначительное меньшинство.) 
      Точка зрения Сталина подтверждается ещё тем, что (как стало позже 
известно) при объединении с большевиками меньшевики создали (на конференции в 
Женеве, 1903 г.) «теневое политбюро» в составе Аксельрода, Мартова, Дана, 
Троцкого, Потресова. Об этом сообщает биограф Троцкого Дейчер. И исследователь 
истории меньшевиков Зива Галили пишет: «Среди меньшевиков преобладали 
представители двух национальных меньшинств России — евреев и грузин», 
«евреи-марксисты были выходцами из обеспеченных, русифицированных еврейских 
слоёв Санкт-Петербурга, к которым впоследствии присоединились и выходцы из 
еврейских местечек в черте оседлости». Похожая ситуация рисуется поданным 
послереволюционным. Первая после революции конференция меньшевиков состоялась в 
мае 1917 г. В оргкомитет партии были избраны Хинчук, Исув, Романов, Зарецкая, 
Ерманский, Аксельрод, Ермолаев, Гарви, Горев, Смирнов, Дан, Ежов (Цедербаум, 
брат Мартова), Батурский, Панин, Юдин, Богданов, Крохмаль, то есть евреи, 
видимо, превалировали.
      И в таком мало влиятельном течении, как анархизм, обнаруживается заметное 
еврейское присутствие. Конечно, создателем всего течения был Бакунин, позже 
наиболее крупной фигурой — Кропоткин. Но с приближением революции 1905 г., 
когда движение активизируется, в нём всё большее участие принимают евреи. В 
сборнике (всех известных) документов анархистов, во вводной статье составитель 
сборника так характеризует положение в период революции (1905 г.): «Среди 
анархистов преобладали евреи (по отдельным выборкам их число достигало 50%), 
русские (до 41%), украинцы (до 35%)». (Оценки очень приближённые, почему сумма 
и оказывается больше 100%!). В 1903 г. в Париже создаётся издательская группа 
«Анархия». В том же сборнике её состав представлен так: Б. Я. Энгельсон, М. И.
 Гольдсмит, Рощин (Н. С. Гроссман), М. Э. Р. Дайнов, Ш. Х. Каганович, С. М.
 Романов и др. Первый террористический анархистский акт в XX в. в России 
совершил в 1904 г. Нисан Фарбер. В материалах анархистов приводятся некрологи 
(или иные упоминания) погибших или казнённых террористов. Их полный список: 
Нисан Фарбер, Арон Елин (Гелинке), Павел Гольман, М. Шпиндлер (Мойше Гроднер), 
Ф. Зубарь, Т. И. Бездырев, Бейниш Розенблюм. Ещё упоминаются три еврея (один из 
них 16-летний Осип Левин, остальные по имени не названы), перед казнью 
отказавшиеся от услуг раввина. После начала войны среди анархистов произошёл 
раскол: «оборонцев» возглавлял Кропоткин, «интернационалистов» — Гроссман, Ге 
(Гольберг) и Шапиро. После Февральской революции движение опять разделилось. 
Советы и участие в них поддерживал Кропоткин. Ему возражал Гейцман (Хаим 
Лондонский): «Не забираться наверх править». Некоторые обращения анархистов 
издавались на идиш (иногда потом переводились на русский самими анархистами или 
полицией, захватившей эти обращения).
      Но, несмотря на большое участие евреев в движении анархистов, незаметно 
(в отличие от эсеров) какой-либо национальной ориентации в деятельности партии. 
В революцию 1905 г. их организации активнее всего были в черте оседлости и 
боролись, главным образом против состоятельных евреев. Так, первый их терактв 
ХХ в. был совершён в 1904 г., когда Нисан Фарбер убил Аврама Кагана в синагоге 
в Белостоке. В1905 г. Б. Фридман бросил бомбу в синагогу в Белостоке, где 
собралась группа состоятельных евреев (возможно, для обсуждения вопроса о 
локауте). Влияние деятельности анархистов в общерусском масштабе сказывалось 
разве что в том, что она расшатывала тогдашний образ жизни.
      Эсеры, эсдеки и анархисты — это были партии, называвшие себя 
революционными. Кадеты назывались лишь оппозиционной партией, но, по существу, 
были партией революционной, имевшей целью изменение государственного строя. Эту 
их роль в I Государственной думе очень ясно показал в своей книге историк Герье.
 Официальным вождём партии был Милюков. Но Тыркова-Вильямс пишет в своих 
воспоминаниях: «Милюков был окружён темноглазыми почитателями и особенно 
почитательницами, к которым он был очень чувствителен. Но не он дирижировал 
хором, а скорее тот — им». Удивительно, что и Меньшиков в связи с Милюковым 
применяет то же сравнение — «подставной дирижёр». Фактическим редактором 
официального органа кадетов, газеты «Речь», был Гессен. Кое-что об источниках 
финансирования газеты сказано в гл. 10. В ЦК кадетской партии из числа евреев 
входили: Винавер, Гессен, Изгоев (Ланде), Каминка, Мандельштам, Петражицкий. 
Меньшиков, кроме того, называет среди «вождей кадетов»: Ганейзера, Ганфмана, 
Греве, Иоллоса, Гуревича, Розенберга, Штильмана, Фридмана.
      Эти факты дадут, однако, очень односторонний взгляд, если не отметить, 
что в руководстве кадетов громадное место занимали также помещики и дворяне 
старых родов, известные профессора (кадеты считались «профессорской партией»). 
Тыркова-Вильямс перечисляет: Шаховской, Долгорукий, Радичев, Муханов, Свечин, 
Петрункевич. Из профессоров — Муромцев, Милюков. Тыркова поражается: а в 
программе — насильственное отчуждение помещичьих земель? Но на этом пути веяло 
властью. Да и деньги вдруг полились. Она сама удивляется: за один год её 
заработки увеличились в 4 раза!
      Картина будет неполной, если мы не отметим, что начиная с 1916 г. (в 
частности, во время Февральской революции) главой русского масонства 
(секретарём «Великого Востока народов России») был Гальперн. (После Февральской 
революции ему была предоставлена должность управляющего делами Временного 
правительства). А позиция русского масонства формулировалась одним из его 
активных членов так:
      
      «Организация носит определённо революционный характер и стремится к 
насильственному перевороту».
      
      Подсчёты, мне кажется, в таких случаях мало поясняют, но всё же приведём 
некоторые. М. Н. Покровский утверждал:
      
      «Поданным различных съездов, евреи составляют от 1/4 до 1/3 
организаторского слоя всех революционных партий».
      
      Ларин (Лурье) пишет, что среди арестованных и сосланных евреи составляли 
около одной четверти.
      По просьбе графа Игнатьева ген. Сухотин, командующий Сибирским военным 
округом, привёл данные о лицах, находящихся под гласным надзором полиции в 
Сибири на 1 января 1905 г. Их было: русских — 42%, евреев — 37%, поляков — 14%.
      Бундовец, а потом большевик Рафес в «Истории еврейского рабочего 
движения» приводит цифры английского исследователя Раппопорта: с марта 1903 г. 
до ноября 1904 г. через Александровский равелин прошло 384 политических 
заключённых. Из них евреи — 53,9%, русские — 26,4%, поляки — 10,4%. Из женщин: 
64,3% — еврейки.
      Все эти цифры близки и, видимо, дают правильную картину относительно тех 
членов революционных партий, которые вели активную работу. Но в руководстве 
положение было, как мы видели, иным. А политика этих партий (в основном, 
подпольных) определялась далеко недемократическими канонами. В качестве примера,
 перескакивая через десятилетие, приведём VII съезд большевистской партии в 
1918 г. Это был чрезвычайный съезд, обусловленный грозой раскола в связи с 
подписанием Брестского мира (он и назывался подпольным). Там была принята 
резолюция, обязывающая сохранить в тайне принятые решения. Председатель даже 
подчеркнул, что «Ни один член съезда не имеет права давать какие бы то ни было 
сведения кому бы то ни было». То есть тот слой партии, который собрался тогда в 
Москве, принимал весьма радикальные решения (напомню, что согласно резолюции, 
внесённой Лениным, съезд уполномочивал «объявить войну любой империалистической 
державе и всему миру, когда ЦК партии найдёт момент для этого подходящим»), 
скрывая это от остальных членов партии.
      Сухие цифры могут дать ложную картину. Но вот точка зрения схватчивого (и 
не склонного к теоретизированию) наблюдателя. Шульгин пишет об «энергии и 
вирулентности» «освободительного движения» 1905 г.:
      
      «…каковому движению еврейство дало спинной хребет, костяк».
      
      И убийца Столыпина Богров был еврей, причём перед покушением в разговоре 
с деятелем партии эсеров Лазаревым сказал: «Я еврей, и позвольте вам напомнить, 
что мы и до сих пор живём под господством черносотенных вождей». Всё это 
сплетается в загадку. Столыпин как раз предлагал уничтожить все ограничения, 
существовавшие для евреев. Правда, текст его предложений, отвергнутых 
Николаем II, стал известен только после революции, но трудно себе представить, 
чтобы в еврейской среде не была известна общая позиция Столыпина. Да таков был 
и весь дух столыпинских реформ. Как же тогда понять мотив покушения Богрова?
      
2. Революция
      
      Но вот наступила революция, и все проблемы отступили перед вопросом о 
власти.
      Интересно отметить, что во Временном правительстве, сколько раз его не 
перетряхивали, кажется, не было ни одного еврея. Правда, и власть его была 
довольно иллюзорной. Трудно сказать, кто же обладал властью непосредственно 
после Февральской революции и обладал ли ею кто-либо. Но ближе всего к этому 
находился президиум Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — 
странное политическое образование, никем не выбранное, «само собою» 
организовавшееся. Процесс его возникновения подробно описывает в своих 
воспоминаниях Суханов (Гиммер). Видимо, первый «обмен мнениями» произошёл на 
квартире у Н. Д. Соколова, 25-го февраля. По крайней мере с этого «совещания» 
начинает свою историю Суханов. Он вспоминает, что собрались случайно: кто зашёл 
узнать о новостях, кому позвонили по телефону. Но из опубликованных 
впоследствии воспоминаний видно, что собрание было созвано по масонской линии. 
Затем, 27 февраля Временный Исполнительный Комитет Совета рабочих депутатов 
собрался в Таврическом дворце. Его состав: Богданов, Гвоздев, Капелинский, 
Гриневич (Шехтер), Скобелев, Чхеидзе, Франкорусский, Соколов, Эрлих. На базе 
его, путём кооптации, был создан постоянный Исполком. Так, уже 28-го в него 
были включены Сталин и Рафес (которого вскоре заменил Либер).Так дальше и шло: 
«Исполком приглашал в свою среду приехавших из имевших явные заслуги перед 
движением», — поясняет Суханов. Так, 15-го марта приехал и Ларин (Лурье) и 
Урицкий, ещё через 2 недели — Мартов. 19-го вернулись из ссылки Церетели и Гоц, 
28-го-Дан, 31-го-Камков (Кац). Наконец, 3-го апреля — Ленин и все спутники по 
«вагону».
      Стоит вспомнить и то, что председателем Петросовета был Чхеидзе — масон, 
а русским масонством тогда руководил Гальперн. Он пишет в своих воспоминаниях: 
«Основные переговоры с Советом рабочих депутатов, т. е. Чхеидзе, вёл я». Этому 
очень помогала «братская» связь. Часто он говорил: «Чего кочевряжишься, ведь 
всё же наши считают это неправильным, надо исправить и сделать по-нашему». 
Органом Совета были «Известия», а их редактором — Стеклов (Нахамкес), одна из 
наиболее влиятельных тогда личностей. Когда произошла первая встреча 
представителей Временного Правительства и Совета, то Совет представляли три 
человека, из которых два были Стеклов и Суханов.
      Вернувшийся из эмиграции Плеханов говорил, что по его наблюдениям русские 
революционеры изменились: раньше это были голубоглазые блондины, а теперь 
«товарищи все какие-то чёрненькие, с южным акцентом». Вероятно, он считал, что 
имеет право на такие шутки, так как был женат на Розе Бонгард. Но надо ли 
удивляться, что он потерял всякое влияние! Наблюдения Плеханова можно проверить 
по спискам революционеров-эмигрантов, прибывших из Швейцарии через Германию в 
Россию в марте 1917 г., эти списки позже опубликовал Бурцев. Так, список № 1 
состоит из 29 лиц, из которых вне сомнения евреями являются 20. В списке № 2 
пропорции для С.-Д. — 38 из 63, для С.-Р. — 10 из 17, С.-Д. Царства Польского и 
Литвы — 2 из 3, Польской Партии Социалистической — 2 из 3 и, конечно, для 
«Бунда», Поалей-Цион и Сионистов-Социалистов-100%. Кроме того, были «дикие» — 
10 из 18.
      По поводу Февральской революции 1917 г. Шульгин говорит:
      
      «Когда-нибудь история (если её не затушуют, не задавят и не подделают) 
расскажет этот процесс. У живых же свидетелей, у очевидцев, от этого времени 
осталось неизгладимое впечатление: евреи и грузины — грузины и евреи».
      
      Положение в «революционной демократии» ярко характеризует такой 
драматический эпизод. Непосредственно после октябрьского переворота крупнейший 
и влиятельный профсоюз — ВИКЖЕЛЬ (железнодорожников) — отказался признать новое 
правительство и требовал соглашения между всеми социалистическими партиями, в 
противном случае угрожая забастовкой. Состоялось так называемое «Совещание при 
ВИКЖЕЛЕ», участниками которого были (согласно «Протоколам ЦК») от 
меньшевиков-оборонцев — Дан (Гурвич) и Эрлих, от меньшевиков-интернационалистов 
— Мартов (Цедербаум) и Мартынов (Пиккер), от правых эсеров — Гейдельман и Якоби,
 от левых — Колегаев и Малкин, от Комитета спасения родины и революции» — 
меньшевик Вайнштейн, а от большевиков — Каменев (Розенфельд), Сокольников 
(Бриллиант) и Рязанов (Гольдендах). (Были представлены также Всероссийский 
Совет крестьянских депутатов и Союз служащих государственных учреждений. 
Фамилии их представителей не приведены.) Вот эти люди и решали тогда судьбу 
России. Потом выяснилось, что представители большевиков не имел и даже 
полномочий для заключения какого-либо соглашения, а затягивали переговоры с 
целью дать новой власти укрепиться. На заседании ЦК от 1 (14) ноября Ленин 
сказал, что «переговоры должны были быть как дипломатическое прикрытие военных 
действий». Это впрочем было очевидно и во время переговоров, но почему-то 
собравшимся было выгодно делать вид, что они не понимают ситуации, и они сообща 
ломали комедию.
      По мере того, как набирали силу большевики, еврейское влияние перетекало 
от меньшевиков к ним: теперь то, что писал Сталин о V съезде РСДРП, уже 
совершенно не отражало действительность. Был ли сам вождь большевиков евреем на 
1/2 или только на 1/4 — совсем не важно. Гораздо важнее, какой сам себя ощущал. 
Однажды Ленин сам коснулся этого вопроса. В разговоре с Горьким он заметил, что 
русский человек умным бывает «ой, как редко».
      
      «Русский умник почти всегда или еврей, или человек с примесью еврейской 
крови».
      
      При известной ленинской скромности невозможно себе представить, чтобы 
себя он исключил из числа «умников». Ещё более важный показатель — что он всю 
жизнь работал и добился руководящего положения в среде, где большую часть 
составляли евреи, а в особенно ответственных случаях опирался почти 
исключительно на евреев. Так, после революции начальником охраны Ленина был 
чекист Беленький. Такая тонкая операция, как финансовая связь с немцами в 
1917 г., была поручена почти одним евреям. В ней участвовал и Парвус (Гельфанд),
 Ганецкий (Фюрстенберг), Урицкий, Радек (Собельзон), Суменсон. Из других 
участников (чьи имена были известны), Боровский (Орловский) был, видимо, поляк 
и только Козловский, — возможно, русский.
      Вообще руководство большевиков к Октябрю состояло в большой степени из 
евреев. Например, для подготовки восстания было создано политическое бюро 
(прообраз будущего Политбюро). Состав: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, 
Сталин, Сокольников (Бриллиант), Бубнов. То есть евреи преобладали, а русский 
здесь один Бубнов.
      Произошёл октябрьский переворот. В период, непосредственно за этим 
следовавший, власть находилась в руках не советов, конечно, не партии, даже не 
ЦК, а трёх человек: Ленина, Свердлова и Троцкого. Свердлов, задолго до Брежнева,
 соединил водном лице пост главы государства (председатель ВЦИК) и секретаря ЦК 
(тогда — единственного). Во главе армии стоял Троцкий, Петроград возглавлял 
Зиновьев, Москву — Каменев, внешней политикой руководил Радек, Коминтерном — 
Зиновьев, прессой — Стеклов. Сначала во главе комсомола стоял Оскар Рыбкин, 
потом его сменил Лазарь Щацкин.
      Ещё поразительнее, что практически у всех не-еврейских вождей жёны были 
еврейки. Так, женой Дзержинского была Соня Мушкат; одной женой Бухарина была 
Гурвич, другой — Лурье; женой Рыкова была Маршак, Молотова — Жемчужина (Перл 
Карповская), Ворошилова — Горбман, Кирова — Маркус, Ежова — Евгения Соломоновна 
Ноткина, Куйбышева — Коган, Андреева — Хазан (впрочем, многие из перечисленных 
лиц были женаты несколько раз, так что у них могли быть и другие жёны).
      Производит впечатление, что в этот период тот, кто не был евреем, не имел 
хотя бы некоторых еврейских предков, для того, чтобы войти в высший слой лиц, 
стоящих у власти, стать там своим человеком, должен был иметь жену-еврейку. 
Исключение было возможно для грузина, вроде Сталина, для русского оно не 
допускалось. И ведь так оно продолжалось вплоть до маршала Жукова (1-я жена) и 
Брежнева.
      Удивительным фактом, который нельзя не отметить, было массовое участие 
евреев в ЧК. Какие мемуары того времени ни возьми, натыкаешься на имена 
еврейских чекистов: в Одессе — Горожанин (Кудемский), Гришин (Клювгант), Ровер, 
в Киеве — Ремовер, Розанов (Розенблат), Соколов (Шостак), Бувштейн, в Харькове 
— Абугов, Дагин, Даганский, Мазо, Островский, Португейс, Шаров (Шавер), 
Фельдман, Иесель Манькин, в Николаеве — Алёхин (Смоляров), Вайнштейн, Спектор, 
на Украине и в Крыму — Гай (Штоклянд), Дмитриев (Плоткин), Говлич (Говбиндер), 
Зеликман, но и вне бывшей «черты оседлости», в Твери — Ревекка Палестинская, на 
Урале, Гольдман, в Симбирске — Бельский (Левин), в Самаре — Визель, Рейхман, в 
Саратове — Дейч, в Курске-Волков (Вайнер), Каминский, в Перьми и Вятке — Берман,
 в Пскове и Новгороде — Пассов, в Воронеже — Рапопорт, в Архангельске — 
Кацнельсон, да даже в Сибири — Бак, Южный, Берманы (оба брата), в Туркестане — 
Гержот, Диментман, Каплан, Слуцкий, в Самарканде — Паукер, на дальнем Востоке — 
Литвин, при ликвидации сдавшихся в плен офицеров Врангелевской армии — Землячка 
(Залкинд) и Белла Кун. И в столицах: Петрограде — Урицкий (глава ЧК), Вейзагер, 
в Москве — Леплевский, Мессинг, Гендин, Рапопорт. В Особом отделе ВЧК — Агранов,
 Алиевский, Паукер, в секретном отделении — Генкин и т. д., и т. д. И в 
верхушке: Фельдман — начальник следственного отдела ЧК, Трилиссер — 
иностранного, а среди членов коллегии ЧК — Ягода, Урицкий, Закс (левый эсер). 
Мельгунов (полностью следующий либеральным нормам), говоря об одной книге (мне 
недоступной), посвящённой эпохе гражданской войны, пишет:
      «В своих заключительных строках книга принимает откровенно антисемитский 
характер, что даёт возможность говорить о её тенденциозности. Мы как-то уж 
привыкли не доверять литературным произведениям, выходящим из-под пера лиц, не 
способных возвыситься над шаблоном зоологических чувств узкого шовинизма. Но 
сведения, идущие из источников другого происхождения, подтверждают многое, о 
чём говорится в этой книге».
      И он, по-видимому, прав! Любое описание террора того времени, если оно 
специально не обработано, будет (пользуясь либеральным языком) «принимать 
антисемитский характер». Это вполне относится и к самой книге Мельгунова.
      Шульгин приводит список лиц, находившихся на командных должностях 
Киевской ЧК: из 20 фамилий там 4-5 русских, остальные — евреи. Он пишет:
      
      «Но если бы в этих местных чрезвычайках не было ни одного еврея, то и 
тогда всё же эти расправы были бы делом еврейских рук по той причине, что 
коммунистическая партия, от лица которой всё это делалось, во всероссийском 
масштабе руководилась евреями».
      
      Но остаётся факт очень значительного личного участия евреев в 
осуществлении террора. Ведь это опасно — составляя незначительное меньшинство в 
стране, так решительно становиться на одну сторону в гражданской войне, с таким 
азартом полоскаться в крови коренного населения. Для такой цели в каждой стране 
можно найти исполнителей и из основного населения. В издающемся сейчас в 
Израиле на русском языке журнале, разбирая исторический роман из 
предреволюционной эпохи, критик М. Перах упрекает автора, что он не изобразил 
черту оседлости и процентную норму, а без этого будет непонятно, «откуда 
взялись… жестокие комиссары в кожанках с маузерами на боку, не выговаривающие 
букву эр». Т.е. обсуждаемое явление он объясняет ненавистью, вызванной 
ограничениями евреев в дореволюционной России. Если это так, то вскрывает очень 
специфические особенности еврейского характера, ибо черта оседлости или 
процентная норма при получении образования не были же сравнимы ни с татарским 
игом, ни с польским нашествием в смутное время. И к тому же, положение евреев 
непрерывно улучшалось: во время войны ограничения были сняты для членов семей 
призванных в армию, а уж после февральской революции они получили все возможные 
права.
      Похожую мысль высказывает в воспоминаниях Мартов. Он происходил из 
зажиточного одесского семейства Цедербаумов. Когда ему было 3 года, в Одессе 
произошёл погром. Он был остановлен и не дошёл до их дома. Но, вспоминая, 
Мартов пишет:
      
      «Был ли бы я тем, чем стал, если бы на пластической юной душе российская 
действительность не поспешила запечатлеть своих грубых перстов и под покровом 
всколыхнутой в детском сердце жалости заботливо сохранить спасительную 
ненависть».
      
      Здесь приоткрывается совсем новый фактор. Мы всегда считали, что 
революционерами двигала «любовь к народу», как бы своеобразно она ни 
понималась; наконец, стремление воплотить в жизнь социалистическую утопию. Но 
оказывается, одним из стимулов была ещё «спасительная ненависть»; у одного ли 
Мартова? Очевидно, были какие-то причины, делавшие притягательным 
непосредственное, личное участие в ЧК, расстреле царской семьи, преследованиях 
православной церкви, несмотря на опасность навсегда посеять вражду между своим 
народом и основной массой населения.
      В «Дневнике писателя» Достоевский говорит:
      
      «…мне иногда входила в голову фантазия: ну что, если б это не евреев было 
в России три миллиона, а русских; а евреев было бы 80 миллионов — ну, во что 
обратились бы у них русские и как бы они их третировали? Дали бы они им 
свободно сравняться с собою в правах? Дали бы им молиться среди них свободно? 
Не обратили бы прямо в рабов? Хуже того: не содрали бы кожу совсем? Не избили 
бы дотла, до окончательного истребления, как делывали они с чужими народностями 
в старину, в древнюю свою историю?»
      
      Как это ни печально, «фантазия» Достоевского почти осуществилась в 
реальности: правда, не так, что пропорция евреев и русских изменилась, но 
благодаря тому, что на какой-то момент силы их оказались в таком соотношении, 
как будто евреев было в несколько десятков раз больше русских. И нельзя сказать,
 чтобы результат оказался совсем уж непохожим на тот, который мерещился 
Достоевскому.
      Шульгин пишет, обращаясь к евреям:
      
      «Вы жаловались, что во время правления „русской исторической власти“ 
бывали еврейские погромы; детскими игрушками кажутся эти погромы перед 
всероссийским разгромом, который учинён за одиннадцать лет вашего всевластия».
      
      Безусловно, этот «всероссийский разгром» совершался не исключительно 
еврейскими руками, а коммунистической властью. Но это не снимает вопроса о том, 
почему же еврейские силы с таким азартом приняли участие в «разгроме». Вся 
эпоха военного коммунизма состояла из сплошной череды крестьянских восстаний, 
усмиряемых центральной властью. Обычно это трактуется как «борьба захлеб», 
очень жестокий способ осуществления продразвёрстки. Но изучение конкретных 
ситуаций не подтверждает такого представления. В громадном числе случаев власти 
просто шли войной на крестьян. Речь шла о какой-то несовместимости. Не об 
экономической операции, — скорее это было похоже на религиозные войны, которые 
раньше пережила Западная Европа. Например, в Воронежской губернии 
продразвёрстку проводил гражданин Марголин. Свидетель рассказывает:
      
      «По приезде в село или волость он собирает крестьян и торжественно 
заявляет: „Я вам, мерзавцам, принёс смерть. Смотрите, у каждого моего 
продармейца по сто двадцать свинцовых смертей на вас, негодяев“ и т. д. Затем 
начинается требование выполнить продовольственную развёрстку, а потом порка, 
сажание в холодный сарай и т. д.»
      
      То есть, на первом месте стояла смерть, а уже потом, как декорация, 
появлялась продразвёрстка.
      Более подробно известна история так называемого «расказачивания». Речь 
идёт о системе мер, направленных против донского казачества в период, когда там,
 как казалось, установилась коммунистическая власть (конец 1918 г. — начало 
1919 г.). Меры эти предварительно обсуждены в сохранившейся переписке Свердлова 
и А. А. Френкеля. Френкель был одним из членов «Донбюро» (председателем был 
Сырцов), но писал Свердлову именно он и ряд решений, касающихся казаков, 
подписывал тоже он. Видимо, это было какое-то доверенное лицо Свердлова. Так, 
Френкель ставит вопрос:
      
      «Предстоит очень большая и сложная работа по уничтожению, путём целого 
ряда мероприятий, главным образом, в аграрном вопросе, кулацкого казачества как 
сословия, составляющего ядро контрреволюции».
      
      В результате, в январе 1919 г. Оргбюро ЦК РКП(б) (наряду с Политбюро — 
один из руководящих органов партии), возглавлял которое Свердлов, принимает 
«Циркулярное письмо об отношении казакам», которое начинается так:
      
      «1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их 
поголовно, провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, 
принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской 
властью.»
      
      Эти меры и реализовались: сохранился ряд сообщений о массовых расстрелах 
в станицах. В феврале была издана «Инструкция реввоенсовета Южфронта к 
проведению директивы ЦК РКП(б) о борьбе с контрреволюцией на Дону», содержавшая 
указания:
      
      «…обнаруживать и немедленно расстреливать: а) всех без исключения казаков,
 занимавших служебные должности по выборам или по назначению… е) всех без 
исключения богатых казаков».
      Подписи — Реввоенсовет Южного фронта: И. Ходоровский, В. Гитис, А.
 Колегаев. 
Управляющий делами Реввоенсовета Южного фронта — В. Плятт. 
      
      В обращении (за теми же подписями) говорится:
      
      «Необходимы концентрационные лагеря с полным изъятием казачьего элемента 
из пределов Донской области».
      
      Все эти меры энергично осуществлялись, о чём есть много свидетельств. 
Происходили массовые расстрелы. В итоге «расказачивания» численность донских 
казаков сократилась с 4,5 млн. до 2 млн. Результатом (в марте 1919 г.) было 
Верхне-Донское восстание. В борьбе с ним Реввоенсовет 8-й армии указывал:
      
      «…уничтожены должны быть все, кто имеет какое-то отношение к восстанию и 
к противосоветской агитации, не останавливаясь перед процентным уничтожением 
населения станиц.
(Даже без ограничений пола и возраста! — И.Ш.) 
      Подписи: Реввоенсовет 8-й армии, И. Якир, Я. Вестник ».
      
      
3. Вопрос о власти
      
      Многие пытались выразить еврейское влияние (Шульгин даже говорил о 
«всевластии») послеоктябрьской революции в численной форме, на основе тех или 
иных подсчётов. Например, приводятся списки, создающие впечатление почти 
стопроцентной концентрации евреев во власти. Но мне кажется, что это очень 
зависит от выбора того органа, список членов которого приводится. Так, первый 
состав Совнаркома был: Ленин, Троцкий, Рыков, Милютин, Ногин, Ломов, Сталин, 
Шляпников, Теодорович, Глебов-Авилов, Антонов-Овсеенко, Крыленко, Дыбенко, 
Луначарский — он даёт другую картину. Но ведь надо иметь в виду, что Совнарком 
— исполнительный орган. (Да и Троцкий говорил: «Будет гораздо лучше, если в 
первом революционном советском правительстве не будет ни одного еврея». Хотя 
без него самого, видимо, обойтись было просто невозможно). Ктому же, например, 
Троцкий, который в первом составе СНК должен был заниматься иностранными делами,
 пишет в воспоминаниях об этом времени:
      
      «Я отдавал все силы перевороту, предоставив заботы по министерству 
иностранных дел товарищам Малкину и Залкинду».
      
      Реальная власть принадлежала (как об этом говорили и недовольные 
большевики на съездах) Ленину, Троцкому и Свердлову. На похоронах Свердлова 
Ленин сказал, что тот многие вопросы вообще решал единолично. Если же говорить 
о каком-то органе, то властью было Политбюро. Первым его зародышем был, видимо, 
комитет, созданный на совещании дома у Суханова в преддверии переворота. Его 
состав мы уже приводили: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Сокольников,
 Бубнов. На VI съезде Политбюро не выбирали, но было Бюро ЦК — Ленин, Сталин, 
Троцкий, Свердлов. На VII (чрезвычайном) съезде опять Политбюро не избирали. 
Оно возродилось на VIII съезде в составе: Ленин, Каменев, Крестинский, Троцкий, 
Сталин. Потом отсутствовало на IX съезде. Далее его состав был:
      • X съезд — Ленин, Троцкий, Зиновьев, Сталин, Каменев;
      • XI съезд — Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков, Томский;
      • XII съезд — Ленин, Каменев, Троцкий, Сталин, Зиновьев, Рыков, Томский, 
Бухарин;
      • XIII съезд — Каменев, Троцкий, Сталин, Зиновьев, Рыков, Томский, 
Бухарин.
      Это вплоть до 1924 г. — весь период революции и её утверждения. Политбюро 
состояло из 5-7 человек. Из них Ленин, «по его собственному определению», 
«человеке примесью еврейской крови», и ещё 2 или 3 еврея. По современной 
терминологии, это был «контрольный пакет» (если ещё вспомнить о жёнах Бухарина 
и Рыкова). Речь вовсе не идёт о каком-то централизованном заговоре. Какие бы 
силы ни создавали ту «чудесную взаимосвязь», о которой говорит Гретц (в цитате, 
приведённой в гл. 1), их действию были подвержены большинство членов Политбюро 
любого состава. Для современников это и выражалось как «всевластие» евреев в то 
время.
      Но в таких тонких вопросах впечатления одного современника дают больше, 
чем списки и подсчёты. Шульгин, например, говорит о времени гражданской войны:
      
      «В Красном стане евреи изобиловали и количественно, что уже важно, но 
сверх того занимали командные высоты, что ещё важнее».
      
      Он говорит о «выпиравшем совершенно явственно факте», с его точки зрения, 
составлявшем «суть дела»:
      
      «Организационной и направляющей силой в стане Красной армии были евреи».
      
      Для примера он приводит Белую армию, где общепризнанно, что руководящей 
силой было офицерство. Хотя много бывших офицеров воевало в рядах Красной армии.

      
      «Однако, никому не приходит в голову говорить, что коммунистической 
партией руководили офицеры; и, наоборот, все говорят уверенно, что Белое 
движение велось офицерством. Почему? Да потому, что в Красном стане русское 
офицерство было на роли „быдла“, а в Белом — оно было „первенствующим 
сословием“.
Вот точно таким первенствующим сословием были евреи в Красном стане».
      
      Похоже, и в большевистском лагере проблему чувствовали. Например, в 
1923 г. Троцкий на пленуме ЦК вспоминал, что сразу после захвата власти 
Владимир Ильич, лёжа на полу, сказал: «Т. Троцкий, мы сделаем Вас 
наркомвнуделом, Вы будете давить буржуазию и дворянство», — но он отказался: 
«Нельзя давать такого козыря в руки наших врагов».
      Как и на предложение стать единственным заместителем Ленина, «чтобы не 
дать нашим врагам повода сказать, что Россией правит еврей».
      Американский советолог Р. Пайпс пишет:
      
      «Троцкий был в Совнаркоме единственный евреем. По-видимому, большевики 
опасались обвинения в том, что они — „еврейская партия“, создавшая 
правительство, которое будет служить интересам “международного еврейства”».
      
      Выступая на том же пленуме ЦК, Троцкий говорил:
      
      «Вы помните, какой вред принесло нам в гражданскую войну то, что во главе 
Красной Армии стоял еврей».
      
      (Если он действительно так думал, то непонятно, зачем он назначил своим 
заместителем и по Реввоенсовету, и по Наркомвоенмору Склянского. Если бы хоть 
это был незаменимый военный специалист, а то, недоучившийся медик!). 
      По поводу всего революционного движения — и до, и после 1917 г. — 
взвешенным свидетельством о роли евреев мне кажется книга «Россия и евреи», 
изданная в Берлине в 1923 г. Это собрание статей шести евреев, отнюдь не 
отказавшихся от своей национальности, озабоченных тем, как сложатся в будущем 
отношения их народа с другими народами России. Вот что они пишут.
      
      «Не подлежит никакому сомнению, что число евреев, участвовавших в партии 
большевиков, а также во всех других партиях, столько способствующих так 
называемому углублению революции — меньшевиков, эсеров и т. д. как по 
количеству, так и по выпавшей на них роли в качестве руководителей, не 
находится ни в каком соответствии с процентным отношением евреев ко всему 
населению России. Это факт безусловный, который надлежит объяснить, но который 
бессмысленно отрицать».
      (Левин)
      
      
      «Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек 
видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во 
главе армии, совершеннейшего механизма самоистребления. Он видит, что проспект 
Св. Владимира носит славное имя Нахимсона, исторический Литейный проспект 
переименован в проспект Володарского, а Павловск — в Слуцк. Русский человек 
видит теперь еврея и судьёй, и палачом».
      (Бикерман)
      
      
      «Ряды социалистов были переполнены евреями. И когда по линиям русских 
государственных судеб над Россией — если можно так выразиться — стрясся вместе 
с революцией социализм как проявление, результат и фактор общегосударственного 
развала и народного разложения, тогда эти евреи со всей своей численностью и 
энергией оказались на передовой волне разложения».
      (Ландау)
      
      
      «Еврей вооружал и беспримерной жестокостью удерживал вместе красные полки,
 огнём и мечом защищавшие „завоевания революции“, по приказу этого же еврея 
тысячи русских людей, старики, женщины бросались в тюрьмы, чтобы залогом их 
жизни заставить русских офицеров стрелять в своих братьев…»
      (Бикерман)
      
      В новейшее время представительница «третьей волны» эмиграции С. Марголина 
пишет:
      
      «Вопрос о роли и положении евреев в советской истории относится к числу 
самых важных и одновременно самых табуизированных вопросов нашего времени… 
Особый и почти не исследованный вопрос — работа евреев в репрессивных органах: 
ЧК, ГПУ и НКВД… Что ни говори, а ужасы революции и гражданской войны, как и 
последующих репрессий, тесно слились с образом еврейского комиссара».
      
      Опять из сборника «Россия и евреи»:
      
      «…в этой смуте евреи принимают деятельнейшее участие в качестве 
большевиков, в качестве меньшевиков, в качестве автономистов, во всех качествах,
 а всё еврейство в целом, поскольку оно революции не делает, на неё уповает и 
настолько себя с ней отождествляет, что еврея-противника революции всегда 
готово объявить врагом народа».
      (Бикерман)
      
      Связь евреев и революции, отмеченная в последней цитате, была 
симметричной. Если еврея-противника революции евреи объявляли врагом своего 
народа, то и новая власть противника евреев объявляла своим врагом. В 
«Известиях ВЦИК» от 27 июня 1918 г. опубликовано сообщение «От Совета народных 
комиссаров». В нём говорится:
      
      «СНК объявляет антисемитское движение и погромы евреев гибелью (! — И.Ш.) 
 дела революции… Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается 
ставить вне закона».
      
      Закон, предписывающий кого-либо ставить вне закона, кажется, уникален в 
истории.
      В принятом в 1922 г. Уголовном кодексе статья 83 предписывалось:
      
      «За разжигание национальной вражды в особо отягчающих обстоятельствах — 
кара до расстрела».
      
      Ещё одно свидетельство принадлежит С. С. Маслову — известному специалисту 
по сельскохозяйственной кооперации, депутату Учредительного собрания. В начале 
20-х годов он эмигрировал (или был выслан?) и описал то, что пережил до того в 
Советской России. Он пишет:
      
      «Распространённое выражение „жидовская власть“ весьма часто в России, 
особенно на Украине и в бывшей черте оседлости, понимается не как зазорное 
определение власти, а как совершенно объективное определение её состава и её 
политики. Когда украинец-крестьянин называет свою гужевую и трудовую повинность 
„жидовской панщиной“, он выражает только своё искреннее убеждение, что панщина 
введена действительно евреями. В определение власти как „жидовской“ 
вкладывается двойной смысл: советская власть, во-первых, отвечает желаниям и 
интересам евреев, во-вторых, власть фактически находится в руках евреев. 
Характерный бытовой факт, отражающий первый смысл определения власти: если к 
свободно разговаривающей о советских порядках группе лиц (не евреев) подойдёт 
еврей, даже лично знакомый собеседникам, разговор почти всегда круто обрывается 
и переходит в другую плоскость».
      
      Тогда же, когда вышла книга С. С. Маслова (в 1922 г.), в эмигрантской 
газете «Еврейская трибуна» появилась статья Е. Кусковой (сначала участницы 
«Освободительного движения», потом пытавшейся организовать комитет помощи 
голодающим в России — в кличке ПРОКУКИШ, данной большевистской прессой этому 
комитету, ей принадлежит «КУ», а потом высланной из СССР). Статья называется 
«Кто они и как быть?» Она передаёт свои впечатления о русско-еврейских 
отношениях в Советской России. Женщина-врач, еврейка, говорит:
      
      «Еврейские большевистские администраторы испортили мне мои прекрасные 
отношения с местным населением… И это население относится ко мне теперь 
отвратительно, и я чувствую себя отвратительно».
      
      Или учительница:
      
      «Понимаете, меня ненавидят дети, вслух орут, что я преподаю в еврейской 
школе. Почему в еврейской? Потому что запрещено преподавать Закон Божий и 
выгнали батюшку.
— Да я-то тут при чём? Ведь распоряжение дал Наркомпрос?
— Да потому, что в Наркомпросе — все евреи, а вы от них поставлены».
      
      Кускова цитирует прокламацию Политуправления (Наркомпроса?), разъясняющую,
 почему «так много евреев»:
      
      «Когда российскому пролетариату понадобилась своя интеллигенция и 
полуинтеллигенция, кадры административных и технических работников, то 
неудивительно, что оппозиционно настроенное еврейство пошло ему навстречу… 
Пребывание евреев на административных постах новой России — совершенно 
естественная и необходимая вещь, будь эта Россия кадетской, эсеровской или 
пролетарской».
      
      Но может быть, те евреи, которые занимали руководящее положение в 
социалистическом движении и в русской революции, в самом еврействе составляли 
меньшинство, оторвавшееся от своих национальных корней? Может быть, их позиции 
вызывало осуждение евреев, верных своим национальным традициям? Действительно, 
такие голоса раздавались: — таков, например, смысл книги «Россия и евреи», 
которую мы выше цитировали (авторы выступали в этом вопросе не только как 
теоретики: один из них, Пасманик, сотрудничал, например, с правительством 
Деникина и Врангеля). Но как раз в этой книге авторы заверяют нас, что 
встретили враждебность и осуждение основной массы еврейства. Так, еврейская 
пресса писала о них:
      
      «Там имеются такие еврейские элементы, которые не могут быть приняты в 
счёт. Это отбросы еврейской общественности, сроднившиеся с Врангелем и 
проделавшие с его армией весь длинный путь…»
      
      В статье М. Бикермана рассказывается о банкете русско-еврейских 
общественных деятелей в эмиграции и о выступлении одного обамериканившегося 
еврея, сказавшего:
      
      «Евреям жаловаться на Россию нечего, мы всегда с удовлетворением отмечали 
случаи, когда в Англии или Франции выдающийся еврей достигал власти… теперь в 
России чуть ли не половина министров — евреи».
      
      Далее рассказывается об одном еврейском деятеле (автор называет его 
«белым вороном»), предложившим высокому еврейскому духовному лицу организовать 
протест против казней православных священников в СССР. Тот, подумав, ответил, 
что это значило бы бороться против большевиков, чего он не считает возможным 
делать, так как падение большевистской власти привело бы к еврейским погромам и 
тем самым его руки оказались бы обагрёнными еврейской кровью. Автор резюмируют:
      
      «Общественное мнение еврейства всего мира отвернулось от России и 
повернуло в сторону большевиков. Французский же, английский или американский 
еврей и не обязан думать о том, как выбраться России из пропасти, куда она 
ввергнута была бессмысленным бунтом, именуемым революцией, и у него о России и 
делах русских остаётся только одно: существующая власть большевиков уже тем 
благодетельна, что она не допускает еврейских погромов; ей угрожает „реакция“, 
готовая евреев истребить».
      
      Последняя мысль находит подтверждение в неожиданном источнике. В своей 
полемике с Троцким по поводу террора в России (собственно, это ответ на статью 
Ленина «Пролетарская революция и ренегат Каутский») Каутский пишет:
      
      «То, чего мы опасаемся, это не диктатура, а нечто, пожалуй, гораздо 
худшее. Вероятнее всего, что новое правительство будет чрезвычайно слабо, так 
что оно не сможет, даже если захочет, справиться с погромами против евреев и 
большевиков.
…потому мы вынуждены защищать его (большевизм — И.Ш.)  как меньшее зло».
      
      (Хотя в самом названии книги автор характеризует положение в России как 
«государственное рабство».) 
      То есть отношение к коммунистической власти как «власти, охраняющей 
евреев от погромов», оказывается для Каутского на первом месте при всех 
имевшихся партийных разногласиях.
      В книге «Россия и Евреи» не раз обсуждается связь между политически 
активной частью еврейства и остальной массой:
      
      «Дело было здесь не в том огромном количестве активных партийных людей, 
социалистов и революционеров, влившихся в неё (революцию — И.Ш.) ; дело в том 
широком сочувствии, которым она была встречена, а в некоторой степени 
сопровождалась и позже… Ясно, что были какие-то сильные мотивы, которые толкали 
евреев в эту сторону».
      (Ландау)
      
      
      «Много ли было таких еврейских буржуазных или мещанских семей, где бы 
родители, мещане и буржуи, не смотрели сочувственно, подчас с гордостью, и в 
крайнем случае безразлично на то, как их дети штамповались ходячими штампами 
одной из революционно-социалистических идеологий».
      (Ландау)
      
      Иначе ту же мысль формулирует Шульгин:
      
      «…несправедливо думать, что современные евреи-коммунисты явились, как 
Венера, из пены морской. Нет, они суть ужасное дитя массовой еврейской злобы, 
охватившей значительную часть русского еврейства в 1905-1906 годах».
      
      Это же чувство пронизывает воспоминания одного из создателей сионистского 
движения Х. Вейцмана. Он не раз говорит: «при моей ненависти к России» — как о 
чём-то само собой разумеющемся. И для более позднего времени (1919 г.) Шульгин 
приводит конкретный пример широкой еврейской поддержки большевизму:
      
      «…я мог наблюдать в Одессе еврейскую работу против Добровольческой армии… 
Это было при французской интервенции. Разложение пришедшей в Одессу французской 
армии было сделано в значительной степени антибелым жужжанием Одессы-мамы».
      
      В советском журнале «Красный Архив» публикуются документы, подтверждающие 
наблюдение Шульгина. По донесениям, полученным товарищем министра иностранных 
дел Украинской директории Марголиным, вырисовывается такая картина. Начальником 
штаба французских оккупационных сил был полковник Фрейденберг. Он ведёт 
переговоры с украинской Директорией, ориентируясь на социалистов-федералистов. 
Командующие генералы Франше, д’Эспере, Бертело и Ансельма на всё смотрят его 
глазами. Его политика сводится к дискредитации Добровольческой армии. Под его 
влиянием закрыли газету Шульгина «Россия» и разрешил и открыть богатую «Новi 
Шляхи». Его политика препятствует мобилизации в Добровольческую армию, где его 
называют «злым гением союзнического командования». Одновременно против 
Добровольческой армии интриговал Совет Государственного Объединения, 
фактическим главой которого был Маргулис.
      Отношение националистического, сионистского еврейства к революции очень 
ярко характеризует резолюция сионистского съезда, проходившего в Петрограде 
после февральской революции.
      Резолюция настаивает, чтобы кандидаты от еврейства в Учредительном 
Собрании, если возможно, проходили по еврейским спискам, если же это невозможно,
 то сионисты обязывались поддерживать партии «неправее партии народных 
социалистов». «Народные социалисты» были более умеренной фракцией эсеров. Таким 
образом, сионистам предписывалось голосовать только за социалистические, 
революционные партии.
      Конечно, послереволюционное время не было просто эпохой «еврейской 
власти», — хотя бы потому, что такая концепция не провозглашалась, а мы знаем 
уже теперь, что без сформулированной чётко концепции невозможно произвести 
радикальный (да ещё такой радикальный!) переворот. Провозглашалась совсем 
другая концепция — интернационально-коммунистическая. И невозможно, чтобы 
многие десятки тысяч евреев-коммунистов на самом деле были «марранами», тайно 
исповедовали другую доктрину — и никто никогда бы не проговорился: ни тогда, ни 
позже.
      Но от фактов никуда не уйдёшь. Они говорят о каком-то чрезвычайно 
значительном «еврейском факторе» в революции.
      Неверно, что хотя бы в какой-то период революции «все» или «почти все» 
революционеры были евреями. Но после Октябрьской революции страна разделилась 
на два лагеря: «за» и «против» революции (крестьянские восстания, гражданская 
война, эмиграция). Мы видели, что лагерь «за» не состоял сплошь из одних евреев.
 Но, может быть, их не было в лагере «против»? И этого сказать чётко нельзя. 
Конечно, многие евреи, связанные с Февральской революцией, оказались не ко 
двору после Октябрьской. Они что-то делали на территориях белых правительств, 
они отправились, в конце концов, в эмиграцию. Таких было много. Но вот 
решительные борцы против революции среди евреев был и, по-видимому, 
исключениями. Например, убийца Урицкого Канегиссер, стрелявшая в Ленина Каплан. 
Такими исключениями были и 6 авторов книги «Россия и Евреи»; они свою позицию 
«изгоев» из еврейской среды и зафиксировали. Как пишет Шульгин:
      
      «Только ничтожная группа еврейства примкнула к Белым. Правда, Винавер 
побывал лично в Екатеринбурге, то есть, так сказать, в гостях у Деникина. Он 
прибыл совместно с Милюковым. Но и тот, и другой были общипаны хуже, чем 
Двуглавый орёл времён керенщины. Можно сказать, вместе они мало весили… Винавер 
потому… да вот именно потому, что еврейство в Белом Движении не пошло…
Объясняли это тем, что в Добровольческой Армии был такой антисемитизм, что 
невозможно было продохнуть… Отчасти это верно. Но только — отчасти. Несомненно, 
что если бы еврейство с такой же страстностью ринулось в Белые армии, с какой 
оно работало для Красной, то антисемитизма не было бы в белом стане».
      
      Эту же мысль мы встречаем и в книге «Россия и Евреи»:
      
      «В армии, где было бы много солдат-евреев, антисемитизм задохнулся бы».
      (Линский)
      
      Так и Шульгин, обсудив две крайние позиции:
      1. Все жиды — коммунисты;
      2. Не все жиды — коммунисты, но все коммунисты — жиды; приходит к выводу, 
который ему представляется «совсем близким к истине»:
      3. «Не все жиды — коммунисты; не все коммунисты — жиды; но в 
коммунистической партии евреи имеют влияние, обратно пропорциональное их 
численности в России».
      Это, безусловно, верно, но является, как мне представляется, лишь частью 
более общего явления, которое заключается в следующем. В начале XX в. Россия 
пережила потрясший её кризис, связанный с революцией, начиная с 1905 г. И если 
позволительно оперировать такими категориями, как «дворянство», «крестьянство», 
тогда, очевидно, и «еврейство»-то, несомненно, «еврейство» как целое в этом 
кризисе оказалось всё на стороне революционно-коммунистической. Как в смысле 
совершенно непропорционального участия в революции и коммунистической власти, 
так и в смысле столь же непропорционально малого участия в борьбе с этими 
силами. Конечно, практически никто из них не участвовал в борьбе крестьян и 
очень мало в Белых армиях. Ну можно ли Винавера, Мартова, Абрамовича, да и 
Милюкова, конечно, считать борцами с революцией? Они были как раз её активными 
участниками, но на определённой фазе — Февральской — а при переходе к фазе 
Октябрькой произошла смена действующих лиц и они оказались «вне игры» — в 
эмиграции. Да Винавер и посвятил последние годы своей жизни не «борьбе с 
коммунизмом» (хотя бы газетной), а издавал в Париже газету «Еврейская трибуна» 
и, как говорит одна цитируемая Шульгиным эмигрантская газета, «в последние годы 
жизни проявил своё наивное участие в палестинском правительстве».
      В том кризисе, который расколол тогда Россию вряд ли правомочен вопрос: 
кто был прав? Он больше похож на стихийное явление. Но за то, что «еврейство» 
как целое оказалось на одной, определённой стороне, говорят и числовые подсчёты,
 и наблюдения как евреев, так и русских; как интеллигентов, так и украинских 
мужиков; как книги белых эмигрантов, так и заявление Политуправления 
Наркомпроса. И не только на «одной стороне», но и руководящей силой и опорой 
этой «стороны».
      Мы привели много свидетельств (а можно было бы привести и гораздо больше) 
враждебности «еврейства» к «исторической России», отразившегося и в революции. 
Безусловно, традицию этого враждебного отношения создали русские, даже вначале 
— русские аристократы. Но эту традицию еврейство приняло почти целиком (хотя и 
с разными оттенками). И тут очень рискованно принимать априорные решения на 
счёт того, что было «причиной», а что — «следствием». (Если историю вообще 
можно разложить на цепь «причин» и «следствий».) Общепринята точка зрения, 
согласно которой «неравноправие», «еврейские погромы», «кровавый навет» и т. д. 
вызвали враждебность еврейства к России, приток в революционное движение, а 
после революции — «выход во власть». Но можно ли эту точку зрения проверить? 
Как можно убедиться, что не верна обратная точка зрения: что первичной была 
именно эта враждебность и воля к властвованию, а только в результате этого 
такую яростную реакцию вызвало «ограничение свободы передвижения» и всё 
остальное? Ведь от кагальной организации терпели притеснения, куда более 
жестокие, русские министры всё же не варили евреев в кипятке! И мы не видели 
толп старообрядцев, устремившихся в ЧК или Компартию. Мне кажется, ответить на 
этот вопрос можно, только тщательно продумывая нашу новейшую историю, 
сопоставляя её с аналогичными ситуациями у других народов, но не принимая на 
веру торопливо изготовленный интеллектуальный штамп.
      
      
Литература:
      
      Тихомиров Л.  Начала и концы. Либералы и террористы. М., 1890.
      Волк С. С.  Революционное народничество 70-х гг. XIX в. Тт. 1, 2. М., 
1964.
      Аптекман О. В.  «Земля и Воля» 70-х г. г. Ростов на Дону. б.г.
      Неизданные записки Тихомирова. Красный Архив, т. 29. 1928 г.
      Зайцев В. Л.  Избранные сочинения. Т. 1. М., 1934.
      Дейч Л.  Роль евреев в русском революционном движении. М.-Л., 1926.
      Хроника социалистического движения в России. 1878-1887. М., 1907.
      Спиридович.  Записки жандарма. Харьков, 1930.
      Nikolajevski В.  Aseff the Spy. N.-Y., 1934.
      Radkey Oliver R.  The Agrarian Foes of Bolshevism. N.-Y.-L, 1958.
      Мартов Ю.  Записки социал-демократа. М., 1924.
      Шапиро Л.  Коммунистическая партия Советского Союза. Firenze, 1975.
      Зиновьев Г.  История Российской Коммунистической партии (большевиков). Л.,
 1924.
      Галиви Зива.  Лидеры меньшевиков в русской революции. М., 1993.
      Сталин И. В.  Сочинения. Т. 2. М., 1946.
      Ленин В.  Цитата приведена в книге Силницкого «Национальная политика 
КПСС», Вашингтон 1990. Со ссылкой на IV издание Собраний Сочинений Ленина Т. II,
 стр. 168.
      Deutscher.  The Prophet armed. Trotsky: 1879-1921. N.-Y.-L., 1958.
      Анархисты. Документы и материалы. 1883-1913. М., 1998. Т. 1.
      Герье Р.  Первая русская Государственная дума. М., 1906.
      Тыркова-Вильямс А.  Цит. в Гл. 10.
      Меньшиков М. О.  Письма к русской нации. М., 1999.
      Меньшиков М. О.  Письма к ближним за 1907 г. «Милые бранятся…»
      Старцев В. И.  Российские масоны XX в. «Вопросы Истории» 1989. № 6.
      История СССР. 1989. № 6. 1990. № 1.
      Шульгин В. В.  Цит. в Гл. 1.
      Перах Марк.  Факты или селекция образов? «Время и мы» Израиль, февраль 
1976 г.
      Достоевский Ф. М.  Цит. в Гл 1. Литературная Россия. 1990. № 2
      Ларин Ю.  Евреи и антисемитизм в СССР. М.-Л., 1929.
      Красный Архив. 1929, № 1. Т. 32.
      Рафес М.  Очерки истории еврейского рабочего движения.
      Rappoport Angelo S.  The Pioneers of the Russian Revolution. L. 1918.
      Второй съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959.
      Переписка Столыпина и Николая Романова. «Красный Архив» 1924. Т. 5.
      Лазарев Егор.  Убийство Столыпина. Нью-Йорк, 1986.
      Протоколы ЦК РСДРП. Август 1917 — февраль 1918. М., 1958.
      Шульгин В. В.  Цит. в Гл. 10.
      Достоевский Ф. М.  Цит. в Гл 1.
      Литературная Россия. 1990. № 2.
      Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 1. 1918-1922. М., 1998.
      Антоновщина. Крестьянское восстание в тамбовской губернии в 1919-1921 гг. 
Тамбов, 1994.
      Миронов Филипп.  Тихий Дон в 1917-1921 гг. М., 1997.
      Бугай Н.  Казаки — представители русского народа. «Русский народ. 
Исторические судьбы в XX в.» М., 1993.
      Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. М., 
1997.
      Протоколы, съездов РСДРП-ВКП(б): наиболее доступно второе издание, 
начиная с 1958 г. Первое издание (20-е гг.) в нескольких местах отличается 
большей радикальностью формулировок.
      Троцкий Л.  См. «Вопросы истории КПСС». 1990. № 5.
      Пайпс Р.  Русская революция. М., 1994. Т. 2. «Россия и Евреи» Сборник. 
Цит. в Гл 1.
      Margolina Sonja.  Цит. в Гл. 1.
      Маслов С. С.  Россия после четырёх лет революции. Тт. 1, 2. Париж, 1922.
      Каутский К.  От демократии к государственному рабству. Берлин, 1921.
      Weizmann Ch.  Цит. в Гл. 10. Красный Архив. Т. 19. 1926.
      Трагедия советской деревни. Т. 1. Май 1927-ноябрь 1928.
      Заславский К. А.  Империя Сталина: Биографический энциклопедический 
словарь. М., 2000.
      Кто руководил НКВД 1954-1941: Справочник. М., 1999.
      Мельгунов С. П.  Красный террор в России 1918-1923. М., 1990.
      
      
Глава 12
Запад между мировыми войнами
      
      
(От I до II мировой войны)

1. После войны
      
      Странным образом, еврейское влияние в мире резко усиливалось в периоды 
мировых войн. Мы уже упомянули о наполеоновских войнах, принёсших евреям 
равноправие во всей Западной Европе, совпавших с возникновением еврейской 
прессы (да и экономически усиливших евреев, создавших целые состояния на 
финансировании обеих сторон. Возвышение дома Ротшильд относится к этому времени.
) Позже мы встретимся с тем же явлением на примере II мировой войны. Теперь же 
обратимся к I мировой войне.
      Ярче всего можно проследить интересующее нас явление на примере Германии. 
Война потребовала концентрации экономических усилий, регулирования экономики. 
Ещё в 1912 г. газета «Берлинер Тагеблатт», созданная в XIX в. еврейским 
издателем и обещавшая в первой программной статье защищать еврейские интересы, 
писала:
      
      «Хорошо управлять Германией сегодня — это значит уметь хорошо считать, а 
это дети Сима всегда умели. Ныне в решающих для нашей судьбы местах нужны люди, 
умеющие считать, делать прогнозы в сфере материальных ценностей. Так ли плохо 
черпать их из среды иудейской расы? Разве не свидетельствует о прекрасном чутье 
Вильгельма, что он всегда в трудный момент приглашает в свой дворец директора 
Баллина, Симона, Гольдбергера, Германа, Арнольда, Ратенау, Швабаха, 
Фридлендера-Фульд?»
      
      С началом войны руководство мобилизацией хозяйственной жизни в военных 
целях было передано в руки двух экономических диктаторов: Ратенау и Баллина. 
Баллин встал во главе Центрального Закупочного общества. Ратенау возглавил 
Отдел стратегического планирования в военном министерстве. Была организована 
сеть «Военных обществ», основанных на частной инициативе, но действовавших при 
поддержке государства. В их руках фактически находилась экономическая жизнь 
Германии. Во главе всей этой системы находился Ратенау, которого пресса 
называла «начальником генерального штаба позади линии фронта», фигура, ярко 
иллюстрирующая характер еврейского влияния в Германии до, во время и после 
мировой войны. Сын одного из крупнейших промышленников в предвоенной Германии, 
в молодости Ратенау писал в книге «Впечатления» (1902 г.):
      
      «Слушай Израил! Юдофилы говорят: еврейский вопрос не существует. 
Недостаточно пройти в воскресный полдень по Тиргартештрассе или бросить 
вечерком взгляд на фойе театра. Странное дело! В сердцевине немецкой жизни мы 
видим расу совершенно особую, странную… Среди песков Брандербурга замечаешь 
„азиатскую орду“. Выделанная весёлость этих людей не даёт прорваться наружу 
древней и неутолимой ненависти, которую они несут на своих плечах. Тесно 
связанные друге другом, строго изолированные от внешнего мира, они образуют не 
живой орган немецкого народа, но особый организм, чуждый его телу».
      
      Ратенау унаследовал состояние отца и стал одним из крупнейших 
промышленников и финансистов Германии. В 1909 г. он писал Венской газете «Ней 
Фрейе Прессе»:
      
      «300 человек, знающих лично друг друга, решают судьбы континента».
      
      И в другой раз:
      
      «Настало время, чтобы влиятельные международные финансовые круги, давно 
скрывавшие свою власть над миром, провозгласили бы её открыто!»
      
      Вспоминая после конца войны свои впечатления в связи с её началом, он 
приводил разговор с другом:
      
      «Я сказал: “Никогда не наступит такой момент, чтобы Кайзер, в качестве 
покорителя мира, проехал на белом коне под Бранденбургскими воротами. В такой 
день мировая история потеряла бы свой смысл”».
      
      Тем не менее, ему был поручен пост экономического диктатора Германии, и 
он его принял. Известный экономист, лауреат Нобелевской премии фон Хайек 
считает, что именно «в кабинетах Ратенау» были заложены основы для прихода к 
власти национал-социалистов: бюрократизация и централизация хозяйства, начатые 
во время войны, привели к тому, что к 33 году хозяйством Германии могла 
руководить только диктатура. Но Ратенау и через многочисленные публикации 
пропагандировал идеи унификации и централизации хозяйства. Хайек пишет:
      
      «Вероятно, он больше, чем кто-либо другой, повлиял на взгляды 
современников. А некоторые из его ближайших сотрудников образовали позже ядро 
аппарата, проводившего Геринговскую четырёхлетку».
      
      Судя по мемуарам из этой эпохи, «Военные общества» были переполнены 
евреями. Книга, посвящённая этому вопросу, приводит такие примеры (правда, 
может быть, крайние, но дальше уж идти и некуда). Вот состав руководства 
Общества по снабжению текстилем: Кон, Цейтлин, Гершфильд, Самилевич, Геллер, 
Эйснер, Зоммерфельд, Фейтульберг, Симон, Платнер, Симон (ещё один!), Вильнер. В 
Военно-металлургическом акционерном обществе немцы составляли 13%, евреи — 87%; 
в обществе, ведавшим снабжением кожей, немцы — 2%, евреи — 98%. «Общества» и 
принадлежавшие к ним фирмы выплачивали неслыханные дивиденды: 300, 400, 700 и 
даже 900%. Спекуляции за несколько дней давали возможность выиграть миллионы. 
Создавались состояния в сотни миллионов. Всё время: как в течение войны, так и 
после её окончания, — шли судебные процессы: поставки фальшивых товаров, 
спекуляции, злоупотребление служебным положением с явным перевесом еврейских 
имён. Несколько раз под суд попадал Гельфанд-Парвус, участник русской революции 
1905 г., пропагандист теории «перманентной революции», но одновременно и 
биржевой спекулянт-миллионер, вместе сего постоянным сотрудником Шклярцем. Уже 
после войны, когда у власти стояли социал-демократы партийные товарищи Парвуса 
в связи с очередным скандалом министр культов Хениш сделал газете «8 ур 
абендблатт» такое заявление:
      
      «Что касается до операций Парвуса, может быть, действительно несколько 
рискованных, я этого не знаю, то не забывайте, пожалуйста, что Парвус не 
корректный немецкий мещанин и, благодаря всему пройденному им пути, таковым 
стать не может. В его жилах несомненно очень своеобразно смешиваются еврейская, 
русская (? — И.Ш.)  и татарская (?? — И.Ш.)  кровь. Такой человек имеет право, 
чтобы его судили по законам его собственного существа и прожитой жизни».
      
      (Этот Хениш — министр культов! — был главным редактором издававшегося 
Парвусом и Шклярцем журнала «Глоке».)
      Когда в 1918 г. Германия оккупировала Украину, то государственный 
секретарь Буше-Хадденхаузен сообщил в комиссии Рейхстага, что закупки зерна (т.
 е. фактически конфискация) на Украине будут поручены «знающим местные 
обстоятельства евреям». В Австро-Венгрии с той же целью было организовано 
«Общество для импорта зерна». Его руководство — Кон (председатель), Рейф и 
Герфель (заместители), Фишль, Гибиан, Гехорзам, Горовитц, Германн, Леви, Сойка, 
Верхеймер.
      В странах противоположного лагеря можно видеть аналогична картину, прежде 
всего в отношении централизованного управления экономикой. Например, в США 
хозяйственным диктатором был Бернард Барух (аналог немецкого Ратенау). Он был 
сначала биржевым спекулянтом, но во время войны возглавил ВПК — Военно 
Промышленный Комитет (War Industry Board).
      Он характеризовал работу ВПК как выработку «Приоритетов», например, 
«направить ли паровозы генералу Першингу (в армию) или в Чили для транспорта 
селитры, необходимой для изготовления аммуниции войскам Першинга».
      Его противники обвиняли его в установлении экономической диктатуры и 
называли «сверхпрезидентом».
      После войны он стремился закрепить опыт ВПК:
      
      «Необходимость регулировать не только цены, но и капитал, рабочую силу, 
производство. Этого нельзя добиться без авторитета, контроля и руководства 
промышленностью, достаточного, чтобы организовать её и управлять как единой 
цельной системой. Нужен совершенно новый подход, при котором каждый завод и всё 
сырьё, каждый предприниматель и рабочий есть части одной гигантской 
промышленной армии».
      
      В 1930-е гг. Барух пропагандировал создание планов мобилизации 
американского хозяйства для следующей войны, вступление которую США он считал 
необходимым. (Он писал, что был просто одержим этой идеей.) «Я не знаю такого 
животного», — говорил он о нейтралитете. При этом как аргумент он использовал 
то, что Гитлер использует опыт ВПК, совершенно параллельно тому, что говорил 
Хайек о влиянии Ратенау на Геринговскую четырёхлетку.
      В области финансов аналогичную роль играл Пауль Варбург [аналог немецкого 
Баллина). Причём до 1914 г. он был совладельцем Гамбургского банкирского дома 
Варбургов, возглавляемого его братьями. (Один из этих братьев по поручению 
германского правительства даже пытался вступить в Стокгольме в контакт с 
русским политическим деятелем Протопоповым в неудавшейся попытке прощупать 
возможность сепаратного мира с Россией.)
      Вот пример, касающийся уже высокой политики. Американский миллиардер 
Генри Форд отправился в 1917 г. в Европу в надежде добиться заключения мира. 
Позже он писал:
      
      «Всякий раз, как я пытался пробиться к министру или коронованной особе, в 
дверях мне преграждал дорогу секретарь-еврей. Без их согласия я не мог 
пробиться к власть имущим. Поэтому я пришёл к выводу, что именно им и 
принадлежит власть в Европе».
      
      И, действительно, в разное время секретарём Лойд Джорджа был Филипп 
Сассун, Асквита — Эдвин Самуэль Монтегю, Клемансо — Мандель, Лубе — Гуго 
Обендорфер.
      На возросшую роль еврейского влияния в мировой политике обращает внимание 
Д. Рид на примере следующего инцидента. В начале 1918 г. большой контингент 
английских войск был переброшен в Палестину для полного её очищения от турок, 
несмотря на то, что естественно было ожидать решительного немецкого наступления 
на Западном фронте с использованием войск, освободившихся на Восточном фронте. 
Решение явно было очень спорным и принято под большим давлением; для его 
осуществления потребовалось уволить нескольких политиков и военачальников. 
Действительно, немецкое наступление началось через 2 недели после начала 
английского наступления в Палестине. Англичанам пришлось перебрасывать свои 
войска назад в Европу, и они потерпели крупное поражение.
      Война закончилась Версальским миром, его условия вырабатывались на мирной 
конференции, где принимали участие представители Всемирной сионистской 
организации и отдельные влиятельные еврейские группы. К тому времени уже в так 
называемой «декларации Бальфура» Англией было дано обязательство создать в 
Палестине еврейский «национальный очаг». Эта «Декларация» формально была всего 
лишь письмом тогдашнего министра иностранных дел Англии Бальфура лорду 
Ротшильду. (И понятие «национального очага» очень неопределённо.) Но в 
дальнейшем она рассматривалась как основной документ, приведший позже к 
созданию государства Израиль.
      Наиболее болезненными мирные переговоры были для Германии, для неё это 
были не переговоры — ей диктовали условия. Главой немецкой делегации был 
Брокдорф-Ранцау немец и даже граф (перед тем посол в Дании, через него 
осуществлялось финансирование большевиков). Но главой экономической делегации 
был Мельхиор, еврей, перед тем глава экономической миссии в оккупированной 
Украине. В экономическую делегацию входили также Варбург, Жатан, Вассерман, 
Соломонсон.
      На мирной конференции вершилась судьба воссоздаваемой Польши. Под 
давлением влиятельных еврейских групп (в основном американских) основные 
страны-победительницы настаивали на принятии Польшей обязательств, желательных 
для польского еврейства. Польская делегация возражала против подобных 
обязательств, предполагая, что они будут вытекать из общих гарантий всем 
гражданам, которые будут даны в конституции новой Польши. Но 
страны-победительницы настаивали на специфических гарантиях, используя, как 
рычаг влияния, затягивание решения вопроса о западных границах Польши. Иногда 
речь шла о национальных меньшинствах вообще, но участники ясно выделяли именно 
евреев. Бальфур направил письмо (25 июня 1919 г.) польскому премьеру 
Падеревскому, имевшее характер предостережения, со ссылкой на общественное 
мнение Англии и Империи (особенно Канады). В окончательный текст декларации о 
создании польского государства было включено заявление о защите прав евреев. 
Однако, еврейские организации (главным образом, американские) требовали 
расследования реального положения евреев в Польше, в частности, слухов погромах.
 Американский посол в Польше Гибсон утверждал, что речь идёт о незначительных 
местных инцидентах. Госсекретарь Лансинг также считал, что их значение было 
сильно преувеличено американской прессой. Он организовал встречу Гибсона с 
представителями американских еврейских организаций Брандэсом и Франкфуртером. 
Те грозили Гибсону, что Сенат больше не утвердит его послом. Сенат, правда, его 
утвердил, но Лансинг дал ему указание более не публиковать свои сообщения о 
положении евреев в Польше. B связи с этими событиями в Польшу была направлена 
из Америки комиссия во главе с близким сотрудником президента Вильсона и видным 
представителем американского еврейства Г. Моргентау (бывшим послом в Турции). 
Одновременно из Англии был направлен с аналогичной миссией сэр Стюарт Самуэль, 
брат влиятельного полковника сэра Герберта Самуэля, на которого Вейцману 
когда-то указали, как на «еврея в правительстве».
      В 1920 г. в связи с войной с Советской Россией, польские газеты писали, 
что при наступлении Красной Армии еврейское население её торжественно встречало,
 а отступающие польские части обстреливало. Подобные настроения привели к 
приказу военного министерства от 6 августа 1920 г. Он предписывал вывести 
еврейских солдат из воинских соединений, так чтобы они не составляли в них 
более 2% и объединить их во вспомогательные строительные части.
      В послевоенной Европе Германия была «больной её частью». Напряжение войны 
и суровые условия Версальского договора привели к резкому падению жизненного 
уровня. Почти по всем показателям производство с 1913 г. по 1919 г. упало 
примерно вдвое: по добыче каменного угля, железной руды, производству чугуна, 
стали и т. д. А к 1923 г. производство упало ещё более, чем вдвое. 
Заболеваемость туберкулёзом увеличилась в 2,5 раза. Инфляция, приведшая вскоре 
к полному обесценению марки (за 1921-22 гг. более, чем в 1000 раз), рост 
безработицы — всё это создавало почву для революционных толчков. Началом была 
«ноябрьская революция» 1918 г., когда была упразднена монархия. Она была 
результатом не прямого революционного захвата власти, а давления со стороны 
Антанты, забастовок, отдельных волнений в армии.
      Власть оказалась в руках социал-демократов (9 ноября 1918 г.). Как мы уже 
говорили (гл. 9), еврейское влияние в немецкой социал-демократии было очень 
сильно. Теперь это отразилось на общегерманской ситуации. Первые дни власть 
была в руках двух «уполномоченных» (подразумевалось рабочих уполномоченных) 
Эберта и Гаазе. (Напомним, что в главе 9 имя Гаазе встречалось в перечне 
депутатов Рейхстага от социал-демократической партии, которые в то же время 
принадлежали к иудейскому вероисповеданию.) Потом роль высшего правительства 
играл Совет народных «уполномоченных», созданный 12 ноября 1918 г. Он состоял 
из 6 человек: Эберта, ответственного за внутренние дела и военные вопросы; 
Гаазе, ответственного за иностранные дела; Шейдемана, ответственного за 
финансы; Дитмана, ответственного за демобилизацию; Ландсберга, ответственного 
за прессу и информацию; Барта, ответственного за социальную политику. 
(Ландсберг уже встречался в главе 9 среди влиятельных социал-демократов 
еврейского вероисповедания.) Эберт и Гаазе были равноправными сопредседателями. 
Этой группе подчинялись министры и статс-секретари, в среде которых было 
произведено мало изменений. Введён был лишь статс-секретарь по делам 
казначейства Шиффер и новый министр продовольствия Вурм (его мы встречали в 
главе 9), а так же заменён министр экономики. Позже был введён статс-секретарь 
Гуго Прайс (сын еврейского торговца) со специальной целью готовить новую 
конституцию. Рассматривались две кандидатуры на это место Прайс и Макс Вебер, 
но выбор остановился на Прайсе. Он и стал главным разработчиком конституции, в 
которой он стремился заменить традиционное деление Германии на «земли» 
разделением на департаменты по французскому образцу. Только сильное 
сопротивление (в частности, выступления Макса Вебера) заставило отказаться от 
этого плана.
      После принятия конституции Эберт был выбран председателем было 
сформировано правительство во главе с Шейдеманом, в котором Шиффер был 
заместителем премьера и министром финансов, Прайс — министром внутренних дел, 
Ландсберг — министром юстиции.
      Но, по аналогии с Россией можно предположить, что не меньшую роль, чем 
правительство, играл избранный Всегерманским съездом советов Центральный Совет 
Германской Социалистической Республики, председателем которого был Коэн (Рейс).
      С момента ноябрьской революции сразу же стало энергично развиваться левое 
крыло социал-демократии. 11 ноября 1918 г. был создан Спартанский Союз, во 
главе которого К. Либкнехт, Р. Люксембург, Л. Йогишес, П. Леви, но также и 
некоторые немцы, например, Ф. Меринг и В. Пик. 29 декабря этот союз 
трансформировался в Компартию Германии. Движение «спартаковцев» существовало и 
раньше официального создания «Союза» (была Спартаковская группа ещё в 1916 г.). 
Движение спартаковцев пользовалось поддержкой из России, что было одной из 
причин разрыва советско-германских дипломатических отношений и высылки 
советского посла Иоффе. На организационном съезде КПГ присутствовал Карл Радек. 
Он выразил надежду, что скоро в Берлине будет заседать международный Совет 
рабочих депутатов и «русские рабочие будут сражаться совместно с немецкими на 
Рейне, а немецкие с русскими на Урале». Именно ноябрьская революция освободила 
Радека из немецкой тюрьмы; после Октябрьской революции 1917 г. он был направлен 
в Германию и немецкое правительство обвиняло его в поддержке революционной 
деятельности при помощи посла Советской России Иоффе.
      В первых числах 1919 г. спартаковцы попытались захватить власть в Берлине,
 но были разбиты войсками, оставшимися верными правительству, причём были убиты 
К. Либкнехт, Р. Люксембург и Л. Йогишес. После этого во главе КПГ стал П. Леви.
      10 января 1919 г. была провозглашена Бременская Советская республика и 
продержалась около месяца.
      Вскоре после подавления попыток захвата власти в Берлине и Бремене, 
кризис разразился в Мюнхене. Военный крах Германии привёл к захвату власти 
солдатами и рабочими. Во главе правительства некоторое время находился Курт 
Эйснер (сын еврейского купца). Ближайшими его сотрудниками были Яффе и Ландауер.
 Формально власть принадлежала ландтагу, где большинство имели буржуазные 
партии. Но потом развернулись довольно тёмные события. Эйснер был убит графом 
Арко, и одновременно произошёл разгром ландтага (видимо, заранее 
подготовленный). В феврале 1919 г. была провозглашена Баварская советская 
республика. К ней обратился Ленин, набрасывая в виде вопросов ясную программу 
действий: «Какие меры Вы приняли против буржуазных палачей Шейдемана и К°? 
Вооружили ли Вы рабочих и разоружили буржуазию? Взяли ли заложников из среды 
буржуазии?» Именно Баварская республика осталась в воспоминаниях многих немцев 
как пример наибольшего руководящего участия евреев в революции. Бежавшее из 
Мюнхена в Бамберг правительство заявляло:
      
      «В Мюнхене свирепствует русский террор, развязанный чужеродными 
элементами».
      
      Основными деятелями были либеральные социалисты Ландауер и Мюзам (в 
молодости отошедший от иудаизма) и коммунисты Левин, Левинэ, Толлер, Аксельрод. 
Аксельрод недавно прибыл из Москвы как корреспондент РОСТА. Кажется, 
единственным немцем среди игравших там первые роли был матрос Эгельхофер.
      Попытка коммунистической революции в Мюнхене была подавлена войсками, как 
и в Берлине.
      К десятилетию этих революционных битв, в 1929 г., в Берлине вышла книга 
«Иллюстрированная история ноябрьской немецкой революции», изданная явно левым, 
быть может, коммунистическим, издательством. Книга очень интересная: кроме 
описания этих волнующих событий, там, на фотографиях, можно увидеть 
революционные толпы, лица их вождей. Но несколько деятелей удостоены особыми, 
большими портретами, в целую страницу. Кто же они?
      Карл Маркс, Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Лео Йогишес, Эуген Левинэ.
      Таков, по-видимому, и был облик революционного движения Германии той 
эпохи.
      Дух революционного движения Германии этого периода отражал съезд 
Независимой (т. е. более радикальной) социал-демократической партии в октябре 
1920 г. С речью, длившейся несколько часов, там выступил тогдашний глава 
Коминтерна Зиновьев. Он нападал на «правых» социал-демократов и предсказывал, 
что «в Германии теперь возникнет большая единая коммунистическая партия и это 
будет величайшим событием нашего времени». Выступавшие с возражениями 
Гильфердинг и Мартов, протестовавшие против «диктатуры Москвы», получили у 
делегатов гораздо меньшую поддержку. На съезде большинство делегатов 
высказалось за слияние с Коммунистической партией. Образовалась Объединённая 
Коммунистическая партия Германии, в которую вошла половина членов «независимой» 
с.-д. партии и которая стала секцией Коминтерна. Равноправными вождями новой 
партии стали Пауль Леви (от коммунистов) и Эрнст Деймиг (от «независимых»). Это 
описание взято из книги уже послевоенного (после II мировой войны) немецкого 
историка, предельно осторожного в вопросе о еврейском влиянии. Но и из него 
видно, что, когда решалась судьба влиятельной немецкой партии, раздавались 
голоса людей, из которых только Деймиг имел немецкую (не еврейскую) фамилию.
      Такой же всплеск еврейских имён мы встречаем в Германии в разных областях.
 Так, в Пруссии во главе правительства и министерства внутренних дел стоял Гирш,
 в Саксонии премьером был Граднауэр (прежде сотрудник фирмы Парвуса-Шклярца), в 
Мекленбурге — Рейнеке-Блох. Даже такой строго-прогрессивный (позже) автор, как 
Томас Манн, в 1919 г. записал в дневнике:
      
      «Мы говорим о типе русского еврея, вождя мирового движения, этой 
взрывоопасной смеси еврейского интеллектуального радикализма и 
славяно-христианских мечтаний. Мир, обладающий ещё инстинктом самосохранения, 
должен со всем напряжением энергии, как по законам военного времени, подняться 
на борьбу с этим человеческим типом».
      
      И Черчилль писал тогда:
      
      «Это течение среди евреев возникло не сейчас. Со времени 
Спартака-Вейсхаупта (то, что и Вейсгаупта Черчиль зачислил в евреи, 
подчёркивает, как потрясены были тогда многие внезапно проявившимся еврейским 
влиянием в революционных партиях. И.Ш.)  и вплоть до Карла Маркса, дальше до 
Троцкого (Россия), Беллы Кун (Венгрия), Розы Люксембург (Германия) и Эммы 
Гольдман (Соединённые Штаты)… Теперь эта банда проходимцев из подполья Европы и 
Америки схватила за шиворот русский народ и стала непререкаемым владыкой 
громадной страны».
      
      В 1920 г. попытку свергнуть социал-демократическое правительство 
предприняли военные (Капповский путч). Она тоже была подавлена, но как реакция 
на неё возникла Красная армия Рура численностью около 100 000 человек, 
установившая контроль над большей частью Рурской области и просуществовавшая 
около 20 дней. Уже на излёте этой эпохи революций и переворотов стоит попытка 
захватить власть в Мюнхене, в которой участвовал Гитлер (1923 г.). В том же 
году Франция и Бельгия оккупировали Рейнскую область. Возникшие там 
столкновения, чудовищная инфляция, сепаратизм привели Германию опять, как в 
1918-1919 г.г, на грань гражданской войны. Возникали коммунистические и 
национал-социалистические вооружённые группы. В этой напряжённой ситуации ни 
одна из сторон не была готова отказаться от апелляции к антиеврейским 
настроениям, видимо, широко распространённым. Так, представительница крайнего 
левого течения в социал-демократии, Руфь Фишер (сама еврейка), говорила:
      
      «Кто призывает бороться с еврейским капиталом, тот уже борец на классовом 
фронте, если даже он сам этого не понимает. Свергайте еврейских капиталистов, 
на фонарь их! Но не забыли ли вы про Стиннеса и Клекнера?»
      
      В 1925 г. в коммунистической газете «Роте Фане» появились статьи Троцкого,
 Зиновьева, Сталина и Бухарина, связанные с «революционной ситуацией» в 
Германии. В частности, Сталин писал:
      
      «Коммунистическая революция в Германии является сейчас величайшим мировым 
событием. Победа революции в Германии будет иметь большее значение для 
пролетариата Европы и Америки, чем имела победа Русской революции. Победа 
немецкого пролетариата несомненно перенесёт центр тяжести мировой революции из 
Москвы в Берлин».
      
      Оглядываясь на несостоявшуюся немецкую коммунистическую революцию, мы 
можем сопоставить её как «вариант» с нашей революцией. И, в частности, 
установить, что участие евреев было там не меньше, чем у нас, в России. И если 
революция не победила, то уж никак не потому, что в неё было вложено мало 
еврейских сил.
      Сейчас позабытые, часто погибшие от руки своих же коммунистов, Аркадий 
Маслов, Руфь Фишер, Вернер Шолем, Артур Розенберг, Хайнц Нейман, Ивен Кац и 
многие другие тогда числились среди ведущих вождей революции и, если бы 
обстоятельства сложились для неё благоприятно, если судить по аналогии с 
Россией, верно служили бы ей. Всё это заставляет ещё раз продумать взгляд, что 
в России евреи устремились в революцию, так как при прежнем режиме они были 
угнетены. Ведь Германия тогда считалась примером идеального, равноправного 
вхождения евреев в жизнь окружающей страны.
      В те же 20-е годы закончилась и загадочная политическая карьера, да и 
сама жизнь Вальтера Ратенау. Ещё во время войны, в 1918 г., когда в Германии 
был арестован К. Радек, обвинявшийся в подготовке революции, Ратенау посещал 
его несколько раз в камере и имел с ним многочисленные беседы. Об этом факте 
рассказывает Радек, но, к сожалению, не упоминает о содержании бесед. С 
интересом относился Ратенау и к недолговечной Советской республике в Мюнхене 
как шагу в правильном направлении — построению централизованной и управляемой 
экономики. Теперь он входит в правительство сначала как министр восстановления, 
а в 1922 г. как министр иностранных дел. Но он поддерживал так называемую 
«реальную политику» выплаты Германией чудовищных репараций, растягивавшихся на 
несколько десятилетий (например, в речи на съезде немецко-демократической 
партии 12-14 ноября 1921 г.). Для правых он оказался идеальной фигурой 
«еврейского плутократа, продающего Германию». В результате в 1922 г. он был 
убит террористом, как подозревают, из тайной националистической организации 
«Консул».
      Конечно, сосредоточение такой большой власти в руках евреев, да ещё в 
столь болезненный для Германии момент, сильно повлияло на всю жизнь. Например, 
когда премьер-министром Пруссии был Гирш, туда было допущено несколько сот 
тысяч евреев, переселившихся из Польши, Галиции и восточных областей, отошедших 
к Польше. Это в то время, когда вся Германия голодала, многие немцы остались 
без крова и работы.
      За несколько лет евреи заняли гораздо более высокое положение в 
экономической и культурной жизни. В 1921 г. была опубликована брошюрка 
«Еврейское влияние в Германии», составленная, как уверяет автор, по официальным 
статистическим данным и по данным прессы. Автор приводит очень яркие цифры. 
Например, вот некоторые данные о распределении по профессиям. На каждую 1000 
человек приходится:
      
      Вот характеристика жилищных условий:
      
      Процентное отношение еврейских и немецких директоров и членов 
наблюдательных советов акционерных обществ, приведённых Зомбартом для начала 
века (см. гл. 7), сдвинулось вдвое. Среди адвокатов евреи составляли 43%, среди 
высших чиновников юстиции — 78,7%, врачей было в Мюнхене: из 1098 — 644 еврея, 
в Гамбурге: из 734 — 412, в Кенигсберге: из 284 — 159.
      Уже к началу войны среди преподавателей высшей школы евреев было 937, в 
то время как, если бы их число было пропорционально их доле в населении, их 
было бы 31.
      На 100 000 мужчин приходилось студентов:
      
      На 1 00 000 детей посещают:
      
      По подсчётам автора, полностью в немецких руках находилось 5% всех газет, 
под еврейским руководством — 35%, под еврейским влиянием (состав сотрудников, 
объявления) — 60%. Из 806 членов немецкого союза издателей, т. е. из числа 
влиятельнейших в Германии издателей было 365 евреев. Из 3241 издаваемых в 
1921 г. журналов 1154 издавались евреями.
      Среди руководства социал-демократической партии (более умеренной) евреи 
составляли 18%, «Независимой» (отколовшейся, более радикальной) — 65%, 
коммунистов — 87%. Когда, например, в порядке демилитаризации была поставлена 
комиссия наблюдателей над военным министерством, то в ней из 8 членов было 7 
евреев: Гольдшмидт, Кизвант, Леве, Шлезингер, Варшинский, Цукет, Брунн и 
Рипенбаум.
      Странным образом столь резко возросшее влияние евреев на жизнь шло рука 
об руку с распространением националистических настроений, чувства отчуждения 
среди евреев. Оно особенно ярко выразилось в книге известного еврейского 
национального деятеля Якова Клацкина «Проблема современного еврейства», 
вышедшей в свет в Германии в конце 20-х гг. (мне было доступно 3-е издание 
1930 г.). Ещё позже те же мысли автор изложил в брошюре, появившейся с 
хвалебным предисловием Эйнштейна. Обособление от остальных народов — в этом 
автор видит цель всего еврейства. Методом же является укрепление «духовного 
гетто, переносных стен еврейского государства», «шатров Израиля», т. е. 
воспитание (на религиозной основе) психологии чуждости, неслияния с другими 
народами.
      
      «Наши мудрецы говорили: “Для других народов мира изгнание не есть 
рассеяние (галут). Но для Израиля, который не ест их хлеб и не пьёт их вино, 
изгнание воистину становится галутом”».
      
      
      «Прочная стена, созданная нами, отделяла нас от народа страны, а за 
стеной жило еврейское государство в миниатюре. Так, по его мнению, и должно 
оставаться».
      
      
      «Повсюду мы среди коренных наций чужаки и хотим несгибаемо держаться 
нашей отчуждённости».
      
      
      «Можем ли мы называть страны нашего рассеяния отечеством, мечтая и 
стремясь к освобождению от изгнания? Что за удивительное, удивительно 
возлюбленное отечество, которое мы называем Галут (рассеяние) и из которого мы 
стремится вырваться!»
      
      
      «Это “страна чужих”, “насильственное отечество”».
      
      
      «Мы всегда должны повторять: „Непреодолимая пропасть зияет между вами и 
нами, нам чужд ваш дух, ваши мифы и сказания, ваше национальное наследство, 
ваши обычаи и привычки, ваши национальные и религиозные святыни“. „Нам чужды 
дни вашей национальной памяти, радости и горести вашей национальной жизни, 
история ваших побед и поражений, ваши гимны и боевые песни, ваши национальные 
устремления и надежды. Ваши национальные границы не разделяют наш народ, и ваши 
пограничные споры не наши. Поверх них распространяется наше единство вопреки 
всем связям и разделениям вашего патриотизма“.
      
      
      «Евреи, геройски павшие, сражаясь в войсках окружающего их народа, 
деятели культуры — всё это, — заявляет автор, — предатели еврейского 
национального дела, растратившие впустую свои таланты и жизни».
      
      Он ставит в пример предков:
      
      «Талмудическая политика наших отцов не знала иного патриотизма, кроме 
еврейского. Они огорчались победами своего народа-хозяина, если они приносили 
несчастье народам другой страны. Их симпатии народам и странам были подчинены 
исключительно интересам еврейства. Они часто принадлежали не их стране 
проживания, а стране проживания их соплеменников, если положение евреев в этой 
стране было лучше».
      
      Это даже не проповедь пассивного отстранения, а призыв к битве. Прежде 
всего, против христианства:
      
      «Где раздаётся сейчас голос еврейства против величайшей лжи истории? 
Осмеливается ли еврейство бросить человечеству клич: Раздавите гадину!»
      
      Он призывает:
      
      «Потребовать от своего угнетателя признания внутреннего бессилия, короче, 
духовной капитуляции перед иудаизмом».
      
      Но и всю жизнь он воспринимает как войну:
      «Наше галутное существование в некотором смысле есть состояние 
перманентной войны».
      
      «Это состояние неослабевающей битвы с окружающим нас чуждым миром, 
который стремится нас поглотить».
      
      Надо представить себе положение Германии того времени.
      Поражение, национальное унижение, голод, безработицу, болезни (% больных 
туберкулёзом, например, или детская смертность были в несколько раз выше, чем 
во Франции). Для многих немцев в этих условиях воспоминания о «героической 
войне», когда они боролись со всем миром, оставались единственным утешением. 
(Мы не берёмся здесь обсуждать, «правильно» это было или нет.) Но в то же время 
существовало влиятельное движение «антимилитаризма», например, союз «Новое 
отечество», позже переименованный в «Лигу прав человека», в руководство 
которого входили Эйнштейн, Бернштейн, издатель журнала «Вельтбюне» Якобсон, 
журналист Тухольский, Курт Эйснер, Генрих Манн, Кэте Кольвиц, близкий сотрудник 
Ратенау — Макс Дессуар и др., призывавший каждого немца в своей душе осознать 
вину немцев перед Францией. Такое течение очень легко могло приобрести 
антинемецкий оттенок (например, когда журнал «Вельтбюне» обвинял правительство 
в том, что армия тайно перевооружается, нарушая Версальский договор). Но часто 
наличествовало и прямое желание под видом антимилитаризма в духе Гейне и Берне 
поглумиться над «тупыми немцами». Например, основанная Моссе «Берлинер 
Тагеблатт» (с этой газетой мы уже не раз встречались) в приложении «Ульк» 
систематически публиковал а фельетоны редактора Тухольского (крайнего либерала, 
заявившего, что он из иудаизма «выходит»), под псевдонимом Теодор Тигер, в 
которых высмеивались и оплёвывались офицеры вплоть до призыва: «сорвать с них 
погоны!» Дошло до того, что военный министр, социал-демократ Носке, вынужден 
был обратиться в суд. Но орган социал-демократической партии «Форвертс» 
(редактор Куттнер) поддержал не своего партийного товарища, а Тухольского.
      В издающемся в Израиле на русском языке журнале приведены размышления 
известного израильского философа Шмуэля Бергмана:
      
      «Наша роль в диаспоре — это роль паразитов. Возьмём тех евреев, которые 
жили и творили в Германии накануне I мировой войны и вскоре после неё. Возможно,
 что у них была, даже несомненно, была какая-то стимулирующая роль в немецкой 
культуре. Но если говорить о самовыражении нации, еврейской нации, о её вкладе 
в мировую культуру, то общий итог их деятельности, мне кажется, был резко 
отрицательным. То же самое можно, по-видимому, сказать и о нашей роли в 
сегодняшней Америке, хотя тут я не специалист.
Трудно объяснить всё это человеку, не жившему в ту эпоху. Был и журналы такие, 
как «Тагебух» Шварцшильда, «Вельтбюне» З. Якобсона, со страниц которых евреи 
регулярно, словно инъекцию, вспрыскивали нигилизм и раздражение в кровь 
немецкого народа. О да, евреи умели многое подмечать и в силу своей 
безответственности могли позволить себе высмеивать любые отрицательные стороны 
немецкой жизни, немецкое офицерство, буржуазию, домашний уклад, могли 
выставлять напоказ их отталкивающие черты. Всё это началось давно, ещё со 
времён Гейне. Авенариус (редактор журнала «Кунстворт», сыгравший большую роль в 
становлении Кафки как писателя) однажды написал: «Евреи являются 
администраторами немецкой литературы». И это была правда… Более того, если 
говорить о тогдашних немецких или чешских евреях, то их «роль» внушала им 
ощущение превосходства, высокомерия по отношению к окружающему народу. Между 
тем, ощущение это было абсолютно безосновательно, ведь они на самом деле 
существовали-то благодаря физической и духовной деятельности этого народа. 
Любопытно, что в Германии в то время развивалась и чисто немецкая литература, 
которую евреи вообще не читали: эта литература рассказывала о жизни крестьян, 
которая евреев совершенно не интересовала. Таким образом, существовали как бы 
две немецкие литературы: та, которая интересовала евреев, и та, которую они 
игнорировали. И то, что при этом евреи владели многими крупными газетами и 
издательствами и в определённой степени контролировали таким образом развитие 
немецкой литературы, было нездоровым и опасным явлением».
      
      Автор приходит к очень суровому выводу:
      
      «…в общем, вклад евреев имел нигилистическое влияние (как мне кажется, и 
в сегодняшней американской литературе) и в нём было что-то неуловимо 
паразитическое».
      
      И, действительно, это начинается ещё с Гейне, писавшего, например:
      
      Большой осёл, что был мне отцом,
Он был из немецкого края;
Ослино-немецким молоком
Вскормила нас мать родная.

      Немцам внушалось, что они стадо ослов, опасное для соседей, так как по 
своей тупости способны растоптать нормальных людей. И это выплёскивалось на 
талантливейший из западноевропейских народов, воинственный и сильный духом 
народ, гордый, вплоть до самовозвеличения. Ясно теперь, и без труда можно было 
предвидеть ещё тогда, что эта линия поведения могла иметь лишь два хода: либо 
немцам окончательно сломают хребет, либо их толкнут — на отчаянную, безумную 
попытку сопротивления. Второй исход и реализовался, и это был, мне кажется, 
хотя и не единственный, но один из существенных факторов, породивших германский 
национал-социализм.
      На эти чувства налагались непрерывные финансовые скандалы, опять с 
перевесом еврейских фамилий. Так, дело спекулянта Юлиуса Бармата, 
рассматривавшееся в 1925 г., гремело по всей Германии, и его имя стало 
нарицательным. Например, Радек издал брошюру «Барматовская социал-демократия», 
где писал о «польско-еврейско-голландско-немецких спекулянтах», которые, по его 
словам, были особенно тесно связаны с социал-демократией, в то время как 
Штреземан опирался на концерн «русского еврея Литвина».
      Конечно, не одна Германия, но и другие страны, побеждённые в I мировой 
войне, перенесли в послевоенные годы особенно тяжёлое время, разруху, восстания.
 Так, в Венгрии, появившейся на свет из осколков Австро-Венгрии, в 1919 г. 
возникла Венгерская Советская республика. Не раз отмечалось поразительное (по 
непропорциональности со всем населением) участие евреев в её руководстве. Так, 
О. И. Левин пишет:
      
      «По данным известного венгерского социолога Оскара Ясси, самого еврея по 
происхождению (если не ошибаюсь, формально не ушедшего от иудаизма), 
занимавшего пост министра национальных меньшинств в первом революционном, 
добольшевистском правительстве, так называемого периода Карольи, 
соответствующего у нас периоду Временного Правительства, число 
евреев-руководителей большевистского движения доходило до 95%. Во избежание 
недоразумений следует ещё прибавить, что Ясси отнюдь не „черносотенец“. Он 
принадлежит к группе весьма радикальной, всю жизнь боролся за всеобщее 
избирательное право, аграрную реформу, требуя уничтожения крупного 
землевладения, равноправия национальностей и установления демократического 
строя и вынужден теперь, при реакционном правительстве Хорти, жить в эмиграции».

      
      Дополнительные сведения содержатся в цитированной выше книге Зомбарта. Он 
ссылается на семинарскую работу своего ученика, написанную по венгерским 
материалам того времени. Зомбарт пишет:
      
      «В Венгрии в 1919 г. все основные вожди были евреи: Белла Кун, Погани, 
Самуэли, Корвин-Клейн, Кунфи, Лукач. Из 33-х народных комиссаров, членов 
правящего совета, 24 были евреи; 9 неевреев занимали менее влиятельные места 
(комиссаров по делам украинского или немецкого меньшинства и т. д.)»
      
      Далее приводятся подсобные данные, из которых мы заимствуем только 
несколько типичных примеров:
      
      «Народный комиссариат по военным делам: из 7 народных комиссаров 6 евреев,
 из 52 глав секций — 39 евреев. Народный комиссариат внутренних дел: оба 
комиссара и их заместители-евреи. Народный комиссариат финансов: все три 
комиссара и все их заместители-евреи. Народный комиссариат просвещения: все 5 
комиссаров — евреи, из 27 главсекций — 21 еврей. Народный комиссариат 
земледелия: 1 комиссар еврей (врач) и 2 — христиане (пастух и каменщик). Совет 
народного хозяйства: 4 комиссара — евреи и 2 — христиане (рабочие)».
      
      В 1922 г. Вейцман вёл переговоры с итальянским министром иностранных дел, 
синьором Шанцером, «возможно, еврейского происхождения» (в то время, как 
премьером был Лузатти, тоже еврей). Вот особенно драматический пример из жизни 
послевоенной Италии, описывает Р. Михельс.
      В 1920 г. сложилась критическая ситуация, напоминавшая предреволюционную. 
Рабочие захватывали заводы и иногда по месяцу их оккупировали, создавались 
рабочие вооружённые отряды. Тогда правительству удалось организовать встречу 
предпринимателей и рабочих на общенациональном уровне, и кризис удалось 
предотвратить. Кто же с кем встречался? Предпринимателей представлял 
генеральный секретарь союза предпринимателей Оливетти — еврей, а рабочих — 
Террачино из Турина и Бруно Леви из Генуи, оба евреи. И это в Италии, в которой 
тогда на 39,5 млн. населения приходилось 50 тысяч евреев!
      
2. Ко второй войне
      
      В Англии, в развитие традиции, начавшейся ещё с Д’Израэли, евреи занимали 
высокие государственные посты. Например, сын Иосифа Айзека, виконт, барон, лорд,
 маркиз Рединг был главным судьёй, вице-королём Индии и министром иностранных 
дел. Герберт Самуэль был не только главой либеральной партии, но и Верховным 
эмиссаром в Палестине, которая после войны была превращена в «подмандатную 
территорию Англии». Он занимал этот пост в 1920-25 г. Ещё в 1914 г., когда 
Вейцман старался завязать контакты с Английским правительством по поводу 
переселения евреев в Палестину, ему сказали: «У вас есть еврей в правительстве»,
 — и указали на Герберта Самуэля. За время правления Самуэля в Палестине её 
еврейское население выросло вдвое. Брат же Герберта Самуэля Стюарт, как сказано 
выше, был направлен в Польшу, чтобы удостовериться, что евреи не подвергаются 
там притеснениям.
      Ещё с 1920 г. начались ожесточённые столкновения еврейских поселенцев с 
коренными палестинцами. Тогда в них участвовал отряд, организованный 
Жаботинским, который был приговорён за это к 15 годам тюрьмы. Вскоре Самуэль 
амнистировал Жаботинского, но тот отклонил амнистию, так как она 
распространялась и на осуждённых арабов. Тогда приговор ему был пересмотрен и 
отменён. Интересно, что, говоря об этих столкновениях, Вейцман без колебаний 
называет их «погромом», как и столкновения в 1929 г. Он говорит о 
«Иерусалимском погроме». И по поводу России он говорите «тысячах жертв 
погромов», в то время как при самых крупных столкновениях число жертв было 
несколько десятков. То есть Вейцман фактически предлагает рассматривать 
«погромы» в России 1902-1906 гг. как аналог позднейших арабо-еврейских 
столкновений (в гораздо более слабой форме).
      Драматическая история, героем которой был очень известный человек, 
произошла в США. Речь идёт о Генри Форде, одном из крупнейших промышленных 
деятелей США начала XX в. Он был человеком широких интересов и порывов, пытался 
добиться установления мира во время I мировой войны, имел свои экономические 
идеи. Он проповедовал идею «классового сотрудничества» при капитализме, 
«народного капитализма». Собственно, и его успех в производстве автомобилей, 
названных его именем, есть отражение тех же идей. Его принципом было 
производство (и продажа) большого числа автомобилей по доступным ценам, «чтобы 
каждый фермер мог иметь свой автомобиль». И рабочие на его заводах получали 
более высокую зарплату (по крайней мере, так утверждал он) и пользовались рядом 
социальных преимуществ. Одним из аспектов его многогранной активности была 
покупка газеты в его родном городе Дерборне, вблизи Детройта, где 
концентрировались его заводы. В этой газете «Независимый из Дерборна» (может 
быть, в названии скрывается некоторый каламбур) обсуждались различные вопросы 
современной общественной жизни, особенно в США. В частности, в 1920-1922 гг. 
там был опубликован целый ряд статей, посвящённых влиянию евреев на различные 
стороны жизни США. Позже он опубликовал книгу на эту тему: «Мировое еврейство» 
(тему которой он характеризовал как «исследование еврейского вопроса») и 
большой сборник материалов «Еврейская деятельность в Америке». Он сформулировал 
следующее положение:
      
      «Мы боремся не с людьми, но с принципами, ложными принципами, которые 
истощают моральные жизненные силы народа. Эти принципы происходят из источника, 
который легко обнаружить, и распространяются методами, которые легко указать. 
Их можно остановить, раскрыв их. Когда люди узнают характер и источник влияний, 
захватывающих их, этого уже будет достаточно».
      
      Форд писал, например:
      
      «Возражая против того, что евреи действуют как единое целое, говорят, что 
м-р Каан — один из наиболее влиятельных консерваторов. Роза Пастор Стокес и 
Морис Хилквист — радикалы, консервативно настроенный лидер профсоюзов — Самуэл 
Гомперс, а его самый влиятельный радикальный соперник — Сидней Хилльман. Что 
касается „либерального центра“, то он, со своими Брандесами, Макками, Феликсами 
Франкфуртерами, даёт ту же картину. Но ведь это просто означает, что все 
оттенки американской общественной жизни находятся под влиянием евреев!»
      
      Он рассказывает и о своём личном опыте:
      
      «С момента появления в печати этих моих писаний, они находились под 
организованным запрещением. Почта, телеграф и словесная проповедь действовали 
все в одном и том же направлении: о каждой из моих статей кричали, что это 
травля. На первый взгляд могло показаться, что в них действительно есть 
нападение на беспомощный и достойный жалости народ, пока, наконец, не стало 
ясно, что крик о помощи отмечен печатью власть имущих. Денежные средства тех, 
кто протестовал и число членов союзов, председатели которых возбуждённо 
требовал и моего отречения от всего, что появилось в печати, ясно на это 
указывали. В глубине всей этой шумихи скрыта идея бойкота; эта угроза и была 
причиной того, что все попытки предать гласности разоблачения самого невинного 
содержания по еврейскому вопросу до сих пор кончались в Америке неудачей».
      
      Та же судьба ожидала и самого Форда. В 1927 г. он вынужден отречься от 
своих взглядов (в письме лидеру американского еврейства Маршалу) и даже 
публично сжечь свою книгу.
      Произведения, опубликованные Фордом, часто наивны и мало убедительны, 
например, он придаёт очень большое значение «Протоколам сионских мудрецов» и 
вообще идее заговора. Да это и неудивительно. Форд считает, что еврейское 
влияние в Соединённых Штатах начало проявляться со времени гражданской войны, 
то есть, приблизительно со времени, когда он сам родился. За такой короткий 
срок общество не способно осознать всю сложность ситуации, с которой оно 
столкнулось: авторы отражают лишь некоторое смутное чувство тревоги и готовы 
довольствоваться сравнительно поверхностными объяснениями. Но несравненно более 
яркой является судьба самого Форда: какая же сила нужна была, чтобы сломить 
мощь его промышленной империи?
      После конца I мировой войны во всём мире возникло много антилиберальных 
движений, противопоставлявших концепции парламентско-демократического 
государства идею национального и корпоративного государства. После прихода к 
власти в Италии в 1922 г. фашистского движения их всех стали называть фашистами.
 Они пришли к власти в ряде стран: Италии, Венгрии, Румынии, Австрии, Германии, 
Испании, Португалии. Но из них реальной силой, способной утвердиться в мировом 
масштабе было лишь течение немецкого национал-социализма. Хотя оно много 
заимствовало и имело много общего с другими фашистскими течениями, оно, 
по-моему, является совершенно уникальным явлением, которое может быть понято 
лишь из особенностей германской идеологии и ситуации в Германии после I мировой 
войны. Появление этой новой исторической силы вызвало опасения как Западных 
демократий (Франции, Англии, США), так и СССР. Была предпринята попытка 
объединить свои усилия в борьбе с расширявшимся фашистским влиянием, в то время 
неудавшаяся, она реализовалась на какое-то время в 1941-45 гг. Именно в рамках 
такой политики в 1934 г. СССР вступил в Лигу Наций и постоянно пропагандировал 
там «политику международной безопасности».
      В это время в работе Лиги Наций принимал участие Нахум Гольдман (хотя 
трудно понять, какое государство он тогда представлял). Он вспоминает об этой 
эпохе:
      
      «До войны большинство советских дипломатов были евреями».
      
      И конкретнее:
      
      «Однажды Литвинов явился в Женеву с 14 делегатами, из которых 11 были 
евреями. Я спросил министра: зачем Вам эта синагога? (Употребляется другой, 
неизвестный мне еврейский термин, означающий еврейскую религиозную общину.) »
      
      Литвинов ответил, что евреи знают иностранные языки (но ведь и выжившие 
русские интеллигенты их знали?).
      Но случай был не единичный. Например, когда началась гражданская война в 
Испании, то поддержка республиканского, антифранкистского лагеря со стороны 
СССР направлялась почти исключительно руководителями еврейского происхождения. 
Начальником военной разведки в это время был С. П. Урицкий, Главным военным 
советником был генерал Штерн (под кличкой Клебер), специально в авиации генерал 
Смушкевич. Слуцкий (под псевдонимом Маркое) руководил чистками, в частности, 
уничтожением ПОУМ (Коммунистической партии Каталонии). Послом СССР в Испании 
был Розенберг, а резидентом Орлов (Фельдбин). Командующим 12-й 
интернациональной бригадой был Мате Залка (Франкль), работавший под именем 
Лукач, а крупнейшими пропагандистами Эренбург и Кольцов (Фридлянд). Мне 
известно имя только одного влиятельного нееврейского советского представителя в 
Испании во время гражданской войны — это Антонов-Овсеенко, который был 
советским консулом в Барселоне.
      В 1935 г. на 7-м конгрессе Коминтерна была провозглашена политика 
«Народного фронта», что требовало отказа от взгляда на некоммунистических 
социал-демократов как на «социал-фашистов» и основного врага. «Народный фронт» 
и победил на выборах во Франции в 1936 г. Выдвинутым премьером стал Леон Блюм, 
тот самый, о котором упоминается (см. гл. 9) в связи с его слабостью ставить на 
руководящие посты в руководимой им партии в основном своих соплеменников (хотя 
Бердяев, в статье, написанной после II мировой войны, называет его «одним из 
самых честных, идеалистических и культурных деятелей Франции»). Впрочем, 
политика «Народного фронта» не оказалась успешной, его правительство во Франции 
не продержалось и 2-х лет.
      Положение евреев в Германии стало меняться к худшему в связи с приходом 
Гитлера к власти, так как антиеврейская концепция играла основную роль в его 
идеологии. Вскоре после его прихода к власти Американский еврейский конгресс 
организовал бойкот немецким товарам, а Всемирный еврейский конгресс призвал к 
сопротивлению Германии всеми средствами, так что американские газеты писали: 
«Иудея объявила войну Германии». В Германии были приняты известные 
Нюренбергские законы, закрывавшие евреям (за некоторыми исключениями) доступ к 
ряду профессий: офицеры, профессора в высшей школе, врачи и т. д. Это вызвало 
широкую эмиграцию, в основном среди еврейской интеллигенции. Однако, ситуация, 
видимо, не приобрела ещё драматического характера. Немецкий историк, уже наш 
современник и поэтому в подобных ситуациях чрезвычайно осторожный, пишет:
      
      «После Нюренбергских законов немецкие евреи имели несколько сравнительно 
спокойных лет. Их эмиграция поощрялась, и большое число оставшихся создали 
поразительно жизнеспособный и разнообразный образ жизни… В экономике положение 
евреев почти не изменилось, и в законах, касающихся хозяйственной жизни, часто 
рядом с подписью Адольфа Гитлера стояли подписи еврейских банкиров».
      
      Перелом произошёл в связи с так называемой «хрустальной ночью». Поводом к 
ней послужило убийство в 1938 г. польским евреем Гриншпаном 3-го секретаря 
немецкого посольства в Париже фон Рата. Впрочем, это был не первый случай. Так, 
в 1936 г. глава нацистской иностранной организации в Швейцарии был убит Давидом 
Франкфуртером. Ситуация напоминала современную ситуацию в США после терактов 11 
сентября 2001 г.: государство должно было найти ответ на террористический акт, 
направленный против его граждан. Гитлеровская Германия ответила организацией 
«Хрустальной ночи». Было разгромлено большое число магазинов, сожжено несколько 
синагог. Евреи подвергались избиениям, несколько десятков человек было убито. 
Десятки тысяч были задержаны, в большинстве случаев отпущены с обязательством 
покинуть Германию. Более того, через 2 года, выступая 30 января 1939 г. перед 
Рейхстагом, Гитлер сказал, что если еврейский финансовый капитал развяжет 
мировую войну, то результатом будет «уничтожение еврейской расы в Европе». Так 
как война началась и Гитлер не раз обвинял еврейский финансовый капитал в том, 
что он был «поджигателем войны», то многие видят в этой фразе Гитлера указание 
на имевшийся у него уже тогда план «окончательного решения еврейского вопроса», 
сводившийся к физическому уничтожению еврейского населения Европы.
      В 1939 г. началась война между Германией и союзом Англии, Франции и 
Польши, в 1941 г. в неё оказались втянуты СССР, США и Япония. Война, 
действительно, стала мировой.
      На время войны приходятся жестокие преследования евреев 
национал-социалистическим режимом. Безусловно, очень большое число евреев было 
уничтожено. Я лично уверен в этом не столько по имеющимся литературным 
источникам, сколько по рассказам, услышанным сразу после конца войны. Жители 
самых разных мест из оккупированных территорий СССР, которых не было никаких 
оснований заподозрить в преувеличении, рассказывали, что немецкие власти 
объявляли о регистрации евреев, определённые группы их депортировались, а потом 
никто уже ничего о них не слышал. После войны это уничтожение больших масс 
восточно-европейских евреев получило название «Холокост» (трудно переводимый 
термин, видимо, древнегреческого происхождения, означающий примерно «жертва 
через сожжение»). Иногда употребляется термин «Катастрофа». Этому посвящена 
целая литература. Причём не отрицается, что и другие народы в это время 
перенесли катастрофу, но тогда, знаменательным образом, это слово пишется с 
малой буквы. Такое выделение страданий, перенесённых именно евреями, как 
некоторого совершенно особого явления как-то задевает нравственное чувство. 
Ведь и потери поляков, сербов, белорусов вряд ли поддаются точному подсчёту и 
были для этих народов национальной катастрофой. Хотя сначала число погибших 
евреев называлось обычно как «приближённое», потом установилось, и чаще всего 
называется число 6 млн. Попытки некоторых исследователей оспорить эту цифру 
встречали яростное сопротивление. Тем не менее, имеется ряд аргументов, 
поддерживающих такую «еретическую» точку зрения. Из общих соображений, мне 
кажется, ясно, что подобные утверждения, исходящие от победителей в войне 
всегда многократно преувеличены. Первое время после конца войны все, в чьих 
руках была власть, были заинтересованы в как можно более ярком живописании 
злодеяний гитлеровской Германии в отношении евреев. Прежде всего, сами евреи, 
закреплявшие за собой позицию «вечно несправедливо гонимых», так что вплоть до 
нашего времени наиболее действенное возражение против попытки реально оценить 
их роль — «значит, вы одних взглядов с Гитлером». Также и коммунистическая 
власть в СССР, которая могла указать на неисчислимые злодеяния гитлеровского 
режима, от которого она спасла мир, чтобы заставить замолчать протесты против 
установления этой власти в Восточной Европе. Наконец, западные демократии, 
пресса которых находилась под сильнейшим еврейским влиянием. А возражать в те 
годы никто бы и не посмел.
      Поэтому точные, численные данные о еврейской «Катастрофе» вряд ли могут 
внушать доверие, но громадная катастрофа, несомненно, постигла тогда евреев 
(как и многие народы Европы). Вероятно, катастрофа восточно-европейского 
еврейства имела такой же масштаб, как и средневековые бедствия евреев времён 
«чёрной смерти» или восстания «Пастушков». Мне, честно говоря, не понятна 
позиция тех, кто оспаривает «каноническую» цифру в 6 миллионов уничтоженных 
нацистами евреев. Одни из них отрицают существование газовых камер, но, 
собственно говоря, чем лучше выстрел в затылок? Другие оспаривают саму цифру в 
6 миллионов, подчёркивают, что потери других народов были часто не менее 
трагическими, чем у евреев. Такое утверждение представляется вероятным — по 
причинам, о которых я говорил. Но разве, если окажется, что убитых было «всего» 
2 миллиона, то это снимет остроту проблемы? Однако, в любом случае, мужество 
этой небольшой группы, преследуемой по всему миру, внушает уважение. Заведомо, 
далеко не все они являются немцами, пытающимися забыть неприятный эпизод своей 
истории, доказать, что была «обычная война». Например, одним из первых был 
француз Рассинье, участник Сопротивления, попавший за это в немецкий концлагерь.
 Да и борются они, в любом случае, за освобождение от произвольно накладываемых 
запретов, за свободу научного исследования и человеческой мысли вообще.
      Произошедшая трагедия, конечно, оказала влияние на отношения евреев с 
другими народами, влияние, которое ещё долго будет давать себя знать.
      Нам трудно вообразить те мучительные и болезненные переживания, которые 
вызывали в еврейской душе воспоминания о трагедии, разразившейся во время войны.
 Намёк на них сквозит в публикации, появившейся в еврейском самиздатском 
журнале «Евреи в СССР». Хотя, по-видимому, появилось довольно много выпусков 
этого журнала, принимаются какие-то меры к тому, чтобы он оставался в очень 
ограниченном круге читателей. Во всяком случае, автору удалось познакомиться 
лишь с двумя выпусками. В одном из них за № 15 (июль-сентябрь 1977 г.) 
приведена часть перевода (начало в №№ 9-13) произведения М. Элнинса «Закалённые 
яростью». Там рассказывается о созданной в 1945 г. в Западной Европе еврейской 
организации ДИН, имевшей целью месть немцам за преступления против евреев. 
Организация имела своих людей в военной администрации всех оккупирующих держав, 
снабжавших ДИН информацией, подложными документами и военной формой. Первая 
акция была направлена против тайной организации немецких подростков, 
припрятавших в лесу оружие, собиравшихся по ночам в лесу со знаменем у костра. 
140 подростков были перебиты автоматами и гранатами. «…За что? Об этом надо 
спрашивать кого-то другого». Далее следует описание ряда таких акций.
      
      «Они прихватили особой Шварца и по дороге оставили его с перерезанной 
глоткой…»
      
      
      «Они допрашивали Ветцеля два дня, а затем утопили…» и т. д.
      
      
      «Они совершенно открыто подъезжали к дому человека, которого хотели 
поймать, или шли к месту его работы, или просто останавливали его на улице. 
Командир группы предъявлял своё удостоверение (фальшивое удостоверение, 
полученное через своих людей в оккупационных войсках) и человеку сообщали, что 
его вызывают в штаб для стандартного допроса. Чаще этого было достаточно. Если 
человек упорствовал, тогда его просто били по голове и втаскивали в машину».
Захваченным немцам обещали сохранить жизнь, если они выдадут других 
скрывающихся нацистов, грозя, что «если он солжёт, то его ждёт мучительная 
смерть».
      
      
      «Его всё равно убивали. Конечно, это было не по правилам крокета, но ведь 
они и не играли».
      
      
      «Способ убийства зависел от обстоятельств, но чаще всего это было 
удушение».
      
      
      «Их, действительно, учили и когда-то они в это верили, что вина бывает 
только конкретная, между человеком и человеком. Но годы научили их другой 
правде, и кровь 6 млн. евреев кричала о другой действительности».
      
      
      «Сотни тысяч немцев принимали прямое участие в уничтожении европейских 
евреев; это было делом рук целого народа, и поэтому возмездие должно было быть 
прямо связано с размерами содеянного зла».
      
      
      «Итак, они начали убивать немцев, не зная, в чём состоит их конкретная 
вина, а зная только, что эти люди принесли смерть и пытки еврейскому народу».
      
      
      «Теперь они вспоминают это как „первый охотничий сезон“. Они выследили и 
убили более сотни людей. Никто из тех, кто попал в руки ДИН, не ушёл».
      
      Однажды, проникнув в похищенной военной форме и с фальшивыми документами 
в лагерь, где содержались интернированные офицеры СС, они заложили мину под 
барак.
      
      «Куски обитателей барака СС дождём посыпались на весь лагерь».
      
      Но под конец они почувствовали, что эффект их деятельности недостаточен.
      
      «То, что немцы сделали евреям как евреям — эти евреи из ДИН сделают 
немцам — они не оставят незатронутой ни одной немецкой семьи. В конце 1945 г. 
они начал и работать над „ТохшетАпеф“ — планом А. Это был план убийства 
миллиона немцев».
      
      К сожалению, после этого стоит: «продолжение в следующем номере», а номер 
этот автору недоступен. Впрочем, вряд ли он и необходим. Миллион немцев всё же, 
надо надеяться, не убили, а бездна ненависти и победа её над нормальными 
человеческими чувствами видна и так. И дело не в действиях этих несчастных 
безумцев, порождённых кошмаром, который редкая душа может перенести. Но вот 
кто-то написал об этом книгу, снабдив оправдательными фразами, некоторые из 
которых мы привели. А кто-то счёл необходимым в 1977 г. перевести её и довести 
до сведения «Евреев в СССР».
      Те же чувства проявлялись в планах, которые предлагались в отношении 
Германии в период войны. Так, в 1941 г. в США появилась книга Т. Кауфмана 
«Германия должна погибнуть», в которой предлагался план стерилизации всего 
немецкого народа. Причём в это время США ещё не воевали с Германией. Во время 
войны близкий советник Рузвельта, Моргентау-младший, разработал план 
расчленения Германии, уничтожения в ней любого крупного производства, включая 
рудники и шахты, уменьшения доступа немцев к образованию, превращения Германии, 
в основном, в сельскохозяйственную страну, поставляющую сельскохозяйственных 
рабочих и в другие страны, сокращение населения и контроля оккупационных 
властей над прессой. Этот план, видимо, встретил сначала одобрение Рузвельта и 
Черчилля, но после войны не был осуществлён, так как немцы понадобились в 
качестве союзников в начавшейся «холодной войне». Тем не менее, Моргентау 
опубликовал свой план отдельной брошюрой (удивительно, как этот план в деталях 
совпадает с тем, что происходит сейчас с Россией).
      К тому же типу болезненных переживаний я отношу и многократно делавшиеся 
утверждения, что в массовом уничтожении евреев гитлеровцами виноваты многие 
другие народы, не воспринявшие весь трагизм происходившего. Или концепцию, 
согласно которой «Холокост» был следствием давно развивавшегося «антисемитизма»,
 а «антисемитизм» проистекал из христианства, возлагающего вину за распятие 
Христа на евреев. Ведь не утверждали же поляки, что в массовом их уничтожении 
нацистами, в том, что Гитлер объявил о «конце польского государства навеки», 
виновно всё человечество. Такие чувства, чем бы они не были вызваны, потом 
начинают жить своей жизнью.
      Ведь не может народ, имея дело с немцами, исходить из одного 
мировоззрения, а с арабами или русскими — из другого. Такую же реакцию, может 
быть, только в менее яркой форме, будет вызывать всякий «враг» или даже тот, 
кто «стоит поперёк дороги».
      Позже знаменитый еврейский философ Мартин Бубер писал по этому поводу:
      
      «Самое тяжёлое влияние национал-социализма заключается в том, что он 
заразил своей философией насилия другие народы. Эта победа „недочеловеческого“ 
(Untermenschliches) над человеческим никакой народ так глубоко не затронула как 
еврейский… Мы осознали это несчастье, когда группа вооружённых евреев напала на 
арабскую деревню. Это был наш грех, еврейский грех против Духа. Наша вера в Дух 
оказалась недостаточной, чтобы устоять против распространения этого 
дьявольского, позорного учения в собственном народе».
      
      
      
Литература:
      
      Rathenau Walter.  Impressionen. Leipzig, 1902.
      Arnim Otto.  Die Juden in Kriegsgesellschaften. Munchen, 1921.
      Bosl-Franz-Hofman.  Biographisches Worterbuch zur deutschen Geschichte. 
Munchen, 1974.
      Korn D.  Wer ist wer im Judentum. Munchen, 1996.
      Winger S.  Grosse Judische Nationalbiographie. Ceranti 1925 — 1927.
      Комэй Д.  Кто есть кто в истории евреев. Лондон — Москва, 1974, 1995.
      Hayek F. A.  The Road to Serfdom. London, 1943.
      Baruch B.  American Industry in the War. N.-Y., 1941.
      Baruch B.  The Public Years. N.-Y., 1960.
      Драбкин Я. С.  Ноябрьская революция в Германии. М., 1967.
      Lehman H.  Die Weimarer Republik. Munchen, 1960.
      Illustrierte Geschichte der Deutschen Revolution 1918— 1928. Berlin, 1929.

      Nolte Ernst.  Der Europaische Burgerkrieg 1917— 1945. Berlin, 1987.
      Revolution und Raterepublik in Munchen 1918-1919 in Augenzeugenberichten. 
Dusseldorf, 1969.
      Muller-Meiningen.  Aus Bayerns schwersten Tagen. Berlin-Leipzig, 1924.
      Funck Bernhard.  Der Judische Einfluss in Deutschland. Munchen, 1921.
      Klatzkin Jakob.  Probleme des modernen Judentums. Berlin, 1930 (III Afl.).

      Lungren-Nielsen K.  The Polish Problem at the Paris peace Conference 
(особенно раздел The Jewish Problem). Odensee, 1979.
      Шмуэль-Хуго Бергман.  Израильский синтез гуманизма и религии. «22». 
Тель-Авив, 1978.
      Левин О. И.  В сборнике «Россия и Евреи». Цит. в Гл. 1.
      Sombart W.  Der Proletarische Sozialismus. Цит. в Гл. 9.
      Weizmann Ch. Trial and Error. Цит. в Гл 10.
      Michels Robert.  Sozialismus und Faschismus als politische Stromungen in 
Italien. Munchen, 1925. Bd 2.
      Рид Д.  Спор о Сионе. Цит. в Гл 1.
      Ford H.  The International Jew. 1922 (переизд. 1948)
      Goldmann N.  Цит. в Гл. 3.
      Reitlingen G. The Final Solution L., 1971.
      Thion S.  Verite historique ou verite politique. Le dossier de Г affaire 
Faurisson. Paris, 1971.
      Jewish Resistance in Nazi-Occupyed Europe. L., 1974.
      Элнинс М.  Закалённые яростью «Евреи в СССР» (самиздат). №№ 9-13, 15-126. 
1977.
      Kaufmann T. A.  Germany Must Perish. N.-Y., 1941.
      Morgenthauf H.  Germany is our problem. N.-Y. — L., 1945.
      Русская идея и евреи. М.: «Наука», 1994.
      Katz J.  From Prejudice to Destruction. (Цит. в Гл. 4.)
      Kohn.H.  Martin Buber. Koln, 1965.
      
      
Глава 13
При коммунистическом строе
      
1. Построение социализма в одной стране
      
      Теперь в нашей стране тщательно вытесняется из памяти воспоминание о 
тесной связи между коммунизмом и еврейством. Но долгое время это нисколько не 
скрывалось, даже подчёркивалось. Например:
      
      Мы много плачем, слишком много стонем,
Но наш народ, огонь прошедший, чист.
Недаром слово «жид» всегда синоним
С святым, великим словом коммунист.

      (Можно найти в любом сборнике стихотворений Маргариты Алигер). 
      Хотя русская грамматика здесь и хромает, но настроение выражает 
определённое: равенство «большевик=еврей» не считалось «глупым» (как писал 
когда-то Горький) как раз в еврейской среде. В главе 11 мы приводили списки 
членов Политбюро, которые дают основание говорить о руководящей роли еврейства 
в партии, а следовательно, и во всей стране. Но именно в отношении этого 
показателя, в представительстве евреев в самой верховной власти происходят 
дальше некоторые изменения. На XIV съезде, 1926 г., в Политбюро (состоявшем из 
9 человек) оказываются только 2 еврея: Троцкий и Зиновьев. А на XV съезде 
(1927 г.) в политбюро не оказалось ни одного еврея! Оно состояло из Бухарина, 
Ворошилова, Калинина, Куйбышева, Молотова, Рыкова, Рудзутака, Сталина и 
Томского. Точно также и на XVI съезде (1930 г.) в Политбюро не было евреев. 
Потом, правда, вверх пошли новые евреи, из числа поддерживавших Сталина: 
Каганович, Мехлис. Но они численно никогда уже не достигал и того веса, как в 
первые послереволюционные годы. Этот процесс связан с борьбой, происходившей 
внутри партии, с возникновением оппозиций, отстаивавших собственную программу 
на съездах.
      И здесь проявилась очень важная черта: еврейство не выступало как единая, 
координированная сила. Еврейские силы оказались распылёнными между борющимися 
фракциями (что, зато, сохраняло влияние, какая бы фракция ни победила). 
Совершенно очевидно, что если бы после смерти Ленина Троцкий, Зиновьев, Радек 
действовали бы единым фронтом, то они подчинили бы себе партию. С точки зрения 
теории «еврейской власти» раскол между Троцким и Зиновьевым на XIII съезде был 
самоубийственным. Это демонстрирует особый характер действия «еврейства» в 
нашей стране, а значит, вероятно, и во всей истории. Этим не отрицается ни его 
существование, ни значительность для судеб других народов. Но в часто 
высказываемую концепцию «всемирного заговора», руководимого из единого центра 
(например, «Сионскими мудрецами») факты не укладываются. Причём не укладываются 
столь очевидно, что эта концепция выглядит как ловушка, поставленная на пути 
тех, кто пытается осмыслить роль еврейства.
      Мы склонны представлять всякое «сообщество», обладающее некоторым 
органическим единством, по аналогии с человеком, формирующим свои цели, 
находящим пути их достижения, чьи органы подчинены этим целям и импульсам, 
поступающим из головного мозга (а может быть, из души). Но, даже если 
ограничиваться биологическими аналогиями, можно указать на примеры других, 
очень жизнеспособных организмов. Например, гидра не имеет ни головного, ни 
спинного мозга, и её нервные клетки расположены более или менее равномерно по 
всему телу. Но она способна выбрасывать яд, парализующий жертву, захватывать её,
 глотать и переваривать; изгибать своё тело в нужном направлении. И если 
разрезать её на несколько частей, то каждая из них воссоздаст такой же организм.

      Возвращаясь к нашей истории, можно заметить, что хотя, благодаря 
межфракционной борьбе, силы еврейства оказались распылёнными и его участие в 
верховном руководстве партии уменьшилось, вес его в тогдашней жизни нисколько 
не упал. Борьба оппозиций привела к тому, что, в конце концов, партия (её 
наиболее активная часть) сплотилась вокруг одной программы: насильственной 
коллективизации деревни и индустриализации за счёт полученных от деревни 
средств. В другой работе я аргументировал точку зрения, что коллективизация 
была самым радикальным, определяющим моментом русской истории XX в. И в этом 
переломном событии еврейские силы играли не меньшую роль, чем в гражданской 
войне. Да коллективизация и была, собственно, завершением гражданской войны, в 
которой коммунистическая власть не смогла победить деревню и вынуждена была 
отступить, перейдя к НЭПу.
      Коллективизация была грандиозным сломом социальной структуры России, 
сохранившейся ещё с дореволюционного времени. Недаром Сталин называл её «второй 
революцией», «революцией сверху». За несколько лет был уничтожен тип жизни, 
существовавший веками в деревне (а деревня ещё к 1929 г. — это было 80% 
населения России): индивидуальное семейно-трудовое хозяйство. Этот слом был 
осуществлён с громадным применением насилия, да и неудивительно, крестьянство 
боролось, как могло, были тысячи восстаний. Для подавления их использовались 
войска. Была восстановлена практика времён гражданской войны, члены Политбюро 
регулярно получали сводки ОГПУ. И под конец коллективизация привела к 
грандиозному голоду 1933 г., такого же масштаба, как голод 1923 г. (такого, 
кажется, в России не бывало со Смутного времени). Историки и до сих пор не 
могут определить число его жертв, приводимые ими цифры колеблются от 3 до 7 млн.

      Конечно, коллективизацию осуществляла вся партия и особенно её верхи: 
Сталин, Молотов и т. д. Но количество еврейских фамилий в этом процессе 
поражает. Одним из самых главных организаторов коллективизации был Яковлев 
(Эпштейн), нарком земледелия СССР, зав. сельхозотделом ЦК, председатель 
комиссии Политбюро по подготовке постановления о темпах коллективизации. 
Председателем Колхозцентра был Каминский, потом Беленький. Председателем 
Центросоюза был Хинчук, потом Зеленский, его заместителем Киссин, председателем 
Зернотреста Калманович, председателем сельскохозяйственной секции РКП — Розит. 
В особенно ответственные районы направлялись специальные комиссии Политбюро: на 
Украину во главе с Молотовым, на Северный Кавказ во главе с Кагановичем. В 
порядке «борьбы с саботажем» в это время на Кубани было арестовано 15 тыс. 
человек. Молотов на Украине издал «директиву», совместно с секретарём ЦК КП(б) 
Украины Хатаевичем, требуя «репрессий и беспощадной расправы с преступными 
элементами в правлении колхозов». Перед тем Хатаевич проводил коллективизацию 
на Волге, где был секретарём ВКП(б) Средневолжского района. Другой раз на 
Украину командируется Каганович, откуда сразу телеграфирует Сталину, что 
арестовал трёх директоров совхозов. (На телеграмме пометка Сталина: «Хорошо».) 
Из Одессы он (вместе с пред. ГПУ Украины Балицким) сообщает, что из Одесской 
области необходимо выселить на Север 500 семей. В Казахстане коллективизацию 
проводил Шая Голощекин (ранее организатор убийства Николая II и его семьи). В 
результате скот был уничтожен почти весь, кочевники-казахи бежали в Китай или 
гибли. Кампания коллективизации по всей стране «теоретически» поддерживалась 
журналом «На аграрном фронте», редактором которого был Крицман. Можно было бы 
назвать множество менее влиятельных имён таких, как Анцелович, Вольф, Нусинов, 
Райтер… Все эти люди участвовали в планировании и осуществлении коллективизации.
 Их подписи стоят под декретами, конкретно формулирующими меры, принимаемые в 
определённых районах и на определённых этапах. Их имена — в числе участников 
совещаний, планирующих эти меры. Конечно, в проведении коллективизации активно 
участвовали (на руководящих ролях) также Молотов, Андреев, Жданов, Орджоникидзе,
 Калинин…, а верховное руководство было в руках Сталина. Но они не принадлежали 
к одному незначительному (численно) этническому меньшинству.
      В коллективизацию партии удалось то, чего она не смогла сделать в 
гражданскую войну — уничтожить крестьянство «как класс». Ясно, что это была 
трудная, рискованная задача: недаром партия лет 6 (от XIII до XVI съезда) 
колебалась, прежде чем отважилась на её осуществление. И проводилась она под 
громадным террористическим давлением, которое называлось «раскулачивание». Как 
централизованная операция, спланированная в ЦК, шли аресты крестьян, отправка в 
концлагеря, высылка на Север. Даже по официальным отчётам можно проследить 
высылку около 2-х млн. человек (Сталин говорил Черчилю о десяти миллионах 
кулаков). Всю эту часть проведения коллективизации осуществляло ОГПУ. И здесь 
мы видим, пожалуй, ещё большую концентрацию еврейских имён, чем в ЧК во время 
гражданской войны.
      Руководил работой ОГПУ фактически Ягода (Иегуда) при больном председателе 
ОГПУ Менжинском. Одним из наиболее известных концентрационных лагерей, где 
содержались арестованные крестьяне, был «Беломорканал» — строительство 
Беломоро-Балтийского канала. В связи с окончанием строительства канала орденом 
Ленина (высшая тогда награда) были награждены следующие лица: Ягода, Коган, 
Берман, Фирин, Рапопорт, Жук, Френкель, Вержбицкий.  (Вержбицкий здесь добавлен 
в воспитательных целях, это был «инженер-вредитель», перевоспитанный в лагере.)
      Недаром в изданной после войны в Иерусалиме «Краткой еврейской 
энциклопедии» после названия статьи: «Концентрационные лагеря», стоит мелким 
шрифтом — немецкие. Иначе пришлось бы вспомнить о «Беломорканале» и всем ГУЛАГе.

      ОГПУ имело экономический отдел и, кроме того, для поддержки 
коллективизации направляло в области полномочных представите лей (ПП). Так, 
директивы в связи с коллективизацией Поволжья (Средне-Волжский округ) 
подписывали: секретарь ВКП(б) округа Хатаевич, ПП ОГПУ Баки начальник ЭКО 
Рейфшнейгер. Начальником этого ЭКУ на Украине был Блат, ПП в Средней Азии был 
Беленький, по Казахстану — Каруцкий, ПП в Крыму, на Урале, в Сталинграде — 
Рапопорт, различные руководящие должности в ЭКО ОГПУ занимали Вайнштейн, 
Вайзагер, Волков (Вайнер), Генкин Дейч, Ершов (Лурье), Слуцкий и Тизенберг, 
помощником начальника ЭКУ ОГПУ был Фельман. И множество имён на должностях в 
ОГПУ, не непосредственно связанных с деревней: заместители председателя 
Трилиссер и Мессинг, зам. нач. ГУЛАГа Берман и Плинер, нач. Особого отдела ОГПУ 
Леплевский, начальник Секретного Оперативного Управления Полномочного 
Представителя ОГПУ Дейч, зам. нач. Особого отдела Залин (позже нач. НКВД 
Казахстана), начальник лагерей особого назначения (также строительства канала 
«Волга— Москва-река») Коган и т. д., и т. д. Список можно далеко продолжить, 
достаточно полистать документы того времени, теперь обильно публикуемые. 
Недавно общество «Мемориал» опубликовало ценный справочник «Кто руководил НКВД, 
1934-1941», где приведены краткие биографии руководителей НКВД разного уровня, 
с указанием национальности. Приложена даже таблица национального состава 
«руководящей верхушки». Хотя период, рассматриваемый в справочнике (с 1934 г.) 
приходится на время, несколько более позднее, чем коллективизация, но данные за 
1934-1936 гг. не должны существенно отличаться от того, что было в 
предшествующие годы — чистка «органов» ещё не началась. Мы видим здесь:
      
      И это ещё при том, что, как видно из текста, национальность определялась 
так, как она указывалась в официальных анкетах.
      Необходимо ещё отметить, что коллективизация совпала с эпохой нового 
усиления гонения на религию и особенно на Православную Церковь. Было даже 
постановление Политбюро, указывавшее одновременно с организацией колхоза 
закрывать в деревне церковь. Антирелигиозной кампанией руководил Ярославский 
(Губельман), глава «Союза Воинствующих Безбожников»: была объявлена «Безбожная 
пятилетка», в конце которой «имя Бога не будет произноситься в нашей стране». 
(Стоит сопоставить с тем, что в 20-е годы борьбой с Православной Церковью 
руководил Троцкий, а ближайшим помощником его был Шпицберг.) При посещении 
Горьким Америки в 1922 г. состоялось его интервью с Шолом-Ашем. Тот был 
обеспокоен слухами о «растущем антисемитизме» в России и сказал:
      
      «Все евреи без исключения считают, что было бы величайшей бедой, которая 
привела бы к страшной резне, если бы, не дай бог, власть перешла в другие руки. 
Огонь антисемитизма пылает в России, как никогда, и стоит только пошатнуться 
большевистской цитадели, как будет принесено в жертву всё еврейское её 
население».
      
      Горький согласился и ответил, что напрасно еврейские большевики участвуют 
в осквернении русских святынь:
      
      «Русский мужик хитёр и скрытен. Он тебе на первых порах состроит кроткую 
улыбку. Но в глубине души затаит ненависть к еврею, который посягнул на его 
святыни… Еврейские большевики должны были оставить эти дела для русских 
большевиков… Ради будущего евреев в России надо предостеречь еврейских 
большевиков: держитесь подальше от святынь русского народа! Вы способны на 
другие, более важные дела».
      
      Шолом-Аш продолжает:
      
      «Я обратил его внимание на то, что еврейские большевики не щадят не 
только русских святынь, но и еврейских. Он сказал, что знает об этом и считает, 
что борьба с древнееврейским языком, с синагогами, тем более, с лучшим театром 
России (! — И. Ш.) , древнееврейским театром „Габима“ — есть не что иное, как 
идиотство и варварство».
      
      (Тут Горький не давал советов вроде того, чтобы оставить это русским 
большевикам.)
      Второй причиной антисемитизма Горький считал зависть русских к более 
талантливым и работоспособным евреям:
      
      «Россия не может быть восстановлена без евреев, потому что они являются 
самой способной, активной и энергичной силой».
      
      Если под восстановлением России понимать укрепление коммунистической 
власти (включая коллективизацию), то это наблюдение подтверждается фактами. 
Еврейство оказывало поддержку, жизненно необходимую коммунистической власти, 
далеко не только через участие в НКВД. Не меньшее значение имела идеологическая 
поддержка. Она была многогранна. Рассмотрим пример литературы. За 20-е и 30-е 
годы возникла целая литература, пропагандировавшая действия власти, 
стремившаяся создать соответствующую им духовную атмосферу. Например, 
коллективизации и раскулачиванию предшествовало литературное течение, 
стремившееся привить ненависть к деревне и крестьянину, причём всё это 
обнималось образом «Старой Руси», «Рассеюшки». Конечно, это течение литературы, 
обслуживавшее власть, состояло далеко не из одних евреев, как не одни они 
служили и в ЧК, и в НКВД. Но поражает и в этом случае непропорциональное 
количество еврейских имён, и азарт, как кажется искреннее сочувствие, с которым 
они ринулись на это поле деятельности. Из тех, кто стал известен ещё до 
революции, Пастернак и Мандельштам стали своими людьми в салонах 
советско-еврейской верхушки. У представителей русской литературы судьба была 
другой. Маяковский рвался идти тем же путём, но не выдержал. Горький был 10 лет 
эмигрантом, потом вернулся. (Что, хотя бы отчасти, я думаю, связано с его 
патологической ненавистью к деревне и крестьянину. Его возвращение и совпало со 
«сплошной коллективизации».) Есенин, в поэмах 1918 г., отразил чувство 
тогдашних коммунистических верхов, «штурмовавших небо», переделывавших мир: 
логику («диалектику») и даже эстетику насилия и уничтожения. Но после этого 
изолированного периода вся социальная сторона его поэзии была сплошным стоном 
боли. И как ни объяснять его смерть, ясно, что в той жизни он существовать не 
мог (например, на него было заведено несколько, кажется, 8 дел, часть с 
обвинением в «антисемитизме», в те годы расстрельным). И уж совсем не стали 
«поэтами власти» Ахматова, Цветаева, тем более Гумилёв, Клюев. Но после 
революции в литературу вступило новое поколение. И вот среди них Булгаков и 
Платонов были гонимы всю жизнь (и, в значительной степени, еврейскими 
деятелями), Павел Васильев расстрелян. Шолохов пользовался благосклонностью 
власти. Но «Тихий Дон» никакие назовёшь просоветским произведением. Почему его 
печатали (при всех правках) — это и есть, мне кажется, истинная «загадка 
Шолохова».
      А, с другой стороны, целый поток еврейских имён самого разного уровня 
талантливости и просто способностей, ревностно служивших власти. Например, Джек 
Альтаузен, Алигер, Бабель, Багрицкий, Безыменский, Билль-Белоцерковский, 
Гроссман, Данин, Ильф, Исбах, Каверин, Казакевич, Кирсанов, Крон, Мандельштам, 
Пастернак, Рыбаков, Светлов, Серебрякова, Сельвинский, Славин, Уткин, Шатров, 
Шейнин, Ясенский. А долгое время их «политкомиссаром» был Авербух. Тут 
удивительно то, как сочетается искренняя любовь к власти и творимым ею делам с 
сильным национальным чувством. И даже не сочетается, а объединяется 
(приведённые выше стихи Алигер, трогательное посещение раввина у политработника 
Бабеля, баллада о «рыжем Мотеле» Уткина и т. д.). Пожалуй, наиболее ярко это 
объединение выражается у одного из наиболее талантливых из них, Багрицкого. Он 
тоньше других почувствовал пафос того, что, как надеялись, происходит: полной 
перекройки мира по воле властителей новой жизни. И полной смены для этого и 
эстетики, и этики:
      
      Но если он скажет:
«Солги!» — солги,
Но если он скажет:
«Убей!» — убей.

      Все знают его стихи:
      
      Их нежные кости сосала грязь,
Над ними захлопывались рвы,
И подпись на приговоре вилась
Струёй из простреленной головы.

      Конечно, любая власть (а особенно, власть такой мощи!) увлекает толпы 
людей, готовых ей служить (кто за страх, а кто за совесть). И среди этих толп 
было много и русских. И, в частности, творивших эту новую эстетику уничтожения 
и расстрела. Но вот у Маяковского: Белогвардейца поймали и к стенке! А Рафаэля 
забыли, забыли Растрелли вы… — как-то беззубо расстрел переносится на картины и 
здания. Были чьи-то стихи, что «человек рождён для расстрела», но забылись. А 
Багрицкий справедливо в этом течении занял место классика. И в последней, 
предсмертной, своей поэме «Февраль» он рассказывает об изнасиловании русской 
девушки. Национальное самоощущение «лирического героя» резко подчёркнуто:
      
      Моя иудейская гордость пела,
Как струна, натянутая до отказа…

      А только уж потом:
      
      Я ввалился.
Не снимая сапог, не сняв кобуры…

      И ведь совершенно неправдоподобно, что поэма, написанная с таким пафосом, 
была «чистой лирикой» передавала лишь переживания автора. Очевидно, это 
символическое описание того, что, как автор себе представлял, произошло со 
страной.
      Интересно, что изданное позже (1973 г.) собрание воспоминаний 
современников поэта тем ярче воспроизводят этот дух, чем ближе воспоминания 
написаны к тому времени. Так, у А. Адалис (1935 г.):
      
      «Мы принадлежим к поколению, которому не пришлось разочаровываться. Мы 
действительно стали „управителями“, „победителями“, „владетелями“ одной шестой 
части земли… Эдуард Багрицкий принадлежал к поколению и классу победителей. Всё,
 что было завоёвано ими, принадлежало и ему».
      
      У Бабеля:
      
      «Я ловлю себя на мысли, что рай будущего, коммунистический рай, будет 
состоять из одесситов, похожих на Багрицкого».
      
      Действительно, во всём этом течении одесситы составляли большую часть. В 
старой своей работе я обращал внимание на то, что книги Ильфа и Петрова, 
приобретшие такую громадную популярность, были далеко не безобидным юмором. 
Говоря коммунистическим языком, они «выполняли социальный заказ», а по более 
современной терминологии, «дегуманизировали» представителей чуждых, «старых» 
слоёв общества: дворян, бывших офицеров, священников. То есть представляли их в 
таком виде, что их «ликвидация» не будила никаких человеческих чувств. Позже 
появилась работа, из которой я узнал, что мои догадки имели весомое 
подтверждение. Например, Петров писал:
      
      «Я вёл следствия, так как следователей судебных не было. Дела сразу шли в 
трибунал. Кодексов не было и судили просто: „Именем революции“…»
      
      А ведь такие слова, как напоминает автор работы, произносились в связи с 
расстрелом.
      А об Ильфе его друг, писатель того же «потока», Славин вспоминает, что 
тот подарил своему другу книгу с подписью:
      
      «Майору государственной безопасности от сержанта изящной словесности».
      
      И ведь всё сказанное относится только к литературе. А были аналогичные 
«потоки» и в журналистике (Оренбург, Заславский, Гроссман, Маковский, братья 
Фридлянд: Кольцов и Ефремов), и в кино, названном Лениным, «из всех искусств 
для нас самое важное» (Зархи, Каплер, Кармен, Ромм), да и во многих других 
областях.
      
2. В социалистической стране
      
      Существует широко распространённая, почти общепринятая концепция того, 
как складывалась судьба евреев в нашей стране во время и после революции. Эту 
концепцию можно встретить в трудах известнейших западных советологов в западной 
прессе и радиопередачах, в наших средства информации. Чаще всего высказывается 
она как общеизвестная, безусловно доказанная, не нуждающаяся уже ни в каких 
аргументах. Она состоит из следующих положений:
      1. В дореволюционной России евреи были в униженном, угнетённом положении, 
ограниченные чертой оседлости и процентной нормой под постоянной угрозой 
погромов.
      2. Революция освободила евреев, дала им равноправие, и они приняли 
активное участие в государственной и культурной деятельности.
      3. Начиная с конца 30-х гг., интернационалистические тенденции в политике 
партии и советского государства стали постепенно сменяться 
русско-националистическими. Это связывают с приходом к власти Сталина. 
Изменилось и положение евреев. Их стал и вытеснять из многих частей 
государственного и партийного аппарата. После конца войны власть стала 
проводить открыто-антисемитскую политику, кульминацией которой было «Дело 
врачей». Было подготовлено выселение всех евреев в Сибирь, не состоявшееся 
только из-за смерти Сталина.
      4. После смерти Сталина власти перешли к более осторожной, но 
систематической политике антисемитизма, продолжавшейся до краха 
коммунистического строя. Евреи были тогда наиболее дискриминированной нацией 
Советского Союза. Их национальная культура не развивалась, они встречались с 
постоянной дискриминацией в своей работе, их детям был затруднён доступ к 
высшему образованию, еврейская эмиграция произвольно ограничивалась.
      Мы видели, что первые два положения очень далеки от объективной картины 
истории. Что касается двух последних, то они также являются блестящим примером 
еврейского уменья навязать, внушить другим свою точку зрения, как бы она не 
расходилась с фактами.
      По поводу периода, о котором мы перед этим говорили (начало 1930-х годов),
 приведённые факты говорят за себя. Евреи явно были в это время опорой строя. 
Хотя спор о сроках проведения массовой принудительной коллективизации проходил 
на самом верху между Сталиным, Молотовым, Куйбышевым, с одной стороны, и 
Бухариным, Рыковым, Томским, с другой, но реализовавшаяся линия развития явно 
соответствовала желаниям еврейства. Иначе оно не приняло бы такого энергичного 
участия в её реализации, да и власть не допустила бы на столь ответственные 
посты представителей недовольного или хотя бы не сочувствующего меньшинства.
      Некоторые вопросы, действительно, могли бы возникнуть немного позже, во 
второй половине 1930-х годов, когда на показательных процессах замелькали столь 
знакомые имена еврейских вождей партии: Зиновьева, Каменева, Радека, 
Розенгольца, Ягоды… Вопросы могли бы возникнуть, но, странным образом, не 
возникли. Это очень странно, если иметь в виду постоянную еврейскую 
возбуждённость и склонность всюду видеть гонения на них. Например, в конце 
1980-х гг. в России возникло общество «Память». Трудно сейчас вспомнить тот шум,
 который тогда начался по всему миру, с разоблачением «роста антисемитизма» и 
«угрозы погромов». Было даже специальное постановление Европейского Совета с 
требованием «Память» запретить. А ведь она не оказала никакого  влияния на 
жизнь (кроме того, что дала повод для этого шума). Сейчас, 10 лет спустя, это 
очевидно, да и тогда при желании легко было разглядеть. В то время, как в 
1930-е годы были расстреляны все еврейские члены Политбюро (кроме временно 
спасшегося Троцкого) и, казалось, было о чём задуматься! И в то же время я, 
например, не знаю ни о каких высказывавшихся тогда обвинениях в «антисемитизме» 
руководства СССР. (Если не считать того, что Троцкий обвинял в антисемитизме 
Сталина, да за одно и Бухарина! — такого интернационалиста, так старавшегося 
отмежеваться от своих национальных корней! Но это явно было стремление 
использовать в борьбе любое оружие.)
      Очевидно, были какие-то специальные причины, почему этот болезненный 
вопрос не возникал. Основную роль, конечно, играло общее чувство удовлетворения 
советского еврейства своим социальным статусом, которое каким-то путём 
становилось известным во всём мире. Это чувство было ярко отражено в книге 
еврейско-немецкого писателя Фейхтвангера «Москва 1937». Она вообще была 
апологией и восхвалением тогдашнего строя СССР, включая и волновавший Запад 
вопрос о показательных процессах.
      В ней есть подзаголовки, вынесенные на поля: «Удовлетворённость евреев»; 
«Разрешение еврейского вопроса»; «Еврейские крестьяне»; «Молодая еврейская 
интеллигенция»; «Еврейский национализм в Советском Союзе».
      В последнем разделе автор сообщает:
      
      «Национализм советских евреев отличается некоторого рода трезвым 
воодушевлением.
Единодушие, с которым евреи, встречавшиеся мне, подчёркивали полное согласие с 
новым государственным слоем, было трогательным».
      
      Глава в целом называется «Национализм и интернационализм», но в основном 
посвящена всё тому же вопросу.
      Другой причиной была растущая мощь гитлеровской Германии. Вся пропаганда 
в СССР внушала страстную ненависть к фашизму, солидаризируясь в этом с позицией 
Всемирного Еврейского Конгресса (который, как сказано выше, призвал к борьбе с 
Германией). Наконец, важным показателем являлся такой эпизод. В 20-е и 30-е 
годы в СССР действовало Еврейское Телеграфное Агентство (ЕТА), независимо от 
официального ТАСС, распространявшее по всему миру свою информацию о Советском 
Союзе. Этому ЕТА в 1931 г. Сталин дал интервью по неизменно-животрепещущему 
вопросу об «антисемитизме». Он сказал:
      
      «Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических 
нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм как крайняя форма 
расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма…
В СССР строжайше преследуются законом антисемитизм как явление глубоко 
враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР 
смертной казнью».
      
      В принципе в такой формулировке нет ничего нового, она лишь повторяет 
обычную позицию солидарности коммунистической власти и еврейства. (Кроме разве 
несколько странного сопоставления: антисемитизм — каннибализм. Неужели 
предполагалось, что «антисемиты» ели евреев?) Но интересно то, что это 
заявление не было тогда опубликовано в советской печати, хотя почему-то было 
опубликовано в «Правде» 5 лет спустя, в 1936 г. И в том же 1936 году в докладе 
Молотова о новой конституции 30 ноября 1936 г. мы читаем:
      
      «Что бы ни говорили современные каннибалы из фашистских антисемитов, наши 
братские чувства к еврейскому народу определяются тем, что он породил 
гениального творца идей коммунистического освобождения человечества, научно 
овладевшего высшими достижениями германской культуры и культурой других народов 
Карла Маркса, что еврейский народ наряду с самыми развитыми нациями дал 
многочисленных крупнейших представителей науки, техники и искусства, дал много 
героев революционной борьбы против угнетения трудящихся и в нашей стране 
выдвинул и выдвигает всё новых и новых замечательных, талантливых руководителей 
и организаторов во всех отраслях строительства и защиты социализма».
      
      Повторение того же самого нестандартного термина «каннибализм» даёт 
основание предполагать, что оба эти действия: публикация старого заявления 
Сталина и пассаж в речи Молотова были сознательно совершены в одном и том же 
году. Они вместе являлись гарантией коммунистического руководства, которая 
должна была успокоить сомнения, вызванные большим числом евреев среди жертв 
тогдашних чисток. Видимо, этих заверений оказалось достаточно. Здесь мы 
встречаемся с особенным свойством мировой еврейской солидарности: интересы 
отдельных индивидуумов (иногда очень большого их числа) легко приносятся в 
жертву интересу «коллектива». Также еврейского юношу Гриншпана, убившего 
немецкого дипломата в Париже фон Рата (и тех, кто стоял за аналогичными 
покушениями) мало интересовало, как это отразится на евреях, живущих в Германии.
 С этим явлением мы встретимся и позже.
      Такого типа тонкими путями поддерживалась связь коммунистической партии и 
еврейства. И она действительно проявлялась в жизни. Вот, например, как 
описывает руководство НКВД в 1937 г. Р. Конквест (такой крайний и верный 
последователь либеральных взглядов!) в известной книге «Большой террор»: Нарком 
Ягода (Иегуда), заместитель Агранов (Сорензон), начальник ГУЛАГа М. Берман, 
экономический отдел Миронов (Каган), Оперативный отдел Паукер, Спецотдел Гай 
(Штоклянд), Иностранный отдел Слуцкий (заместители: Б. Берман и Шпигельглас), 
Транспортный отдел Шанин.
      Влиятельная группа евреев находилась в армии. Среди вновь учреждённых 
генералов были Якир, Фельдман, Д. Шмит, ВВС командовал Смушкевич, начальником 
политуправления Красной Армии был Гамарник, потом этот пост занимал Мехлис (а 
раньше Гамарника его занимал Сергей Иванович Гусев = Яков Давыдович Драбкин). 
Очень велик был вес евреев в верхах государственного аппарата. Наркомами в 
середине 30-х годов побывали: М. Рухимович (оборонной промышленности), Л. М.
 Каганович (путей сообщения), М. M. Каганович (авиационной промышленности), 
Розенгольц (внешней торговли), Гилинский (пищевой промышленности), Берман 
(связи), Халепский (связи), Вейцер (внутренней торговли), Анцелович (лесной 
промышленности), Зеленский (председатель Центросоюза) т. д. Советской внешней 
политикой руководил Литвинов (Баллах), подавляющее большинство послов во 
влиятельных странах были евреи.
      Я хорошо помню атмосферу торжествующего еврейского национализма в конце 
30-х годов. Каждый год с громом и фанфарами извещалось о победах советских 
исполнителей на международных конкурсах, и это бывали почти без исключения 
евреи. (А многие ли из них выдержали испытание временем? Кто знает или помнит 
сейчас столь тогда прославленных Бусю Гольдштейна, Лизу Гиюльс, Мишу 
Фихтенгольца и т. д.?) Повсюду гремели песенки самого популярного композитора 
страны — Дунаевского: его мелодия стала даже позывным сигналом советской 
радиостанции. (Помню рассказ одного знакомого Шостаковича: Шостакович, 
познакомившись с какой-то женщиной, сказал ей, что он композитор. Тогда она с 
уважением воскликнула: «Так Вы, может быть, знакомы и с Дунаевским!») Еврейский 
театр был столь популярен, что туда ходили даже те, кто ни слова не понимал на 
идиш, часто только для того, чтобы встретить там влиятельное лицо. С торжеством 
сообщал и газеты о всё новых победах лучшего шахматиста мира Ботвинника. Самые 
известные певцы Большого театра, наиболее печатающиеся писатели, поэты, 
журналисты были евреи.
      Евреи были тогда и опорой власти, и наиболее привилегирован ной частью 
советского общества.
      И всё же, число еврейских фамилий в руководстве СССР (члены ЦК, наркомы) 
несколько уменьшается. Например, из наркомов середины 30-х годов, имена которых 
были приведены выше, большинство были расстреляны в предвоенные годы. Но всё же 
число членов ЦК, избранных на XVII съезде (1934 г.) и на XVIII съезде (1939 г.) 
почти одинаковое и среди них примерно одинаковое число евреев. Среди наркомов 
или лиц такого же ранга (председателей комитетов при СНК) в 1939-40-е годы (это 
несколько больше 40 человек) мы видим Л. М. Кагановича, Жемчужину, Дукельского, 
Гинзбурга, Землячку (Залкинд), Мехлиса, Берию. Для сравнения: двое армян Микоян 
и Тевосян и один грузин Сталин. Так что ни о какой дискриминации евреев 
говорить невозможно, да тогда никто так и не считал. Террористический режим, 
утвердившийся в стране и в партии, затрагивал евреев, как и других. В верхушке 
НКВД произведены были массовые аресты, там было очень много евреев, их 
оказалось много и среди арестованных. Но я тогда ни от кого не слышал жалоб на 
то, что аресты имеют какую-то антиеврейскую специфику, да и потом их в 
литературе не встречал.
      С началом же войны интересы мирового еврейства и коммунистической власти 
в СССР настолько совпадали, что невозможно было сказать, кто кому служит. Так, 
в 1941 г. был создан Еврейский Антифашистский Комитет (ЕАК), куда входили 
известные тогда деятели еврейской культуры СССР: актёр (и руководитель 
Еврейского театра) Михоэлс (Вовси), писатель Квитко, поэт Фефер и др. Вероятно, 
Политбюро и Агитпроп рассматривали ЕАК как орудие советского влияния на Западе 
и особенно в Америке. Возможно, некоторые из членов Комитета смотрели на 
коммунистическую власть как на орудие для достижения определённых еврейских 
национальных целей. Но какое это имело значение? И для тех, и для других надо 
было тогда (во время войны) делать одно и то же. Единство было столь велико, 
что сменявшие друг друга ответственные секретари ЕАК: Эпштейн и Фефер, а также 
заместитель Фефера — Хейфец, были сотрудниками НКВД и это не приходило в 
конфликт с их национальными чувствами (Фефер, например, опубликовал во время 
войны своё самое национально-ориентированное стихотворение «Я еврей»). Комитет 
связался с американскими еврейскими организациями: Еврейской секцией 
Международного рабочего ордена, Американским комитетом еврейских писателей, 
артистов и учёных, Еврейским советом помощи России. От их имени, как 
представители ЕАК, Михоэлс и Фефер получили приглашение в США. Частным штрихом, 
характеризующим эту поездку (1943 г.), является то, что (как рассказывает один 
из руководителей советской разведки Судоплатов) Михоэлс и Фефер перед отъездом 
были приняты Берией, указавшим им «убедить американское общественное мнение, 
что антисемитизм в СССР полностью ликвидирован вследствие сталинской 
национальной политики».
      
      «Оперативное обеспечение визита Михоэлса и разработку его связей в 
еврейских общинах осуществлял Хейфец» (советский резидент в Сан-Франциско). 
      
      
      «По их (двух советских разведчиков — И.Ш.)  сообщению, Оппенгеймер и 
Эйнштейн были глубоко тронуты тем, что в СССР евреям гарантировано безопасное и 
счастливое проживание». Вскоре удалось уговорить Оппенгеймера «взять на работу 
специалистов, известных своими левыми убеждениями, на разработку которых уже 
были нацелены наши нелегалы».
      
      
      «Таким образом, Оппенгеймер и Ферми и Сциллард помогли нам внедрить 
надёжные агентурные источники»
      (Цитаты — из книги Судоплатова).
      
      Но, кроме того, представители ЕАК встречались с президентом Всемирной 
Сионисткой организации (и будущим президентом Израиля) Вейцманом, президентом 
Всемирного Еврейского конгресса Гольдманом, раввином Вайсом, Эйнштейном и 
многими другими ведущими еврейскими деятелями.
      
3. Расставание…
      
      Только после окончания войны стало понемногу обнаруживаться, что мировое 
еврейство и коммунистическая власть в СССР — это не одно и то же и в чём-то их 
интересы могут расходиться. Существование каких-то различий стало проявляться, 
начиная с 1948 г., когда возникло Государство Израиль. Само возникновение этого 
государства явно лежало в области общих интересов. Оно было прокламировано 
Советом Безопасности ООН, где СССР не только не воспользовался «правом вето», 
но и активно поддерживал это решение. На заседании Совета Безопасности 
советский представитель Громыко сказал:
      
      «Тяжёлые жертвы, которые еврейский народ понёс в результате произвола 
гитлеровцев в Европе, ещё более подчёркивает необходимость для евреев иметь 
своё собственное государство и справедливость требований о создании 
самостоятельного еврейского государства в Палестине».
      
      Руководители советской политики надеялись приобрести в лице Израиля рычаг 
для влияния на Ближнем Востоке или же по инерции следовали тенденциям мирового 
еврейства. СССР был одним из первых государств, признавших Израиль. Известно, 
что в начавшемся арабо-израильском конфликте СССР вначале снабжал Израиль 
оружием.
      Но тут выяснилось, что ЕАК играет некоторую самостоятельную роль, 
отличную от запланированной для него коммунистической властью. Он оказался 
центром, притягивавшим национальные чувства евреев СССР. Туда поступали сотни 
писем с призывами активнее помогать Израилю: одни настаивали на разрешении 
ехать в Палестину, другие предлагал и собирать деньги для помощи Израилю. Тогда 
это было нечто совершенно неслыханное: человек, имевший отдалённого 
родственника за границей или получивший оттуда несколько писем, и то уже был 
уязвим. А ведь вся работа ЕАК была известна НКВД хотя бы через секретарей 
Комитета. На это наложилось ещё то, что посла государства Израиль Голду Меир 
приветствовали в Москве толпы евреев (обычно при посещении ею синагоги). Сама 
же Меир всегда придерживалась проамериканской ориентации, которую вскоре 
приняла и вся политика Израиля. Выяснилось, что советское еврейство считает 
возможным активно поддерживать политику, отличную от политики коммунистической 
власти.
      Как позже стало известно, и сам ЕАК ещё раньше уже сделал шаг в этом 
направлении. Ещё в конце войны, в 1944 г., он направил письмо в Правительство, 
предлагая создать в Крыму еврейскую советскую социалистическую республику. 
Именно этот термин употреблялся, так что явно подразумевалась республика, 
равноправная Украине или Казахстану, по советской Конституции имевшая право на 
отделение (не говоря ужо своей компартии, правительстве и т. д.). Это тоже был 
неслыханный поступок в тогдашней жизни. В среде руководителей ЕАК уже «делили 
портфели»: в президенты новой республики прочили Михоэлса и т. д. (но не 
сохранилось, судя по тому, что мне приходилось читать, слухов о будущем «первом 
секретаре», т. е. новое государство не планировалось по шаблону советской 
республики). Всё это было прямым нарушением основного принципа коммунистической 
власти: «решения передаются только сверху вниз». Власть, только что выигравшая 
страшную войну, чувствовала себя всесильной и не могла уступить. Но по всем её 
действиям видно, с каким трудом (или страхом?) она шла на конфронтацию. Сначала 
было постановление Политбюро о роспуске ЕАК с очень характерной припиской: 
«Пока никого не арестовывать». Потом начались аресты руководителей ЕАК. Михоэлс,
 по-видимому, был убит агентами МГБ, причём официально его объявили жертвой 
транспортной аварии. Уже более 20 лет политическое устранение в СССР такой 
декорацией не обставлялось. Выяснилось, что председателя Коминтерна Зиновьева 
или Председателя Совнаркома, наследника Ленина, Рыкова можно попросту 
расстрелять. А поступить так с актёром Михоэлсом слишком опасно. Казалось бы, 
по поводу Михоэлса Сталин мог повторить свой вопрос: «А сколько дивизий у 
Римского папы?» Но в какой-то другой иерархии Михоэлс оказался опаснее и 
весомее Рыкова. Та же печать осторожности, не свойственная коммунистической 
государственной машине, лежит на всём «деле ЕАК». Следствие велось больше трёх 
лет, суд состоялся лишь в 1952 г. Всё следствие несёт следы какой-то скрытой 
борьбы сил, чего раньше (в деятельности ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ) заметно не было. 
Летом 1952 г. Верховный Суд прерывает следствие с тем, чтобы отправить дело на 
доследование. Но решение, видимо, уже было принято в Политбюро. Суд состоялся, 
но длился два месяца (а не несколько дней, как обычно). Подсудимые могли 
свободно задавать друг другу вопросы и оспаривать показания. Но участь их была 
предопределена, все члены ЕАК, кроме одной женщины, академика Л. Штерн, были 
приговорены к расстрелу (13 человек). По другим делам, связанным с этим, было 
расстреляно ещё 10 человек. Всего репрессировано 110 человек.
      Можно себе представить шок, испытанный коммунистическим руководством, 
когда оно обнаружило, что «неразрывная связь», соединявшая его с еврейством, 
существует лишь до определённого предела. Оно столкнулось с силой, от которой 
оно раньше себя не отделяло и границы влияния которой определить не могло. Так, 
жена Молотова Жемчужина (Карповская) оказалась очень близкой Михоэлсу, стало 
известно, что он называл её «хорошей еврейской дочерью» и сравнивал с 
библейской Эсфирью. Надо перечитать «Книгу Эсфири»,чтобы оценить значительность 
такого сопоставления. С другой стороны, о жене Ворошилова (Голде Горбман) её 
родственница рассказывает:
      
      «Когда возникло государство Израиль, я услышала от Екатерины Давыдовны 
фразу: „Вот теперь у нас тоже есть родина“. Я вытаращила глаза: это говорит 
ортодоксальная коммунистка-интернационалистка!»
      
      (И значит, Советский Союз, как тогда говорилось, «родина трудящихся всего 
мира», для неё родиной не был!) 
      И, наконец, одним из расстрелянных членов ЕАК был Лозовский (Дризо), в 
течение войны глава Совинформбюро, зам. министра иностранных дел. А за сыном 
сотрудника Лозовского Шамбергом была замужем дочь Маленкова, на сестре же 
Шамберга был женат Лозовский. Как тогда часто бывало, Шамберг-старший написал 
письмо в ЦК, в котором заверял, что ничего о «шпионско-националистической» 
деятельности Лозовского он не знал. А Маленков развёл свою дочь с 
Шамбергом-младшим. Но видно было, что тут образовались связи, разрывая которые, 
надо было резать по живому телу.
      После этого началась «кампания против космополитов», закончившаяся «делом 
врачей» и оборвавшаяся со смертью Сталина. Эти-то действия и являются обычно 
основаниями для утверждений, что после войны в СССР утвердилась «политика 
антисемитизма» и даже готовился план «депортации евреев в Сибирь». Такой взгляд 
очень трудно согласовать с тогдашним реальным положением в стране.
      Прежде всего, неправильно интерпретировать «дело ЕАК» как акцию, 
характеризующую особую антиеврейскую направленность тогдашней советской 
политики. Это «дело» следует рассматривать на фоне всей тогдашней жизни. 
Например, приблизительно в то же время развёртывалось «Ленинградское дело», в 
котором криминалом считалась, видимо, некоторая «русская ориентация», хотя 
выражена она была гораздо слабее, чем «еврейская ориентация» в деле ЕАК. Речь 
шла о предложении некоторой группы крупных партийных деятелей создать компартию 
РСФСР, перенести её ЦК и Совмин в Ленинград. Главной фигурой среди обвиняемых 
был Вознесенский, член Политбюро, долгое время единственный 1-й заместитель 
Сталина как пред. Совмина. Вознесенскому приписывают мобилизацию советской 
промышленности во время войны и организацию её восстановления. И тем не менее, 
Вознесенского в отличие от Михоэлса можно было судить и расстрелять. Кроме 
Вознесенского, были расстреляны Капустин, Кузнецов, Попков, Родионов и другие, 
а всего было репрессировано около 2000 человек. Если рассматривать «дело ЕАК» 
как яркое проявление «сталинского антисемитизма», то «Ленинградское дело» надо 
было бы считать столь же ярким проявлением сталинской русофобии.
      На самом же деле, в обоих случаях режим стремился взять под контроль 
некоторые национальные импульсы, допущенные им во время войны в 
пропагандистских целях. Эти действия составляли лишь элементы в цепи мер, 
предпринятых после войны для консолидации победившего и укрепляющегося 
коммунистического строя. Сюда же относились законы об укреплении колхозного 
строя, ужесточение идеологического контроля: в науке (биология, история), 
культуре (литература, музыка) и т. д. Но теперь всё больше и больше весь этот 
фон, определявший реальную жизнь, игнорируется и остаётся как будто одно 
жестокое подавление ростков еврейского национального сознания, иногда 
интерпретируемое даже как продолжение «традиции погромов и кровавого навета». В 
действительности число репрессированных по «Ленинградскому делу» было, видимо, 
значительно больше, чем по «делу ЕАК». Причём в первом случае речь шла о людях, 
всерьёз принявших тост Сталина «за здоровье русского народа» и аналогичные 
тогдашние действия. Во всех же известных мне случаях людей, арестованных в 
связи с «делом ЕАК», жертвы, хоть ни в чём и не были виноваты, но с точки 
зрения тогдашней власти нарушили основные неписанные законы, явившиеся 
абсолютными: например, публично приветствовали Голду Меир при посещении ею 
синагоги, или дружили с иностранными корреспондентами и т. д. Т.е. с точки 
зрения уже укрепившегося (и ещё укреплённого выигранной войной) 
коммунистического режима, якобы претендовали на экстерриториальность.
      Тем не менее, режим не прибег к обычной тактике массового террора не 
только против людей, нарушавших его неписанные законы, но и «с запасом», против 
целых слоёв, способных таких людей породить. Явно было, что имеются какие-то 
трения, но совершенно нового типа, ещё не встречавшиеся в истории 
коммунистического режима.
      Напомню факты. В газетах появилось выражение «космополит» (часто с 
прилагательным «безродный»), которое, как всем было ясно, связывалось с 
еврейским происхождением. Пожалуй, трудно остановить тождество этих двух 
понятий: «космополит» — «еврей» имея в виду тот смысл, который вкладывался 
тогда советской прессой). Чувствовалось, что термин «космополит» никакие 
применим, например, к Кагановичу, Мехлису, Говарду Фесту или Иву Монтану. 
Скорее, термин «космополит», в его тогдашнем употреблении, можно расшифровать 
как «еврейский националист, действующий противоположно интересам и политике 
партии». Космополитам приписывались попытки оказать разлагающее влияние на 
патриотизм советских граждан, ослабить целостность и прочность советского строя,
 заражая советских людей буржуазной идеологией, очернить историческое прошлое 
входящих в СССР народов. С другой стороны, понятие «космополитизма» понималось 
иногда и шире его еврейского аспекта. Так, многие научные теории, вроде теории 
странствующих сюжетов Веселовского, были осуждены как «космополитические». 
Одновременно в газетах появлялись статьи другого типа — фельетоны уже не 
политического, а бытового уровня, где описывались жульнические махинации 
какого-нибудь дельца с подчёркнуто еврейским именем и фамилией.
      Проводились и практические действия, имеющие целью перевести некоторых 
евреев с их влиятельных должностей на менее влиятельные. Я знаю собственно один 
пример: снятие нескольких евреев с должностей заведующих кафедрами, а также 
перевод нескольких других из Москвы на работу в провинцию.
      Наконец были произведены аресты. Была арестована группа врачей, 
обвинявшихся во «вредительстве» — умерщвлении под видом лечения ряда партийных 
вождей и в покушении на жизнь других, в том числе Сталина. Большинство этих 
врачей были евреи, но среди них было несколько русских. Однако, еврейский 
аспект этой акции был подчёркнут обвинениями в связях с еврейской 
благотворительной организацией — «Джойнт». Это дело было прекращено сразу после 
смерти Сталина. Все присуждённые к заключению в лагеря по делу ЕАК, а также 
находившиеся под следствием по другим делам были освобождены.
      Газетная кампания, увольнения, аресты, расстрелы… На первый взгляд, перед 
нами типичная сталинская чистка — вроде гонений на «вредителей-статистиков», 
«троцкистов», «правых уклонистов», вроде чистки в армии и в советском аппарате 
в 1936-37 гг. и т. д. Однако, присмотревшись внимательно, сразу убеждаешься, 
что здесь какое-то совсем другое явление. Совсем другой характер имели 
перемещения: из заведующих кафедрой университета — не на лесоповал, а в 
заведующие сектором института Академии Наук или другого института. Перевод на 
работу в провинцию не носил характер грубой ссылки, преддверия ареста. 
Соответствующее лицо вызывалось в Министерство, где ему, как правило, 
предлагали отправиться в какой-нибудь далёкий город, вроде Владивостока. Но 
дальше начиналось нечто в других случаях невозможное: это лицо отказывалось, 
выдвигало свои условия, и после долгих переговоров соглашалось перейти на 
работу куда-нибудь совсем недалеко, например, в Серпухов или Коломну, куда 
можно ездить из Москвы. Ещё более показательна была атмосфера, окружавшая тех, 
кто оказывался жертвой подобных мер: не созывались собрания, где их обличали бы 
во всех возможных грехах, а их коллеги каялись бы в потере бдительности, от них 
не отворачивались знакомые, на новой работе к ним относились безо всякой 
подозрительности. Странным образом, атмосфера была наполнена уверенностью, что 
никакая катастрофа здесь не грозит.
      Следует обратить внимание и на такую сторону этой ситуации. Всю кампанию 
проводили люди, имевшие большой опыт чисток, у которых образовался известный 
стандарт того, как это делается. Чтобы в данном случае всё не пошло по этому 
стандартному пути: массовые аресты всех, входящих в преследуемую группу 
населения, бесправное положение лиц, хоть как-то с ними связанных, 
многочисленные суды, десятки и сотни тысяч расстрелянных, чтобы события не 
развернулись по этому знакомому трафарету, нужны были специальные, строгие и 
точные инструкции. Иначе сработала бы привычка, уже ставшая второй натурой. 
Таким образом, мне представляется несомненным, что вся эта акция была задумана 
как действие, не обычное в предшествующей политике, по своему масштабу 
совершенно не соответствующее привычным образцам чисток, как нечто, 
принципиально от них отличное — и были приняты тщательные меры для того, чтобы 
она именно так реализовалась.
      Как же оценить то, что произошло? По-видимому, мы сталкиваемся здесь с 
первым случаем каких-то трений между партией и еврейством, с первым случаем, 
когда интересы этих сил в чём-то не совпали. То, что раньше, на протяжении трёх 
десятилетий, такая ситуация ни разу не возникла, показывает на удивительное их 
сродство. Они не совпадают, ни одну нельзя считать органом другой, но они так 
тесно связаны, что между ними ни разу не возникли хоть сколько-нибудь заметные 
трения. Наоборот, принимались тщательные меры для устранения возможных 
недоразумений: еврейская поддержка Советской власти на Западе, законы, ставящие 
антисемитов вне закона или поддержка широкой еврейской культурной и 
национальной деятельности в СССР. Когда в 30-е годы большое число евреев, 
пострадавших в рядах оппозиций, могло бы вызвать тревогу еврейства, Сталин и 
Молотов выступают с ожесточёнными нападками на «антисемитов». Всё это можно 
объяснить лишь тем, что в тот период каждая из двух сил воспринимала другую как 
для себя абсолютно необходимую, без тесного сотрудничества ни одна не могла 
надеяться достигнуть своих «целей» (понимая этот термин в том смысле, который 
мы указали в начале работы). И вот эта, казавшаяся нерасторжимой связь 
оказалась в 1948-53 гг. заметно ослабленной. Смысл произошедшего тогда 
переворота в отношениях между партией и еврейством можно видеть в том, что они 
разделились,  стали отныне выступать как две независимые силы. Независимые, но 
отнюдь не враждебные: происходившие у нас в эти годы события являются лишь 
прениями, неизбежными при размежевании двух столь мощных сил.
      Примером того, как тесно коммунистическая власть продолжала быть связана 
с еврейством, может служить история передачи американских секретов производства 
атомного оружия Советскому Союзу. Наиболее драматические эпизоды этой истории 
относятся в эпохе II мировой войны, а корни идут ещё глубже, но и после войны 
здесь происходили поразительные события. Их описывает, например, руководитель 
советской разведки в этой области генерал Судоплатов. Он пишет, что во время 
войны 90% агентов, от которых была получена важная информация, были евреями. Ко 
времени войны относится и установление контакта советской разведки с научным 
руководителем американского атомного проекта Оппенгеймером (о роли, сыгранной в 
этом ЕАК, упоминалось выше). Более подробно Судоплатов сообщает:
      
      «В использовании Оппенгеймера как источника важную роль играла жена 
Василия Зарубина, Елизавета… Она обладала классической семитической красотой, 
привлекавшей мужчин, и была одним из самых успешных агентов-вербовщиков… Она 
происходила из семьи революционеров, родственников Анны Паукер, основателя 
Компартии Румынии».
      
      Эта удивительная женщина была сначала женой Блюмкина, работавшего в том 
числе и на Троцкого. Она донесла на него и он был расстрелян. Потом была 
заброшена в США и работала под руководством Хейфеца. Их влиянию автор 
приписываемо, что Оппенгеймер пригласил работать в Лос-Аламос Фукса, эмигранта 
из Германии. Она же играла решающую роль в «использовании» Лео Сиилларда — 
еврея из Венгрии. После войны Берия распорядился прекратить получение 
информации от Оппенгеймера и Сцилларда и ориентировать их на борьбу против 
создания американской водородной бомбы. А Фукс переехал в 1946 г. в Англию и 
систематически передавал информацию советскому агенту вплоть до ареста Фукса в 
1950 г. Об этом периоде я могу нечто почерпнуть из собственных воспоминали. 
Помню, как гораздо позже, в 1970-е годы, ныне покойный Д. Сахаров рассказал мне,
 что переданные Фуксом сведения фактически содержали все американские атомные 
секреты, всё, что можно передать письменно. Так, необходимые затраты, 
ископаемые, человеческий опыт передать на бумаге невозможно, а всё остальное 
Фукс нам сообщил. Помню, что тогда мне это показалось слишком фантастическим, я 
подумал, что Сахаров преувеличивал. Но воспоминания Судоплатова рисуют 
приблизительно ту же картину. Он верит также, что полученные данные давали 
главное: уверенность, что накопленный американцами запас атомных бомб 
недостаточен, чтобы начать атомную войну раньше середины 1950-х годов. И те же 
воспоминания Судоплатова показывают, какую поистине незаменимую роль в 
получении информации играла еврейская помощь: от основных фигур атомного 
проекта — Оппенгеймера и Сцилларда — до «связных» типа Коэна или супругов 
Розенберг, да и советских офицеров разведки, работавших в США — Хейфеца, Натана 
Сильвермастера, жены Зарубина.
      Нам осталось ещё рассмотреть версию о готовящемся еврейском погроме и 
выселении евреев в Сибирь. Концепция «окончательного решения еврейского 
вопроса», якобы подготавливаемого, но не осуществлённого Сталиным, заключается 
в следующем. Утверждается, что Сталин предполагал организовать показательный 
процесс «врачей-убийц». Там, в частности, должно было появиться новое 
(сравнительно с другими подобными процессами) действующее лицо — общественный 
обвинитель, эта роль предназначалась Оренбургу. Подсудимые, конечно, должны 
быть признаны виновными и приговорены к повешению на Красной площади. Но по 
дороге возмущённый народ казнит их сам и начинает еврейский погром. Защищая 
евреев от этого погрома, власти сажают их в поезд и отправляют в Сибирь. Там 
уже началось строительство бараков для ссыльных евреев.
      Когда Сталин будто бы изложил этот план своим соратникам, он столкнулся с 
сопротивлением: Каганович выступил против и даже разорвал своё удостоверение 
члена Президиума ЦК. Сталин предложил голосовать — все оказались против него. В 
первый раз в жизни встретив оппозицию своих соратников, Сталин пришёл в такое 
возбуждение, что с ним случился удар, от которого он так и не оправился. Стоит 
попытаться продумать этот рассказ, как становится очевидной его полная 
неправдоподобность. Сталин и любое другое окружение не могли бы в то время 
(если бы даже хотели) найти опору в партии для такой грандиозной акции. Вот как 
описывает, например, Авторханов еврейское влияние в Политбюро того времени 
(«Загадка смерти Сталина»). Из 11 членов Политбюро:
      
      Террор в стране уже давно не имел такого масштаба (выселение сотен тысяч).
 Я уже говорил, что притеснения евреев имели тогда очень ограниченный характер, 
никак не соответствующий столь жестокой мере. Нереальным выглядит 
«мужественное» сопротивление соратников Сталина, особенно Кагановича, раньше 
спокойно выдавшего на смерть своего брата. Но главное, в подготовку такого 
грандиозного мероприятия должны были быть вовлечены десятки, вероятно, даже 
сотни тысяч людей. Должны были быть учтены все евреи (и должно было быть 
выработано «определение» еврея: по паспорту, по национальности одного или обоих 
родителей). Надо было проинструктировать отряды, производившие аресты, 
подготовить железнодорожные составы, даже изменить график железнодорожного 
движения: предстояло перебросить одновременно из одного конца страны в другой 
несколько миллионов людей. Где же свидетели этого? За прошедшее время 
эмигрировало несколько сот тысяч человек из самых разных слоёв советского 
общества: должны бы среди них оказаться свидетели, и уж, конечно, они 
рассказали бы подробности. Эренбург уверял, что ему показывали письмо 
московской еврейской интеллигенции с просьбой о выселении евреев, и он будто бы 
отказался его подписать. Почему никто больше этого письма не видел? Таких 
вопросов возникают десятки.
      Я позже с удовлетворением прочёл в воспоминаниях Судоплатова, что он 
считает эту версию неправдоподобной на основании тех же аргументов.
      Для оценки этой истории очень важно, что нам известно её происхождение. 
Она появилась на Западе и стала там известна из двух «независимых» источников. 
Первым был Эренбург, рассказавший об этом под большим секретом Сартру. Иными 
словами, были приняты все меры для того, чтобы эта история стала широко 
известна на Западе. Второй источник ещё более очевидный — это советский посол в 
Голландии Пономаренко (ранее член президиума ЦК и секретарь ЦК). (Об этих 
источниках сообщалось несколько раз, например, в книге Авторханова «Загадка 
смерти Сталина».) Таким образом, правдоподобнее всего, что эта история была 
сознательно «запущена» на Запад наследниками Сталина. Смысл её очевиден: она 
должна была доказать, что новое руководство не только не питает дурных 
намерений по отношению к евреям, но и рисковало своей жизнью для того, чтобы 
спасти их от преследований. Это предположение подкрепляется и другими 
аналогичными заявлениями. Так, Хрущёв в своих воспоминаниях рассказывает, что 
Сталин в застольной беседе подал ему идею устроить еврейский погром на одном из 
московских заводов, но он, Хрущёв, никак на это предложение не прореагировал. 
Это также, конечно, просто декларация хорошего отношения к евреям, ибо сама 
история, по нравам того времени, не реальна. Как бы Хрущёв ни относился к 
евреям (их поддержка могла быть для него очень важна), в тот момент они никак 
не могли защитить его оттого, что он будет арестован и в ту же ночь расстрелян.
      Таким образом, пора, по-видимому, сдать эту историю окончательно в архив, 
признав её легендой, в которой интересно лишь то, с какой целью она создана. 
Популярность же легенды объясняется тем, что в её распространении были 
заинтересованы обе силы, выступающие в этой области: партийное руководство, 
унаследовавшее власть после Сталина, и еврейство. Наследники Сталина, так как в 
переходный период, когда их власть ещё не утвердилась, они этим демонстрировали 
своё расположение к еврейству, декларировали, что имеющиеся разногласия не 
перерастут в серьёзный разрыв. Еврейство, так как этим подчёркивалось положение 
евреев в СССР как гонимых, преследуемых коммунистической властью, а это, 
во-первых, мобилизовало их и Запад на защиту их попранных прав, а, во-вторых, 
ставило крест над деликатной проблемой их роли в Революции и в управлении 
страной в течение следующих за революцией 25 лет.
      В этой связи невольно приходит в голову вопрос о причине смерти Сталина. 
Конечно, он умер в таком возрасте, когда смерть вероятнее всего, наступает по 
причинам отнюдь не загадочным. Но если обсуждать «загадку смерти Сталина», то 
очень естественно поставить её в связь с теми трениями, которые возникли тогда 
между возглавлявшейся Сталиным партией и еврейством. В качестве важного фактора 
в этой ситуации следовало бы обратить внимание на Берию, с одной стороны, долго 
возглавлявшего почти всесильные органы безопасности, а с другой — опиравшегося, 
по-видимому, на мощную еврейскую поддержку. Это видно, например, по той борьбе, 
которая тогда происходила в коммунистических партиях восточноевропейских стран. 
По-видимому, их руководство — это были в основном ставленники Берии. В то же 
время оно состояло в большинстве своём из евреев. Вот, например, описание 
событий в Чехословакии из книги Т. Уайтлин «Комиссар» (англ.):
      
      «Первой мишенью против позиций власти Берии явилась Чехословакия. Все 
ключевые позиции власти Берия предоставил там своим союзникам».
      
      Однако одна поразительная черта характеризует всю эту акцию. Почти все 
арестованные высокие чины во главе с их лидером Рудольфом Сланским (настоящая 
фамилия которого — Зельцман) — Бедрих Гелиндер, Рудольф Марголис, Андре Симоне, 
Артур Лондон и девять других протеже Берия были евреями.
      Дуглас Рид приводит цитату из английской газеты «Нью Стетсмен» за 1952 г.,
 рисующую похожую картину:
      
      «В Чехословакии, как и во всей остальной центральной и юго-восточной 
Европе, вся партийная интеллигенция, как и руководители тайной полиции, по 
своему происхождению в значительной части — евреи; рядовые граждане привыкли 
поэтому отождествлять партийное начальство с евреями и обвинять во всех бедах 
„еврейских коммунистов“».
      
      В Польше непосредственной опорой Берии был глава госбезопасности Якуб 
Берман. Из трёх лиц, в руках которых находилась власть, Гомулка, Берут и 
Берман: двух последних называли ставленниками Берии.
      В этой связи можно вспомнить, что и «дело врачей» было одновременно 
направлено против Берии — он косвенно обвинялся в недостаточной бдительности, 
да него ставленник-министр внутренних дел Абакумов — был тогда арестован.
      Можно допустить, что Сталин, стараясь стать более независимым в отношении 
еврейского влияния, пытался ограничить и власть Берии, еврейские связи которого 
ему были, конечно, ясны. Но успел ли он? Ведь и еврейская сторона, вероятно, не 
без боя уступила своё исключительное положение. Не случайно при обсуждении 
любых вариантов «загадки смерти Сталина» ключом к «загадке» оказывается Берия. 
После смерти Сталина, конечно, сразу же встал вопрос, как сложатся дальнейшие 
отношения между партией и еврейством. Вряд ли, однако, новое руководство готово 
было отказаться оттого более независимого по отношению к еврейству положения, 
которого добилось при Сталине. Быть может, это и было одной из причин свержения 
Берии. Но, наученное судьбой Сталина, оно должно было искать каких-то путей, 
чтобы заверить еврейские силы внутри страны и вне её в отсутствии каких-либо 
серьёзных агрессивных намерений. Тут и могла пригодиться легенда о наследниках 
Сталина, спасших, рискуя своей жизнью, советских евреев от высылки в Сибирь. 
Такая схема представляется мне логичной, хотя из этого, конечно, отнюдь не 
следует, что она действительно реализовалась.
      Обсуждение легенды о подготовлявшейся Сталиным депортации евреев немного 
приоткрывает тенденции, господствовавшие среди его наследников и подводит к 
рассмотрению после сталинского времени. В эту эпоху мы встречаемся с совершенно 
новым и исключительно важным явлением — появлением еврейской эмиграции из СССР. 
Здесь мы опять сталкиваемся с тем, что в вопросе, жизненно важном для еврейства,
 советское руководство уступает еврейским настояниям. Раньше мы встретили 
подобный пример в связи с созданием государства Израиль. Однако, теперь 
ситуация гораздо драматичнее, так как надо было принять решение, затрагивающее 
не территорию, расположенную далеко от советских границ, но внутреннюю жизнь 
Советского Союза. Причём одну из основ этой жизни. Казалось, до тех пор, пока 
Советский Союз будет существовать, до тех пор ни о какой эмиграции не может 
быть и речи, не может быть поколеблена монопольная власть государства над 
человеком. Достаточно вспомнить законы о невозвращенцах: они считались 
государственными изменниками, и даже члены их семей подлежали ссылке. Да 
собственно психологически это отношение и сохранилось: эмиграция приравнивалась 
к измене. Тем более поразительно, что на этом фоне еврейская эмиграция была 
разрешена.
      Сам факт такой громадной принципиальной уступки гораздо важнее, чем то, 
какими путями удалось её добиться. Однако и эти методы давления интересны. 
Здесь прежде всего бросается в глаза американское экономическое давление; его 
обычно и считают основным фактором. Вряд ли, однако, это справедливо. Ведь 
после конца войны Сталин решительно отклонил предложение присоединиться к плану 
Маршалла, приманку миллиардных кредитов. А тогда Запад несомненно 
удовлетворился бы с его стороны несравненно меньшими уступками. По-видимому, 
были другие, более эффективные методы давления. И так как не видно, какое 
давление, кроме экономического, могло исходить извне (влияние «мирового 
общественного мнения» вряд ли можно принимать всерьёз), то логично предположить,
 что это было давление советского еврейства, которое продолжает сохранять 
влиятельное положение в партийном и советском аппарате и которому советское 
руководство должно было идти на уступки, как бы болезненны они для него не были.

      Другим пробным камнем для выяснения отношения партии и еврейства является 
отношение СССР к государству Израиль. Казалось бы, оно такое, что хуже быть не 
может.1 Но отбросим прежде всего пропагандную кампанию, ибо уж в политике-то 
«брань на вороту не виснет». Остаётся снабжение оружием и инструкторами врагов 
Израиля на Ближнем Востоке. Конечно, это болезненно для Израиля, когда из 
соседних стран время от времени террористы, снабжённые советским оружием, 
совершают налёты на его территорию. Но на это Израиль может ответить такими же, 
только гораздо более эффективными налётами на территорию Ливана, Иордании, 
Сирии, Ирака. Серьёзным является для него и для всего еврейства вопрос о том, 
могут ли угрожать соседи его существованию. Тут советская политика подверглась 
решающему испытанию во время арабско-израильской войны 1972 г. Когда после 
начала военных действий США начали массированную поставку вооружения Израилю, 
судьба войны решалась тем, вступит ли с ним СССР в гонку в этом отношении. Но 
СССР от гонки отказался, и арабы проиграли войну, чем была предрешена 
переориентировка президента Египта Садата на Америку, так как он увидел, что 
только таким способом может добиться хоть каких-то уступок. Опять СССР принял 
то решение, в котором было заинтересовано еврейство, хотя благодаря этому 
потерял свой самый мощный плацдарм на Ближнем Востоке — Египет. Мы видим, что в 
вопросах, жизненно важных с еврейской точки зрения, партия всегда уступала 
еврейству, как бы болезненна для неё эта уступка не была.
      С другой стороны, борьба партии за то, чтобы в какой-то мере сохранить 
независимость от еврейского влияния, продолжалась. Насколько серьёзные 
социальные сдвиги вызывала до сих пор эта тенденция? Как пригодился бы здесь 
общинный, добросовестно обработанный статистический материал! Конечно, ничего 
подобного нет в нашем распоряжении. А картина, общее впечатление определяется 
еврейскими жалобами, раздающимися и здесь, и особенно громко на Западе. Но 
здесь приходят на память слова Достоевского о народе, который громче всех 
других умеет жаловаться. И так действительно было, начиная ещё с античности. 
Например, Иосиф Флавий утверждает, что число убитых в Иерусалиме во время 
восстания, подавленного Титом, было 1 млн. 100 тыс. человек, в то время как, по 
подсчётам Тацита, всё население Иерусалима — мужчины, женщины и дети — 
составляло лишь 600 тыс. человек. Подобную картину мы встречаем практически во 
всех странах, о которых удаётся получать сведения. Так, в начале XX в. в 
Германии газеты часто писали о неравноправном, ущербном положении евреев, 
существовали общества для его устранения. В тоже время в средних школах (выше 
народной школы) училось в процентном отношении евреев в 4-5 раз больше, чем 
христиан, студентов было в 5,5 раз больше, профессоров и доцентов — в 20 раз. 
Евреи в среднем были в 3-4 раза богаче христиан, среди директоров крупнейших 
предприятий они составляли 13%, в наблюдательных советах — 24%, а во всём 
населении — 1%. (Сведения взяты из книги В. Зомбарта.)
      Мы уже напоминали, что в начале века Макс Нордау совершенно серьёзно 
заявил, что евреи — самая нищая нация мира, беднее эскимосов. В 1911 г. (на IX 
сионистском конгрессе) он говорил о гонениях на евреев — «преступлении против 
миллионов невинных людей, не имеющем прецедентов в столь изобиловавшей 
избиениями „истории“(!). Теперь же даже нельзя понять, какие притеснения евреев 
он имел в виду. Даже сейчас, при неслыханном господстве евреев в США, там 
существует „Антидиффамационная лига“, ставящая себе целью бороться с 
дискриминацией евреев. Ещё недавно она выступила с заявлением, что число евреев,
 занятых в банковском бизнесе, слишком мало, что этот бизнес является бастионом 
антисемитизма!
      Так что мы не будем полагаться на усвоенную всем миром картину, а 
обратимся к тем крохам фактов, которыми мы всё же можем добыть.
      По-видимому, не вызывает сомнений, что постепенно произошло вытеснение 
многих евреев из некоторых самых важных, ключевых позиций советского общества: 
верхушки партии (например, секретари обкомов), генералитета, самого верхнего 
слоя дипломатического корпуса, может быть, руководства КГБ. Но от этого ещё 
очень далеко до дискриминации всего еврейского населения, до попыток понизить 
его социальный статус. (Почему, собственно, наличие значительной группы евреев 
в Политбюро или Совете Министров способствовало бы повышению статуса всех 
евреев? Для объяснения надо было бы предположить, что, занимая высокие посты, 
евреи действуют не как представители партии или государства, а как еврейские 
националисты, представители еврейства. Но именно такое заключение евреи обычно 
с негодованием отвергают, как «антисемитское».) Как же обстояло дело? Здесь мы 
вступаем в область, где фактические сведения ничтожны. Безусловно, кое-где 
пытались ограничить приём евреев на работу, в некоторых (буквально, нескольких) 
высших учебных заведениях ограничивался приём евреев. С другой стороны, 
несомненно, что во многих областях их влияние оставалось очень сильным. 
Например, в науке, в области идеологии. Так, в Академии Наук, среди академиков 
и членов-корреспондентов евреи составляли более 10% (а во всей стране — всего 0,
8%). Ещё больше евреев было в Союзе советских писателей или Союзе советских 
композиторов. К сожалению, издаваемые у нас справочники, как правило, обходили 
вопросе национальности (и я не могу придумать другого объяснения, как желание 
не заострять обсуждаемую здесь тему). Но вот попалось исключение: справочник 
Союза композиторов РСФСР за 1968-1972 гг. указывает национальный состав Союза 
(оплошность была исправлена, и в следующих изданиях эти данные исчезли). Мы 
узнаём, что на 1 июня 1973 г. из 874 членов Союза русских — 484, евреев — 218, 
далее идут армяне — 34, татары — 25 и т. д., т. е. евреи составляют около 1/4 
всех членов Союза. В Ленинградской организации их даже более 36%, Московской — 
28,5% — за счёт того, что в Чувашии — 0, Бурятии — 0, Воронежской организации — 
0, Верхне-Волжской — 1 (на 20 членов) и т. д. Надо учитывать и самый принцип 
подсчёта: национальность определяется опросом или по паспорту. А при таком 
принципе подсчёта (принятом и при переписи) евреи составляли в 1970 г. 0,8% 
населения. Сейчас большинство евреев по паспорту числятся русскими, 
следовательно, в действительности число евреев в Союзе композиторов РСФСР было 
гораздо больше: очевидно, что евреи составляли там большинство, а с 
полукровками подавляющее большинство. А в воспоминаниях одного жившего в то 
время композитора я нашёл упоминание, что руководство Ленинградского Союза 
композиторов было: председатель Фингерт, ответственный секретарь Иохельсон, 
второй секретарь Кессельман, организационный секретарь Курц.
      Сошлюсь также на недавнюю книгу В. Топорова. В предисловии автор сообщает,
 что он стопроцентный еврей, крещён няней, которая была за это уволена, атеист 
и русский патриот. То есть он всюду чувствует себя не своим, и это толкает его 
на своеобразные наблюдения, часто маскируемые под фраппирование читателя 
(подзаголовок книги — признания скандалиста, так он пишет:
      
      «Мелкобуржуазная масса местечкового еврейства образовала главный кадровый 
резерв социальной — пролетарской по самоназванию и целеположению — революции».
      
      А обращаясь к предполагаемому собеседнику-еврею, говорит:
      
      «Отвергни обвинение в еврейском иге 1917-1937 г. — такого ига не было. 
Хотя об исключительном еврейском преобладании в карательной и пропагандистской 
системах самореализующейся Утопии тоже не забывай».
      
      И конкретно он сообщаете «предперестроечном» времени:
      
      «Ленинградская писательская организация процентов на восемьдесят состояла 
из явных или замаскированных евреев».
      
      Как материальное, так и социальное положение (возможность получить лучшую 
работу, учиться) гораздо выше у городского населения, чем в деревне, особенно 
это относится к большим городам, а население Москвы представляло собой (как и 
сейчас) избранную элиту. Поэтому важной социальной характеристикой положения 
любой группы населения является её распределение между деревней, городом, 
большими городами и Москвой. В связи с этим приведём данные из еврейского 
самиздатского журнала «Культура»:
      
      «Практически все евреи (96-98%) живут в городах, причём в больших городах 
в непропорционально большем количестве, чем в малых и средних».
      
      Дальше автор приводит цифры: на Украине евреи составляют менее 3% 
населения, а в Киеве — 10%, в СССР (и РСФСР) — 1%, а в Москве — 3,5%.
      Мы приведём некоторые цифры, относящиеся к вопросу об образовании. Это, 
конечно, лишь один из многих аспектов проблемы но он типичен для общего 
положения, и, пожалуй, именно по этому поводу тогда было больше всего протестов.
 При этом, чтобы наши сведения были гарантированно непредвзятыми (или, вернее, 
чтобы их предвзятость могла быть лишь односторонней), мы будем брать их только 
из еврейских источников.
      В издающемся в Израиле на русском языке журнале «Время и мы», 
опубликована статья И. Домальского. В ней автор сообщает (ссылаясь на советский 
статистический ежегодник «Народное хозяйство СССР»), что в 1972/3 учебном году 
в СССР было 4630,2 тыс. студентов, из них евреев — 88,5 тыс. т. е. 1,9%. Если 
учесть, что по переписи 1970 г. евреи составляют 0,8% населения, то мы видим, 
что даже по этим данным процент евреев среди студентов более, чем в два раза 
превосходил их процент среди населения. О доступе к аспирантуре и дал её к 
научной деятельности говорят другие сведения из той же статьи (здесь автор 
ссылается на не поступившую в открытую продажу брошюру «Статистические 
материалы к юбилею Академии Наук СССР»). Среди научных работников в 1973 г. 
евреи составляли 6,1%. Значит, их процент был в 7,5 раз больше, чем их доля в 
населении! (Интересно, что автор, видимо с неодобрением подчёркивает, что 
русские составляли 66,7% научных работников, составляя лишь 53,0% населения 
страны, т. е. их процент в 1,2 раза больше дол и в населении!)
      И в более поздней книге Р. Рывкиной сообщается, что процент еврейских 
студентов постоянно сокращался — с 7,5 в 1927 г. до 3,7 в 1959 и 2,18 в 1962. В 
то время как доля евреев в населении была меньше 0,2%. Она пишет:
      
      «Они активно использовали предоставленные им права и за годы советской 
власти, успешно интегрировавшись в социальную структуру советского общества, 
достигли многого.
Первые послевоенные годы вызвали грандиозный всплеск социальной активности 
евреев».
      
      Этот «всплеск», как она говорит, и позже создал своего рода каналы для 
последующей, более плавной интеграции евреев в российское общество.
      Автор приводит резюме:
      
      «Евреи занимали весьма видное место в структуре советского общества: доля 
евреев среди учёных, работников вузов, медицинских работников была значительно 
большей, чем в среднем среди городского населения страны».
      
      (Заметим, что сравнение происходит только с городским населением).  
Например, научных работников и преподавателей вузов среди евреев было почти в 
пять раз больше, чем среди городского населения.
      В другом номере того же журнала «Время и мы» приведено интервью с 
социологом Зеевом Кацом, преподающем советскую социологию в Иерусалимском 
университете. Упомянув, что в Соединённых Штатах от 80% до 90% евреев получили 
за последнее десятилетие высшее образование и что положение примерно таково и 
во Франции, Италии, Аргентине, Румынии, автор продолжает:
      
      «То же относится к молодому поколению евреев в Советском Союзе. Примерно 
70% заканчивает университеты и институты, являясь наиболее образованной частью 
молодёжи в СССР (выделено мною — И.Ш.) ».
      
      Все факты, которые мне известны, подтверждают верность последнего 
наблюдения. И даже гораздо шире: евреи в СССР в 70-е и 80-е годы являлись самой 
привилегированной социальной группой в области образования, доступа к 
престижным сферам деятельности, материального благосостояния. Они жили в 
городах, в основном крупных, и почти они одни обладали возможностью эмиграции. 
Конечно, это положение они отстаивали в борьбе и соревновании с сотрудниками 
других национальностей советского и партийного аппарата, видевших в них 
опасно-влиятельных конкурентов и соперников. Но нас-то сейчас интересует 
результат этой конкуренции…
      Да и в самой власти позиции еврейства были весомы. Например, у Брежнева 
были два внешнеполитических советника. В обязанности одного входило 
формулировать внешнюю политику СССР по отношению к Западу, другого — к Востоку. 
Оба они — евреи.
      После краха коммунистического строя возникла целая литература, 
описывающая притеснения, которым евреи тогда подвергались. Типичным примером 
является книга с драматическим названием «В плену у красного фараона», из 
которой мы приведём несколько выдержек (они относятся, правда, только к периоду 
до смерти Сталина). Там приводятся письма-доносы в «вышестоящие инстанции» или 
заключения комиссий, созданных в ответ на подобные «сигналы». Вот примеры 
содержащихся там утверждений:
      
      «В Большом театре:
Директор (и.о.) — Леонтьев — еврей
Главный дирижёр — Самосуд — еврей
Дирижёр — Файер — еврей
Дирижёр — Мелик-Пашаев — армянин
Дирижёр — Штейнберг — еврей
Дирижёр — Небольсин — русский
Замдиректора филиала Б.Т. — Габович — еврей
Худ. рук. балета — Мессерер — еврей
Зав. хором — Купер — еврей
Зав. оркестром — Кауфман — еврей
Главный концертмейстер — Жук — еврей
Главный администратор — Садовников — еврей
В редакции «Комсомольской правды»: половину среди руководящих работников 
составляли русские и половину евреи.
В редакции газеты «Труд» в результате гонений численность евреев, работавших в 
редакции, с 50% в 1950 г. сократилась до 20% в 1951 г.
В медицине: в Москве имеется 3 института психиатрии, 4 клиники и 5 
нервно-психиатрических больниц. В руководстве всех этих учреждений, за 
исключением одного института, стоят врачи еврейской национальности».
      
      Я сам был современником таких кампаний, часто, в их индивидуальном 
аспекте, очень несправедливых, так как сплошь да рядом с работы увольняли (или 
переводили на другую работу) как раз более порядочных людей. Много раз я тогда 
задавался вопросом: что это такое? Инициатива снизу или инструкция сверху? И в 
конце концов пришёл выводу, что, и то, и другое. На всех уровнях шла борьба за 
«место под солнцем» и не только для себя, но и для своих детей.
      Процесс, собственно говоря, был совершенно естественный, начавшийся ещё 
во время Великой Отечественной войны. Масса русских стала пробиваться к власти, 
в частности, в партию. Возникла еврейско-русская конкуренция, в основном не 
называемая вслух, долго продолжавшаяся с переменным успехом. Эти партийные 
русские, лишённые национального самосознания, робко останавливавшиеся перед 
ясной формулировкой своей идеологии, казалось бы, не имели никаких шансов 
против еврейской сплочённости, несущей ещё следы «классического иудаизма» и 
кагальной организации. Но в их руках оказались механизмы, созданные гораздо 
раньше, в 20-е и 30-е годы, для борьбы, в основном, с русскими социальными 
группами: потомками дворян, священников и т. д. Это была всепроникающая система 
детальных анкет, «спецотделов» во всех учреждениях и т. д. Они и 
воспользовались этим орудием для борьбы со своими еврейскими конкурентами. Их 
предки, русские дворяне, священники, крестьяне, может быть, побрезговали бы 
использовать такие средства. Но это было поколение, уже рассматривавшее 
сложившийся стиль жизни как нечто заданное. Да и во власть, в партию, как 
правило, стремились не самые чистоплотные. В результате еврейство оказалось в 
основном вытесненным из некоторых сфер жизни, которые оно рассматривало как 
законно себе принадлежащие: верхи КГБ, армии, дипломатического корпуса, из 
некоторых престижных столичных вузов. Конечно, это было совсем не похоже на 
истребление дворян, священников, «старых интеллигентов» 1918-20 гг. или 
коллективизацию. Но для «еврейства», для тех, кто находился «в еврейской сфере»,
 это воспринималось как нечто чудовищное, неслыханное (думаю, вполне искренно). 
И еврейство с возмущением отшатнулось от коммунистического строя. Это был 
поворот, заметный во всей жизни. Я помню, как обратил внимание: раньше 
(например, до войны) в присутствии еврея (или состоящего в браке с еврейкой или 
евреем) отрицательно о строе старались не говорить. И далеко не всегда из 
страха, что донесёт, но это казалось нетактичным, как говорить при человеке о 
легкомысленных похождениях его жены. А в 1960-70-е гг. еврей — это был обычно 
скептик, ничего хорошего не ожидавший от «этого строя» или «этого народа».
      Тогда появилось так (впоследствии) называемое правозащитное движение. 
Казалось бы, в жизни действительно было много несправедливостей и, в основном, 
касающихся вовсе не евреев: колхозники не имели паспортов, притеснялась религия 
и т. д. Но в этом «движении» евреи оказались представленными совершенно 
непропорционально. Взять хоть нашумевшие процессы того времени: Даниэль и 
Синявский, Гинзбург и Галансков и т. д. То есть положение было похожим на то, 
что было в революционном движении до 1917 г. И, что важнее, в результате из 
всего движения стали слышны лишь требования свободы эмиграции — в основном, это 
была еврейская эмиграция.
      Да и само мощное стремление евреев к эмиграции указывало на изменение их 
положения в СССР, вызывавшее их неудовлетворённость и недовольство. Это 
недовольство ярко отразилось в публикациях эмигрировавших евреев. В моей старой 
работе «Русофобия» приведено много примеров презрительных, прямо враждебных 
высказываний новых эмигрантов о России и русских. Мне кажется, что их 
настроение наиболее точно уловил поэт И. Бродский, сказавший о России:
      
      «Где, грубо говоря, великий план запорот».
      
      Видимо, существовали какие-то (быть может, смутные, явно не 
сформулированные) ожидания по поводу России, в которые русские упорно не 
захотели вписаться. Читая произведения издающихся на Западе еврейских авторов, 
я часто тогда поражался, что русские вызывают большую ненависть, чем немцы. Так,
 Зинаида Шаховская приводит цитаты из произведения «Поздняя любовь» Амос Оза, 
где автор предаётся фантазиям о том, как еврейские танки идут по России:
      
      «Дрожит и стонет русская земля. Рушатся и падают церкви. Киев, Харьков, 
Приднепровье, Ростов — всё повержено, всё сметено с лица земли. Месть! Месть!»
      
      В этом котле эмоций и сложилась тогда концепция о преследовании евреев в 
СССР или даже о преследовании евреев как главном преступлении коммунистического 
режима.
      Но эта эмиграция по масштабам не шла ни в какое сравнение с 
многомиллионной дореволюционной еврейской эмиграцией. Подавляющая часть 
еврейского населения осталась в СССР и продолжала вести упорную борьбу за 
сохранение своего привилегированного положения. Тогда существовали десятки и 
сотни путей, чтобы преодолеть меры, предпринимаемые конкурирующей частью 
аппарата. Вот запомнившаяся история тех времён.
      Дочь одного знакомого работала в журнале, регулярно публиковавшем письма 
читателей. Туда приходило много писем, где раздражённые авторы полностью 
выписывали еврейские фамилии, имена и отчества тех, кого обвиняли в каких-то 
махинациях. А начальником отдела, куда шли письма, был еврей. Вот он вызывает 
девушку и спрашивает:
      — Деточка, ведь вы не антисемитка?
      — Конечно, нет!
      — Так зачем заострять внимание на этих пошлых выпадах? Вы меняйте фамилии 
на какие-нибудь обычные — ну, там Сидоров или Петров.
      И вот выходит журнал с описаниями приключений мифических Сидоровых и 
Петровых…
      Были и другие пути, основанные на влиянии, сохранившемся в аппарате ЦК и 
вообще во власти. Время от времени те, кто слишком рьяно пытался расчистить 
место для «русских кадров», платились карьерой. Ярким примером была судьба 
партийного философа Г. Ф. Александрова — одно время главы Агитпропа и Министра 
культуры СССР. Даже Сталин явно с осторожностью нащупывал здесь свою линию. Так,
 писатель Симонов говорит в воспоминаниях, что однажды, когда при присуждении 
Сталинских премий Маленков назвал настоящую (еврейскую) фамилию писателя, 
печатавшегося под псевдонимом, Сталин оборвал его, сказав, что этого делать не 
нужно. Да и позиция Симонова явно была лавированием между двух полюсов влияния.
      С ещё другой стороны сложившуюся ситуацию характеризует любопытный факт, 
на который обращает внимание в своей книге Солженицын. В1955 г. был переиздан 
«Толковый словарь» Даля. На обложке написано: «набрано и напечатано с издания 
1880-1882 гг.». Но текст, связанный со словом «жид» и производными от него — 
«жидовский» и т. д., пропущен (почти целая страница). Чтобы при этом не 
нарушалась нумерация страниц, потребовалась большая и координированная работа: 
редакторов разных уровней, ответственных за набор и т. д. Да ведь тогда каждое 
издание проходило через цензуру (Главлит). Как это всё было скоординировано, 
как обеспечено, что никто не задал вопроса? При том, что, например, слова 
«кацап» и поговорки вроде «С москалём дружи, а камень за пазухой держи» — 
остались. Что тут было такого неприемлемо-оскорбительного — ума не приложу. Вот 
воистину какое-то ритуальное действие!
      Как же реагировало еврейство и, с другой стороны, коммунистический 
аппарат на проявившееся разделение интересов? Реакция еврейства (как всегда) 
была очень резкой. В несколько лет из опоры строя оно превратилось в наиболее 
активную оппозиционную группу. Ярким признаком является необычайное по 
численности участие евреев в «диссидентском движении». Не вдаваясь в анализ 
этого сложного явления, отметим, что громадным еврейским участием были отмечены 
далеко не все «неправительственные» действия того времени. Например, когда речь 
шла о борьбе с загрязнением Байкала, с проектом поворота русских рек, даже с 
алкоголизмом, с бессмысленным притеснением Церкви, тут нельзя было сказать, что 
евреи более активны, чем другие. Энергия главным образом концентрировалась на 
действиях заведомо тогда запретных, внешне-протестного характера: демонстрации, 
пресс-конференция для иностранных корреспондентов, издание журнала (чаще всего 
дело кончалось одним номером). Несколько лет издавался самиздатский журнал 
«Хроника», описывавший преследования тех, кто совершал подобные действия. И 
доминировали темы: «запрет еврейской эмиграции», «еврейским детям закрывается 
доступ к образованию», «в СССР растёт антисемитизм». Эти же темы подхватывались 
западной прессой и особенно радио, а таким способом во многократно усиленном 
размере пропагандировались внутри страны. Еврейская ориентация всего этого 
движения видна из списка наиболее разрабатываемых тем, из имён авторов, да и по 
другим признакам. Например, в 1971 г. В. Н. Осипов начал издавать самиздатский 
журнал «Вече» (редкий журнал, не связанный с еврейской темой, издававшийся 2 
года). Немедленно в «Хронике» появилось сообщение, что начал выходить 
самиздатский журнал «нацоналистически-антисемитского направления», причём 
сообщение было сразу повторено западными радиостанциями. У Осипова сохранились 
ещё связи (по лагерю) с кем-то из издателей «Хроники», и он обратил их внимание 
на то, что в журнале вообще о евреях не говорится. Тогда в следующем выпуске 
«Хроники» появилась поправка от имени редакции, что «Вече» журнал не 
антисемитский, хотя и националистический. Иностранные радиостанции, конечно, об 
этой поправке уже не сообщали. По латинской поговорке: «После этого не значит 
вследствие этого», трудно не сопоставить с этим «расхождением», что в то же 
время быстро и радикально изменилось отношение западной интеллигенции к 
коммунистической власти в СССР. После войны Сартр писал, что слухи о 
концлагерях в СССР следует игнорировать, так как «это может привести к отчаянию 
французского пролетариата». Но в 80-е годы книги на эти темы становятся всё 
популярнее — просто бестселлерами. Например, один из французских левых, Пьер 
Дэкс, в период «сердечного согласия» разъяснявший, что лагеря в Советском Союзе 
— это свидетельство полного устранения эксплуатации человека человеком, теперь 
писал восхищённое предисловие к «Одному дню Ивана Денисовича». Оценка 
коммунистического строя меняется от «блистательного эксперимента» до «империи 
зла». И есть основания видеть источник этого изменения в расхождении 
коммунистической власти и еврейства. Например, левый публицист Исаак Дейчер 
пишет в биографии Сталина, когда доходит до «дела врачей»:
      
      «Теперь Сталин нанёс удар по самому корню той идеи, которой жила 
революция, государство и партия; он уничтожил как свидетельство о революции, 
так и грамоту, подтверждающую идеологическую правомочность его режима. Этим 
действием сталинизм совершил самоубийство ещё до смерти своего создателя».
      
      Как ни сильно это сказано, а похоже, что близко к истине. Свою репутацию 
в глазах Запада Сталин, кажется, тогда погубил. Были затронуты, очевидно, 
какие-то жизненно важные центры, в частности, определявшие оценку советской 
жизни западным общественным мнением. Как корабль, хорошо слушающийся своего 
кормчего, это общественное мнение стало решительно менять свой курс. И скоро 
корабль уже уверенно двигался в новом направлении. Газеты пестрели заявлениями 
эмигрантов, рассказывающих о несправедливостях и жестокостях советской жизни. 
Американский Сенат принял резолюцию о расчленении СССР. Левые французские 
философы, вроде Глюксмана и Леви, уверенно выступали с обвинением сталинистов. 
Даже среди западных коммунистов появилось течение еврокоммунизма, стремящееся в 
чём-то отмежеваться от советских образцов.
      Какова же была реакция коммунистической власти? Далеко не симметричной! 
Даже в пропагандистской литературе было запретно упоминать о еврейском влиянии. 
Было изобретено выражение «сионизм», формально использующее название еврейского 
течения, имевшего цель — создать своё государство, но иногда как бы намекавшее 
на еврейство вообще. Эта робость доказывает, что власть не противопоставляла 
себя еврейству, не ощущала его своим противником. В то время, как евреи, 
эмигрировавшие из СССР, заполнили «русскую» редакцию «Радио Свобода» и там 
отчётливо клеймили коммунизм рабским и бесчеловечным строем, советские 
пропагандисты робко лепетали о «сионизме», упрекая его в вечной враждебности к 
социализму и коммунизму (Марксу, Троцкому?). То есть из двух оппонентов 
(отражавших позицию еврейства и коммунистической власти) один ничем не выражал 
опасения вызвать непоправимый разрыв, а другой явно был скован этим страхом.
      Так, в 80-е годы коммунистический режим полностью утратил ту мощную 
внутреннюю и общемировую еврейскую поддержку, которой он пользовался в течение 
многих десятилетий.
      
      
Литература:
      
      Шафаревич И.  Россия в эпоху коммунизма. «Русский народ на переломе 
тысячелетий» М., 2000.
      Трагедия русской деревни. Т.Т.1, 2. М., 1999, 2000.
      Ивницкий Н. А.  Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов. По 
материалам Политбюро ВКП(б) и ОГПУ «Судьбы российского крестьянства» М., 1996.
      Горький М.  (ред.). Беломорско-Балтийский канал им. Сталина. Из серии 
«История фабрик и заводов». М., 1934.
      Концентрационные лагеря немецкие. «Краткая Еврейская Энциклопедия» Спб., 
1911. Т. 4.
      Кто руководил НКВД. 1934 — 1941. Цит. в Гл. 10.
      Агурский М, Шкловская М.  Цит. в Гл 10.
      Багрицкий Э.  Воспоминания современников. М., 1973.
      Семанов С.  «Весёлые ребята» или некоторые расшифровки романов И.Ильфа и 
Е. Петрова «Москвитянин» 1992. № 1.
      Фейхтвангер Л.  Москва 1937. М., 1937.
      Сталин И.  Сочинения. Т. 13. М., 1951.
      Конквест Р.  Большой террор. Рига, 1991.
      Костырченко Г.  В плену у красного фараона. М., 1994.
      Васильева Л.  Кремлёвские жёны. М., 1993.
      Судоплатов П.  Разведка и Кремль. М., 1996.
      Авторханов А.  Загадка смерти Сталина. Frankfurt/ Main., 1976.
      Хрущёв Н.  Воспоминания // Вопросы истории. 1991. № 11.
      Wittlin T.  Comissar. L, 1972.
      Рид Д.  Спор о Сионе. Цит. в Гл. 1.
      Deutscher I.  Stalin. N.-Y., 1961.
      Sombart W.  Die Zukunft der Juden. Leipzig, 1912.
      Nordau M.  Max Nordau to his People. N. — Y., 1941.
      Топоров В.  Двойное дно. Записки скандалиста. М., 1996.
      Ахарон И.  Исследование демографических особенностей еврейского населения 
СССР «Культура (самиздат)» Москва, 1976. № 7.
      Даманский.  Технология ненависти. Журнал «Время и мы» Израиль, 1978. № 25.

      Рывкина Р.  Евреи в постсоветской России — кто они? М., 1996.
      Кац Зеев.  Интервью «Время и мы. Израиль» 1976. № 4.
      Шафаревич И.  Русофобия . Цит. в Гл. 1.
      Симонов К.  Глазами человека моего поколения. М., 1999.
      Шаховская 3.  Евреи и Россия «Вестник русского православного движения» 
Париж, 1983. № 140.
      Солженицын А.  200 лет вместе. Цит. в Гл. 11.
      
      
Глава 14
Современный Запад
      
      
(После II Мировой войны)

1. Создание государства Израиль
      
      Конец II мировой войны совпал с резким усилением еврейского влияния на 
Западе. Наиболее ярким событием в этом направлении было создание государства 
Израиль. Новое государство было создано решением Совета Безопасности ООН в 
1948 г. Согласно этой резолюции в Палестине предполагалось создать два 
государства — еврейское и арабское, а Иерусалим поставить под международный 
контроль. Из этих положений до сих пор реализовалось лишь одно — создание 
еврейского государства. Иерусалим оккупирован Израилем и объявлен его столицей. 
Более 1000 лет тому назад тогда нищая Европа выступила против гораздо более 
богатого Востока и хоть на какое-то время отвоевала свои святыни. А теперь 
цивилизация, называющая себя христианской и по видимости господствующая над 
миром, мирится с тем, что Святой для христиан Город захвачен государствам, где 
положение христианства очень близко к тому, которое было в Советском Союзе и 
где, например, возможно публичное сожжение Евангелия, согласно предписаниям 
Талмуда (Шахак приводит случай ритуального сожжения 13.03.1980 в Иерусалиме 
сотен экземпляров Евангелия членами религиозной группы Яд Ле’ахим, 
субсидируемой Министерством Израиля). При этом обе сверхдержавы — США и СССР — 
поддержали решение. Более того, в сразу же возникших арабо-израильских 
столкновениях, обе они оказывали военную помощь еврейской стороне. Дуглас Рид 
приводит цитату из газеты «Нью-Йорк Геральд» (от 5.8.1948):
      
      «…Россия оказала конкретную помощь, когда в ней была наибольшая нужда… 
Россия открыл а свои склады вооружения Израилю… На параде еврейских частей в 
Тель-Авиве на их плечах красовались новенькие чехословацкие винтовки».
      
      О советском снабжении оружием еврейских организаций в Палестине ещё до 
1948 г. рассказывает в воспоминаниях советский разведчик высшего ранга П.
 Судоплатов.
      Нахум Гольдман, которого мы уже цитировали, вспоминает:
      
      «Без Советского Союза государство Израиль вообще не существовало бы. И не 
столько потому, что русские голосовали за его создание, сколько благодаря тому, 
что во время арабского вторжения в 1948-1949 всё вооружение Израиль получал из 
коммунистических стран».
      
      Бен Гурион со всегдашним своим мужеством об этом напоминал:
      
      «Если сейчас я принимаю вас в еврейском государстве — сказал он 
журналистам Израильского телевидения, — то этим мы обязаны гораздо больше 
Советскому Союзу, чем Соединённым Штатам, ибо во время нашей войны за 
независимость, когда мы были окружены арабскими армиями, мы не получили из США 
ни одного ружья».
      
      К тому времени уже, вероятно, всем в мире было ясно, что еврейское 
государство в Палестине не сможет собрать всех неассимилировавшихся евреев мира,
 оно способно было лишь осуществить старый замысел Ахад-Хаама — стать 
государственным центром мирового еврейства.
      С другой стороны, возникновение еврейского государства создавало ряд 
болезненных проблем. Во-первых, теперь каждый человек, считающий себя евреем и 
не переехавший в Израиль (а таких, по чисто материальным соображениям, всегда 
будет большинство), оказывался перед лицом вопроса: гражданином какой страны он 
себя считает? Теперешний выход, допускающий «двойное гражданство», можно 
объяснить только распадом общественного сознания, затронувшим его основные 
категории. Родина у каждого может быть только одна, так сказать, по определению,
 как пол у каждого только один. Конечно, в обоих случаях возможно некоторое 
промежуточное состояние, но это патология, как правило болезненная и для того, 
кто в этом состоянии оказался, и для окружающих. Какие бы штампы в паспорт ни 
ставить, чувство родины у большинства людей сохраняется прежним. Запись в графе 
«пол» не изменит отношение человека к этому «пункту». И не только в сознании 
еврея, не живущего в Израиле, возникает вопросе его истинной родине, но и в 
сознании окружающих. Какое-то время можно такие вопросы из общественного 
сознания вытеснить, фактически добиваясь для евреев особого положения 
сравнительно с другими народами. Но такое табуирование болезненно и само 
разрушает общество.
      Во-вторых, создание еврейского государства в Палестине сделало очевидной 
проблему, до того замалчивавшуюся, — проблему того народа, который там уже жил. 
Мы видели, что противоречия были, и проявлялись в кровавых арабо-еврейских 
столкновениях (уже в 1920-е годы). Ещё раньше произошёл любопытный инцидент. На 
мирной конференции в Версале состоялась встреча сионистской делегации с Советом 
десяти (представителями основных стран-победительниц). Неожиданно, один из 
членов сионистской делегации Сильвэн Леви напомнил, что в Палестине уже живёт 
600 тыс. арабов, приезжающие евреи богаче и приобретают собственность арабов, а 
принятие принципа «национального очага» поднимет опасный вопрос о правах евреев 
на всю эту землю. После этого другие члены делегации не подали ему руки на 
прощание. Однако, сам вопросе «национальном очаге» был спасён вмешательством 
американского государственного секретаря Лансинга.
      Но в целом, создание нового государства — это был эксперимент, начатый 
«на чистом месте», без груза травмирующих исторических воспоминаний. Число 
евреев, живших в Палестине под властью Оттоманской империи, было ничтожно 
(несколько тысяч человек), и еврейские переселенцы могли заново сами создавать 
свои отношения с окружающим народом — арабами.
      Основатель современного сионизма Герцль, по-видимому, имел в виду 
создание чисто светского еврейского государства, в котором собралось бы 
большинство евреев мира, получив таким образом, наконец, возможность жить в 
собственной стране. Вскоре, однако, стала ясной неосуществимость этого плана. 
Такие представители сионизма как Ахад-Хаам и Бубер переносили центр тяжести на 
духовную сторону, рассматривая переселение в Палестину как конструирование 
модели новых отношений евреев с другими народами. Так, в 1921 г. XII 
сионистский конгресс в Карлсбаде принял под влиянием Бубера резолюцию, в 
которой говорилось:
      
      «Два великих семитических народа, которые уже некогда объединяло 
культурное творчество, сумеют и в час их возрождения объединить свои жизненные 
интересы в общем деле».
      
      Резолюция кончалась так:
      
      «Конгресс категорически заявляет, что еврейская колонизационная работа не 
затронет права и интересы арабского народа».
      
      Однако, вскоре Палестину захлестнула волна еврейского терроризма, цель 
которого была доказать невозможность совместного существования евреев и арабов 
и заставить Великобританию поделить Палестину на два государства. Резолюция же 
XII конгресса вытаскивалась на свет только тогда, когда надо было доказать 
британским властям, что увёл имение еврейской иммиграции ничем не грозит арабам.
 Ахад-Хаам писал тогда:
      
      «Великий Боже, так вот к какому концу мы пришли! Неужели такова цель, к 
которой стремились наши отцы, ради которой страдало столько поколений? Неужели 
это и есть мечта о возвращении в Сион, которую тысячелетиями лелеял наш народ? 
Вернуться в Сион, чтобы полить его почву невинной кровью… Если это „Мессия“, то 
я не хочу дожидаться его явления».
      
      В 1938 г. Бубер писал:
      
      «Всё больше голосов повторяют: с волками жить — по волчьи выть. Они 
забывают, что мы приехали сюда, чтобы опять стать людьми».
      
      В 1948 г. он протестовал против распространённой среди евреев точки 
зрения, что в арабо-израильском конфликте они — жертвы:
      «Кто на нас напал? По сути те, кто ощущали себя жертвами нашей агрессии. 
Они называли нас разбойниками, а мы им отвечали, что эта земля принадлежала нам 
2000 лет назад. Перестанем играть словами! Правда заключается в том, что мы 
сами начали с мирной агрессии, когда проникли в страну».
      Еврейский деятель Роберт Велч так описывает наступившие события:
      
      «Вместо „общности интересов“, сотрудничества народов и „общей родины“ — 
оказалась смертельная ненависть и вражда, передающаяся из рода в род. 1/2 млн. 
арабов бежали из Палестины, арабские деревни сравнивались с землёй, арабские 
земли, по праву войны, как „имущество без хозяина“ переходили в руки еврейского 
государства и раздавались новым иммигрантам или „округляли“ уже существовавшие 
еврейские владения».
      
      И действительно, арабо-израильское противоборство в Палестине стало самым 
продолжительным военным конфликтом XX в. Сейчас беженцами стали 2,5 млн. арабов,
 убито более 100 тыс. человек. Палестинских арабов поддерживает (по крайней 
мере, им сочувствует) весь исламский мир, где действуют некоторые 
террористические организации. Ими был совершён ряд жесточайших террористических 
актов: взрыв автобуса, в котором ехали школьники, убийство спортсменов на 
Олимпиаде, убийства отдельных лиц. Как на это отвечало вновь возникшее 
государство Израиль? Такими же террористическими актами, обычно лучше 
организованными и технически оснащёнными. Впервые за последний век (если 
исключить Гитлеровскую Германию) появилось государство, открыто не признающее 
никаких норм и законов. При этом весь мир мирится с тем, что в другом случае 
вызвало бы жесточайшие репрессии: с убийством представителя ООН Бернадотта, 
бомбардировкой ядерного центра в Багдаде, оккупацией части Ливана, резнёй 
арабов в Палестине, похищением людей и т. д. Для сравнения напомню: после 
погромов 1938 г. в Германии («Кристальная ночь»), тоже вызванных терактом 
против немецкого дипломата, известный социолог Клаудиус Мюллер опросил 
(собязательством сохранения тайны) 41 члена национал-социалистической партии об 
их отношении к этому событию. Из них 63% выразили безусловное возмущение, 32% 
дали неопределённый ответ и только двое одобрили погром, «так как на террор 
надо отвечать террором». Вот позицию этих двух самых крайних нацистов разделяет 
государство Израиль. В конце XX в. ту же позицию отрицания международного права 
усвоили и США, и НАТО (Ирак, Сербия, Афганистан). Конечно, главной причиной был 
распад СССР, исчезновение противовеса. Но нельзя недооценивать того, что в 
течение полувека существовал прецедент, хотя и с протестами, и возмущением, но 
принимавшийся всем миром.
      Таким образом, не только как фактор еврейской истории, но и для осознания 
истории всего человечества важно понять логику такой особенной политики 
государства Израиль, причём с самого момента его возникновения. Объяснение 
этого предлагает Израиль Шахак в книге, которую мы раньше цитировали. Он видит 
причину в том, что сионизм, возникший в эпоху Герцля и Вейцмана как чисто 
национальное и светское течение, для укрепления своих позиций постепенно всё 
больше стал опираться на поддержку влиятельных ортодоксальных раввинов и 
«классического иудаизма». Постепенно его основой стал а так называемая 
«еврейская идеология», вытекающая из принципов «классического иудаизма», какой 
описан в главе 4. В частности, оттуда заимствованы принципы отношения евреев к 
неевреям, содержащиеся в талмудической литературе. Эта концепция используется и 
политиками в своих целях. Например, как говорит Шахак, Бен Гурион был атеистом 
и даже бравировал своим пренебрежением религиозными правилами, но во время 
войны 1956 г. он объявил в Кнессете, что истинная цель войны — «восстановить 
царство Давида и Соломона», причём при этих словах почти все депутаты встали и 
запели гимн Израиля. Такой же религиозный исток имеют и неоднократно 
формулировавшиеся требования «библейских границ», которые простираются (в 
максимальных размерах) в Египте — до окрестностей Каира, в Ираке — до Ефрата, в 
Турции — до озера Ван, включают Ливан и Сирию, Иорданию, Кувейт, Кипр.
      Главной идейной основой как внутренней, так и внешней политики 
государства Израиль, является, как считает Шахак, наследие талмудических 
законов. Он пишет, что в детстве изучал талмудические правила об отношениях 
евреев к неевреям, и пишет:
      
      «Мне представляется, что ни сионизм, включая и его по видимости светский 
аспект, ни израильская политика, начиная с самого основания государства Израиль,
 ни позиция, усвоенная поддерживающей Израиль диаспорой, не могут быть поняты, 
если не принимать во внимание глубокого влияния этих законов и принципов того 
общества, которое их создало и которое они отображают… Существование в виде 
центра политики Израиля важной компоненты, основанной на „еврейской идеологии“, 
делает её изучение политической необходимостью. Эта идеология, в свою очередь, 
основывается на отношении исторического иудаизма к неевреям… Она необходимо 
влияет на многих евреев, независимо от того, осознают ли они это сами.
Жёсткое отношение классического иудаизма к неевреям глубоко влияет на его 
последователей: не только ортодоксальных евреев, но и тех, кого можно назвать 
эпигонами: сионистов. А через их посредство влияет и на политическую ориентацию 
государства Израиль…»
      
      В книге приводится множество примеров конкретного осуществления такого 
влияния, из которых мы можем привести лишь несколько.
      Прежде всего, это связано с принципом, рассматривающим государство 
Израиль как «еврейское государство»:
      
      «Положение, делающее Израиль „еврейским государством“, имело с самого 
начала первостепенное значение для израильских политиков и внушалось еврейскому 
населению всеми возможными способами…»
      
      В 1985 г. Кнессет принял подавляющим большинством конституционный закон 
(т. е. имеющий большую силу, чем какой-либо другой), согласно которому к 
парламентским выборам не допускается партия, программа которой отрицает принцип 
«еврейского государства» или предлагает изменить его демократическим путём. 
Принцип «еврейского государства» заключается в том, что Израиль «принадлежит» 
(это официальный термин) лицам, признанным «евреями» израильскими властями, 
причём независимо от места проживания этих лиц. Обратно, Израиль официально «не 
принадлежит» его нееврейским жителям. Согласно израильскому праву, «евреем» 
считается тот, у кого мать или бабка, или прабабка (по материнской линии) — 
еврейка, или же лицо, обращённое в иудаизм путём процедуры, признанной 
удовлетворительной израильскими властями. Согласно основополагающему Закону о 
Возвращении, такое лицо, прибыв в Израиль, автоматически получает гражданство. 
Например, может быть избрано в Кнессет, хотя бы оно не знало ни одного слова 
национального языка.
      Лица, официально признанные «евреями», обладают, сравнительно с другими 
жителями Израиля, рядом преимуществ в праве выбора места жительства или при 
получении работы, вообще эта категория жителей и остальные жители государства 
не равны перед законом. Так, 92% территории Израиля принадлежит государству и 
управляется Израильской Земельной Администрацией (Izrael Land Autority) 
согласно нормам, установленным Национальным фондом (Jewish National Fund), 
органом Всемирной сионистской организации. Эти нормы запрещают право на 
жительство и на открытие предприятия неевреям — исключительно по этой причине. 
Как пишет Шахак: «Такая дискриминация формулируется во множестве законов, даже 
если они — несомненно, чтобы обойти „проблемы“ — явно не пользуются терминами 
„еврей“ и „нееврей“. Однако, эти термины чётко содержатся в Законе о 
Возвращении и другие законы могут просто говорить, например, о „гражданстве, 
полученном в порядке возвращения на родину“.
      Идеологически основой является концепция «выкупа» (или искупления?) Земли.
 Как пишет Шахак:
      
      «С начальной школы еврейским детям внушается, что эта великая идея 
применима не только на всём пространстве государства Израиль, но и на том, что 
после 1967 г. стали называть „земли Израиля“.
      
      Официальная идеология признаёт «выкупленными» (или спасёнными) земли, 
ставшие собственностью «евреев», хотя бы они находились в частной собственности,
 в собственности еврейского государства или Еврейского национального фонда. 
Остальные земли считаются «не выкупленными» (или оккупированными). Идея 
«выкупа» или «спасения» всей земли, т. е. перехода всей её в собственность 
евреев, неоднократно, в качестве окончательной цели, высказывалась рядом 
сионистских лидеров. Как формулирует Шахак:
      
      «Утопия этой „еврейской идеологии“, принятой государством Израиль, 
считает, следовательно, целью — землю, полностью „спасённую“, никакая часть 
которой не принадлежит и не обрабатывается неевреями».
      
      Как идеологию, так и практику государства Израиль Шахак считает 
невозможным даже сопоставить с режимом апартеида в Южной Африке (ещё 
существовавшим во время написания его книги). В Южной Африке считалось, что 87% 
земли «принадлежит» белым, а 13%, в принципе, — чёрным, и там существуют 
официально суверенные государства, называемые «Бантустан». Но «еврейская 
идеология» не признаёт «принадлежности» ни одной пяди Земли Израиля неевреям. 
За ними не признаётся права на какие-либо символы суверенитета — и это 
проводится в жизнь неукоснительно. Шахак приводит пример, когда в 1974 г. шейх 
Хеброна устроил празднество, куда были приглашены арабские вожди, склонные к 
компромиссу с Израилем. По этому случаю его дворец был украшен его флагами. Но 
еврейские группы обратились с протестом к Голде Меир и Моше Даяну, указывая, 
что флаги «нееврейского государства» не могут подниматься на Земле Израиля, это 
противоречит священным принципам, согласно которым земля «принадлежит» только 
евреям. Так как эти принципы признаются всеми сионистами, то правительство 
вынуждено было запретить шейху вывешивать свои флаги, он, оскорблённый, отменил 
приём и вся Арабская Лига заняла более жёсткую антиизраильскую позицию.
      В основе такой политики лежит, согласно Шахаку, традиция «классического 
иудаизма», какой сложился к началу II тысячелетия после Р.Х. В частности, 
выработанные там принципы отношения к неевреям. Он пишет:
      
      «Всякий, кто жил в Израиле, знает, до какой степени эта позиция ненависти 
и жестокости по отношению ко всем язычникам укрепилась и широко 
распространилась среди евреев страны. Как правило, эти чувства не 
демонстрируются внешнему миру. Но после основания государства Израиль, войны 
1967 г. и увеличения власти Бегина, определённое меньшинство евреев, как в 
Израиле, так и вне его, стало более чётко высказываться на эту тему. В 
последние годы антигуманные концепции, согласно которым рабство есть 
„естественная“ участь язычников, публично высказываются в Израиле, даже на 
телевидении — еврейскими землевладельцами, эксплуатирующими рабочую силу арабов,
 в частности, детей».
      
      
2. США и Западная Европа
      
      Эти болезненные тенденции государства Израиль не имели бы слишком 
большого значения для остального мира, подобно «фундаменталистским» принципам, 
которыми руководствуются некоторые исламские государства. Но разница 
заключается в том, что Израиль стал центром всего мирового еврейства и 
оказывает на него сильнейшее влияние, а через него — на весь мир. То, что 
происходит в Израиле, обнажённо показывает, — что же происходит во всём 
еврействе.
      Опять цитируем Шахака:
      
      «Если действенность „еврейской идеологии“ зависит от относительной силы 
Израиля, то последняя, в свою очередь, определяется, в значительной степени, 
поддержкой Израиля евреями диаспоры и, в частности, в Соединённых Штатах…
Сильное давление, оказываемое организованной еврейской общиной США в пользу 
любой израильской политики, должно учитываться любой американской 
администрацией при выработке политики на Ближнем Востоке. То же явление заметно 
в Канаде, не имеющей серьёзных собственных интересов на Ближнем Востоке, и 
которая, тем не менее, ещё более абсолютно поддерживает Израиль, чем США. В 
этих двух странах (а также во Франции, Англии и многих других странах) 
еврейские организации поддерживают Израиль стой же нерушимой верностью, с 
которой до последнего времени коммунистические партии были преданы СССР… В 
Израиле хорошо известно, что произраильский шовинизм и фанатизм, 
распространённый среди организованных евреев диаспоры, намного превосходит 
шовинизм израильских евреев. Этот фанатизм особенно ярко выражен в Канаде и 
США…
Но откуда этот шовинизм, часто экстремистский, одной части американского 
еврейства, но не разделяемый другой? Надо принять во внимание общественное, а 
значит, и политическое значение еврейских организаций „закрытого“ типа: туда в 
принципе не допускаются нееврейские члены… Это те, кого можно назвать 
«организованные» евреи. Они большую часть времени, когда не заняты на работе, 
проводят в обществе других евреев, поддерживая, я думаю, психологию еврейской 
исключительности и принципы классического иудаизма по отношению к неевреям. Они,
 конечно, не могут свободно высказывать эти принципы в США, где неевреи 
составляют более 97% населения. Но их истинные чувства зато „компенсируются“ 
поддержкой „еврейского государства“ и их отношением к неевреям на Ближнем 
Востоке».
      
      Ярче всего подобное положение проявляется в США, о которых критик Кэйзин 
написал в журнале «Ньюсуик» ещё в 1971 г.:
      
      «Я не думаю, что где-либо в истории еврейского народа имелось что-нибудь 
подобное тому влиянию, какое еврейские интеллектуалы оказывают на американскую 
культуру. В этом смысле Америка, действительно, — самый большой успех для 
евреев».
      
      В книге Э. Нитобурга о современном положении евреев в США, написанной 
несколько лет назад сообщается, что сейчас в США живёт около 6 млн. евреев, 
которые составляют 2,7% населения США, и 3,5% городского населения. Среди 
менеджеров и администраторов их доля — 40,7%, вообще в элитных профессиях — 71%.
 Их доля среди студентов более, чем вдвое, превосходит долю других частей 
населения, среди аспирантов — более чем в три раза. Они составляют более, чем 
1/10 часть всех профессоров, а в наиболее престижных университетах Гарварде, 
Йеле и т. д. — от 20 до 30%. В книге говорится:
      
      «Основой, костяком американской этнической общины является её высоко 
организованная часть, представленная системой тесно связанных между собой 
общественно-политических, религиозных, культурно-просветительных, 
благотворительных институтов и организаций, объединяющих большинство 
американцев еврейского происхождения».
      
      Одной из самых влиятельных «закрытых» еврейских организаций, несомненно, 
является Б’най Б’рит, о которой Энциклопедия Дцаика писала, что это — одна их 
самых старых и самых многочисленных еврейских организаций взаимопомощи, 
объединённая в ложи и капитулы.
      Там же сообщается, что она имеет (на 1970 г.) 500 тыс. членов, 17000 
мужских лож, из которых 25% находятся вне Северной Америки, объединяют 210 тыс. 
членов и имеют бюджет в 13 млн. долларов. Согласно Нитобургу, она имеет филиалы 
в 40 странах. В 1971 в опубликованном письме вице-президента этого ордера, Д.
 Кауфмана говорится:
      
      «В настоящее время Б’най Б’рит играет более существенную роль в решении 
судеб и будущего евреев в диаспоре, поскольку она приняла на себя решение задач,
 которые государство Израиль не может выполнять на законном основании, будучи 
суверенным государством и не имея возможности вмешиваться в дела других стран».
      
      Органом её является «Антидиффамационная Лига» (АДЛ). Можно увидеть 
многократно мощное влияние АДЛ. Например, в 1974 г. АДЛ заявила, что евреи 
недостаточно представлены в американском финансовом бизнесе! Что он — последний 
оплот антисемитизма в США!
      Деятельность АДЛ многогранна и имеет большую историю: включает, например, 
постоянные попытки вытеснения из американской культурной жизни «Венецианского 
купца» Шекспира, который её стараниями был запрещён ещё в 1933 г. в школах 
Западного Нью-Йорка и Балтиморы. АДЛ неустанно борется с теми частями 
христианской литургии, которые она считает «антисемитскими». Какие именно это 
части, определить трудно, так как неоднократно высказывалась и такая точка 
зрения, что корень «антисемитизма» находится в самом существовании христианства,
 которое объявляет евреев виновниками в смерти Христа. Например, такова точка 
зрения, высказанная в цитированной книге Я. Каца. Не формулируя, однако, своей 
окончательной цели, АДЛ ведёт в этом направлении неустанную борьбу. Так, в 
отчёте за 1937 г. приводилось 759 наблюдавшихся проявлений антисемитизма, среди 
которых: 74 статьи и брошюры, 115 лекций и т. д. и 25 представлений Страстей. 
После поражения Германии под постоянным давлением находилось представление 
Страстей, каждые 10 лет на Пасху исполнявшееся жителями села Обераммергау в 
Баварии (с 1634 г. в благодарность за окончание эпидемии чумы). В 1980 г. под 
давлением АДЛ американское военное министерство особым письмом обратило 
внимание американских военных, служивших в Западной Германии на «антисемитский 
дух» этих Страстей в Обераммергау (лично сообщение американца, служившего тогда 
в армии и не пожелавшего, чтобы его фамилия называлась). В Соединённых Штатах 
АДЛ добилась запрета молитв в общественных местах и чтении Священного Писания 
перед началом занятий в школе. Ряд процессов, выигранных АДЛ, запрещал 
празднование Рождества в школах и других публичных местах, особенно публичную 
демонстрацию таких христианских символов, как крест и ясли.
      Но основной целью всё же оставалось преодоление такого болезненного факта,
 как распятие Христа — в то же время основоположного убеждения для каждого 
христианина. В этой связи большая работа была развёрнута еврейским отделением 
ордена Б’най Б’рит в контакте с Обществом иудео-христианской дружбы. 
Представитель Б’най Б’рита Жюль Исаак несколько раз был принят папой. Сначала, 
в 1949 г., — Пием II, потом, в 1960 г., Иоанном XXIII. Католическая Церковь 
выразила своё видоизменённое отношение в постановлении II Ватиканского собора 
«Заявление о нехристианских религиях». Это Заявление было принято собором 14 
октября 1965 г. (голосованием 1173 против 250) и провозглашено в энциклике папы 
(Nostra Aetate — «Наше Время»). В нём, в частности, говорится:
      
      «…то, что произошло во время Страстей, не может быть вменено в вину ни 
всем без различия иудеям, жившим в то время, ни иудеям нашего времени. Хотя 
Церковь и есть новый народ Божий, однако иудеи не должны быть представлены ни 
отверженными Богом, ни проклятыми, как будто бы это вытекало из священного 
Писания».
      
      Принятие Заявления протекало на соборе сложно. Сначала был принят текст, 
звучащий ещё более радикально (голосование 651 против 99 при 242 
воздержавшихся). Но папа отложил его утверждение на год. Потом был принят 
цитированный выше текст. В воспоминание этой энциклики — в 1986 г. — уже новый 
папа, Иоанн-Павел II, посетил (видимо, впервые после распятия Христа) синагогу 
(в Риме) и сказал:
      
      «Связи, соединяющие нас с иудейской религией, не объединяют нас так ни с 
какой другой религией».
      
      Н. Гольдман тоже участвовал в переговорах с Ватиканом. Он остался 
недовольным принятым решением. Какой говорит:
      
      «Принятый Собором текст стал водянистым».
      
      По следам заявления Ватиканского Собора было опубликовано «Заявление» 
французского епископа, в котором говорится:
      
      «В противоположность утверждениям очень древней, но спорной экзегезы, 
нельзя вывести из Нового Завета, что еврейский народ был лишён своей 
избранности… …вероятнее всего, что именно из того, что фарисеи и первые 
христиане были близки во многих взглядах, они с такой энергией спорили друг с 
другом…»
      
      Ведь эта «спорная экзегеза» — само Евангелие (напр. Мф. 23, 37-38). И 
«спор» христиан с фарисеями включал ведь и распятие Христа.
      С тех пор существует смешанная комиссия из евреев и католиков, заседающая 
трижды в году, чтобы выявлять и исправлять спорные места в католических книгах.
      Кажется, христианство не знало ещё такого публичного отречения от 
Евангелия, несмотря на все гонения. Даже во время Французской революции, когда 
католическим священникам грозила гильотина, от Евангелия они не отрекались. 
Какая же сила нужна была, чтобы так сломить Католическую Церковь? В продолжение 
Средних веков в Европе постоянно раздавались требования уничтожить имеющиеся 
экземпляры Талмуда, так как там имелись кощунственные и оскорбительные для 
христиан пассажи. Этот спор перешёл и в новое время. Нарождающееся 
гуманистическое течение выступало в защиту Талмуда, особенно этим был известен 
И. Рейхлин. Теперь же всё перевернулось. Идя навстречу требованиям иудейского 
фундаментализма, католическая церковь отказывается от некоторых центральных 
частей христианской веры. И ведь это происходит не под угрозой средневековых 
пыток или костров инквизиции!
      Конечно, современное духовное падение Католической Церкви нельзя свести 
только к вопросу её отношения к иудаизму. Оно проявляется и в других сферах. 
Например, во многих странах она отказалась от латыни как языка, на котором 
служат мессу, а возражавший против этого епископ был лишён сана. Мы привели 
весь этот эпизод лишь как пример всепобеждающего еврейского влияния в 
современном западном мире. Видимо, даже более радикальные постановления были 
приняты синодами некоторых протестантских церквей (говорящие об ответственности 
этих церквей за гитлеровские преследования евреев. В большинстве случаев — об 
ответственности предков) — об этом сообщается в сборнике статей «Русская идея и 
евреи».
      Основной видимой силой, обеспечивающей это влияние, являются, несомненно, 
СМИ: газеты, журналы, телевидение. И особенно ярко это сказывается в центре 
западного мира — США. Журнал «Тайм», сообщающий о скандале с генералом Брауном 
(о чём будет рассказано ниже), приводит его слова: «Они, знаете ли, владеют 
банками в нашей стране, да и газетами. Только посмотрите, где еврейские 
деньги…» — но называет этот взгляд «упрощённым». Статья ссылается на недавно 
вышедшую книгу Стефена Айзекса «Евреи в американской политике», откуда приводит 
сведения, что евреи возглавляют корпорации, владеющие тремя основными 
американскими телекомпаниями, являются издателями таких газет, как «Нью-Йорк 
Тайме», «Вашингтон Пост» и «Уолл Стрит Джорнал», но в целом владеют только 3,1% 
всех американских газет и около 8% ежедневно распространяемых газет.
      Журнал «Тайм» подтверждает, что три крупнейшие телеканала и три 
крупнейшие американские газеты: «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост» и «Уолл 
Стрит Джорнал» принадлежат евреям (заметим, что и директор самого журнала 
«Тайм», — очень распространённого, — Д. Левин). Если говорить подробнее, то ещё 
в 1896 г. «Нью-Йорк Таймс» приобрёл А. Окс, происходивший из немецких евреев; 
главным редактором газеты был А. Розенталь, потом — М. Френкель; владельцем 
газеты был Сульцбергер, а потом — Окс-Сульцбергер. Газетой «Вашингтон Пост» 
владел сначала Ю. Мейер, а потом — его дочь Кэтрин Грехем. Газету «Уолл Стрит 
Джорнал» возглавлял П. Кан. Эти сведения относятся к 70-м — 80-м гг., но похоже,
 что картина менялась всё в ту же сторону. Например, такое впечатление 
оставляет книга Дюка. Следует заметить, что подавляющая часть американских 
газет перепечатывает международные известия и «проблемные» статьи из основных 
центральных газет, лишь дополняя их местными новостями.
      Мы привели высказывание журнала «Тайм» о власти над основными 
американскими телекомпаниями. Речь тогда шла о компаниях CBS, ABC и NBC. Ими 
руководили: CBS — Пэли, ABC — Гольдензон и NBC — Сарнов.
      Тоже относится и к основным кинокомпаниям, названия которых (но не 
теперешних хозяев!) обычно можно увидеть на киноэкране. Это компании: «Уолт 
Дисней», — которую возглавляет Эйскер, «Тайм Уорнер» — Левин, «Уорнер бразерс» 
— Гольдберг, «20 Сенчури Фокс» — Черниц; «Юниверсал Пикчерз» принадлежит 
компании «Сигран», президент которой — Бронфман — крупнейший производитель 
спиртного и президент Всемирного Еврейского Конгресса. Фирма 
«Метро-Голдвин-Мейер» содержит и в названии и мена двух из своих основателей (в 
1924 г.), а третьим был М. Лёв. Мейер руководил фирмой до 1950-х гг. Историк 
кино Арнхейм писал:
      
      «Без преувеличения можно утверждать, что американская киноиндустрия есть 
дело рук восточноевропейских евреев, в прошлый (т. е. XIX) век пересёкших океан.
 Те люди, которые потом стали руководителями всемирно известных предприятий с 
гигантскими капиталами и армиями сотрудников: Цукор, Голдвин, Мейер, Уорнер, 
Шенк, Фокс, Лёв — начинали с жалких накопленных грошей».
      
      Но средства информации, конечно, — лишь орудие для достижения власти. 
Более реальные размеры власти проявляются в занятии высших государственных 
постов. Это можно отчасти проследить на примере США. Евреи в качестве членов 
правительства США находятся систематически, начиная с президента Джонсона 
(1965 г.): — министр образования и социального обеспечения Коэн. Никсона 
обвиняли в нелояльности относительно евреев (был слух, что плёнки его 
разговоров с помощниками, которые так добивались от него в связи с 
«импичментом», содержали жалобы на усиливающееся еврейское влияние). Тем не 
менее (а может быть, именно поэтому) он назначил Киссинджера государственным 
секретарём, Шлезингера — министром обороны, Барнса — главой Федерального 
Резервного Фонда (организация, определяющая валютную политику США) и Гармента — 
главой департамента Белого Дома по гражданским правам. Сменивший его Форд 
оставил на своём посту Киссинджера и назначил Леви министром юстиции и 
Гриншпана главой Федерального Резервного Фонда. И так мы приходим к концу 
президентства Клинтона, когда Государственный секретарь — Мадлен Олбрайт 
Военный министр — Коэн, Министр финансов — Рубин, глава Национального Совета 
Безопасности — Бергер, глава Федерального Резервного Фонда — Гриншпан. Введён 
пост специального представителя еврейской общины при президенте, его занимает 
Футлик. В книге, изданной комитетом Госдумы, цитата из журнала «Уолт Стрит 
Джорнал», сообщающего, что на последних президентских выборах 75% избирательных 
затрат одного кандидата — Гора — было оплачено еврейским капиталом, а у другого 
— Буша — эта доля достигала 30-50%. И вот по поводу правительства нового 
президент Буша в «Вашингтон Пост» уже появилась статья Р. Коэна «В этом 
правительстве нет евреев», где отмечается, что ближе всего к этому только Линда 
Шавец, которая хотя бы замужем за евреем.
      Здесь я приведу цитату из книги Д. Дюка «Еврейский вопрос глазами 
американца». Как я уже говорил (гл. 1), автор не всегда тщательно обосновывает 
свои утверждения. Но, с другой стороны, в книге имеется множество точных ссылок 
на книги и журналы. Некоторые мне удалось проверить, и они оказались 
правильными. Поэтому я приведу его цитату из израильского журнала (мне 
недоступного) «Маарив». Автор — Бар-Иозеф Авионат, статья называется «Евреи, 
правящие при дворе Клинтона». Там говорится:
      
      «В США больше не существует нееврейского правительства. В нынешнем 
правительстве евреи являются полноправными партнёрами в принятии решений на 
всех уровнях. Возможно, некоторые аспекты еврейских религиозных законов, 
касающихся понятия „нееврейское правительство“, стоило бы пересмотреть, так как 
они устарели для США».
      
      Это можно было счесть преувеличением эмоционального автора, но дальше 
читаем:
      
      «В Совете Национальной Безопасности семь из одиннадцати высших 
должностных лиц — евреи».
      
      Дальше следует их список, а потом:
      
      «Ситуация не намного отличается и в администрации президента, где полно 
рьяных сионистов…»
      
      И опять длинный список.
      Наконец, можно вспомнить ряд ярких эпизодов, происходивших за последние 
30-40 лет. Например, при президентстве Картера представителем США в ООН был 
негр Эндрю Янг. Он занимал по отношению к Администрации президента крайне 
независимую позицию. Он вёл себя, как избалованный и капризный ребёнок, всё 
время делая заявления, очень неприятные для Госдепартамента: например, что в 
США больше политзаключённых, чем в СССР, или что кубинские войска в Анголе 
являются стабилизирующим фактором. Тем не менее, всё ему сходило с рук. Но вот 
он в частном порядке встретился с представителем Палестинских арабов при ООН 
Зухди Лабибом Терзи. Последовало заявление израильской разведки, и Картер 
немедленно уволил Янга. А ведь Янг был очень важным для Картера лицом: он в 
качестве одного из виднейших руководителей негритянской общины США помог 
Картеру в его предвыборной кампании заручиться голосами негров. Отставка Янга 
вызвала среди негров большое раздражение. Картеру вскоре предстояли перевыборы; 
он должен был выбирать между 18 млн. негров и 5 млн. евреев, но выбор, 
по-видимому, был ему очевиден.
      Другой такой эпизод связан с выступлением генерала Брауна, председателя 
объединения начальников штабов США («военного № 1» в США). Мы упоминали о нём 
выше. Генерал выступал перед студентами университета Дьюка. Речь зашла о 
политике США на Ближнем Востоке. Сначала он держался осторожно, но вдруг 
сорвался. Говоря о «еврейском лобби», генерал сказал:
      
      «Вы не поверили бы, как оно влиятельно! К нам являются представители 
Израиля, чтобы получить вооружение. Мы говорим, что Конгресс это не поддержит, 
а они отвечают: не беспокойтесь о Конгрессе, это мы берём на себя. Так говорят 
иностранцы, но они этого действительно могут добиться!»
      
      Дальше следовали приведённые выше слова об источниках еврейского влияния: 
банках и газетах.
      Та же статья приводит другие интересные подробности. Как только появилось 
сообщение (в упомянутой выше «Вашингтон Пост») о выступлении генерала, как 
Белый Дом, Пентагон и Конгресс были захлёстнуты потоком писем и телеграмм, 
содержащих возмущённые протесты. Пресс-секретарь Белого Дома и военный министр 
Шлезингер осудили выступление Брауна. Президент Форд вызвал его в овальный зал 
Белого Дома и отчитывал 10 минут. Сенатор Джавиц потребовал провести 
расследование, а сенатор Проксмир призвал к отставке генерала. Сам Браун сразу 
принёс извинения и заявил, что его слова «не выражают его истинных взглядов», а 
что право лоббировать свои интересы есть «самое сердце» демократии.
      Наконец, был ещё один эпизод, оставивший заметный след в печати. Он 
связан с судьбой конгрессмена США Финдли. Финдли был членом подкомиссии по 
связям с Европой и Ближним Востоком. В этом качестве он совершал поездки на 
Ближний Восток и встречался с руководителями Сирии и Йемена (в частности, чтобы 
добиться освобождения американского агента, осуждённого за шпионаж в Йемене). В 
1978 г. он встретился с Арафатом и высказывался за переговоры Израиля с ООП 
(что совпадало с тогдашней официальной позицией США). Вскоре положение его 
резко изменилось. От него отшатнулись его соратники по партии, его явно боялись,
 даже Рейган. Несмотря на это, ему удалось в 1980 г. быть переизбранным в 
Конгресс. Но в 1982 г. была произведена перекройка избирательных округов, 
назначены дополнительные выборы — и их он проиграл. Хотя проигрыш его был всего 
за счёт 1% голосов, и он считает, что причин для его поражения было много, но 
еврейские организации громогласно заявляли, что его провалили они за его 
«антиизраильскую» позицию.
      Но реакция Финдли казалась не такой, как у героев других аналогичных 
происшествий, он заинтересовался явлением, с которым столкнулся, стал собирать 
материалы из прессы, сам брал интервью — и в результате опубликовал книгу об 
Израильском лобби в США, наполненную большим количеством фактов.
      Там он описывает других, поплатившихся политической карьерой за 
неосторожные, казалось бы, невинные высказывания, критикующие политику Израиля: 
конгрессмены Мак Клоски, Фаунтрой, Дюмалли, сенаторы Эдлай Стивенсон (кандидат 
в президенты), Фулбрайт, Абурецк, Рибиков, Матиас, Перси, посол Вест, 
журналисты Роджер Бродерик, Энн Гайер, киноактриса Ванесса Редгрейв, 
государственный чиновник Квандт (заместитель Бжезинского), Янка, профессора 
Хомский, Экбаль Ахмат, Мазер Хамид, священник, настоятель наиболее престижного 
протестантского собора в Вашингтоне Сайр и т. д.
      Автор описывает разнообразные формы давления: организация провала на 
выборах, угроза бойкота в профессиональной деятельности после ухода из политики,
 срывы собраний, взлом квартир… Надо заметить, что американцы гораздо более 
деликатные люди, чем мы, русские. У нас считается, что человек подвергается 
преследованиям, если его сажают в лагерь, избивают ил и убивают. Американцы 
восприимчивы к гораздо более тонким воздействиям: достаточно учёному не быть 
включённым в какой-то дополнительный грант, так что летом он не сможет поехать 
с семьёй отдохнуть на Болеарские острова — и он уже чувствует себя гонимым.
      О том, что происходит в военном ведомстве, Финдли рассказывает просто 
чудеса. Ведущие переговоры представители Израиля оказываются лучше 
осведомлёнными о состоянии американских вооружений, чем сотрудники оборонного 
ведомства. Они просят о поставках вооружений, засекреченных ещё в США, — и 
добиваются их. Если американские представители имеют какие-то возражения против 
желаний Израиля, — они боятся доверить это бумаге, чтобы их карьера не 
пострадала. Секретные документы пропадают пачками, и многие израильские 
чиновники высылались, но США никогда не выдвигало официального обвинения в 
шпионаже. «Военные, — говорит Финдли, — называют Пентагон „израильским 
магазином самообслуживания“.
      Обычным средством давления являются звонки и заявления конгрессменов, 
утверждающих, что те или иные поставки совершенно необходимы для безопасности 
Израиля. Конгрессмены, в свою очередь, находятся под давлением многочисленных 
еврейских организаций, мобилизующих своих членов для звонков, писем или 
посещений конгрессменов. Любая неподатливость вызывает обвинения в 
«антисемитизме» или «враждебности к евреям». Распространяются «списки врагов», 
опасных в этом смысле. Это давление столь эффективно, что в некоторых случаях 
учебные заведения возвращают деньги, полученные для определённых программ 
только потому, что они были предложены арабскими странами. В других — 
отказываются от сотрудничества с американцами арабского происхождения.
      Вот конкретный эпизод из этой книги. Известный «Географический журнал» 
напечатал статью о Дамаске, в которой в небольшом абзаце о тамошней еврейской 
общине говорилось о её сравнительно благоприятном положении. Это вызвало бурю 
протестов, редакция получила более 600 возмущённых писем. От неё требовали 
публикации противоположной оценки. Напрасно редактор доказывал, что журнал 
существует с 1888 года и никогда подобной практики не придерживался. Состоялась 
бурная демонстрация у стен редакции. Вдело вмешался Американский Еврейский 
Конгресс. В результате редакция сдалась и напечатала заявление, в котором 
говорилось: «Наши критики были правы. Мы ошибались».
      Пресса настолько восприимчива к подобному давлению, что когда 
руководитель Совета Еврейских Общин Беренбаум и другие еврейские активисты, 
встретившись с представителями редакции «Вашингтон Пост», сообщили им, что у 
газеты «есть еврейская проблема», то газета согласилась, чтобы в течение недели 
Беренбаум наблюдал за обработкой и сообщением новостей в редакции.
      При таком давлении, естественно, принимаются решения, явно противоречащие 
национальным интересам США. Как пример Финдли приводит ассигнование в 1984 г. 
250 млн. долларов на развитие производства в Израиле нового истребителя Лави, 
который становился конкурентом самолётам, производимым тогда в США. Причём за 
это решение голосовало 379 депутатов Конгресса, против — 40. Один из 
возражавших сказал:
      
      «В результате будет потеряно 6000 рабочих мест … У американцев не только 
забирают их доллары, чтобы создать иностранную промышленность. Они должны ещё 
потерять свою работу».
      
      Но, пожалуй, наиболее драматический эпизод, когда американские интересы 
были принесены в жертву интересам Израиля — это эпизод с кораблём Либерти. 
Эпизод совершенно одинаково описан и в книге Финдли, и в книге Дюка. Существуют 
и специально ему посвящённые книги.
      Событие, о котором идёт речь, произошло 8 июня 1967 г., во время 
очередной арабо-израильской войны. Тогда вооружёнными силами Израиля было 
расстреляно американское разведывательное судно «Либерти», причём погибло 34 и 
было ранено 171 моряков. На следующий день израильское правительство принесло 
извинения, сказав, что приняло судно за египетский корабль. Однако, ряд 
писавших об этом авторов приводят доказательства того, что нападение было 
умышленным и, более того, что это было известно правительству США. По 
воспоминаниям оставшихся в живых, нападение произошло днём, в 2 часа. Корабль 
сначала облетело несколько реактивных самолётов. Лёгкий бриз, дувший в это 
время, развевал американский флаг, явно различимый. Потом корабль подвергся 
атаке израильских самолётов. Он был обстрелян из пулемётов, а на палубу 
сброшены напалмовые бомбы. Потом судно было расстреляно ракетами с торпедных 
катеров. Обстрелу подверглись и спасательные шлюпки, спущенные с корабля. Более 
того, вблизи находились два американских авианосца «Саратога» и «Америка». 
Дважды, в ответ на сигналы бедствия «Либерти» с них подымались на помощь 
самолёты, но были возвращены приказом высшего начальства (в одном случае — 
министра иностранных дел Мак Намары). Только на следующий день, когда стало 
ясно, что судно упорно не желает тонуть, появилась помощь и раненые были 
эвакуированы вертолётами. Как утверждает, например, Финдли, властям уже тогда 
было известно, что нападение было преднамеренным, а ЦРУ предупреждало о нём за 
2 дня. Причиной всей акции он считает опасения правительства Израиля, что судно 
могло установить подготовку израильского нападения на Сирию (которое произошло 
действительно 2 дня спустя, хотя Израиль заключил перемирие с арабскими 
странами). Финдли говорит, что президент Джонсон организовал дымовую завесу, 
благодаря которой и 16 лет после его ухода факты почти неизвестны. 
Правительство США приняло версию Израиля. Назначенная комиссия опубликовала 
отчёт, в котором умалчивалось, что государственная принадлежность корабля была 
очевидна задолго до атаки, не упоминалось о напалмовых бомбах и расстрелянных 
шлюпках. Говорилось, что атака продолжалась 2 минуты, хотя она заняла более 70 
минут. Выжившим морякам был дан приказ строго придерживаться официальной версии 
и не сообщать никакой другой информации.
      Основным источником разоблачений стала публикация бывшего офицера 
«Либерти» Эннса. Для (тогдашнего) положения в США характерно, что он всё же 
смог издать свою книгу в 1980 г., через 2 года после ухода на пенсию. Он 
секретно собирал воспоминания своих выживших товарищей. Книга вызвала, как 
говорит Финдли, интернационально координированное сопротивление: Минобороны США,
 Антидиффамационной Лиги, Американо-Израильского Комитета Общественных 
Отношений, издательств, средств информации и Израильского Мининдела.
      Эннс всё же мог провести ряд выступлений на тему книги, но его там 
прерывали, называя лжецом и антисемитом. Письма такого же содержания он 
продолжал получать ещё 10 лет.
      И несмотря на такую общественную атмосферу, в 1984 г. сенатор Д’Амато 
внёс законопроект о необходимости «погасить вспышку охватившего страну 
антисемитизма» — и он был принят в качестве закона в 16 штатах.
      Очень многого во внешнеполитической области добился для Израиля президент 
Картер. При нём было заключено в Кэмп-Дэвиде израильско-египетское соглашение. 
По меркам I или II мировой войны Египет подписал «сепаратный мир» с Израилем. Я 
записал себе тогда следующее сообщение Би Би Си:
      
      «Газета „Сэнди Таймс“ в воскресенье 15 октября написала, что „за один 
день президент Картер превратился из неопытного человека, вмешивавшегося в 
чужие дела, в мудрого государственного деятеля… Президент Картер не может быть 
столь неспособным, чтобы не выучить свой урок“ (т. е. сделать правильный вывод).
 
      
      И позже, вплоть до наших дней, можно видеть, что Израиль третирует США, 
как своего вассала. Он указывает им, каким странам и какое оружие они могут 
продавать. Израиль нарушает условия договора, по которому США передают ему 
оружие, и когда они приостанавливают очередные поставки, он в гневе разрывает 
договор; испуганные США идут на попятный. Дело дошло до комической жалобы 
президента Рейгана (на пресс-конференции 1.X.1981 г.), что Израиль оказывает 
слишком большое давление на внешнюю политику США.
      Когда голосами арабских стран Израиль был исключён из Международного 
Агентства по Атомной Энергии (вполне законно, так как он отказывался дать 
доказательства того, что использует атомную энергию только в мирных целях), то 
США покинули это Агентство вместе с ним. Госдепартамент заявил, что такова же 
будет реакция США, если Израиль попытаются исключить из любого другого 
специализированного агентства ООН. Наконец, когда был а опасность, что страны 
III мира смогут добиться исключения Израиля из ООН, США объявили, что тогда и 
они выйдут из этой организации. Кажется, что США по отношению к Израилю 
потеряли свою независимость.
      Уже во второй срок его президентского правления Клинтон пытался добиться 
мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Как выражение своего недовольства 
неуступчивой позицией Израиля, он не пригласил в Белый Дом находившегося в США 
израильского премьера. Сразу же появилась секретарша из его аппарата Левинская, 
начавшая рассказывать об их связи, причём с массой грязных подробностей. По 
этому поводу уже начал и развёртывать процедуру «импичмента» (причём президент 
обвинялся не в его поступках, а в том, что сначала их отрицал). Тут, видимо, 
Клинтон осознал, в чьих же руках власть. В тот день, когда Сенат принял решение 
о начале процедуры — 12 декабря 1998 г. — Клинтон полетел в Израиль с женой и 
всей семьёй (включая собачку). Причём премьер Израиля утверждал даже, что не 
приглашал Клинтона, а он сам настоял на поездке. После ряда унижающих его 
публичных покаяний, Клинтон был прощён, «импичмент» не состоялся. В Израиле 
взяло верх радикальное течение. В сентябре 2000 г. Ариэль Шарон посетил 
арабскую святыню Аль-Харам. В арабских кругах Шарон имеет прозвище «ливанский 
мясник»: он был военным министром, когда произошла резня в лагерях арабских 
беженцев Сабра и Шатила и был удалён из правительства под влиянием возмущения 
этой резнёй, в том числе и в Израиле. Появление Шарона около арабской святыни 
было явной провокацией, да оно так и было обставлено, его охраняло несколько 
тысяч полицейских. Это дало новый толчок «интифаде», положение стало быстро 
ухудшаться, сам Шарон стал премьером и теперь (конец 2001 г.) мы имеем 
полномасштабную арабо-израильскую войну.
      Кем же считают себя евреи в США? По оценкам социологов, 9/10 из них 
предпочитают интегрироваться в американское общество и не являются сторонниками 
сионизма. Однако 4/5 считают, что поддержка Израиля Вашингтоном — в интересах 
США. В 1988 г. Джерри Гобин сказал:
      
      «Государство Израиль занимает теперь центральное место в определении 
еврейской идентичности».
      
      Конечно, таково же еврейское влияние не только в США, но во всём западном 
мире. Например, в конце 1960-х-начале 1970-х годов Запад переживал тяжёлый 
кризис. Главным образом, это были студенческие волнения: студенты захватывали 
университеты. Но также волнения негров в США. Термин «революция» был у всех на 
устах: вожди движения утверждали, что совершается 5 революций — экономическая, 
свержение капитализма; национальная, отделение нескольких южных штатов от США; 
политическая, уничтожение репрессивного демократического строя; сексуальная, 
уничтожение буржуазной семьи; психоделическая, объединяющая культуру 
совместного приёма наркотиков и танцев под рок-музыку (вместе это должно было 
уничтожить буржуазную индивидуальность). И опять, как в русской революции 
1917 г., как в германские революционные годы 1918-1923, как в венгерской 
революции 1918 г., среди руководителей оказалось непропорционально много 
евреев: Кон Бендит, Джерри Рубин, Аллен Гинсберг. Идеологические вожди этого 
движения происходили из философской «Франкфуртской школы», были последователями 
одновременно Маркса и Фрейда и почти без исключения евреями: Адорно («после 
Освенцима поэзия невозможна»), Маркузе, Хоркхеймер, Фромм.
      Ярким примером является судьба историков, известных под общим названием 
«ревизионисты». Общее у них то, что они стремятся пересмотреть стандартно 
принятые на Западе взгляды на историю II мировой войны. Некоторые из них 
доказывают, что цифра 6 млн. евреев, погибших от рук гитлеровских властей. — 
очень преувеличена. Другие доказывают, что немцы в концлагерях не пользовались 
газовыми камерами. Мне лично не очень понятно, что ими движет, как я уже 
говорил в гл. 12. Но каковы бы ни были мотивы «ревизионистов», поразительны не 
они, а тот ответ, который эти исследователи встретили. Современный немецкий 
историк очень осторожно говорит об этом:
      
      «Однако, остаётся весьма прискорбным, что в признанной литературе столь 
полно утрачено основное правило науки: „выслушать и другую сторону“.
      
      Действительно, «ревизионистам» не отвечают, если о них упоминают, то лишь 
как о «неонацистах» или «правых радикалах», но зато они постоянно преследуются. 
Ряд этих авторов присуждён к тюремному заключению: в Канаде, Германии, Франции, 
Швейцарии. Другие присуждены к крупным штрафам или уволены с работы без права 
на пенсию (т. е. обречены на нищенское существование). При этом им никто не 
инкриминировал иных действий кроме написания книг, в которых приводятся 
аргументы против утверждений, признанных «неприкасаемыми». Вот итог 
многовековой «борьбы за свободу слова» на Западе! Теперь уже нельзя попасть в 
тюрьму за утверждение, что земля движется вокруг солнца, зато вполне возможно 
за книгу, содержащую аргументы о числе жертв «Катастрофы», о том, были ли 
газовые камеры в тех или иных немецких лагерях и т. д.
      Надо сказать, что хотя сознание среднего американца манипулируемо и 
управляемо, как хороший автомобиль, — они всё же твёрдо держатся за свою 
«первую поправку», провозглашающую свободу слова, и в США подобные суды до сих 
пор невозможны. Но ведь приговор суда — не единственное несчастье, которое 
может постигнуть людей! Например, американские «ревизионисты» создали целый 
институт: — «Институт исторических исследований», — а несколько лет тому назад 
здание института загорелось и библиотека погибла. Д. Дюк в своей книге пишет:
      
      «Когда некоторые из моих друзей по патриотическому движению ввели в 
обращение… термин Сионистское Оккупационное правительство, или СОП, я думал, 
что название несколько преувеличено, но после долгих размышлений и изучения 
этого вопроса я осознал, что это наиболее подходящее описание грустных дел в 
Вашингтоне в сфере внешней и внутренней политики».
      
      Факты, которые мы привели, указывают на то, что так же дело обстоит во 
всём западном мире и не только «в сфере внешней и внутренней политики», но и 
религии, политических и социальных взглядах, да и вообще всей жизни.
      
      
Литература:
      
      Shahakl.  Цит. в Гл. 1.
      Рид Д.  Цит. в Гл. 1.
      Судоплатов П.  Цит. в Гл. 13.
      Goldmann N.  Цит. в Гл. 3.
      Weizmann Ch.  Цит. в Гл. 10.
      Cohn H.  Цит. Гл. 12.
      Encyclopaedia Judaica. Jerusalem, 1972.
      «B’nai B’rith Magazine». March. 1938.
      Декларация об отношении к нехристианским религиям. II Ватиканский Собор. 
Конституции, декреты, декларации. Брюссель, 1992.
      Laurentin R.  (abbe). L’Eglise et les juifs a Vatican II. 1967.
      «Обращение французского епископа». Вестник Русского Студенческого 
Христианского Движения т. 108-109-110. Париж, 1973.
      Katz J.  Цит. в Гл. 4.
      Русская идея и евреи: Сборник статей. М., 1994.
      Кино. Краткая Еврейская Энциклопедия. Т. 4.
      Нитобург Э.  Евреи в современной Америке. М., 1998.
      Who’s Who in American Jewry. N.-Y., 1927.
      Korn D.  Wer ist wer im Judentum. Munchen., 1996.
      Комей Д.  Кто есть кто в истории евреев. Лондон — Москва. 1974, 1995. 
Time. Nov. 25. 1974.
      Findley P.  They dare to speak out. N.-Y.. 1985.
      Nolle E.  Цит. в Гл. 12.
      Маслюков Ю. Д.  (редактор). «Распад мировой долларовой системы». М., 2001.

      Cohen R.  «No Jews in This Cabinet». «Washington Post», Jan. 16. 2001.
      
      
Глава 15
Во второй революции в России
      
      
(Конец 1980-х — начало 1990-х годов)
      
      В конце 1980-х-начале 1990-х годов в нашей стране произошёл переворот, не 
менее радикальный, чем революция 1917 г. Изменился политический строй и 
экономический уклад страны. Страна распалась на части. Все виды производства 
сократились в 2 раза и больше. Начались войны между вновь образовавшимися 
государствами. В результате этих войн, общего падения уровня жизни и 
распространившегося чувства безнадёжности население сократилось на много 
миллионов человек, рождаемость в России стала ниже, чем была в последнюю войну.
      Этот переворот обычно называется «перестройкой» — лукавый термин, 
выдуманный сначала для того, чтобы скрыть характер совершающихся перемен (а 
возможно, своё непонимание того, что из всего этого получится. Дескать, это не 
реформы, а всего лишь перестройка). Такой переворот имеет полное право 
называться революцией. Для краткости я буду называть его Революцией 1990-х 
годов (хотя какие-то роковые сдвиги начались несколько раньше).
      Итак, Россия пережила вторую революцию за один век. Каково же было в ней 
еврейское участие? Прежде всего, бросается в глаза, что когда начались первые 
сдвиги, власть находилась полностью в руках русских людей (в чисто этническом 
смысле). Я помню, ещё из тех времён одно торжественное заседание Академии Наук, 
где появилось всё горбачевское Политбюро. Оно было мне хорошо видно, и меня 
поразило, — какие все русские лица! И действительно, среди них не было даже 
того большого числа украинцев, которые появились при Брежневе. За исключением 
временно появившихся там Шеварднадзе и Алиева, это были великороссы. Не говоря 
уж о том, что не было ни одного еврея. Вероятно, были какие-то советники, 
секретари, сотрудники ЦК. Но ведь не советники выбирали Политбюро, а члены 
Политбюро назначали их!
      А чтобы яснее оценить, что же произошло, перешагнём через несколько лет и 
перенесёмся во время, когда основные тенденции уже сформировались и победили. В 
1996 г. в американской газете на русском языке «Новое русское слово» появилась 
как бы итоговая статья по интересующему нас вопросу. Надо сказать, что газета 
ориентируется на общину приехавших из России евреев. Этот факт газетой не 
затушёвывается — об этом говорят, например, печатающиеся там объявления о 
свадьбах, похоронах, собраниях и т. д. Вот к этому кругу читателей газеты и 
обращается статья. Она называется «Еврейское счастье», а её автор — Леонид 
Радзиховский — публицист из России. Приурочена статья к важному событию — 
учредительному съезду Российского Еврейского Конгресса, который вошёл в состав 
Всемирного Еврейского Конгресса. Но по этому поводу автор высказывает и ряд 
общих суждений о положении евреев в современной России:
      
      «Евреи сегодня составляют огромную часть российской элиты — 
художественной, интеллектуальной (это, впрочем, было всегда в течение 
последнего века), а также политической и коммерческой.
Политики: Жириновский, Явлинский, Чубайс, бывший министр иностранных дел 
Козырев и новый министр тех же дел Примаков, министр экономики Ясин, помощники 
президента Лифшиц и Сатаров, губернатор Нижнего Новгорода Немцов, первый 
вице-премьер правительства Москвы Ресин и т. д., и т. д. С некоторой натяжкой в 
этот ряд может быть включён и Гайдар …
Евреи составляют и огромную часть ранней капиталистической элиты страны. Почти 
все крупнейшие банки Москвы возглавляют евреи. Банк «Столичный» — Александр 
Смоленский, «Мост-банк» — Владимир Гусинский, «Менатеп» — Михаил Ходорковский, 
«Российский кредит» — Виталий Малкин, «Альфа-банк» — Пётр Авен и Михаил Фридман 
… К числу крупнейших предпринимателей России относят того же Владимира Ресина — 
короля московского строительства, а также скандально известного певца Иосифа 
Кобзона, постоянно обвиняемого в связях с мафией, Бориса Березовского и других».

      
      Спустя два года, тот же вопрос был затронут в статье, напечатанной в 
выходящей в Москве многотиражной газете «Аргументы и факты». Автор-писатель Э.
 Тополь, начавший писать в СССР, затем уехавший в Америку (книги его, кажется, 
детективного жанра, сам я не читал). Статья называется
      
      
«Возлюбите Россию, Борис Абрамович!»
      
      и в качестве подзаголовка:
      
      
«Открытое письмо Березовскому, Гусинскому, Смоленскому, Ходорковскому и 
остальным олигархам».
      
      «Открытое письмо» написано широко: там высказывается и взгляд на мировую 
миссию евреев и рекомендации по поводу действий в современной России. Но сейчас 
я выделю только оценку автором теперешней ситуации в России. Она изложена им в 
разговоре с Березовским «в старинном особняке, реставрированном с новорусским 
размахом и роскошью…» Вот что сказал автор:
      
      «Борис Абрамович… На телевидении есть, как Вы знаете, программа „Куклы“. 
Там действуют куклы Ельцина, Ястржембского, Черномырдина, Куликова и прочих. Но 
главный кукловод — за экраном, и его фамилия — Шендерович. А в жизни есть 
российское правительство — Ельцин, Кириенко, Фёдоров, Степашин. Но главный 
кукловод имеет длинную еврейскую фамилию — 
Березовско-Гусинско-Смоленско-Ходорковский и так далее. То есть впервые за 
тысячу лет с момента поселения евреев в России мы получили реальную власть в 
этой стране».
      
      Вот это и есть та картина нынешней ситуации, которую рисует автор. И она, 
как видно из продолжения диалога, не встречает возражения у Березовского. 
Дальше тоже высказываются интересные точки зрения, поэтому продолжим цитату. 
Автор говорит:
      
      «— Я хочу спросить вас в упор: как вы собираетесь употребить её? (власть 
над Россией, как было сказано выше — И.Ш.)  Что собираетесь сделать с этой 
страной? Уронить её в хаос нищеты и войн или поднять из грязи? И понимаете ли 
вы, что такой шанс выпадает раз в тысячу лет? И чувствуете ли свою 
ответственность перед нашим (выделено в оригинале — И.Ш.)  народом за свои 
действия?
— Знаете… — затруднился с ответом Б.А. — Мы, конечно, видим, что финансовая 
власть оказалась в еврейских руках, нос точки зрения исторической 
ответственности мы на это никогда не смотрели…
— И никогда в своём узком кругу не обсуждали эту тему? — Нет».
      
      Пропуская рассуждения Березовского о причинах неудачливости русских 
банкиров, продолжим цитировать мысль автора:
      
      «— Ну раз уж так случилось, что у нас вся финансовая власть, а 
правительство состоит из полукровок Кириенко и Чубайса, вы ощущаете всю меру 
риска, которому вы подвергаете наш народ в случае обвала России в пропасть? 
Антисемитские погромы могут обратиться в новый Холокост.
— Это исключено, — сказал Б.А. — Знаете, какой сейчас процент антисемитизма в 
России? Всего восемь процентов! Это проверено научно!»
      
      Но автор не соглашается с такой оптимистической позицией и приводит ещё 
один аргумент:
      
      «Знаете, когда в Германии все немецкие деньги оказались в руках еврейских 
банкиров, думавших лишь о приумножении своих богатств и власти, там появился 
Гитлер, и кончилось это Холокостом».
      
      Приведём ещё одно свидетельство, исходящее из тех же кругов. В 1997 г. 
Израиль посетила делегация ведущих банкиров России: Авен, Березовский, 
Гусинский, Малкин, Хаит (почти точно по списку, приведённому в статье 
Радзиховского). Они дали коллективное интервью израильскому телевидению. 
Кассета с записью попала в Россию и ходила здесь по рукам. Вот отрывки:
      
      «Произошло колоссальное, невиданное перераспределение собственности. 75% 
собственности, бывшей в руках государства, после 1991 г. перешло в частные 
руки».
      Березовский.
      
      
      «Таких прибылей и таких доходов, как в России, не было нигде».
      Хаит.
      
      
      «50% капитала принадлежат еврейскому бизнесу».
      Малкин.
      
      Выступающие приоткрывают и те пути, которыми был совершён этот переворот. 
Иногда очень лирично:
      
      «Начинали с мелочей…, — а потом: пошло, пошло, пошло, пошло…»
      Гусинский.
      
      Но иногда и более конкретно:
      
      «Можно было двигаться вправо, влево, вперёд, назад».
      Малкин.
      
      
      «Этот период сопровождался всеобщей доверчивостью».
      Малкин.
      
      
      «Два года вообще не платили никаких налогов».
      Хаит.
      
      
      «Появилась возможность перераспределять богатства стоимостью в миллиарды».

      Березовский.
      
      
      «Это было ничьё!»
      Березовский.
      
      
      «От одной росписи чиновника зависело, тебе ли это перейдёт».
      Березовский.
      
      Есть рассуждения и более общего характера:
      
      «Если вы помогаете власти, то вы зарабатываете моральный авторитет. И это 
интегрированное мнение крупного бизнеса влияет на кадровые назначения».
      Малкин.
      
      Вопрос ведущего: «А не пытались ли вы повлиять на выборы?»
      Ответ:
      
      «Попытались (с широкой улыбкой) — и повлияли».
      Гусинский.
      
      Далее — аналогичные идеи:
      
      «Вложения в СМИ — это не бизнес, а защита своих (и не только своих) 
интересов».
      Березовский.
      
      В 1996 г., в связи с приближавшимися выборами, было опубликовано письмо 
российских предпринимателей, где властным голосом указывались основные линии 
будущей политики России. Письмо подписали одиннадцать «предпринимателей» и 
среди них — Березовский, Смоленский, Ходорковский, Фридман. В письме 
указывается:
      
      «… надо чётко проводить грань между конструктивной политикой и 
политическими спекуляциями на национальной теме. Мы все — россияне.
Мы не можем заниматься изнурительной и бесплодной педагогикой.
…отечественные предприниматели обладают необходимыми ресурсами и волей для 
воздействия на слишком беспринципных и слишком бескомпромиссных политиков».
      
      Словом, это был голос новой власти.
      В цитированной раньше книге В. Топорова затрагивается вопрос роли евреев 
в «перестройке»:
      
      «Евреи (и те, кто ощущает себя таковыми, и те, кто всего лишь 
рассматривает себя и своих близких как неизбежные жертвы грядущих утеснений и 
репрессий) сделали в массе своей капиталистический, „демократический“, 
проельцинский выбор, волей-неволей, — а точнее, с великим энтузиазмом! — взяв 
на себя тем самым часть ответственности за общегосударственные и 
социально-экономические метаморфозы самого пагубного свойства. Огромную часть 
ответственности. И в очередной раз проявили национальную беспечность, хотя бы 
потому, что эту ответственность рано или поздно возложат только на них».
      
      Во время президентских выборов 1996 г. состоялось собрание еврейской 
общественности в Доме Кино в поддержку Ельцина. «Еврейская газета» рассказала о 
нём под заголовком: «Евреи делают свой выбор». Деятели культуры Израиля 
прислали письмо в «Еврейскую газету» с призывом «воспротивиться реставрации». 
Ту же тенденцию показывает и то, что 20 млн. русских жителей СССР, оказавшихся 
за границами России, не получили права участия в выборах. Но зато в Израиле 
было созданы избирательные участки специально для выходцев из России. Д. Фурман,
 обсуждающий этот же вопрос на языке цифр, результатов «социологических 
опросов», пишет (на основании опросов ещё 1991 г.):
      
      «С тем, что на Западе создано лучшее из возможных обществ и нам надо 
следовать за Западом, согласились 13,2% русских и 52,5% евреев».
      
      Автор (не приводя здесь процентов) утверждает, что евреи, сравнительно с 
русскими, «особого стремления стать бизнесменами не проявляют».
      
      «Однако, когда речь идёт не о себе, а о детях, профессию бизнесмена 
выбирают 18,6% русских и 30% евреев. С тем, что рынок — самая эффективная форма 
хозяйства, к которой надо как можно скорее прийти, несмотря на все издержки, 
согласились 22,1% русских и 30% евреев. Процент согласившихся с тем, что 
„Россия должна защищать интересы русских в других бывших республиках СССР 
любыми средствами, вплоть до применения военной силы и изменения границ“ — в 
два раза ниже среди евреев, чем среди русских. В утверждении: „Россия не должна 
вмешиваться во внутренние дела других независимых государств, даже, если там 
нарушаются права русских“ — соотношение даже 1 к 4».
      
      Автор формулирует и свои выводы из данных приведённого опроса:
      
      «Везде, во всём мире роль евреев в прогрессистских и революционных 
движениях всегда была совершенно не пропорциональна их удельному весу в 
населении. В истории России… революционные идеологии пользовались в еврейской 
среде особенным успехом, и роль евреев в нашей революции была особенно велика. 
Проявляется ли эта активистская стратегия сейчас, во время нашей второй, 
антикоммунистической революции? Естественно, проявляется…»
      
      При этом указывается на следующую закономерность. Во время «первого 
революционного цикла»:
      
      «Большинство политически активных евреев выступило на стороне революции … 
одновременно устанавливающей тоталитарный строй…
На мой взгляд, в очень смягчённой форме …ту же логику в отношении большинства 
евреев мы видим и в 1989-1993 годах».
      
      Автор объясняет это одной причиной: страхом «антисемитизма», хотя, какой 
подчёркивает, речь идёт больше о «страхе», чем о каком-то реальном факторе 
жизни.
      Ещё в 1994 г. В. Гусинский, уже упоминавшийся (например, в цитате из 
статьи «Еврейское счастье») как представитель «ранней капиталистической элиты 
России», выступая по радио «Свобода», сказал:
      
      «Мы финансировали весь политический спектр, который не занимает крайне 
радикальной фашистской или националистической позиции… Это наша страна, и мы не 
можем допустить, чтобы сюда пришли фашисты».
      
      Поскольку «фашисты и националисты» в этих кругах означает тех, кто 
пытается заговорить о русских интересах или хотя бы естественных интересах 
государства (это подтверждает громадное число примеров), то по смыслу 
вышесказанного все остальные получают содержание от «ранней капиталистической 
элиты», огромную часть которой по свидетельству всё той же цитированной выше 
статьи «составляют евреи».
      Социолог Р. Рывкина в книге, посвящённой специально положению евреев в 
России после «перестройки», пишет:
      
      «Еврейская интеллигенция снова являет собой один из наиболее активных 
отрядов реформаторов — банкиров, руководителей новых общественных организаций, 
работников прессы и др.»
      
      Хотя, к сожалению, здесь автор не приводит никаких конкретных данных, но 
предлагается некоторое объяснение этому явлению:
      
      «…евреи конкурентоспособны для занятия мест в новых и наиболее сложных 
формах экономики — таких, как финансы, внешние экономические отношения, рынок 
ценных бумаг, компьютерный рынок и т. д.»
      
      (именно от социолога интересно было бы узнать, — что значит 
«конкурентоспособность»: наследственные способности, лучшее социальное 
положение и т. д. ?) 
      И при столь весомом влиянии на жизнь отношение еврейства к России трудно 
назвать симпатией. Так, Р. Рывкина приводит данные опроса среди евреев на тему: 
«В какой период русской истории вы предпочли бы жить?» Больше всего из 
респондентов ответило: «Вообще предпочёл бы не жить в России». И уже гораздо 
меньше — при Горбачёве, при Брежневе и т. д.
      Можно привести много аналогичных примеров. Но вывод уже ясен. Как в 
1917 г. «еврейство» как целое поддержало революцию, так и в революцию 1990-х гг.
 оно оказалось на стороне «перестройки» и поддерживало то направление жизни, 
которое придало этому понятию существующий сейчас смысл. Конечно, далеко не все 
«демократы» были евреями (хотя число их и тех, кого Радзиховский относит к 
«еврейской сфере», было там очень велико и бросалось в глаза). Но в 
противоположном лагере «патриотов» евреев почти не было.
      Об этом же говорит и Топоров в другой связи:
      
      «Вторая еврейская революция (как и первая — в 1917-м) грозит обернуться 
трагедией — и для всей страны, и для торжествующего сиюминутную победу 
еврейства».
      
      Как же произошёл этот грандиозный переворот? Он начался с призывов, 
подкрашенных коммунистической риторикой: «ускорение», «больше социализма»… А 
кончился (всего через несколько лет) тем, что собственность богатейшего в мире 
государства ушла из его рук (сейчас оно владеет едва 10% богатства страны). 
Куда же ушло остальное? Распродано? Но государство нищее, оно не может содержат 
армию, народное образование, медицину, часто запаздывает выплачивать пенсии. 
Значит — в частные руки, по рецепту, который Березовский описал израильскому 
телевидению: «Появилась возможность перераспределять богатства стоимостью в 
миллиарды. Это было ничьё! От одной росписи чиновника зависело, тебе ли это 
перейдёт». А какими средствами добывалась «роспись чиновника», об этом есть 
целая мемуарная литература, но ведь не в деталях техники дело!
      Почему же власть выпустила всё это из рук: и богатства, и страну? Конечно,
 в таком кризисе сплеталось несколько факторов.
      Прежде всего, это изменение коммунистического общества, как-то почти 
мгновенно выродившегося. И особенно — его верхнего слоя. Совершенно пропал 
импульс борьбы за свою власть, сплочённость и способность к жертвам ради 
завоевания и удержания власти. Эти свойства господствовали в ленинском 
окружении (уж головой-то своей все они рисковали). Окружение Сталина ещё об 
этом помнило. Но позже рулить страной стали люди, которым казалось, что власть 
у них «сама собой». А вот жертвы, которые надо ради неё приносить, 
воспринимались как нечто внешнее и необязательное. Прежде всего, безусловное 
подчинение, «монолитное единство», обеспечиваемое «данью кровью» — 
переодическими арестами и расстрелами. А, во-вторых, — раздражающее богатство 
страны. Оно было в их власти, — но только «по должности». Своего вольготного 
положения нельзя было формально передать детям, надо было идти на хитрости. А с 
крахом карьеры вообще всё терялось. Возникало дразнящее чувство, что богатство 
«моё — и не моё», и мысли, как бы его сделать своим попросту, хотя бы и 
отказавшись (частично) от власти. Такой центральный деятель этого переворота, 
как Гайдар, признаёт, что суть его можно выразить словами «деньги за власть».
      Но как второй фактор нельзя не отметить то, что мощная сила еврейства 
теперь легла на противоположную чашу весов.
      При том «разводе» еврейства и коммунистического строя, о котором сказано 
в гл. 13, и протекала «перестройка». Эти несколько лет, 1988-1991 гг., остаются 
и до сих пор скрытыми в некотором тумане. Главные решения принимались за 
кулисами. Кто решил выдать всю сферу влияния СССР («социалистический лагерь») 
Западу? Это не обсуждалось, несмотря на видимость нарождающейся демократии, а 
участники и до сих пор об этом помалкивают, разрешение вывозить за границу 
нефть (или её продукты) и продавать там по ценам, несоизмеримым с внутренними в 
СССР, открыло дорогу разграблению страны. Кто его дал, под каким давлением? 
Ведь у власти находились люди, выросшие работая в области экономики, они не 
могли не понимать, что они делают. Не говоря уж о решении «распустить» СССР, не 
подумав о границах, о живущих за ними людях.
      Но и за этим туманом можно разглядеть некоторые реалии. Весь этот 
экономически-политический переворот был произведён быстро — за 2-3 года. Важно 
было, чтобы основная масса народа не успела осознать, что же происходит: что их 
сбережения исчезнут, пенсии сократятся, как шагреневая кожа, что учителя и 
инженеры превратятся в «челноков», офицеры будут уволены. Всю систему тогдашних 
реформ один из их главных организаторов назвал «операцией, проводившейся под 
наркозом, без согласия больного».
      Роль этого «наркоза» играли средства информации. В качестве яркого 
примера я приведу радиостанцию «Свобода». Её передачи начинались с объявления, 
что она финансируется Конгрессом США. После распада советского блока Конгресс 
США обсуждал вопрос, не закрыть ли радиостанцию «в связи с окончанием холодной 
войны», т. е. не было сомнений, что она создана как орудие «холодной войны». А 
после начала «перестройки» глушение прекратилось, и радиостанцию можно было 
слушать в любой точке СССР, 24 часа в сутки. И она вмешивалась в нашу жизнь, 
была орудием определённой политики. Как принципиальный тезис было провозглашено,
 что цель «перестройки» — «мутация русского народного духа». Постоянно 
разъяснялась порочность русской истории, русской культуры. Грубейшая брань 
изливалась на русских писателей: Астафьева, Белова, Распутина, термины 
«мракобес» или «взбесившийся» были из самых сдержанных. И пропагандировался 
сепаратизм любого толка: прибалтийский, украинский, даже сибирский.
      Кто же были люди, готовившие этот материал? Мне попался в Руки список 
ведущих передачи (редакторов) эпохи начала «перестройки». Из 20 человек не 
менее половины занимают еврейские Фамилии: Ройтман, Левин, Хенкин и т. д. Когда 
радиостанция была организована, там работало много эмигрантов «второй волны». 
Потом группа эмигрантов эпохи попущения эмиграции из СССР, направившаяся вместо 
Израиля в Европу, подняла шум, обвиняя этих русских сотрудников в 
«антисемитизме». Они добились перевода русских сотрудников на второстепенные 
посты и заняли их места. Тогда к списку руководящих работников прибавилось ещё 
несколько еврейских фамилий: Хенкина, Тольц, Матусевич и исчезли: Красовский 
(русский) и Гарсиа (итальянец). К концу 80-х гг., как сообщает работавший там М.
 В. Назаров, из 23-х руководителей русской редакции русскими были 4 или 5. 
Позже та же группа сотрудников объявила «антисемитской» передачу по книге 
Солженицына, так как там было сказано, что убийца Столыпина Богров-еврей. 
Редактор должен был оправдываться, доказывать, что он сам-еврей… Но всё это уже 
не было изолированным от России явлением, редакция «Свободы» переплеталась с 
советскими и российскими СМИ. Многие, называвшиеся на «Свободе» фамилии, 
появились потом у нас: Марк Дейч, Вадим Белоцерковский, Савик Шустёр…
      Позже ещё большей силой стало телевидение. «Приватизация» происходила и 
там: большая часть ушла из управления государства, а как результат, 
руководителями трёх (из 6-и) каналов центрального телевидения стали евреи. В 
народе его называют «кошерное телевидение» или «Тель-Авидение». Наиболее яркий 
пример такого канала — это канал НТВ. Его владелец Гусинский стал одновременно 
председателем Российского Еврейского Конгресса, владельцем газеты «Сегодня» и 
радиостанции «Эхо Москвы», его обычно и называют «медиа-магнатом». Канал НТВ 
долго играл особенную роль.
      Например, в первую чеченскую кампанию всё телевидение было враждебно 
настроено к русским войскам и внушало симпатию к отрядам Дудаева. Но на НТВ, 
это было заметно особенно, постоянными были передачи из дудаевской Чечни. 
Введение войск в Чечню объявлялось и неконституционным, и нарушающим права 
человека. Но такие возражения не возникали, когда в 1993 г. из танков 
расстреливался парламент России.
      Неизменно враждебен был канал союзу России с Белоруссией и президенту 
Белоруссии — Лукашенко (даже больше, чем остальное телевидение).
      Явно болезненными для русского сознания были порнографические публикации, 
заполнившие в тот период (да заполняющие и до сих пор) российские СМИ. 
Болезненными, так как исторически русское сознание эти темы отталкивало. С 
момента возникновения письменной литературы у нас не было ничего аналогичного 
ни любовной лирике менестрелей, ни «Тристану и Изольде». Все любовные мотивы в 
древнерусской литературе сводятся, кажется, к «Плачу Ярославны». Такой слом 
национальных стереотипов был, несомненно, одним из факторов разрушения 
национального сознания. И тут канал был впереди — с постоянной программой на 
эту тему.
      Ярким эпизодом был показ по этому каналу в 1997 г. фильма «Последнее 
искушение Христа». Я видел раньше кассету с этим фильмом. Он показался мне 
сознательно отвратительным: там есть, например, постельные сцены с участием 
Марии Магдалины и Христа (даже если интерпретировать это как «видения 
распятого»…). На многочисленные протесты они отвечали: «Нам никто не может 
запретить показывать то, что мы хотим». Это, как оказалось, совершенно верно. 
Но интереснее вопрос, зачем  им нужно было такой фильм показывать? Ведь они не 
могут показать все фильмы, какие-то выбирают. И, к сожалению, ответ довольно 
ясен. Сначала фильм предполагалось показать именно на православную Пасху. То 
есть подразумевалось сознательное оскорбление религиозного чувства православных.
 Был официальный протест Патриарха — кто как не он имеет право выступать от 
имени православных? Но и шире — вся русская культура и история основана на 
Православии. Ведь прощаясь с погибшими на Куликовом поле, Дмитрий Донской 
сказал:
      
      «Положили вы головы свои за святые церкви, за землю Русскую и за веру 
христианскую».
      
      Эти категории сливались. Так что это действие НТВ было направлено против 
всех русских. И при том, что владелец канала занимает столь высокое положение в 
официальной еврейской иерархии, что главный режиссёр канала — Файфман. Казалось 
бы, мы далеко ушли от Средневековья, когда дикая толпа обвиняла евреев в 
кощунственных по отношению к христианству действиях. Зачем же искусственно 
вновь создавать почву для таких чувств?
      Сейчас считается, что канал притесняется и это даже нарушает «свободу 
слова в России». Но свелось это притеснение к тому, что Гусинский живёт где-то 
за границей, а сотрудники НТВ разделились на две части и теперь вещают по двум 
каналам.
      Но вернёмся к началу «перестройки». Тогда в средствах информации кипела 
идеологическая борьба. С одной стороны, борьба против «сталинизма» или 
«командной системы». Считалось это очень смелым, хотя тогда уже ничем не 
грозило. Как видится ретроспективно, непосредственным врагом «демократической 
прессы» было тогда государство, хоть и ослабевшее, но стоявшее на пути 
«приватизации» (хотя, может быть, никаких чётких планов и не было). Но, с 
другой стороны, чувствовалась какая-то душевная связь всех этих журналистов с 
эпохой 20-х годов, с «комиссарами в пыльных шлемах», как они писали. Поэтому 
«линией боя» был объявлен 1937 г.; об его ужасах писали с каким-то 
сладострастием, а всю предшествующую эпоху защищали, чуть ли не бросаясь под 
танки (фигурально, разумеется). Как тогда писали: «На дворе двадцатые годы. Не 
с начала, так с конца». И защищали их: «Для чего надо уравнять преступность и 
безнравственность Сталина с безвыходностью революционеров?» Вот, оказывается, 
как надо понимать ЧК!
      В этой атмосфере появился очень сильно разрекламированный роман Рыбакова 
«Дети Арбата» — как раз о тяжёлой участи в 34-38 гг. детей коммунистической 
верхушки, поселившейся на Арбате (откуда и название). Роман, сейчас совсем 
забытый, был тогда использован как рычаг для поворота массового сознания, 
широко поддержан обычным приёмом: «впервые сказанная, замалчивавшаяся правда». 
В нём отражается и интересующая нас тема — еврейское участие в происходившем 
процессе. Вопрос сразу ставится радикально. Например, автор, Анатолий Наумович 
Рыбаков, описывает, как два героя — один Борис Соловейчик, другой Саша (видимо, 
полукровка) сталкиваются с человеком, в терминологии 20-х гг., «из бывших» (да 
всего лишь бывшим поваром высокого класса), Антоном Степановичем. Они 
заговаривают о возвращении домой из ссылки, где находились. Дальше — такая 
сцена:
      
      «— Домой? — Антон Степанович с ненавистью посмотрел на Бориса.
— Где он, дом-то? В вашем Бердичеве? (…)
— А ну, чеши отсюда, мать твою через семь гробов в мёртвый глаз! — сказал Саша.
— Нет! — Борис встал, подошёл к двери, накинул крючок.
— Вы чего, ребята? — беспокойно забормотал Антон Степанович. — Я ведь в шутку.
— Последний раз шутил, стерва, — усмехнулся Саша. Борис навалился на Антона 
Степановича, прижал голову к стене.
— Ребята, пустите, — хрипел Антон Степанович, выкатывая дрянные белёсые глаза.
— Не до конца его, Боря, на мою долю оставьте, — сказал Саша.
Эта одутловатая морда была ему противна! Падаль! Задумал над ними издеваться. 
Гад! Рванина! (…)»
      
      Слова старика, нет спора, был и хамские. Но реакция была символичной, 
совсем в духе закона 1918 г. об антисемитизме — «ставить вне закона».
      Не успел отшуметь гул по поводу «Детей Арбата», как появилась новая 
сенсация — повесть Гроссмана «Всё течёт». Гроссман был одним из виднейших 
пропагандистов коммунистической эпохи, начиная ещё со сталинских времён, такого 
же масштаба, как Эренбург. Еврейская тема тоже играла роль в его жизни. 
Например, первый опубликованный им рассказ «В городе Бердичеве» отражал её 
очень ярко. А рассказ «Треблинский ад» даже распространялся на Нюренбергском 
процессе. С другой стороны, он подписал письмо Сталину, требующее самой суровой 
кары «врачам-убийцам», хотя «процесс врачей» еврейством, в основном, 
воспринимался как проявление «государственного антисемитизма». Повесть «Всё 
течёт» была написана в начале 60-х гг., закончена незадолго до смерти автора 
(1964 г.), хранилась в тайне и стала известна сначала в самиздате. С победой 
«Перестройки» она была опубликована официально и, вместе с романом Гроссмана 
«Жизнь и судьба», внедрена средствами информации в общее сознание как новое 
откровение, «снятие запретов». Повесть, действительно, поразительная. Там очень 
чётко излагается новое понимание русской истории, собственно даже России (автор 
говорите «русской душе»), как проявлении принципа «вечного рабства». Причём это 
относится уже не к какому-то периоду («сталинизм») или социальному слою, автор 
видит осуществление такого принципа во всей истории («тысячелетняя раба») и 
даже в русской душе («рабской») и вообще — «реторта рабства».
      В некотором смысле эта повесть выражала квинтэссенцию одного настроения, 
распространённого в те годы. Стремление побыстрее осуществить тогдашние реформы 
сопровождалось страхом, что этому воспрепятствует некоторая сила, которая 
суммарно воспринималась как «русский национализм». Подавлению опасного 
«русского национализма» служила и концепция «русской души — вечной рабы» и 
ходкий в те годы термин «имперские амбиции». Одно время расплывчатый образ 
«врага перестройки» — «русского национализма» — конкретизировался в образе 
общества «Память». По этому поводу по всему миру была развёрнута кампания, 
вполне сопоставимая по масштабу с кампанией вокруг «Дела Дрейфуса» или «Дела 
Бейлиса». Об угрозе, исходящей от общества «Память», писали и коммунистические 
газеты, и американские. Даже Европейский Парламент принял постановление, 
требующее запрещения этого общества. Сейчас с тех пор прошло 11-12 лет и видно, 
что «Память» никак себя не проявила, ни в чём не повлияла на нашу жизнь. То 
есть вся эта мировая кампания отражала, как сейчас говорят, «виртуальную 
реальность». Но и шире — весь мир был взбудоражен страхами, что из России ему 
грозит «русский национализм» и «антисемитизм». Газета «Вашингтон Пост» 
опубликовала статью «Гласность делает слышными голоса антисемитов». Советский 
академик (ныне покойный) Гольданский напечатал в той же газете статью 
«Антисемитизм: возвращение русского кошмара» (русский перевод был опубликован в 
«Советской России»), где сообщает американскому читателю, что в нашей стране 
«процветают» некие «монархо-фашисты», которые «стремятся закончить то, что 
начал Гитлер». В качестве единственного примера он приводит потасовку, 
произошедшую в Доме литератора в Москве. Этот «инцидент в ЦДЛ» тогда обошёл всю 
демократическую прессу, хотя все его жертвы были чьи-то разбитые очки. (Точнее 
говоря, одна человеческая жертва была, но как раз со стороны «Памяти»: 
Смирнов-Осташвили был арестован, осуждён на несколько лет и «найден 
повесившимся в камере» за несколько месяцев до выхода на свободу). И в то же 
время русских совершенно реально убивали при погромах в Душанбе или в Туве. Но 
группа демократических общественных деятелей взволнованно требовала 
восстановления «закона против антисемитизма» (как в 1918 г.).
      Тут была видна очень сложная связь этих двух «фобий» — «русского 
национализма» и «антисемитизма». Когда в Кишинёве происходили демонстрации с 
чудовищными лозунгами: «Утопим русских в еврейской крови» — демократическая 
пресса не была обеспокоена. Когда в Прибалтике на парадах маршировали части 
ветеранов СС — это её тоже не волновало. Видимо, речь шла вовсе не об отражении 
реальных интересов или чувств основной массы евреев, тем более тех трёх 
миллионов «в еврейской сфере», которых насчитал Радзиховский. Наоборот, их 
интересы грубо попирались ради стремления к власти и богатствам небольшого слоя 
— вспоминаются отношения «патрициев» и «плебеев» в кагале, о которых говорит 
Брафман. В частности, подогревавшиеся слухи о грядущих еврейских погромах 
вызвали усиление эмиграции именно из этого широкого круга людей, имевших много 
связей с нашей жизнью. Они болезненно рвали эти связи, уезжали, гонимые страхом,
 «спасая детей». Теперь уж видно, что никакой реальной «угрозы погромов» не 
было и в помине. Помню, в те годы со мной пожелал встретиться один приехавший в 
Москву раввин из Иерусалима. Зашла речь и о страхе погромов. Скептически 
улыбаясь, он сказал, что никак не берётся оценить обоснованность этих страхов. 
Но, заверял он, чувство страха — очень реальное.
      Конечно, это нагнетание страха облекалось в форму поисков «антисемитизма»,
 что продолжается и до сих пор. Так, Р. Рывкина утверждает «антисемитизм» как 
вечную особенность народов России:
      «Стало ясно: антисемитизм в России (речь идёт об антисемитизме 
политических группировок) инвариантен всем её политическим режимам: он 
сохраняется не зависимо от того, какая именно власть устанавливается в стране», 
(то есть, у власти Ленин, Горбачёв, Ельцин — всё равно «антисемитизм»?).
      Хотя что же этот страшный термин значит по-прежнему остаётся неясным. 
Сама исследовательница различает четыре  его вида. Который же из четырёх имеют 
в виду, когда кого-то в этом обвиняют?
      Да и в книге приведены данные опроса среди евреев об «антисемитизме», 
причём на вопрос, существует ли он, ответ был практически единогласно 
положительный, а вот что с ним столкнулся в конкретной форме сам респондент или 
член его семьи — положительно ответило в два раза меньшее число. И когда 
приводятся приведённые примеры «антиеврейской пропаганды», то мы встречаем 
«интерес телевидения к национальной принадлежности активных политиков», 
«национальный привкус в уголовных делах, например, Якубовского или Вейнберга», 
и даже «отношение к Боровому».
      Когда состоялся тот разговор с Березовским, о котором рассказывает Тополь,
 то первый, на вопрос о возможном «Холокосте» в России, ответил: «Это 
исключено! …Это проверено научно!» Думаю, что про себя вожаки это знали всё 
время. Пусть были покалечены тысячи жизней. Но зато по всему миру был укреплён 
облик русских погромщиков, России — чреватой погромами. А власть, обуздывающую 
новыми реформами такую страну, Запад готов был поддержать, махнув рукой на все 
каноны демократии.
      Вероятно, подобное поношение русских имело и другие цели (или было 
прорывом иррациональных эмоций). Продолжалось оно всё время — и продолжается до 
сих пор. То телевидение показывает свинью, про которую говорят, что это — 
Россия с её неизлечимыми комплексами; потом её моют в тазике, убивают и куски 
мяса раздают смеющимся участникам представления. То газеты обходит фотография, 
где человек заглядывает под хвост муляжа коровы. Подпись: «Путешествие в глубь 
России». Это с показа галереи Марата Гельмана. (Я впервые увидел это 
произведение в журнале «Итоги». Оно сохранилось у меня в воспроизведении газеты 
«Завтра»). Потом заявление, что русские уже много столетий — это больной, 
«который ходит под себя», или что русским место в тюремной камере, причём «у 
параши». Рассуждения о том, что русская история идёт вечно по какому-то 
порочному кругу, что Россия опасна для мира, как атомная бомба.
      Вот из недавнего. В интернете за 2001 г. — сообщение о новой выставке 
художника Максима Кантора:
      
      «Речь идёт о России, которую Кантор трактует как некую мировую чёрную 
дыру: уродливая клякса на карте мира, самопоглощающий пустырь. Населённый 
множеством обитателей: кривые, корявые, прячущие лица в складках жира…»
      
      И т. д. — полторы полные страницы такого текста. В конце автор рецензии 
сочувствует художнику, обличающему «кривоногих ублюдков. Они всё равно ничего 
не поймут».
      20 лет назад я написал для самиздата работу «Русофобия», где по статьям 
сейчас уже забытых авторов в самиздате или в новой эмиграции, как археолог по 
косточкам, восстанавливал это странное явление отвращения и ненависти к русским,
 охватывавшее людей, проведших большую часть жизни в России. И вот уже больше 
10 лет с ужасом вижу, как это демоническое чудовище лязгает зубами со страниц 
газет, с экранов телевизоров. Из пропаганды дух русофобии перетёк во внешнюю 
политику. С каким-то сладострастием наше правительство отталкивало те части 
русского народа и другие народы, которые стремились не оторваться от России, 
готовы были платить за это кровью: в Крыму, Приднестровье, Абхазии, Южной 
Осетии. Начало было заложено при старательном министре иностранных дел Козыреве 
(потом — члене Президиума Российского Еврейского Конгресса), но продолжается и 
до наших дней, хотя бы последней «сдачей» Приднестровья.
      Какова же сейчас позиция еврейства в России? Об этом имеется 
содержательная книга А. Севастьянова «Чего от нас хотят евреи». Именно по этому 
вопросу в книге собран большой фактический материал, приводящий автора к 
цельной точке зрения (хотя некоторые суждения книги мне кажутся менее 
обоснованными, продиктованными эмоциями или какими-то другими переживаниями).
      Прежде всего, автор отмечает, что эпоха, когда основной целью 
организованного еврейства считался отъезд в Израиль или США, кончилась. Я сам 
помню, как более 19 лет назад мне было адресовано «Открытое письмо», в котором 
автор лирично замечал, что «для наших народов настала пора расставания». И 
таково было распространённое ощущение в еврейских кругах.
      Теперь же положение резко изменилось. «Расставание» настало для писавшего 
мне автора (он поселился в США), но не для «наших народов». Севастьянов 
сообщает о секретном соглашении между США, Израилем и СССР (ещё в 1989 г.), по 
которому выезд евреев в США резко сокращался. Об этом говорится в «Меморандуме 
об эмиграции советских евреев», составленном Международным комитетом «За 
открытые границы», который содержится в недоступном мне сборнике. С выездом в 
Израиль ситуация подтверждается более общедоступными источниками. «Еврейская 
газета» не раз сообщала о растущем отрицательном отношении к приехавшим в 
Израиль из СССР-России евреям. Так, директор канцелярии премьера Либерман 
сказал:
      
      «Я уже не раз говорил, что в нашем обществе проявляется дискриминация в 
отношении репатриантов из бывшего Союза. Сложилась ситуация, когда каждый 
русскоязычный бизнесмен зачастую рассматривается как член русской мафии, любая 
симпатичная женщина, которая хорошо одевается, считается проституткой, про 
каждого второго инженера говорят, что его диплом куплен, а каждого третьего 
репатрианта подозревают в том, что он агент КГБ».
      
      Более конкретно, опрос общественного мнения, опубликованный в «Еврейской 
газете», утверждает:
      «34% израильтян заявляет: „Алия из стран бывшего СССР пугает меня“. 63% 
граждан страны категорически против организации новых волн массовой эмиграции 
из СНГ. 80% общественности: „Новые репатрианты соперничают с израильтянами на 
рынке заработной платы“ (…) ассоциации в отношении новых репатриантов из 
бывшего СССР: паразиты (25%), наркоманы/проститутки (19%).
      Отдел «по борьбе с особо тяжёлыми преступлениями» израильской полиции 
решено переименовать в «отдел по борьбе с русской мафией и организованной 
преступностью».
      Я помню, что лет 15-20 тому назад меня поражало, что любая просьба о 
вызове в Израиль (даже по аргументам вроде: «у меня была, теперь умершая, 
еврейская тётя») немедленно удовлетворялась. Зачем нужна была властям Израиля 
эмиграция из СССР таких людей? Зато сейчас введены новые правила для вызова 
даже туристов из стран СНГ. Более того, по сообщениям «Еврейской газеты», в 
последние дни в прессе публикуются новые требования религиозных партий, 
касающиеся, между прочим, и таких изменений, которые могут предотвратить 
эмиграцию в Израиль неевреев — членов семей евреев.
      И эмиграция, естественно, идёт на убыль. Р. Рывкина пишет: «С 1992 г. 
эмигрантский бум… начал уходить в прошлое». Она сообщает, что среднегодовое 
количество получивших разрешение на эмиграцию упало вдвое.
      С другой стороны, Севастьянов приводит ряд фактов о систематическом 
укреплении еврейских общин в Европе. Так, согласно «Еврейской газете»:
      
      «По соглашению с еврейской общиной, после распада СССР в 1991 г., Бонн 
разрешил большому числу еврейских беженцев из бывшего Союза поселиться в 
Германии. Эти мигранты получают жильё, денежную помощь, проходят бесплатные 
курсы изучения немецкого языка. Они также могут при желании получить немецкое 
гражданство… еврейское население Германии удвоилось, достигнув шестидесяти 
тысяч».
      
      И по данным Р. Рывкиной после 1992 г. подавляющая часть эмигрирующих 
евреев едет в Германию (70-80%) и несравненно меньше в Израиль и США.
      О другой стране, по словам директора отдела СНГ Еврейского агентства для 
Израиля:
      
      «Еврейская община Венгрии — это, по нашим оценкам, от 80 до 150 тысяч 
человек… Мы преподаём им иврит, знакомим с древней и современной историей 
еврейского народа, организуем еврейские лагеря, поддерживаем еврейские школы, 
готовим еврейских учителей …В Венгрии действуют ныне десятки еврейских 
организаций, которые охватывают от 80 до 130 тыс. евреев, живущих в стране».
      
      На этом фоне становится понятным изменение позиции еврейской общины 
России. Так, руководитель московского бюро Еврейского агентства говорит:
      
      «Существует крайний подход, что все евреи должны вернуться в Израиль, 
существует и значительно более умеренный…
Еврейский народ очень обеспокоен ассимиляцией или, если хотите, исчезновением. 
Это одна из насущных проблем. В её решении Израиль больше помогает самой 
диаспоре».
      
      
      Формулируются новые цели Еврейского агентства для Израиля: «укрепление 
связи между диаспорой и Израилем, развитие еврейского образования…»
      
      Глава отдела репатриации и абсорбции Еврейского агентства заверяет, что 
его сотрудники «сделают всё возможное, чтобы в 1996 году репатриация евреев 
осталась, по крайней мере, на прежнем уровне», но выражает уверенность, что 
«каждый еврей, его дети и внуки, даже если они не репатриируются в Израиль, 
останутся евреями». А на той же конференции A. M. Мордухович:
      
      «Пора говорить о конкретных действиях. Нам не хватает общения. Надо 
помнить, что это наш город — Москва».
      
      Эмиграция евреев из СССР-России в Израиль, составлявшая в начале 1990-х 
годов 300 тыс. человек в год, упала в 1996 г. до 60 тыс. Но зато был создан 
Российский Еврейский Конгресс (РЕК) — российский филиал Всемирного Еврейского 
Конгресса. Автор «Еврейской газеты» формулировал:
      
      «Перед РЕК стоят три основные задачи.
• Первая заключается в том, чтобы открыто заявить на весь мир, что они — евреи 
и готовы признать себя частью еврейской общины.
• Вторая задача — собрать основную часть еврейского населения России под сенью 
объединённой еврейской общины.
• Третья цель — добиться того, чтобы состоятельные евреи взяли на себя труд 
помогать еврейским организациям».
      
      Другой автор в той же газете:
      
      «РЕК — это, с моей точки зрения, переходный период в формировании 
еврейской общины России. Завершился период активности, основывавшийся на 
энтузиазме и дилетантстве, и наступил период больших конкретных программ, 
период объединения российского еврейства, интеллектуального, религиозного, 
промышленного и финансового».
      
      Описав резкий поворот настроений российского еврейства от всеобщей 
увлечённости эмиграцией к обустройству в России — Севастьянов приводит и 
аргумент, объясняющий неизбежность такого поворота. Мы уже приводили 
свидетельства еврейских авторов о богатствах, оказавшихся в руках еврейских 
«бизнесменов» в результате «перестройки». И если в некоторых случаях эти 
богатства имели форму счётов в западных банках, то в других — иной характер. 
Например, из статьи в газете «Известия»:
      
      «Настало время объяснить, кто такой Борис Березовский и почему его слово 
в решении программных вопросов (на телевизионном канале ОРТ) последнее и часто 
единственное. В уставных документах он фигурирует как член совета 
„Объединённого банка“ и заместитель председателя Совета директоров ОРТ. 
Одновременно Березовский является главой АО „ЛогоВАЗ“, и хотя в Совете 
директоров ОРТ эту коммерческую структуру представляет другой человек, 
фактически Борису Березовскому принадлежит 8% акций „Объединённого банка“ и 8% 
акций „ЛогоВАЗа“ в уставном капитале Общественного российского ТВ. То есть 16 
процентов, тогда как у остальных „частников“ — от 3 до 5».
      
      Или из «Еврейской газеты»:
      
      «Леонид Рейтман подробно рассказал о том, как развивается его бизнес и 
каких масштабов он достиг: „Я владею целым кварталом — площадью 17 тысяч 
квадратных метров — в районе метро „Таганка“ в Москве, — говорит он. — Сдаю эти 
дома в аренду — и получаю прибыль. Цена на эту недвижимость растёт с каждым 
годом“».
      
      И ряд других примеров таких богатств, которые невозможно увезти с собой. 
Из числа еврейских «олигархов», которые упоминались выше, за последние годы 
некоторые оттеснены (в той или иной степени) от плодов «перестройки», но зато 
появились другие: Абрамович, Мамут…, так что картина остаётся прежней.
      И совсем уж недавно «Комсомольская Правда» сообщает список «самых богатых 
людей России» и размеры их состояний (в миллиардах долларов):
      
      (причём сумма капиталов первых трёх заметно превосходит оставшихся 
четырёх). А ведь тут перечисляются только «верхи», за которыми скрываются массы 
«бизнесменов» среднего и мелкого уровня. Поэтому вывод Севастьянова 
представляется хорошо обоснованным и справедливым также и два года спустя после 
публикации его работы. Он формулирует «цель» (доминирующую тенденцию) еврейства 
в России как «двуединую»:
      
      «интеграция евреев в российское общество и российский истеблишмент при 
сохранении полноценной национальной идентичности».
      
      Эта интеграция связана с громадным усилением влияния российского 
еврейства. Ситуация становится сопоставимой с той, которая была в России в 
1920-е годы. Можно видеть, что проявляются тенденции отстаивать это влияние 
столь же решительно, как и тогда. Например, помню, что страшный расстрел 1993 г.
 застал меня в Японии (по приглашению тамошних математиков). События свалились, 
как снег на голову. Телевизор показывал расстреливаемое, горящее здание, но что 
он говорил — по-японски — было непонятно. Можно было достать американские 
газеты, но веры им совсем не было. Первая газета на русском языке, наконец 
появившаяся, был «Московский комсомолец». И в воспоминания врезалось два 
суждения:
      
      «Они хотели русского порядка, они его получат».
      Хинштейн.
      
      
      «…поддерживаю однозначно. На наших глазах гулял русский фашизм».
      Гусман.
      
      И известны во множестве заявления того же типа: как правилен был расстрел,
 какое наслаждение вызвало это зрелище, что на этом не следует останавливаться…
      Благодаря глухому, неорганизованному сопротивлению народа, всё ещё не 
восстановлен закон 1918 г.: «ставить вне закона…». Но соответствующее 
настроение явно есть.
      В очень возбуждённой статье профессор университета Бар-Илан в Израиле, 
Элиезер Воронель-Дацевич, пишет:
      
      «Сегодня многие убеждены, что Россией правят евреи. Я так не считаю. 
Россией правят самые обыкновенные подонки, национальность которых в данном 
случае не важна. К несчастью, всплывшие на поверхность страшные фигуры обладают 
соответствующими фамилиями. Но для меня… речь идёт о другом — о корабле, 
который они захватили».
      
      Топоров замечает:
      
      «У нас не то чтобы вызревал новый государственный антисемитизм (чего нет, 
того нет) , но создаётся для него всё более и более благоприятная почва. И 
создаётся она, прежде всего, самими евреями — преуспевающими, раскрученными (на 
современном жаргоне, это значит рекламируемыми — И.Ш.) , торжествующими, но 
отказавшимися от какой бы то ни было рефлексии по поводу национальной (она же в 
данном случае мафиозная)  природы своего успеха; более того, возбраняющим 
подобную рефлексию всем остальным…
Однако попытка добиться симметрии (отчасти предпринятая в предыдущих строках)  
неизбежно срывается: юдофилы и юдофобы ещё кое-как уравновешивают друг друга, 
но реакция самих евреев на обсуждение деликатной и мучительной проблемы — 
реакция неизменно неадекватная — искажает картину…»
      
      Реакция, в самом деле, загадочная. Возможно, существует некоторый 
глубинный комплекс, связанный со средневековыми истреблениями и подкреплённый 
Гитлером, который в начале перестройки, при наступившем ослаблении власти 
вызывал иррациональные страхи. Но за 10 с лишком лет вполне можно было бы 
понять их эфемерность (особенно при рациональном еврейском уме). А тот же 
академик Гольданский более, чем через 10 лет после первой статьи, написал 
другую (на этот раз адресуясь не к американским, а к российским читателям), где 
повторял:
      
      «На исходе XX века наиболее пострадавшая от гитлеровцев страна стала 
главным средоточием нацистской идеологии…»
      
      Этого уж не объяснишь иррациональными комплексами. Да и я тогда, в связи 
с появлением в печати «Русофобии» получал такие драматические письма… Один 
человек писал, что реальность грядущих погромов не может быть оспорена и 
спрашивал, что я «в таком случае» скажу? Другой (женщина) спрашивал: «Как 
сможете Вы жить на свете, Игорь Ростиславович, если на Вашей совести окажется 
кровь невинных?» С тех пор прошло около 15 лет! Хотя бы извинился кто-либо из 
них? Не слышно. Но продолжим Топорова:
      
      «… Особенно это стало заметно в последние годы, когда препоны негласного 
государственного антисемитизма пали, а за деньги стало возможно купить всё, что 
угодно. В том числе и хасидский праздник в Кремле. В том числе и эфирное время, 
а затем — и само телевидение. Оскорбительное словечко „Тель-Авидение“ появилось 
не на пустом месте».
      
      Действительно, тоталитарное единообразие наших средств информации в этом 
вопросе показывает хотя бы их реакция на недавно (весна 2002 г.) прокатившуюся 
по Европе волну протестов против действий Израильских властей в происходящей 
сейчас израильско-арабской войне. Толпы на улицах европейских городов сжигают 
американский и израильский флаг. Учёные призывают к научному и культурному 
бойкоту Израиля, призыв подписали многие сотни учёных. Ряд учёных, живущих в 
США, возражали.
      Протест против действий Израиля на оккупированных арабских территориях 
опубликовала генеральный секретарь Эмнести Интернешенал Ирена Хан. Эмнести 
Интернешенал открыла специальный сайт в интернете, посвящённый этой проблеме.
      В одном из самых распространённых американских журналов — «Тайм» — автор 
статьи спрашивает:
      
      «Почему американцы и европейцы так по-разному относятся к положению на 
Ближнем Востоке?» — и предлагает ответ, который можно было предсказать: «Прежде 
всего потому, что тень и позор Холокоста исходит из прошлого и налагает свою 
холодную руку на наше современное понимание мира».
      
      Безусловно, одновременно арабские организации совершают кровавые 
террористические акты в Израиле. Я совершенно не компетентен судить о всём 
вопросе, однако, несомненно, что это важнейшие «новости». И в то же время лично 
я не встретил ни одного упоминания об этом в наших средствах информации и ни 
один из тех, кого я спрашивал, тоже ничего не слышал.
      В романе «1984» Орвелла рассказывается, как проявившие политическую 
неблагонадёжность люди, вычёркиваются из истории, называются «неличностями» 
(nonpersons). И все эти события, волнующие Европу, у нас сделаны «несобытиями».
      
      
Литература:
      
      Радзиховский Л.  Еврейское счастье. «Новое Русское Слово» 17 янв. 1996.
      Тополь Э.  Возлюбите Россию, Борис Абрамович! «Аргументы и факты» 1998, 
№ 38.
      Комсомольская правда. 2 марта 2002.
      Независимая Газета. 27. 04. 1996 г.
      Топоров В.  Цит. в Гл. 13.
      Фурман Д.  Массовое сознание российских евреев и антисемитизм. «Свободная 
мысль» 1996, № 9.
      Рывкина Р.  Цит. в Гл. 13.
      Гайдар Е.  Государство и эволюция. М., 1995.
      Назаров М.  Радио Свобода в борьбе за мир. М.-Мюнхен, 1992.
      На поле Куликовом. М., 1980.
      Кураев А.  Как делают антисемитом. М., 1998.
      Рыбаков А.  Дети Арбата. М., 1988.
      Гроссман В.  Всё течёт. «Октябрь» 1989, № 6.
      Washington Post. April 12, 1990.
      Советская Россия. 7 апр. 1990, № 80.
      Завтра. N 46 (259), 1998.
      Ахиезер А.  Россия. Критика исторического опыта. В 3-х т. М., 1991.
      Интернет, http://www.vesti.ru/2001/10/29/1004363106.html
      Севастьянов А.  Чего от нас хотят евреи. М., 2000.
      Независимая Газета. 10 ноября 1998, № 209.
      Элиезер Воронель-Дацевич.  Разбитое зеркало. «Завтра» № 34 (299).
      Elliot M.  Children of the Holocost. «Time» April 29, 2002.
      
Глава 16
Еврейские таланты
      
      Последние главы дали, быть может, представление о фантастическом росте 
влияния еврейства в мире. За какие-нибудь 200-300 лет из обитателей местечек, 
скованных своими кагалами, евреи превратились в самую влиятельную группу 
современного мира: в хозяев международных финансов, экономики, да и 
человеческих душ (через средства информации). Случай в истории почти 
беспрецедентный. Собственно, мне приходит в голову только одно похожее явление: 
распространение греческого влияния в эпоху эллинизма, начиная с войн Александра 
Македонского и до римского завоевания. Территориально этот процесс охватывал не 
«весь мир», но, для того времени, сопоставимое пространство: от западной Индии 
на Востоке до Сицилии и Южной Италии на Западе. И весь процесс тогда был ещё 
быстрее: от IV до III в.в. до Р.Х. Ясны и причины такого взрывообразного 
распространения греческого влияния: греки несли особой совершенно своеобразную, 
обаятельную, притягательную культуру. Вместе с ними распространялась «греческая 
образованность». Так что непосредственная причина эллинизма довольно очевидна: 
она лежите необычайном творческом потенциале, которым обладали греки. Ведь за 
несколько веков они создали: и основные концепции естествознания, науки, 
которыми мы живём до сих пор; и греческую литературу — от Гомера до 
классической трагедии; и греческую скульптуру; и архитектуру. В греческом 
обществе возникла и достигла полного расцвета демократия со всеми её 
достоинствами и пороками.
      Не являемся ли мы свидетелями аналогичного «еврейского эллинизма»? 
Некоторые внешние отличия бросаются в глаза. Например, в эпоху эллинизма 
греческое влияние было связано с распространением греческого языка, а сейчас мы 
не наблюдаем никакого проникновения еврейского языка в нееврейскую среду. Но 
всё же, может быть, принципиальная причина аналогична? Быть может, основная 
причина еврейского влияния — в большом творческом потенциале евреев, в 
еврейской талантливости? Такая точка зрения часто высказывается. Например, 
Розанов рассказывает, что поэт Минский сказал ему: «Конечно, евреи способнее 
русских и желают сидеть в передних рядах кресел». Приводятся имена 
евреев-корифеев современной науки: Маркса, Фрейда, Эйнштейна. И «современная 
музыка» началась с Шёнберга и Альбана Берга. Первую консерваторию в мире создал 
Мендельсон-Бартольди. У нас, в России, первые консерватории были организованы: 
в Петербурге — Антоном Рубинштейном и в Москве — Николаем Рубинштейном. В 
литературе новые направления пошли от Гейне и Кафки. И множество подобных 
примеров.
      Этот аргумент следует разобрать. И, прежде всего, начать с наиболее 
знаменитых фигур: Маркса, Фрейда, Эйнштейна. Когда-то был даже такой анекдот 
(вероятно, возникший в еврейской среде) — «о трёх великих евреях».
      Влияние Маркса на человеческие умы было очень сильно, но непродолжительно.
 Началось оно уже после его смерти, а за последние десятилетия резко упало, и, 
видимо, надолго или навсегда. Я ещё помню время, когда учение Маркса в нашей 
стране внедрялось силой власти, но и на Западе почти вся интеллигенция в той 
или иной форме его принимала. Можно было высказывать своё несогласие, но со 
множеством оговорок («я, конечно, не отрицаю глубину этих идей и 
фундаментальность их научного обоснования…»). Только редкие люди, уже 
получившие признание раньше, рисковали высказывать «безоговорочное несогласие» 
(примеры будут приведены позже). Но я неоднократно убеждался, что как в 
социалистическом лагере, так и вне его приверженность марксизму основывалась не 
на знакомстве с работами Маркса, особенно политэкономическими. Влияние Маркса 
имело совсем другой источник. В речи, произнесённой на его похоронах, Энгельс 
сказал: «Маркс, прежде всего, был революционером». То есть основным стимулом 
его жизни было свержение, разрушение существовавшего тогда жизненного уклада. 
Эта точка зрения подробно аргументирована в книге Зомбарта. Он доказывает, что 
как реализация этого импульса, его следствие возникла и концепция диктатуры 
пролетариата, и пролетарская революция, и классовая борьба, и прибавочная 
стоимость, и политэкономические работы. Да это отчётливо видно и из переписки 
Маркса и Энгельса. Из неё видно, что необходимость теоретического обоснования, 
оформленного как научное исследование, вытекала из логики революционной борьбы. 
Так, ещё в октябре 1844 г. Энгельс пишет Марксу:
      
      «Наши люди… очень деятельны, но чувствуется недостаток в надлежащей опоре.
 Пока наши принципы не будут развиты — в двух-трёх книгах — и не будут выведены 
логически и исторически из предшествующего мировоззрения и предшествующей 
истории каких необходимое продолжение, вся работа останется половинчатой…»
      
      26 ноября 1847 г. он призывает Маркса «наказать Луи Блана»:
      
      «…покажи ему на деле, насколько мы выше его (…). Теоретическая сторона до 
сих пор, к сожалению, составляет единственную нашу силу, но для этих поборников 
„социальной науки“, „закона достаточного производства“ и т. д. это имеет 
большое значение».
      
      Наконец, 31 января 1869 г.:
      
      «…для того, чтобы поддержать, вопреки Фогту и компании, свой престижу 
публики, нам нужно выступить с научными произведениями…. Будь хоть раз менее 
добросовестен по отношению к своей собственной работе; для этой паршивой 
публики она всё ещё слишком хороша. Главное, чтобы вещь была написана и вышла в 
свет, а слабые стороны, которые тебе бросаются в глаза, ослы не заметят».
      
      И только в 1860-е годы Маркс начинает создавать этот теоретический 
фундамент революционной деятельности (после предварительного эскиза в 1859 г. — 
«Критики политической экономики»). Он начинает работать над «Капиталом». И 18 
июня 1862 г. пишет Энгельсу:
      
      «Я сильно увеличиваю этот том, так как немецкие собаки измеряют ценность 
книги её объёмом».
      
      То есть Маркс и Энгельс очень верно почувствовали, что тогдашняя 
революционная работа получит мощный импульс, если ей дать «научное основание». 
В то время ссылка на авторитет науки имела просто завораживающую силу. Это 
чувствовали и предшественники Маркса и Энгельса — Сен-Симон и Фурье, но эту 
«научную основу» создавали очень наивно. Например, Сен-Симон утверждал, что он 
открыл в обществе «закон тяготения», аналогичный ньютоновскому; Фурье говорил о 
закономерностях, аналогичных «эллипсу, гиперболе и параболе». Но ни тот, ни 
другой не могли сказать, в чём же эти «законы» состоят. Маркс гораздо удачнее 
имитировал научный стиль. Такая наукообразность производила потрясающее 
впечатление, как видно по воспоминаниям тогдашних революционеров (например, 
Веры Засулич).
      Маркс стремился завершить свои политэкономические сочинения, так как они 
должны были составить научный фундамент будущей революционной деятельности. И 
казалось, что волна революции всё растёт. Парижская Коммуна вызвала новый взлёт 
надежд Маркса и Энгельса. Но и здесь (как раньше, во время революции 1848 г. в 
Германии) надежды на оправдались. В I Интернационале Бакунин оказался успешнее 
Маркса с Энгельсом в сфере подпольных интриг. Основной стимул теоретических 
исследований Маркса исчез — и он их оставил. «Капитал» вышел в свет в 1867 г. и 
до своей смерти в 1883 г. Маркс к этим проблемам в печати не возвращался. Он 
стал интересоваться проблемами обоснования дифференциального исчисления. К 
несчастью для Маркса, эти его «математические рукописи» популяризировались одно 
время в СССР и стали широко известны. Они имеют все черты безнадёжного 
дилетантизма и ума, работающего вхолостую.
      Идейно же Маркс был очень стандартным представителем XIX в. Например, он 
безоговорочно усвоил господствовавшую тогда концепцию прогресса, только 
соединив её с уже существовавшей тогда концепцией классовой борьбы. В его 
анализе генезиса капитализма очень мало новых идей, исследования М. Вебера или 
В. Зомбарта гораздо ярче, оригинальнее.
      Широкая популярность пришла к Марксу уже после его смерти, когда его 
последователи возглавили руководство немецким рабочим движением, созданным 
раньше Лассалем. Энгельс неизменно подчёркивал своё второе место после Маркса 
(«всегда играл при Марксе вторую скрипку»), но зато среди живых оказался первым 
хранителем и толкователем идей уже ушедшего от нас гения. Тогда, в конце XIX в.,
 и началась всемирная слава Маркса.
      Но успех марксизма всегда определялся его связью с революцией. Марксизм 
имел успех как «пророчество», то есть предсказание события, наступлению 
которого сама концепция способствует. И это-то само пророчество оказалось 
опровергнутым историей. Социалистическая революция как на подбор происходила 
отнюдь не в самых капиталистически развитых странах, а «диктатура пролетариата» 
устанавливалась в странах на 80% или на 90% крестьянских. И в заключение, 
общество, построенное марксистской партией, оказалось неустойчиво: распалось не 
под влиянием внешнего конфликта или природных бедствий, а под воздействием 
собственных сил разложения. Всё это вызвало обвальное падение интереса к 
марксизму. Например, сейчас в России даже сторонники коммунизма на своих 
митингах и демонстрациях никогда не носят портретов Маркса. И любопытно: 
интерес к Марксу просто «угас». Это не имело характера отказа от какой-то 
научной теории, отказа, основанного на её критике, обсуждении ряда её слабых 
мест. Теперь стало видно, что как успех марксизма, так и упадок интереса к нему,
 являются чисто идеологическими явлениями. Они не имеют никакого отношения к 
науке.
      Мне кажется, что Фрейд даже дальше отстоит от науки, чем Маркс. На эту 
тему можно привести много аргументов, но ограничусь одним конкретным примером. 
Это отрывок из статьи Фрейда «Неудовлетворённость культурой», которая считается 
одной из его наиболее глубоких, идеологических работ. Речь заходит о том, как 
человек подчинил себе огонь, и Фрейд пишет (в длинном подстрочном примечании):
      
      «Психоаналитический материал, при всей его неполноте и неоднозначности, 
позволяет высказать, по крайней мере, одно — звучащее фантастически — 
предположение относительно происхождения этого огромного человеческого 
достижения. Для первобытного человека было как будто обычным при встрече с 
огнём тушить его струёй своей мочи, находя в этом детское наслаждение. 
Существующие легенды не позволяют сомневаться в первоначальном фаллическом 
толковании взвивающихся ввысь языков пламени. Тушение огня при помощи поливания 
мочой — вспомним, что к этому позже прибегали и дети-гиганты — Гулливер в 
стране лилипутов и Гаргантюа у Рабле — было, таким образом, подобно 
сексуальному акту с мужчиной, наслаждению мужской потенцией в гомосексуальном 
соревновании. Тот, кто первый отказался от этого наслаждения, кто пощадил огонь,
 тот смог унести его с собой и поставить себе на службу. Он укротил огонь 
природы тем, что заглушил огонь своего собственного сексуального возбуждения. 
Эта большая победа цивилизации стала как бы наградой за то, что человек 
превозмог свой инстинкт. В дальнейшем женщина как бы была избрана в качестве 
хранительницы пленённого и закреплённого в домашнем очаге огня, потому что она 
по своему анатомическому строению не могла поддаться соблазну наслаждений 
такого рода».
      
      Казалось бы, человек, написавший это, не имеет представления о том, что 
такое научное исследование. Всё это не только бездоказательно, но вообще не 
имеет смысла: почему отказавшись от удовольствия пускать мочу в огонь, человек 
тут же овладевает огнём? — такие вопросы задавать бессмысленно. (Или почему 
Гулливер — дитя-гигант?) И ведь это не отдельная странность, случайное затмение 
разума, такими рассуждениями полны работы Фрейда. Человек, мыслящий таким 
образом, может быть кем угодно: маниаком, фантастом, проповедником, мифотворцем,
 но уж к науке он не имеет никакого отношения. А между тем — недавно был юбилей 
Фрейда и весь мир превозносил его как величайшего учёного нашего (т. е. XX) 
века!
      Мне уже давно казалось, что когда повторяют утверждение, что Маркс и 
Фрейд — великие учёные, речь идёт о прямом внушении, которое так же явно 
противоречит фактам, как «новое платье короля». Но я, вероятно, не рискнул бы 
публично высказать такое еретическое суждение, если бы не встретился с мыслями 
фон-Хайека:
      
      «Если наша цивилизация выживет, что возможно лишь если она осознает свои 
ошибки, я думаю, будущие поколения будут смотреть на наше время как на эпоху 
суеверий, в основном связанных с именами Карла Маркса и Зигмунда Фрейда».
      
      Он подчёркивает, что речь идёт о «суевериях в самом буквальном смысле 
слова…»
      Причём туже самую мысль высказал Карл Ясперс и, очевидно, Хайек не знал 
этого высказывания Ясперса (примерно на 20 лет более раннего). Притом, что 
фон-Хайек считается одним из ведущих экономистов XX века, лауреатом Нобелевской 
премии по экономике, а Ясперс — очень известный философ — сначала создал себе 
имя как психиатр (и, в основном, с профессиональной точки зрения критикует 
Фрейда). Так что Хайек уж, безусловно, компетентно обсуждает Маркса, а Ясперс — 
Фрейда.
      Что касается Эйнштейна, то положение здесь, как мне кажется, более тонкое.
 Вряд ли можно сомневаться в том, что он был исключительно талантливым физиком. 
Но в общем мнении ему присвоена какая-то другая роль. Он считается как бы 
образцом, символом научного гения. Когда хотят кого-то похвалить, говорят: 
«прямо Эйнштейн». Его лицо появляется как символ, когда нужно как-то 
символизировать науку, даже человеческий интеллект. В его подробной биографии 
говорится о «канонизации Эйнштейна». В1919 г. газета «Берлинер Иллюстрирте» 
опубликовала его портрет и написала: «Альберт Эйнштейн — новый гигант мировой 
истории». Знаменитый историк Тойнби пишет: «Достижения естествознания XX в. 
воплощаются для нас в личности Эйнштейна» (хотя вряд ли сам в эти постижения 
вникал). Вот такое место в общественном сознании кажется мне неоправданным, 
сфабрикованным. И «коллективное бессознательное» почувствовало этот «рекламный» 
характер образа Эйнштейна: сейчас мультипликационное изображение Эйнштейна 
рекламирует по телевидению пиво. Думаю, что с Ньютоном или Гейзенбергом это 
было бы просто невозможно.
      Физика очень бурно развивалась в конце XIX — начале XX в., вызывала 
бурный интерес и привлекла много сил. В целую плеяду (не менее десятка) 
талантливейших физиков таких, как Резерфорд, Лоренц, Пуанкаре, Планк, Бор, 
Гейзенберг, Шрёдингер, Дирак и другие — как мне представляется, входит и 
Эйнштейн. Причём некоторые из них глубже и разностороннее его. Главной заслугой 
Эйнштейна обычно признаётся создание «теории относительности». Она была создана 
в два этапа: «специальная теория относительности» (СТО) и «общая теория 
относительности» (ОТО). Основная работа Эйнштейна по СТО относится к 1905 г. 
Практически одновременно (на 2 недели раньше) появилась на ту же тему работа 
Пуанкаре — поразительного мыслителя: в первую очередь математика, одновременно 
выдающегося физика и философа. Так что в крайнем случае Эйнштейн мог бы 
претендовать на создание СТО — одновременно и независимо от Пуанкаре. Но 
положение сложнее. Теория относительности именно потому стала так известна, что 
требовала отказа от некоторых, казавшихся очевидными, представлений, например, 
одновременности двух событий. Но Пуанкаре ещё в 1898 г. написал работу 
«Измерение времени», в которой доказывал логическую необоснованность этого 
понятия. Содержание этой работы было включено в философскую книгу Пуанкаре 
«Наука и гипотеза», вышедшую в свет в 1902 г., которая приобрела очень большую 
популярность. Эйнштейн на эти исследования Пуанкаре нигде не ссылается и 
кажется, что они остались ему неизвестными. Но воспоминания современников 
показывают, что они их изучали вместе с Эйнштейном и находились под сильным их 
влиянием. В отзыве, в связи с предложением Эйнштейну должности профессора в 
Цюрихе, Пуанкаре писал: «Господин Эйнштейн — один из самых оригинальных 
мыслителей, которых я знаю; несмотря на молодость, он уже занимает очень 
почётное место среди ведущих учёных нашего времени. Особое восхищение вызывает 
та лёгкость, с которой он воспринимает новые идеи (более точный перевод: 
адаптируется к ним) и делает из них все возможные выводы».
      Один из наиболее известных выводов СТО — это «эквивалентность массы и 
энергии», в некотором смысле реализующаяся в атомном взрыве. Этот принцип 
впервые был установлен австрийским физиком Хазенёрлем, соучеником Шрёдингера, 
погибшим на фронте во время I мировой войны. В комментариях к Сочинениям 
Шрёдингера о Хазенёрле говорится:
      
      «В 1904 г., рассматривая излучение в замкнутой области, формул провал для 
этого случая эквивалентность массы и энергии».
      
      (Эйнштейн, который сформулировал её в самом общем виде, не знал работы 
Хазенёрля.) Что касается СТО, то работа Эйнштейна над выводом основного её 
уравнения, как теперь выяснено, происходила в период интенсивной переписки 
Эйнштейна и крупнейшего математика того времени (после смерти Пуанкаре) — 
Гильберта. Причём Эйнштейн стремился угадать наиболее простой вид этого 
уравнения просто из того, что оно должно было удовлетворять определённым 
условиям, а Гильберт математически вывел его из определённого общего принципа. 
При этом ссылок на вклад Гильберта в работах Эйнштейна нет. Сохранилось, однако,
 его более позднее письмо Гильберту, «примирительного» характера. (В разное 
время давались различные интерпретации взаимоотношений Эйнштейна и Гильберта. Я 
привожу версию, наиболее благоприятную для Эйнштейна).
      Можно представить себе учёного-отшельника, мало интересующегося чужими 
исследованиями, до многого доходящего самостоятельно и не очень интересующегося 
проблемами приоритета (такие бывали). Но Эйнштейн как раз таким не был. В 
наиболее подробной его биографии говорится о его докладах в Германии, Франции, 
Японии, где он пропагандировал свои идеи:
      
      «В мае-июне 1925 г. они (супруги Эйнштейны) вновь отправились 
путешествовать, посетив на этот раз Аргентину, Бразилию и Уругвай. Куда бы они 
ни приезжали, от Сингапура до Монтевидео, повсюду местные еврейские общины 
устраивали им самый радушный приём».
      
      Споры по вопросу о приоритете проходят через всю историю науки. И часто 
позже можно увидеть, что на какое-то время господствует односторонняя точка 
зрения, преувеличивающая роль одного учёного за счёт других. Но общая 
закономерность здесь такова: перекос в пользу одного лица может возобладать тем 
в большей степени и продолжать господствовать тем дольше, чем большую 
социальную поддержку имеет это лицо. Такая социальная поддержка может 
реализоваться как мощная научная школа или даже как поддержка некоторых 
интеллектуальных или политических течений. Такую роль в судьбе Эйнштейна 
несомненно играло то, что он примыкал к нескольким течениям, исключительно 
влиятельным в мире. Прежде всего, еврейское национальное движение. Ещё начиная 
с 1919 г., он был тесно связан с одним из виднейших деятелей сионизма 
Блюменфельдом, которому «не раз поручал подготовку своих заявлений по вопросу 
сионизма» (как пишет его биограф). Эйнштейн, видимо, не был сторонником 
сионизма, но тесно сотрудничал с этим движением. В 1921 г. он посетил США 
вместе с Вейцманом для сбора средств для «Еврейского университета» в Палестине; 
в 1923 г. — Палестину, где был гостем английского комиссара по Палестине 
Герберта Самуэля. Другим мировым движением, способным оказать мощную поддержку, 
был пацифизм, как сторонник которого Эйнштейн выступал с начала Первой мировой 
войны. (Парадоксальным образом, во Второй мировой войне он способствовал 
созданию атомного оружия.) Он был сторонником «Соединённых Штатов Европы», 
членом «Союза за новое отечество» («Лига борьбы за права человека»), «Общества 
друзей новой России» (с 1923 г.) и т. д. То есть Эйнштейн был активным 
участником «левого» течения, исключительно влиятельного на Западе тогда — да и 
после.
      Этим, мне кажется, объясняется «иконописный» облик, созданный Эйнштейну, 
хотя он, несомненно, был одним из талантливейших физиков своего поколения. Его 
неустанные 15-летние занятия теорией относительности имели (наряду с работами 
других авторов) громадное значение для создания этой теории (особенно после 
смерти Пуанкаре). Ему принадлежат и другие физические работы, например, о 
фотоэлектрическом эффекте, за что ему и была присуждена Нобелевская премия в 
1929 г. Но совершенно бесплодная его деятельность всю последующую жизнь после 
1920 г. трудно совместить со знакомым нам обликом сверхгениального физика.
      Если говорить о других именах, то Гейне, например, писал очаровательные 
стихи — недаром его переводили и Лермонтов, и Тютчев. Но в этом он лишь следует 
течению немецкого романтизма А то, чем он завоевал совсем особое место, — это 
желчная сатира «фельетонный стиль», введённый в поэзию. Некоторая выдумка 
чуждая собственно поэзии. Как и у Кафки, описание жутковатых, вызывающих 
гадливость ситуаций — вроде предчувствия современных «фильмов ужасов», но пока 
с более слабыми техническими средствами. Или изобретение двенадцатитонной 
системы в музыке у Шёнберга. Создание консерваторий, сначала в Лейпциге, потом 
в Петербурге и Москве Мендельсоном-Бартольди и братьями Рубинштейнами, 
несомненно, оказало сильнейшее влияние на развитие музыки. Но это было скорее 
социальное, организационное действие. И покойный композитор Свиридов в 
посмертно опубликованных размышлениях высказывает мысль, что с этим был связан 
поворот в сторону массового производства музыкантов-профессионалов и что 
большинство тогдашних крупнейших композиторов, как на Западе (Шуман, Брамс, 
Вагнер), так и в России («Могучая кучка»), шли другим путём и находились в 
недружественных отношениях с этим направлением.
      Евреев действительно очень много среди «талантов второго и третьего 
уровня», «ремесленников культуры», и их роль в культуре повышалась по мере того,
 как повышалась роль массы: массовых изданий, журналистики (газетной, радио и 
теле-), когда науку стали двигать не индивидуальные учёные, а научные институты,
 успехи науки стали определяться капиталовложениями; а число учёных выражается 
в миллионах.
      Трудно сказать, что здесь было причиной, а что следствием: приспособляли 
ли евреи культуру к своему стилю мышления или стали массой в неё идти, когда 
она приобрела близкий им стиль. Скорее всего, оба процесса переплетались.
      Как правило, большое участие евреев в какой-либо области культуры 
определяется совсем не их творческими способностями в этой области, а какими-то 
другими, гораздо более сложными причинами. Если, например, евреи составляют 
большинство членов Союза советских композиторов, то из этого ещё нельзя 
заключить об их выдающейся одарённости как композиторов. 874 члена (только в 
РСФСР) не могут состоять из одних ярких талантов — их на каждое поколение 
родится лишь несколько. Союз композиторов — сильно бюрократизированная 
организация, типичный орган «идеологического сектора». Среди его членов 
подавляющее большинство обладает более чем средними творческими данными, и 
приём в него определяется очень многими факторами, в большинстве своём к музыке 
не имеющими отношения. В довоенное время (до II мировой войны) ситуация в этой 
области, вероятно, была аналогичной (с ещё большим преобладанием евреев). А чьи 
имена остались? Шостакович, Прокофьев, Мясковский … В посмертно опубликованных 
заметках композитора Свиридова приводятся такие наблюдения:
      
      «Союз композиторов давно перестал быть организацией, занимающейся 
творческими проблемами. Тот смысл, который вкладывался в дело его 
организаторами, — утрачен. Он (союз) превратился в кормушку для рядовых 
композиторов, в гигантскую организацию самопропаганды и творческого 
самоутверждения для его энергичных руководителей-функционеров. Они держат при 
себе целые штаты людей, работающих для славы своих патронов. Их послушные 
клевреты сидят во всех учреждениях, руководят почти (всей) музыкальной жизнью 
страны: государственными заказами (огромные деньги), концертными организациями; 
своё издательство, музыкальные отделения радио и ТВ, собственная — и общая! — 
печать. Есть опасность превратить государственные организации в филиалы Союза 
композиторов, управляемые предприимчивыми безответственными функционерами Союза 
композиторов через послушных, посажённых ими людей, занимающих ответственные 
посты в советских учреждениях. В их руках — пропаганда за границей, где они 
проводят по несколько месяцев в году, представляя своей подчас бездарной 
музыкой нашу культуру и искусство. Эта переродившаяся организация, которой 
управляют ловкие дельцы, требующие себе с антрепризой непомерных почестей. Им 
курится непомерная лесть, вызывающая недоумение и отвращение у человека со 
(неразборчиво) вкусом.
Театры, оркестры, государственные заказы, собственные дома отдыха, дома 
творчества, лечение. Миллионы народных денег на этих прихлебателей. В их руках 
— вся мировая антреприза (и советская тоже); образование (консерватории и 
музыкальные школы), где они научно унижают отечественную культуру, отводя ей 
место «провинции»; музыкальные отделы в газетах и журналах и вся специальная 
печать; Союзы композиторов (в Российской Федерации целиком); филармонии; 
критика (почти 100%) — то есть общественное мнение. Музыкальные отделы 
министерств подконтрольны Союзам композиторов. Радио и ТВ (тут, правда, не 
целиком), музыкальные театры, оркестры и их руководители (почти на 100%). Всё 
это великолепно, по-военному организовано, дисциплина железная и 
беспрекословная, порядок абсолютный, беспощадность — как в Сабре и Шатиле. 
Работают в редакциях десятки лет. Это люди опытные и умелые, но их опыт и 
умение направлены не во благо, а во вред нашей культуре».
      
      Здесь совпали данные, случайно попавшие ко мне в руки, о национальном 
составе Союза советских композиторов и многолетние наблюдения выдающегося 
композитора о работе этого Союза. Но нет оснований предполагать, что такая 
ситуация имела место только в музыке. А ведь это относится только к последнему, 
послевоенному времени.
      Если же идти несколько глубже в прошлое нашей страны, то мы столкнёмся с 
грандиозными процессами, которые изменили её социальную структуру. Мы уже 
ссылались на книгу Ю. Ларина (Лурье), посвящённую положению евреев в СССР. Там 
говорится, что до революции в мелких городах и местечках России жило 2200 тысяч 
евреев, а сейчас (т. е. в 1926 г.) их там осталось только 800 тыс. Спрашивается,
 на чьи же места переселились в города почти 1,5 млн. евреев? Прежде всего, 
буквально — в какие дома, квартиры они вселились? Ведь жилищного строительства 
тогда не было совсем и получить квартиру можно было, только удалив или 
«уплотнив» её хозяина. А потом и более широко — чьи места в партийном и 
советском аппарате, промышленности, науке и культуре они заняли (ибо в деревню, 
очевидно, не направились)? Тот же автор сообщает и некоторые результаты этой 
грандиозной перетряски.
      
      «На Украине 26% всех студентов были евреи, а в медицинских ВУЗах — 44,8%. 
В РСФСР евреи составляли 11,4% студентов (в то время как до революции, с 
Польшей, Литвой, Молдавией, евреи составляли 2,4% населения). В Москве евреи 
составляли в 1920 г. — 2,2% населения, в 1923 г. — 5,6% и в 1926 г. — 6,5%».
      
      Но ведь и их дети занимали места чьих-то детей, может быть, даже и не 
родившихся. Ещё подростком я сделал такое наблюдение. Мои родители происходили 
из самой небогатой и нечиновной дореволюционной интеллигенции. У них сохранился 
небольшой круг знакомых, в основном ещё гимназических друзей. И вот я заметил, 
что все они либо были не женаты, либо не имели детей. Да и у моих родителей я 
был единственный ребёнок. Потом я вспомнил, что и в школе не встречал детей из 
русских дореволюционных интеллигентских семей. Из приятелей, которых я могу 
вспомнить, у одного отец был электромонтёр, другой жил с матерью, которая была 
уборщицей… У меня были приятели по школе, родители которых были врачи, инженеры,
 адвокаты… Но они были евреи. То есть по моим личным воспоминаниям, русская 
дореволюционная интеллигенция вымирала. И после этого оставалось пустое, 
«свободное» место. Гораздо позже, уже в 1970-е гг. один еврейский публицист так 
суммировал ситуацию:
      
      «Заменив вакуум, образовавшийся после исчезновения русской интеллигенции, 
евреи сами стали этой интеллигенцией».
      
      Евреи не были затронуты уничтожением помещиков и дворян. Тем более, их не 
коснулся самый страшный катаклизм этой эпохи — коллективизация и раскулачивание.
 Для сравнения: в конце 20-х годов создавались сельскохозяйственные еврейские 
поселения в Крыму и под Одессой. Они были строго добровольными, поселенцы 
бесплатно снабжались машинами и скотом, освобождались от налогов. В 1923 г. 
Госбюджет выделил на эти поселения 5 млн., американская еврейская организация 
«Джойнт» — 20 миллионов! А всего-то по плану должно было быть поселено 26000 
семей, но и этот план не удалось выполнить… Кровью крестьянства была выиграна 
война, а «инвалиды — жители сельских местностей» не получали даже пенсии. В 
1946 г., многие сельские районы опять посетил голод, но к тому времени, как мы 
слышали, 98% евреев уже жило в городах. Дальше всё уже шло «само собой», почти 
без усилий. Приведу один пример из более позднего времени. В издающемся в 
Израиле русском языке журнале рассказывается следующая история.
      
      «Елена Исааковна Щорс, числящаяся по паспорту русской, на самом деле 
является внучкой Героя гражданской войны Николая Щорса, легендарного командарма,
 известного по песне „След кровавый стелется по густой траве“.
Женой Щорса в то незабываемое время была Фрума Ростова, настоящую фамилию 
которой я не знаю. Эта железная чекистка Фрума, давя контрреволюционеров, как 
клопов, во вверенном ей для этой цели городе Ростове, сумела родить от Н. Щорса 
дочь Валентину, которая, в свою очередь, подрастя, вышла замуж за физика Исаака 
Халатникова, в настоящее время являющегося членом-корреспондентом Академии наук 
СССР (напечатано в 1976 г.; позже — академик). История его карьеры ещё более 
поучительна, так как, живя в городе Харькове, он был вызван академиком Ландау 
для учёбы в его семинаре. В то время Ландау, угнетённый длинным списком 
еврейских фамилий, образующих школу его учеников, натолкнулся на фамилию 
Халатникова, что дало ему повод ошибочно подумать, что он разбавит школу 
физиков-теоретиков хоть одним русским человеком, о чём его неоднократно просили 
партия и правительство. Можно представить, как матюгался Ландау, узнав, что 
этот харьковчанин Халатников никакой не Халатников, а Исаак Маркович».
      
      С какой удивительной лёгкостью, с одесским юмором подаётся здесь и тема 
«железной чекистски, давившей контрреволюционеров, как клопов», и более 
современная тема «длинного списка еврейских учеников» Ландау. Ведь это тяжёлое 
моральное обвинение: всё равно как брать на работу только своих родственников.
      Мне неизвестно, насколько правильно автор описывает положение в школе 
Ландау, скорее, его статья характеризует направление опубликовавшего её журнала.
 Однако, в высказываниях учеников другого крупнейшего физика-теоретика (и 
математика) того времени Боголюбова чувствуется горечь, вызванная положением 
«аутсайдеров» по отношению к уже сложившейся школе Ландау. Началось всё с 
конкуренции глав школ на почве теории сверхтекучести гелия, о которой Боголюбов 
доложил в Академии наук в 1946 г., а Ландау к тому времени занимался более 5 
лет. Ученик Боголюбова, Д. Широков (впоследствии академик) пишет:
      
      «По воспоминаниям участников… собрания, Дау (Ландау)  резко критиковал 
докладчика. Однако, он скоро переварил и оценил всё услышанное, так как всего 
лишь две-три недели спустя направил в печать статью, где ad hoc (т. е. без 
обоснования — И.Ш.)  была предложена кривая с перегибом для спектра 
возбуждений… Кривая Ландау вытекает из формулы и Н. (Боголюбова)  при некоторых 
предположениях о характере взаимодействия между атомами гелия-II. Однако, 
какой-либо ссылки на Н.Н. в публикации Ландау не содержится».
      
      Другой ученик Боголюбова, В. Г. Соловьёв пишет:
      
      «Осенью 1953 г. Н. Н. Боголюбов был избран академиком по Отделению 
физико-математических наук. В это время господство школы Ландау было полным. 
Поскольку работы Н. Н. Боголюбова, выполненные вне школы Ландау, вызывали 
большой интерес, то всячески подчёркивалось, что он не физик-теоретик, а 
математик».
      
      В связи с избранием Боголюбова академиком, я сам помню, что знаменитый 
математик Л. С. Понтрягин рассказывал мне позже, что Ландау (с которым они 
тогда были в приятельских отношениях) говорил ему:
      
      «Как жаль, что Вы не баллотируетесь, а то бы мы Вас избрали вместо 
Боголюбова».
      
      Причём основные достижения Понтрягина относились тогда к топологии, и 
Ландау никак не мог их оценить. Говоря о начале 1950-х гг., тот же В. Г.
 Соловьёв пишет:
      
      «Если на семинаре Ландау доклад одобрен, то тем самым одобрена публикация 
или диссертация. Если научное направление не получило поддержки на семинаре, то 
оно практически не имело шансов для развития. ..Под исправным участником 
семинара считался тот, кто сдал теоретический минимум Ландау, состоявший из 
девяти экзаменов. Во время каждого экзамена, который лично принимал Ландау, 
нужно было решить три задачи и ответить на дополнительные вопросы… Я узнал, что 
некоторые экзаменующиеся заранее знали предлагаемые задачи. Я же не знал ни 
одной… и поэтому посчитал…, что, возможно, имеет место какой-то скрытый отбор».
      
      Дальше автор говорит по поводу учеников Боголюбова:
      
      «Создавались искусственные трудности нашим публикациям редакцией „ЖЭТФ“ и 
существовавшей тогда советской редакцией „Nuclear Phisics“».
      
      Потом он пишет:
      
      «После 1965 г. школы Ландау и Боголюбова, а также другие направления в 
теоретической физике мирно сосуществовали».
      
      Но я думаю, что такому мирному концу значительно помогли совершенно 
экстраординарные политико-административные способности Н. Н. Боголюбова.
      А дело ведь явно не ограничивалось одной школой. Я помню аналогичные 
научные школы и семинары в математике. И дело не ограничивалось одной страной. 
В мировом масштабе так создавались репутации, решались вопросы приоритета, 
раздавались знаменитые премии…
      Но все эти соображения не затрагивают всё-таки самой сущности проблемы. 
Вот к обсуждению этой сердцевины вопроса я и хочу сейчас перейти. Как мне 
кажется, она заключается в том, что талантливость народа в принципе не 
измеряется талантливость отдельных его представителей.
      Когда мы говорим, например, о человеке, то имеем в виду не идеальную 
работу какого-либо его органа, вроде поджелудочной железы, но ту деятельность, 
которая свойственна его человеческой индивидуальности, в старомодной 
терминологии, произведение его души. И талантливый народ опознаётся не по 
количеству его талантливых представителей, но по способности создавать 
собственные, только этому народу свойственные ценности — плоды народной души, 
как греческая драма, итальянская живопись, немецкая музыка, русская литература, 
персидская поэзия… Иногда — это продукт творчества нескольких близких народов: 
например, современная физико-математическая картина мира создана 
романо-германскими народами.
      В этом смысле евреи как народ оказались лишёнными творческого начала. Ещё 
в древней Иудее вся культурная деятельность была, по-видимому, полностью 
подавлена единой целью — созданием этноцентрической религии. И позже, вряд ли 
кто-либо может указать хоть какой-то продукт именно еврейской культуры. Это 
можно было бы пытаться объяснить тем, что жизнь евреев протекала в рассеянии, 
хотя не мешало же это им сохранять сознание национального единства, а у других 
народов это сознание всегда бывает связано с существованием национальной 
культуры. Но вот создание чисто-еврейского государства Израиль в этом ничего не 
изменило. Положение стало даже более острым. Казалось бы, такие яркие еврейские 
таланты проявляются в странах, где евреи вкраплены в незначительных количествах,
 как уран в окружающей руде. Если их соединить вместе, должен был бы произойти 
просто атомный культурный взрыв! Но наделе оказалось — пустота. Даже в 
специфически еврейских областях деятельности. Например, почти все лучшие 
скрипачи мира — евреи, но я не слыхал ни об одном, вышедшем из Израиля. Тоже 
относится к шахматистам. Израиль (как признанное государство) существует уже 
более полувека, а он породил меньше талантов, чем другие маленькие страны: 
Голландия, Дания, Норвегия. Мы видели и в этом обзоре, что евреи внесли большой 
вклад в развитие определённых течений человечества. Например, в развитие 
капитализма в Западной Европе. Но капитализм уже складывался в Италии, Франции. 
Евреи участвовали только в том, чтобы придать ему определённые черты: 
финансово-спекулятивное направление. Или в развитии социализма в XIX и XX в.в. 
Но сам социализм как учение существовал задолго до этого, с Платона. Евреи же 
играли громадную роль в превращении его в основу революционного движения, в 
победе социалистической революции и утверждении революционной власти. Кроме 
того, евреи, после эпохи эмансипации (в XIX-ХХ в.в.), участвовали в культурной 
деятельности многих стран, наряду с представителями коренных (как сейчас 
говорят — титульных) народов. Например, в развитии немецкой литературы и музыки,
 общеевропейской физики и математики, мировых финансах и т. д. И в своей 
собственной специальности — математике — я знаю много имён еврейских способных, 
талантливых математиков, начиная с XIX в., в своей жизни встречал их и сам. Но 
все они действовали в той культурной математической традиции, которую уже 
создали западноевропейские народы. В ней японцы, евреи, русские, китайцы и т. д.
 были лишь продолжателями. Да хоть такой яркий пример, как гениальный цикл 
песен Шостаковича «Из еврейской народной поэзии». Видимо, существовал яркий 
фольклор еврейских местечек, частично был даже собран (как я слышал, еврейскими 
музыкантами). Но, чтобы превратить его в музыку мирового масштаба, понадобился 
Шостакович.
      Я способен указать лишь на один творческий акт, свойственный именно 
евреям как народу, это создание самих себя: совершенно уникального, не 
встречавшегося до того сплава религии и национальности, замешанного на идее 
избранности. И сохранение и укрепление этого удивительного феномена на 
протяжении более, чем двух тысячелетий. Но это совсем не те плоды культуры, о 
которых мы говорим в связи с греками, римлянами, немцами, китайцами и т. д. В 
обычном же, более стандартном понимании, евреи участвуют в деятельности других 
народов, в рамках уже созданной этими народами культуры. Причём делают развитие 
некоторых областей или направлений более интенсивным. В своей старой работе 
«Русофобия» я сравнивал роль евреев в русской революции с ролью катализаторов в 
химических реакциях. Это вещества, ускоряющие химическую реакцию, хотя в их 
отсутствие реакция всё равно бы происходила, но менее активно.
      С этим связана более глубокая, объективная опасность слишком 
значительного участия евреев в развитии какой-то области. Они сами нуждаются в 
том, чтобы существовала основная масса представителей народа, в принципе 
создающего новую культуру. Без этого (т. е., например, если евреи становятся 
большинством, «доминируют») само культурное творчество иссякает, в нём не 
остаётся места и для евреев. Наступает ситуация, аналогичная той, которая 
существует в государстве Израиль.
      
      А ведь сейчас в мире имеются именно подобные тенденции. Социолог Кац из 
Иерусалимского университета пишет:
«Возникает вопрос, кому предстоит стать интеллектуальной элитой 
постиндустриального общества — евреям или населению, составляющему абсолютное 
этническое большинство в той или иной стране».
      
      Автор обращает внимание на то, что
      
      «… при этом Израиль должен стать центром и притом духовным центром 
мирового еврейства…» —
      
      и выражает сомнение:
      
      «Вряд ли это этническое большинство согласится на то, чтобы 80 или 100 
процентов евреев имели высшее образование, а остальное население отставало от 
них во много раз, чтобы евреи оставались руководителями ведущих научных центров 
в тех странах, где по численности они составляют ничтожный или сравнительно 
ничтожный процент».
      
      «А ведь так выглядит картина сегодня», — продолжает автор и приводит ряд 
действительно поразительных примеров: в основном техническом институте США — 
Массачусетском Технологическом Институте — едва ли не все ведущие 
научно-административные посты, включая должность президента Института, занимают 
евреи, президентом Лондонского Королевского Общества (английской академии в 
области естественных наук) является еврей, евреи занимают ведущие места во 
многих университетах Франции и других стран Запада.
      Здесь проглядывается некая концепция ближайшего будущего человечества, 
почти «Утопия»: с переходом к постиндустриальному обществу творцами культуры 
становятся не индивидуальности, не Галилеи, Ньютоны, Фарадеи, не Рублёвы или 
анонимные средневековые иконописцы и строители храмов, а громадные коллективы — 
предприятия и научно-исследовательские институты. Само понятие «культура» 
приобретает новый смысл — это массовое, машинное производство, та 
«штемпелёванная культура», о которой писал А. Белый. А вождями этой 
деятельности становятся евреи, объединённые мировым духовным центром — Израилем.
 Здесь страшит даже не то, что евреи узурпируют роль, которую могло бы играть 
«этническое большинство», это, что эта «Утопия» уж слишком похожа на 
предвидения Замятина, Хаксли и Орвелла.
      
      
Литература:
      
      Sombart W.  Der Proletarische Sozialismus («Marxismus»). Jena, 1924. Bd. 
1, 2.
      Маркс К., Энгельс Ф.  Собрание сочинений. М., 1934. (Переписка: т.т. XXI- 
XXV.)
      Фрейд 3.  Неудовлетворённость культурой. Избранное. Т. 1. Лондон, 1969.
      Hayek F. A.  Laws, Legislation and Liberty. V. 3. Chicago, 1979.
      Jaspers K.  Vernunft und Widervernunft unserer Zeit. Munchen. 1956.
      Пайс А.  Научная деятельность и жизнь Альберта Эйнштейна. М., 1989.
      Визгин В.  Об открытии уравнений гравитационного поля Эйнштейном и 
Гильбертом // Успехи физических наук. 2001. № 12.
      Шрёдингер Э.  Избранные труды по квантовой механике. М., Наука, 1976.
      Weizman Ch.  Trial and Error. Цит. в гл. 10.
      Свиридов Г.  В. Разные записи. Журналы «Наш Современник» (2000 г., N 12) 
и «Москва» (2000 г. , ноябрь).
      Хазанов В.  Запах звёзд. Тель-Авив.
      Суслов И.  Прошлогодний снег «Время и мы» Журнал, Израиль, 1976. № 4.
      Боголюбов Н. Н.  Математик, механик, физик. Дубна, 1994.
      Зеев Кац.  Цит. в гл. 13.
      
Глава 17
Обсуждение
      
1. «Что такое еврей»
      
      Здесь мы попытаемся сформулировать некоторые выводы из предшествующих, 
исторических, глав. Эти выводы, безусловно, дают картину сочень большим числом 
белых пятен. История еврейства слишком объемна (хотя бы только по охватываемому 
ею времени), чтобы её можно было охватить какими-то чёткими формулировками. Да 
и Достоевский ещё писал:
      
      «Не настали ещё все времена и сроки, несмотря на протёкшие сорок веков, и 
окончательное слово человечества об этом великом племени ещё впереди».
      
      Мне кажется, что мысль эта вполне верна и сейчас. Поэтому я ставлю себе 
очень ограниченную цель — извлечь из известных исторических фактов несколько 
конкретных выводов, которые пригодились бы в будущем (я имею в виду прежде 
всего русских, но не только их), чтобы выработать своё отношение к этому 
загадочному явлению — еврейству. А точнее, установить такие отношения с ним, 
которые учитывал и бы наши основные исторические цели.
      И прежде всего, мы можем вернуться к вопросу, обсуждавшемуся в начале 
работы: что за общность образует еврейство? Недавно этому вопросу посвятил 
особую работу влиятельный в еврейских кругах раввин Адин Штейнзальц. Заголовок 
этой работы: «Что такое еврей» — мы и переняли в качестве заголовка раздела. 
Хотя вопрос, сам по себе: не новый — об этом много писали, в том числе и 
еврейские авторы: что такое еврейство? — нация, религия или некий «дух 
еврейства»? Как оказалось, вопрос этот очень тонкий, и я не собираюсь 
предложить на него свой ответ, лишь суммировать некоторые наблюдения, 
вытекающие из предшествующего исторического обзора.
      Приведённые выше исторические очерки позволяют отметить некоторые 
постоянно встречающиеся черты, которые связываются с еврейством. Так, в книге 
об «Антисемитизме в древнем мире» С. Я. Лурье отмечает особое свойство 
еврейского народа (в Античности):
      
      «Он, не имея ни своей территории, ни своего языка, и будучи разбросан по 
всему миру, тем не менее… остаётся национально-государственным организмом».
      
      Достоевский говорит:
      
      «Нет, такой необыкновенно сильный и энергичный народ, такой беспримерный 
в мире народ не мог существовать без Status in statu» (т. е. не образуя 
государство в государстве — И.Ш.). 
      
      И Яков Клацкин пишет о «еврейском государственном устройстве»:
      
      «Мы спасли его как переносное государство которое и в диаспоре создаёт 
нам аналог государственной автономии», «прочная стена, созданная нами, отделяла 
нас от народа страны, а за стеной жило еврейское государство в миниатюре».
      
      Русский религиозный философ XX в. о. С. Булгаков говорит:
      
      «И самой таинственной из судеб Израиля остаётся именно его единство».
      
      И другой мыслитель того же течения В. Зеньковский:
      
      «Что больше всего поражает в еврействе после рассеяния — это его 
единственная и исключительная живучесть как национального целого».
      
      
      «Мировое еврейство…остаётся единым… во внутренних императивах жизни, 
определяющих особую судьбу, особый путь еврейства».
      
      Всё это лишь разные аспекты наблюдения Гретца о «чудесной взаимосвязи, 
нерасторжимо соединяющей члены еврейского мира», которое было приведено в самом 
начале работы.
      Естественно, проще всего было попытаться найти объяснение при помощи тех 
категорий, которые обычно в истории формируют человеческие общности: религии и 
нации. Например, дореволюционное русское законодательство воспринимало евреев 
исключительно как религиозную общину («лица иудейского вероисповедания»). 
Такова же была точка зрения евреев в период увлечения эмансипацией и 
ассимиляцией: «Мы — просто немцы Моисеева закона» (или англичане, русские и т.
 д.). Сейчас превалирует другая точка зрения: евреи — это национальность. Так, 
сионизм в эпоху Герцля и Вейцмана был чисто светским национальным течением. 
Например, Вейцман говорил (после II мировой войны, в связи с созданием 
государства Израиль):
      
      «Хотя мы будем уважать верования каждого человека, мы не можем перевести 
стрелки часов назад, сделав религию основой государства… Религия не должна 
контролировать деятельность государства».
      
      (Правда, реальность оказалась не соответствующей этой декларации.) 
      Спор о том, являются ли евреи нацией или объединены религией, имеет и 
более давнюю историю. Он бросает, например, свет на загадочную раннюю статью 
Маркса «К еврейскому вопросу». В ней имеется ряд поражающих высказываний, 
например:
      
      «Химерическая национальность еврея есть национальность купца, вообще 
денежного человека. Деньги — это ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не 
должно быть никакого другого бога».
      
      Если эти мысли были бы опубликованы сейчас, то Маркс немедленно был бы 
заклеймён как антисемит.
      Видимо, объяснение такой странной ситуации связано с более широким 
контекстом этой статьи. Она является ответом на две статьи Бруно Бауэра по тому 
же вопросу. В них Бауэр доказывает, что еврейский вопрос — это вопрос 
религиозный. Христианское государство, утверждает он, не основывается на 
принципе равных прав. Евреи должны либо бороться против самих принципов 
христианского государства, либо довольствоваться местом (и рядом привилегий), 
им предоставляемым. Они хотят, однако, оставаясь евреями, иметь те же права, 
что и христиане, то есть требуют для себя особого положения. Для Маркса же была 
особенно неприемлема концепция, основывающая историю на религиозных принципах, 
ему необходимо было свести всю ситуацию к экономическим взаимоотношениям евреев 
и христиан. Ради этого он готов рисовать своих соплеменников самыми чёрными 
красками и делает даже знаменитое предсказание:
      
      «Как только обществу удастся упразднить эмпирическую сущность еврейства, 
торгашество и его предпосылки, еврей станет невозможным…»
      
      (Что было так убедительно проверено в России после революции 1917 г.!) 
      Видимо, ни одна из этих точек зрения, что еврейство — это религия или 
нация, — не делает всё явление более понятным. Всё, что было в этой работе 
раньше изложено, приводит, мне кажется, с необходимости к тому, что для 
понимания требуется соединение обеих точек зрения: еврейство является 
уникальным сплавом религии и нации. Все недоумения происходили из того, что 
еврейство пытались вместить в один из известных рядов исторических явлений. 
Либо говорили: это народ, как греки, римляне, немцы, французы… Но выходило 
непохоже. Либо, что это религия: как античное язычество, буддизм, индуизм, 
христианство, ислам. И опять не подходило. Разгадка в том, что это — явление 
без аналогов в Истории: единственный случай этноцентрической религии и 
скреплённой религиозным чувством нации, причём оба компонента соединены идеей 
избранности. Это видно в таком осколке современного еврейства, как Израиль. 
Более 80% населения считает себя атеистами, а раввинат определяет важнейшие 
стороны жизни: форму брака, признание гражданства и т. д. Очевидно, 
ортодоксальный иудаизм признаётся атеистическим населением Израиля необходимым 
фактором национального сплочения.
      Такого сплетения, взаимопроникновения нации и религии не было нигде. 
Античные греки считали, что их боги — также и боги троянцев. Согласно Гомеру, 
троянцы поклонялись Зевсу, Аполлону, Афродите. Когда греки соприкоснулись с 
более широким кругом народов, они исходили из того, что те поклоняются тем же 
богам, лишь под другими именами. Например, Геродот говорит: «Египтяне 
поклоняются Дионису, которого они называют Озирисом». Так называемые «мировые 
религии»: буддизм, христианство, ислам, тем более, обращаются ко всему 
человечеству. Но если вспомнить такие талмудические изречения (приводимые 
Эйзенменгером):
      
      «…народы земли не называются людьми, так как их души происходят от 
нечистого духа, людьми же называются израильтяне, души которых происходят от 
святого духа Божия».
      
      Рабби Симон бен Иахаи говорит:
      
      «Вы называетесь людьми, другие же народы называются не людьми, но 
скотами», —
      
      то становится очевидным, что мы имеем дело с каким-то явлением совсем 
иного плана, чем известные религиозные или национальные группы.
      Итак создалась очень устойчивая традиция. Например, известный современный 
еврейский идеолог М. Гефтер, вспоминая свою молодость, пишет:
      
      «… я не был тогда евреем. Знал, но не ведал. Быть может, отталкивал это 
знание, но всё же не из страха! Скорее — следуя комплексу Маугли».
      
      То есть: образ человеческого ребёнка среди зверей, совершенно в духе 
рабби Симона бен Иахаи. Да и Нахум Гольдман спрашивает, в чём защитный механизм,
 сохранивший еврейство при всех преследованиях? И отвечает:
      
      «Этот механизм может быть описан в нескольких словах; евреи относились к 
своим преследователям как к низшей расе».
      
      Более того, еврейство не является формальным объединением еврейской 
национальности и иудаизма. О каких религиозных или национальных корнях можно 
говорить, например, в связи с евреями, участвовавшими в революции 1917 г.: 
Троцким, Зиновьевым и т. д.? Так, Литвинов был убеждённым сторонником еврейской 
ассимиляции и в анкетах писал себя русским, Максимом Максимовичем, хотя от 
рождения назывался Меер Генох Мовшевич Баллах.
      Живущая сейчас в Германии С. Марголина — публицист из «третьей эмиграции» 
— предлагает пересмотреть этот вопрос:
      
      «Вопрос, который обычно обходится при обсуждении особой роли евреев в 
советском обществе, несмотря на его центральный характер, таков: правильно ли 
приписывать еврейскую национальность ассимилированным евреям, не воспринимавшим 
себя как евреев? Во время революции, когда пришли к власти евреи, оторвавшиеся 
от еврейства, национально-еврейские мыслители подчёркивали, что революционеры 
не были „подлинными“ евреями или даже были предателями еврейского народа. 
Однако, это была защитная мера против обвинений евреев в ответственности за 
красный террор. Симон Дубнов… считал эти тонкости и подразделения 
несущественными сравнительно с ненавистью населения. В 1918 г. большевистское 
ЦК в Смольном в народе называли „еврейским правительством“.
Дубнов с горечью занёс эту „шутку“ в дневник, вполне осознавая, что она 
полностью соответствует истине…
Со своим народом нельзя порвать просто по своему „желанию“ или „решению“. Можно 
воспринимать себя как нееврея и всё же принадлежать еврейской традиции со всем, 
с чем она связана…
На вопрос о его еврействе Троцкий отвечал: я социал-демократ и ничего больше… 
Евреи, отказывавшиеся, как Троцкий, от еврейства, не хотели понять, что их тип 
„нееврейскости“ был типично еврейским… Исаак Дейчер писал: „Еврейский отщепенец,
 порывающий с еврейством, принадлежит вполне определённой еврейской традиции“».
      
      Некоторые идеи, воспринятые первоначально в религиозной форме, могут 
впитываться народом на протяжении многих поколений, а потом проявляться у 
потомков, порвавших с религией но в другой формулировке. Так, Куприн в письме 
Батюшкову, цитирован ном в главе 10, приводит прямо «словарь» для перевода 
одной и той же идеологии с языка Ветхого Завета на язык современного 
эмансипированного еврейства. Он говорит, что основная концепция современного 
ему прогрессивного еврейства есть только перевод на другой язык основных 
положений ортодоксальной еврейской традиции и сводит их в такую таблицу:
      
      И С. Марголина пишет:
      
      «Еврей — не фантастическая выдумка. Его самовосприятие начинается с 
ощущения своего „различия“. Прежде всего это связано с традицией „избранности“, 
которая после потери религиозного содержания трансформировалась в чувство 
превосходства. То есть еврей ощущает себя другим не только ввиду своего опыта 
соприкосновения с неевреями, но также через передаваемое культурой 
целеположение „быть чем-то иным и особенным“.
      
      Или, Зиновьев в «Истории РКП(б)»:
      
      «Они („экономисты“) говорили: „Что же, по-вашему, рабочий класс — 
мессия“? На это мы отвечали и отвечаем: мессия, мессианство — это не наш язык, 
мы не любим таких слов. Но то понятие, которое в них вкладывается, мы 
принимаем: да, в известном смысле рабочий класс — мессия и роль его — 
мессианская, ибо это тот класс, который освободит весь мир».
      
      Вот так, переведённые на другой язык, религиозные идеи могут вдохновлять 
и объединять людей, считающих себя атеистами и материалистами.
      Розанов утверждает, что еврейство образует общность более тесную, чем 
национальная или религиозная:
      
      «Они в сущности родные друг другу».
      
      Таких характеризует и Гершензон:
      
      «14 миллионов людей, чувствующих себя как бы одной семьёй».
      
      Да и рабби Штейнзальц, в статье, название которой мы приняли для этого 
параграфа, предлагает свою точку зрения: евреи — это «Дом Якова» или «Дом 
Израиля», это — семья, то есть такая общность, из которой невозможно выйти, 
даже декларируя публично свой разрыв с ней.
      И В. Топоров, как бы «изнутри», описывает не тривиальный характер этого 
«единства»:
      
      «Внешность, фамилия, родственные связи, трудно уловимые, но всё же вполне 
определённые черты национального поведения выделяют этнических евреев, метисов 
и порой квартеронов (сильная кровь!); среди опознавательных признаков надо, 
несомненно, назвать болезненную реакцию на саму постановку еврейского вопроса, 
зачастую присущую и людям нееврейского происхождения, но состоящих в браке с 
евреем или еврейкой, особенно при наличии детей».
      
      Конечно, в Истории люди часто объединялись: в государства, племена, 
партии, разные союзы. Но, начиная с Античности, современники (в том числе и 
еврейского происхождения) выделяли еврейство как нечто отличное от других 
аналогичных явлений. Приведу одну аналогию. Отдельная пчела является, по ряду 
признаков, довольно примитивно организованным существом: например, она не может 
поддерживать температуру, отличную от температуры окружающей среды. Но пчелиный 
улей имеет многие черты гораздо более высоко организованного существа. Например,
 в нём поддерживается постоянная температура +33…+34°C? (в той части улья, где 
находятся яйца и личинки и в период их выращивания). Пчёлы всё время 
обмениваются пищей (когда радиоактивный сироп дали менее чем 0,1%, вскоре 70% 
всех пчёл стали радиоактивными). То есть, улей обладает аналогом обмена веществ.
 Пчёлы, всё время помахивая крылышками, создают ток воздуха — аналог дыхания. 
Наконец, улей «размножается» половым путём: трутни и матки по набору хромосом 
аналогичны мужским и женским половым клеткам. Ввиду ряда таких свойств 
некоторые энтомологи считают, что функционирование улья можно, понять лишь 
мысля его как СВЕРХОРГАНИЗМ, клетками которого являются отдельные пчёлы. 
Отметим, однако, что подобная форма организации жизни встречается лишь среди 
низших животных, а более высокие формы жизни связаны с развитием различных 
аспектов индивидуальности и индивидуальных связей.
      Вот такой сверхорганизм и возник в виде еврейства. Его возникновение 
заняло более двух тысячелетий и включало создание религиозной концепции 
избранного народа, идеологии классического иудаизма и кагальной организации, 
многочисленных еврейских организаций (типа ордена Б’най Б’рит) и других 
«закрытых» еврейских обществ современного Запада.
      В Истории встречаются и другие человеческие объединения, аналогичные 
сверхорганизму. Яркий пример — большевизм, опирающийся на «партию нового типа». 
Именно от большевизма нам сохранилось наиболее яркое описание этого явления 
«изнутри» — свидетельство руководящего большевика Пятакова. Это его рассказ (во 
время поездки за границу) своему бывшему партийному товарищу, записанный, а 
потом опубликованный там. Пятаков подчёркивает именно отказ от своей 
индивидуальности ради слияния с партией, жертву «гордостью, самолюбием и всем 
прочим». Он даже заявляет, что если партия признаёт чёрным то, что ему видится 
несомненно белым, то и он заставит себя считать так же. Он описывает, как 
мучительно такое «насилие над собой». Сравнительно с этим «отказ от жизни, 
выстрел в себя из револьвера — сущие пустяки». Но всё искупается необыкновенным 
чувством «чести и счастья» быть в рядах партии «делающей невозможное возможным».
 (Полный текст сохранившегося рассказа Пятакова я привёл в своей книге о 
социализме.) И параллелизм здесь не случаен: речь идёт о духовно родственных 
явлениях. Если Шахак называет средневековые еврейские общины, построенные по 
типу кагалов, «одним из самых „закрытых“ и тоталитарных обществ во всей 
человеческой истории», то неудивительно, что сложившаяся там духовная традиция 
была незаменима для создания тоталитарного общества XX в. Если Гершензон пишет, 
что в еврействе народная воля «должна была пропитать личную волю каждого 
индивидуума», то это напоминает слова Пятакова, что «идейный 
большевик-коммунист» будет считать чёрным то, что, какой видит, белое, если 
таково решение партии.
      Именно благодаря этим качествам «сверхорганизма», созданным за несколько 
тысячелетий, еврейское участие в образовании нового «сверхорганизма» 
оказывается особенно эффективным. Мы пережили это в русской революции 1917 г. и 
последовавшие десятилетия. Когда же, в силу самых естественных причин, число 
евреев в руководящем слое общества упало (лишь сравнительно с прежним, — 
оставаясь значительно выше доли в населении), то и коммунистическая власть 
распалась. Россия была подчинена другому, капиталистически-спекулятивному 
укладу — и в этом повороте еврейское влияние оказалось столь же доминирующим.
      
2. «Судьбы еврейского народа»
      
      Розанов, много думавший о роли евреев в нашей жизни, писал: «Ни об одном 
ещё народе не хочется так сказать, что он — с „призванием“, будь то добро или 
зло, свет или тьма. Факт — в некоторой специализации, в существовании 
„исключительных способностей“; некоторого „штанд-пункта“ в бытии л и 
историческом, в психологии, „умоначертании“». Можно ли из известной истории 
того, как формировалось еврейство, вывести, в чём заключается это «призвание»? 
Ведь это, собственно то же, что ответить на вопрос в чём «смысл», или «цель» 
истории еврейского народа. Можно сразу же отмести такие вопросы, как «слишком 
неопределённые» и «не имеющие смысла». Но вот великий композитор — Шостакович — 
писал, по поводу именно той области, которой он посвятил свою жизнь: «Смысл в 
музыке —это для многих звучит непривычно… Но, несмотря на их наивность и даже 
грубость, эти вопросы, несомненно, имеют право на существование». Может быть, 
тогда это верно и в отношении вопросов о смысле в истории? И уж тут трудно не 
согласиться с Розановым — если по поводу какого народа, то, прежде всего, 
еврейского, такой вопрос оправдан всей историей. Другое дело, что вопросы эти 
предельно трудны. И Достоевский предупреждал, что для ответа на них «не пришли 
ещё времена и сроки». Тем не менее, об этом было написано много. И сама 
многоголосица мнений показывает, что короткого и окончательного ответа нет. Из 
всего, что мне известно, на меня самое глубокое впечатление произвела работа М.
 О. Гершензона «Судьбы еврейского народа», её название я и взял в заглавие 
этого параграфа. Прежде всего, для меня было ошеломляющим открытием: Гершензон, 
автор и даже организатор «Вех», тонкий специалист по русской литературе, 
казался мне примером полностью ассимилировавшего еврея (да он не раз и писал 
«мы, русские интеллигенты»…); а тут такая страстная поглощенность судьбой 
еврейского народа! А кроме того, работа насыщена сильным чувством и глубокими, 
убеждающими мыслями. Например, статья Гершензона в «Вехах» производит гораздо 
меньшее впечатление. Автор, видимо, чувствует неразрешимость вопроса приёмами 
привычного нам рационального мышления, опирающегося на исторические или 
социологические факторы, поэтому он апеллирует скорее к образам и чувствам.
      К сожалению, объём нашей работы позволяет привести лишь некоторые отрывки 
из статьи Гершензона. Вот как автор характеризует всю эту эволюцию в целом:
      
      «Глубокомысленный, сложнейший замысел — и элементарная ясность плана; 
основные линии так отчётливы, что их способен проследить ребёнок; но каждая 
определена тончайшими соображениями и служит многообразным задачам целого: 
таковы создания гениального художника — и так творила душа еврейского народа 
его внешнюю историю».
      
      И более подробно, по этапам:
      
      «Если всмотреться поближе, в зачатках еврейства обнаруживаются странные 
черты… Еврейский народ твёрдо помнил из своего детства одно: что его религия и 
законы образовались не обычным путём, не в прочном укоренении оседлости, а на 
ходу, в движении. Это была страстная, нетерпеливая воля…Сплотив из песчинок 
неразложимый народ, она тотчас изнутри расколола его и потом столетия дробила 
на части, всё мельче, пока вовсе не распылила совсем. Но новые атомы должны 
были быть качественными, отличались от первоначальных: в каждом из них должна 
была действовать народная воля. Она должна была проницать личную волю каждого 
индивидуума так, чтобы он, осуществляя свои эгоистические желания, самым 
характером своих желаний и способом их осуществления служил её целям.
Изгнание было нужно душе народной; она отрываться от земли, исторгнуть свои 
корни.
При Ездре и Неемии… еврейство сделал ось как бы одним твёрдым телом, не плотски 
— но духовно, ибо все атомы его был и теперь пропитаны единой волей.
Катастрофа 70-го года, окончательное крушение еврейского царства, не была 
внешним событием, но сама воля еврейства, довольно и обдуманно произвела её в 
вещественном мире своими духовными силами, в срок, какой она сочла 
благовременным.
Еврейское начало в мире кипятилось и процеживалось более тысячи лет; теперь оно 
было окончательно готово: крепчайший и чистый настой (…). На протяжении 
дальнейших веков ещё несколько раз приходилось крепче затягивать срединный узел,
 чтобы еврейский ум не разложился в человечестве; таково было создание Мишны во 
2-м и Талмуда в 5-м веке, таков был раввинат и кагальная система.
В общем цель достигнута: еврейство не имеет земного града.
За две тысячи лет еврейство сумело порвать крепчайшие цепи, какими человек 
привязан к земле. Потому же, я думаю, еврейский народ стал народом подвижных 
профессий, народом ремёсел, торговли, обмена. Земледелие запрещено еврею его 
народным духом, ибо, внедряясь в землю, человек всего легче прирастает к месту 
и к устойчивой форме жизни. 14 млн. людей, чувствующих себя одной семьёй, 
разбросано по 70 странам; народ, имевший свою культуру, внутренне распылён по 
двадцати инородным культурам; народ, забывший родную речь и говорящий на многих 
чужих языках, народ-хамелеон, народ-торгаш, оторванный от природы, хиреющий в 
городах».
      
      Автор задумывается и над тенденцией, значит, в каком-то смысле, над целью 
этой эволюции. Он подчёркивает, что она далеко небезболезненна, конфликтна:
      
      «Не безделицей было еврейство для мира все эти двадцать веков: народы со 
жгучим интересом следили за ним, и чем дальше смотрели, тем ярче их взор 
разгорался страхом и ненавистью. В том деле, которое делает еврей, есть 
какая-то вечная истина, но какая страшная. Мир думал, что он казнит еврейство, 
а на самом деле служил ему, как он служит всякой воле. Если бы не религия, не 
Тора и сознание общности своей, народ не прошёл бы сомкнутым строем через такие 
муки. Вот последняя неподвижность: для верующего еврея — незаменимая Тора и 
неразложимое еврейство; для неверующего — по крайней мере последнее. Сказать ли 
моё предвидение? Но факты сами гласят, как открытая книга. Я вижу, что 
таинственная воля еврейского народа направлена к тому, чтобы разрушить и этот 
последний оплот…
Мне кажется, еврейство вступает ныне на последнюю стадию своего пути.
Мы уже теперь можем с уверенностью предвидеть: человек в еврействе станет нищ 
духом; не к этой ли цели стремится и всё человечество.
Они насытятся пищей, которой мир ещё не вкушал, ибо все мирские ценности — как 
бутафорские яства».
      
      В работе Гершензона, сильно склоняющейся в мистическую сторону, можно 
выделить несколько конкретных положений, которые можно сопоставить с 
приведённым выше историческим материалом, да и фактами современной жизни.
      • Неустанная, на протяжении трёх тысячелетий, выработка сплочённости 
еврейства, подчинения его «единой воле»: как «кипячение и процеживание настоя».
      • Также движущийся в одном направлении процесс, характеризуемый терминами 
«отрыв от земли», «отрыв от корней», «еврейство… не имеет земного града».
      • В столь тяжёлых условиях единство поддерживается религией (Тора, 
Галаха) и национальным самоощущением.
      • Предвидение, что и эти связи будут разрушены. На первый взгляд звучит 
парадоксально: что же тогда значит еврейство, если отказаться от этих двух 
принципов общности — религии и нации?
      Но ведь, например, Радзиховский насчитывает в России примерно 600 тыс. 
евреев по паспорту и около трёх млн. «в еврейской сфере». Растёт число 
смешанных браков среди евреев, сейчас оно уже превышает половину всех браков. 
Так, может быть, это осуществление мечты ассимилицанистов: евреи «растворяются» 
в русских? Но Гершензон понимает это иначе:
      
      «Зерно прорастает — шелуха должна лопнуть».
      
      Он пишет:
      
      «Кто есть еврей? — В ком действует народная сила еврейства… национальная 
воля, действующая в нём, сама у клонит его шаги на должный путь».
      
      Видимо, во всём мире сложился слой, состоящий из ортодоксальных и из 
нерелигиозных евреев, тех, кто (по ленинскому определению) «с примесью 
еврейской крови», членов их семей и людей, так или иначе примыкающих к 
еврейству, как вообще часто люди льнут к любой власти.
      Чем же объединяется весь этот слой? Шахак указывает, как на организующий 
центр — ортодоксальное еврейство с центром в Израиле и еврейские национальные 
организации в диаспоре (то есть по всему миру). Он утверждает, что Израиль 
контролируется раввинатом и его политика определяется в большей степени, какой 
говорит, «еврейской идеологией», чем геополитическими (хотя бы и 
империалистическими) интересами страны. Но, говорит он:
      
      «Кроме политики Израиля, как можно думать, „еврейская идеология“ влияет и 
на значительные группы, если не на большинство евреев диаспоры».
      
      Это влияние, особенно в США, как он говорит, осуществляется через 
еврейские организации «закрытого» (эксклюзивного) типа, которые в принципе не 
допускают нееврейских членов. И зная, как еврейство умеет внушить другим свои 
точки зрения, заразить своим настроением, можно себе представить, как велико 
воздействие радикального, организованного еврейства на других евреев, членов их 
семей и близких им людей. Например, Израиль совершает агрессивные, 
террористические действия против арабов, вызывая их крайнюю ненависть. А потом 
евреи диаспоры запугиваются угрозами, что если теперь не поддержать политику 
Израиля, то арабы там перережут всех евреев, да, пожалуй, начнутся еврейские 
погромы и по всему свету. Я хорошо помню, как лет 12 тому назад у нас в стране 
несколько раз возникала волна страхов близких погромов. И если сам процесс, 
вероятно, был искусственно организован, то истерика страха, скорее всего, была 
искренней.
      Так что речь, по-видимому, идёт о власти (в наше время — власти над почти 
всем миром) некоторого слоя, в котором евреи (как бы это слово ни понимать), 
возможно, и не составляют большинства, но их участие необходимо для единства и 
дееспособности всего слоя. Уж на что Гершензон: русский интеллигент, знаток 
русской литературы, участник и даже организатор «Вех»; судя по многим указаниям 
— не религиозен, уж тем более не связан ни с каким кагалом, но и он это ярко 
ощущает:
      
      «Еврейское начало неистребимо, нерастворимо никакими реактивами. 
Еврейский народ может без остатка раствориться в мире — и я думаю, что таки 
будет, но дух еврейства от этого только окрепнет».
      
      Наконец, как понимать ту тенденцию «отрыва от земли», «отрыва от корней», 
которую постоянно подчёркивает Гершензон? Эти слова кажутся какой-то 
бессодержательной риторикой (а в статье Гершензона — аргументом в борьбе против 
сионизма, чему статья, в значительной части посвящена). Однако, они совпадают с 
тенденцией, двигавшей западный мир в течении последних веков. Это — создание 
так называемой «технологической цивилизации», которая начинает с уничтожения 
крестьянства как основной опоры жизни и строит жизнь, всё более опирающуюся на 
технику, так что её иногда и определяют, как стремление уничтожить природу, 
заменив её искусственной природой — техникой (но ведь человек — часть природы!).
 Теперь это прокламируется как идеология «постиндустриального общества», а 
реализуется так, что в биржевые спекуляции вкладывается в десятки раз больше 
средств, чем в реальную экономику. Эту экономическую политику настойчиво 
проводит «Федеральная Резервная система», ведающая выпуском долларов США. 
Долговременные её председатели — Поль Волькер и Аллан Гриншпан. И самые крупные 
состояния теперь образуются либо на биржевых спекуляциях, либо на производстве 
объектов «виртуальной реальности». Да и наша революция 1917 г. провозглашала 
«интернационализм», то есть порывала с такими «бутафорскими яствами», как 
родина и патриотизм. Тогда же боролись и против «буржуазной семьи». Да и 
«сексуальная революция», бушевавшая на Западе в 1960-е — 70-е годы, ставила ту 
же цель. А употребление наркотиков понималось как путь к уничтожению 
«буржуазной репрессивной индивидуальности». И в книге Жака Аттали, написанной 
10 лет назад, предсказывается, что в XXI в. судьбу человечества будет 
определять новое поколение победителей и побеждённых:
      
      «Покончив с любой национальной „привязкой“, порвав семейные узы, заменив 
всё это миниатюрными микропроцессорами… потребители из привилегированных 
районов мира превратятся в „богатых номадов“. Возникнут и мириады бедных 
кочевников. Эти обнищавшие пираты будут курсировать по всей планете в поисках 
пропитания и крова над головой. Чувство привязанности к тому месту, которое 
рождало все культуры, превратится лишь в слабое, достойное сожаления 
воспоминание».
      
      И в качестве итога:
      
      «Он (человек) со вставленными в него искусственными органами станет и сам 
искусственным существом, которое можно будет купить или продать, как любой 
другой предмет или товар…
Таким образом он приобщится к тому, что в конечном счёте восходит к культу 
индустриального каннибализма».
      
      Можно было бы отмахнуться от всего этого как от несерьёзной риторики. Но 
автор — фигура серьёзная (из алжирских евреев; был экономическим советником 
президента Миттерана, потом — первым президентом созданного Международного 
Валютного Фонда). Видимо, он хочет передать какие-то тенденции теперешней 
правящей элиты мира. И впечатляющее совпадение даже в терминах — Гершензон 
говорит о еврейской религии и законах: «образовались не обычным путём, не в 
прочном укоренении оседлости, а на ходу, в движении»; Аттали — о будущей 
«цивилизации кочевников», «ведущие оседлый образ жизни общества — только 
промежуточный этап между двумя этапами номадизма».
      Если признать верным мнение Гершензона, что всю историю еврейства 
пронизывает стремление к «отрыву от корней», «отрыву от земли», то здесь, в 
этом направлении, оно шло впереди человечества. Причём его мысль сформулирована 
Гершензоном ещё тогда, когда только формировались предпосылки для 
«постиндустриального общества».
      Гершензон утверждает, что, развивая эту тенденцию, еврейство этим 
помогает осуществить «цель, к которой стремится всё человечество». Всё ли оно 
действительно к этому стремится, установить трудно, но течение такое несомненно 
существует. Несколько конкретнее он поясняет это положение тем, что в 
результате «все мирские ценности» станут «как бутафорские яства». Возможно, 
здесь и лежит причина всех конфликтов между еврейством и другими народами, 
тянущихся через всю историю. Другие народы не просто консервативно держатся за 
свои «мирские ценности» — они чувствуют, что их потеря равнозначна гибели 
народа. Религия, национальные традиции, мораль, семья — составляют «невидимое 
тело» народа, без которого его видимое тело гибнет. Заведомо, все «обычные», 
существовавшие до сих пор народы (кроме, может быть, еврейского) не способны 
насытиться этой «пищей, которую мир ещё не вкушал», по формулировке Гершензона. 
Для них свои земные ценности не «бутафорские яства», а условие, без которого 
они не смогут существовать.
      В тоже время, мы видели, какой колоссальной силой обладает еврейство и с 
какой невероятной энергией эту силу применяет для насаждения принципов, которые 
стремится внушить остальному человечеству — будь то всемирная революция или 
господство «мировых ценностей» в унифицированном «новом мире».
      В гл. 2 мы приводили слова Гретца, что миссия евреев — стать учителями 
всего человечества. Эта точка зрения высказывалась многократно. В отношении к 
России её недавно сформулировал один еврейский поэт:
      
      Мы там, куда нас не просили,
Но тёмной ночью до зари
Мы пасынки слепой России
И мы её поводыри.

      Вот такая установка и была, возможно, «общим знаменателем» всех столь 
разнородных конфликтов, в которые еврейство было втянуто в своей истории, а 
обвинения в жестоком ростовщическом проценте, винокурении и даже в стремлении к 
руководству революционной работой или деятельности в ЧК-ГПУ-НКВД — только 
частными проявлениями этого столкновения мировоззрений.
      
3. Опять вопрос о власти
      
      Если ещё раз даже бегло перечитать предшествующие главы, то, мне кажется, 
прежде всего бросится в глаза одно явление — поразительный рост влияния 
еврейства во всём мире. Американец Дюк пишет, что в патриотических кругах США 
тамошнюю власть характеризуют как СОП —сионистское оккупационное правительство. 
Если таково положение в США, то что же сказать о всём мире, которому они сейчас 
диктуют свою власть? Поэтому вряд ли можно ориентироваться в современной 
мировой ситуации, если избегать самого, вероятно, запретного вопроса: есть ли 
основания для утверждения, что сейчас имеется еврейская власть над миром?
      Мне кажется, что на такой вопрос нельзя просто ответить «да» или «нет». 
Да так, собственно, обстоит дело с большинством вопросов жизни. Один покойный 
математик смеялся над попытками получить на любой вопрос один из этих двух 
ответов: а если бы Вас спросили сколько вам лет? — говорил он.
      Мне представляется, что ситуация в мире сейчас близка к той, которая нами 
обсуждалась в гл. 11. Там мы обсуждали уже вопрос: верно ли, что первые годы 
после революции 1917 г. в России была еврейская власть? Интересное соображение 
на эту тему высказывает, как мне кажется, С. Семанов в недавней статье. Он 
говорит, что среди французов распространено убеждение, будто все немцы — 
блондины. Фактически, оказывается, блондинов среди немцев меньше половины. Но 
всё же, процент блондинов среди немцев во много раз больше, чем среди французов.
 Так что неверное мнение французов отражает объективно верное наблюдение. Такой 
же степенью достоверности, говорит Семанов, обладает и часто высказывавшееся 
мнение, что «Советская власть в первые два десятилетия после революции была 
еврейской». Мне кажется, во всех этих случаях речь идёт о приближённом 
утверждении, пренебрегающем рядом деталей. Так, мы можем рассматривать 
отдалённый предмет в общих очертаниях невооружённым глазом, или, если нам нужно 
видеть его в подробностях, в подзорную трубу. С этой точки зрения, вероятно, 
нечего пенять американцу Дюку, когда он говорит, что власть в России после 
революции принадлежала евреям, ему достаточно и такой степени приближения. Но 
русскому важно знать свою историю в больших деталях, тем более, что сейчас для 
этого есть возможность.
      Таким же первым приближением к истине представляется мне утверждение, что 
сейчас существует власть «еврейства» над всем миром. Оно отражает некоторую 
важную истину, что в нескольких ключевых сферах деятельности, связанных с 
властью: финансах, СМИ, политической машине, — евреи занимают исключительно 
влиятельное место и когда они настроены единообразно, способны играть 
определяющую роль. Но такое приближённое видение игнорирует ряд важных деталей. 
Прежде всего, речь идёт не обо «всём мире»: этим силам не подчинён Китай, в 
значительной степени — Индия. Ещё не полностью — Россия. Во-вторых, ни в какой 
структуре, связанной с властью, евреи не занимают все места. Еврейское влияние 
эффективно именно тем, что оно проявляется в течениях (будь то мировая 
пролетарская революция или рыночная экономика и «мировые ценности»), 
захватывающих многих представителей других народов — русских, немцев, 
англо-саксов.
      Мы сталкиваемся здесь с непривычной формой доминирования или власти. Она 
отличается, например, от власти арабов в период мусульманской экспансии 
(VII-VIII в.в.).Тогда всё было ясно. Была чётко провозглашённая идеология — 
ислам. Столь же чётко было и деление на господствующих и подчиняющихся 
(например, налоги платили только покорённые немусульмане). Причём, некоторое 
время это деление было и этническим — мусульмане, в основном, были арабами.
      Теперь многие чувствуют, что над большой частью мира установлена новая 
власть: противники называют её «мондиализмом» или «глобализмом», и она связана 
с доминирующим еврейским влиянием такого же масштаба, как в России в первые 
десятилетия коммунистической власти. Как и тогда, самая существенная 
особенность новой власти заключается в том, что еврейское влияние в ней 
несводимо к цифрам, выражающим еврейское присутствие. То есть чувствуется, что 
поражающие цифры можно установить, но не в них суть дела. Предположим, во главе 
какого-нибудь всемирного банка стоит человек с очень типичной еврейской 
фамилией. Но ведь не он определяет политику банка (во всяком случае, не 
единолично). А состав совета директоров узнать гораздо труднее, да и вполне 
предполагаю возможным, что евреи там большинства не составляют. И ведь в случае 
необходимости главой можно было сделать какого-нибудь лорда: они для этого 
особенно подходят. Сейчас нет никакой возможности оценить, какой процент мест 
занимает еврейство в важнейших структурах мировой власти, да в этом и нет 
необходимости: видно, что участие этого фермента необходимо для эффективного 
функционирования власти. Вопрос не меряется числами: в человеческом организме 
присутствуют ферменты в долях, измеряемых миллионными частями грамма, но 
наличие их абсолютно необходимо для жизни организма.
      С другой стороны, вся эта власть действует вовсе не в направлении 
удовлетворения непосредственных, человеческих интересов основной массы 14 или 
15 млн. евреев мира. И. Шахак, С. Марголина и другие выражают чувства тех, кому 
невмоготу жить, замыкаясь в «закрытые» еврейские общества, находиться под 
постоянным давлением их руководства и поддерживаемых искусственно древних 
страхов и табу. Да так было и всегда. Ни еврейские революционеры в России, ни 
еврейские банкиры, снабжавшие их деньгами, не заботились о судьбе сотен тысяч 
евреев, которые будут разорены в результате революции или убиты в смуте, как и 
руководители еврейских организаций США, призывавшие к экономической войне с 
гитлеровской Германией, разжигавшие страсти которые привели к терактам против 
немецких функционеров, видимо и сейчас игнорируют связь этого с тем, что они 
называют «Холокостом». Я, по крайней мере, никогда не видел обсуждения 
возникающей тут проблемы ответственности. Ведь они-то знали, с кем имеют дело. 
А «План Кауфмана» или «План Моргентау» ведь мог прямо служить листовкой для 
возбуждения духа «зондеркомманд».
      Я помню, как впервые, лет 30 тому назад, столкнулся с подобным же 
отношением в одной рукописи, ходившей тогда по рукам. Автор, чрезвычайно 
национально-ориентированный еврей, видел будущее еврейского народа в развитии 
государства Израиль на основе принятия христианства всё большим числом евреев. 
Попутно он упоминал о евреях, погибших от гитлеровских гонений, и ставил 
вопрос: как же нам к ним относиться? Ответ поразил меня:
      
      «Они были безнадёжны для создания нашего нового государства. Это была 
„сухая солома“, которая должна была сгореть».
      
      Я тогда так и ахнул, ведь писал это еврейский националист! Однако, с тех 
пор такие высказывания (а иногда обвинения сионистского руководства в такой 
точке зрения) время от времени всплывали, как и сам термин «сухая солома». Да и 
жизнь евреев под властью кагалов, судов «бет-дин» и «тайных преследователей», 
как её описывает, например, Брафман, рисуется очень не сладкой. Брафман и 
пишет:
      
      «Талмуд, лежащий в основании жизни евреев, ещё в древности разделил их на 
два, резко разграниченные между собой сословия — патрициев и плебеев — и 
определил их отношения специальными правилами».
      
      Среди этих правил и такие, что плебей «не посвящён ни в какие тайны», его 
«позволяется разорвать, как рыбу», семейные связи Патриция с ним 
рассматриваются как скотоложество. Все государственные повинности 
распределяются патрициями и ложатся на плебеев.
      Уже в послевоенное время (1960-е гг.) исследователь еврейского 
происхождения Анна Аренд в книге о происхождении тоталитаризма говорит об 
особых взаимоотношениях еврейства и власти при «старом режиме» (до эпохи 
Французской революции) в Европе. Эти отношения основывались, по её мнению, на 
привилегированном положении «избранных» евреев, т. е. верхушки еврейских общин.
      Такое положение они удерживали за счёт того, что препятствовали 
модернизации остальной части общин. В том, что еврейские банкиры продолжали 
оставаться чуть ли не единственной опорой власти в эпоху демократических 
революций, А. Аренд видит одну из причин антиеврейских чувств («антисемитизма»),
 выразившихся, в конце концов, в действиях нацистских властей («катастрофа»),
      Таким образом, вопрос о влиянии «еврейства» не является национальным 
вопросом, он не укладывается и в религиозные рамки. В конечном счёте, это 
вопрос о власти, причём сейчас идёт речь о власти почти над всем миром.
      Положение во многом аналогично тому, которое было в России после 
революции 1917 г. Процесс «глобализации» вызван глубокими историческими 
причинами, которые связаны с прошлым западноевропейских народов. Но для его 
быстрого завершения и эффективного поддержания вновь складывающейся власти, 
необходим тот «фермент», который даёт «еврейство».
      
4. Заметки для России
      
      Более, чем для какой-либо другой страны, для России сейчас очевидна 
необходимость выработки осознанного, национального отношения к феномену 
«еврейства». В XX веке Россия пережила две катастрофы революционного характера: 
1917 г. и переворот конца 1980-х — 1990-х годов, которые вместе настолько её 
потрясли, что сейчас под вопросом находится её дальнейшее существование. В 
обеих этих катастрофах громадную роль играла еврейская часть населения России. 
В обоих случаях народ оказался расколот — в 1917 г. на «белых» и «красных», в 
1990-е годы — на «патриотов» и «демократов». И в обоих случаях еврейство как 
целое определённо связало себя с одной стороной: с совершимся переворотом. Это 
— фундаментальный исторический факт, касающийся и русского, и еврейского народа.
 Он должен быть как-то осознан обоими народами — и еврейским, и русским, на 
этом примере видно будет, насколько способен каждый из этих народов осознать 
свою историю.
      Хочу подчеркнуть, что говоря о выработке своего осознанного отношения к 
еврейству, я вовсе не имею в виду, что тем самым произойдёт «решение еврейского 
вопроса» (в России). Как говорит Топоров:
      
      «„окончательное решение“, насильственная депортация и прочие „прелести“, 
грезящиеся пусть крайне незначительным национал-радикалам, неосуществимы хотя 
бы практически».
      
      (По его оценкам, сейчас в России Нюренбергские законы распространялись бы 
на 10-15 млн. человек.) Да абсурдность подобных импульсов и продемонстрирована 
уже убедительно Гитлером. В его речах такая формулировка несколько раз 
встречалась, но он, кажется, так никогда и не сказал, что он под этим 
«решением» подразумевал. И мне кажется, что на самом деле у него никакой 
определённой мысли и не было. Одно время он обсуждал идею выселения европейских 
евреев на Мадагаскар, но для этого ему не хватило Мадагаскара (да и многого 
ещё). И самое главное, такой путь уродует душу избравшего его народа, а у 
русских никогда и не найдёт отклика — «это доказано научно», как сказал 
Березовский в беседе с Тополем.
      Кроме того, подобная формулировка вообще кажется мне опасной в принципе, 
так как она маскирует незаметную логическую ловушку. Когда говорят о «решении» 
какого-то вопроса, то молчаливо предполагают, что такое «решение», хотя бы 
теоретически, существует, надо только его найти. А это часто далеко не очевидно 
и иногда просто неверно. Математика, например, знает множество вопросов, не 
имеющих решения: квадратура круга, трисекция угла и т. д. Доказательство 
отсутствия решения вопроса (при точной его формулировке) часто бывает даже 
связано с большим прогрессом в науке.
      Вот поучительный пример, касающийся именно того вопроса, который нас в 
этой работе интересует. Как уже упоминалось в гл. 4, в начале XIX в., при 
правлении Павла I, Державину было поручено расследовать причины бедственного 
положения крестьян Белоруссии (частых голодов). Он пришёл к выводу, что в числе 
нескольких причин большую роль играет экономическая деятельность тамошних 
евреев. В поданном им «Мнении» он предлагает систему мер, таких как: отмена 
власти кагалов и учреждённых ими сборов; изменение системы образования евреев; 
отмена ранних среди них браков; привлечение евреев к фабричному и ремесленному 
труду; создание новых фабрик; привлечение их к сельскохозяйственному труду; 
переселения. Эти предложения вызвали энергичное сопротивление кагалов. Их 
действия отражены в книге Брафмана (документы 280-286). В одном из приводимых 
им документов (№ 280) говорится:
      
      «Суббота, 1-го числа тебер 5562 (1802) года, неделя по отделу Миккец.
В чрезвычайном собрании в присутствии предводителей городов и всего кагального 
состава постановлено вследствие неблагоприятных вестей из столицы — Петербурга 
— о том, что судьба всех евреев передана ныне в руки пяти сановников, которым 
дана полная власть распоряжаться ею по своему усмотрению, мы принуждены 
отправиться в Петербург с целью просить Государя, да возвысится его слава, 
чтобы у нас никаких нововведений не было. Атак как это дело требует многих 
расходов, то с общего согласия решено установить временный процентный сбор, 
который должен быть введён в следующем порядке: 1) от наличных капиталов, 
товаров и обеспеченных долгов всякий должен внести 0,5%; 2) от недвижимого 
имущества 0,25%; 3) от годичных доходов с домов и лавок владельцы обязаны 
внести 10%; 4) молодые четы, живущие на иждивении своих родителей — 1% со всего 
их состояния…»
      
      Державин приводит дошедший до него слух об этом сборе и что таким образом 
предполагалось собрать 1 млн. рублей на «подарки». И вот чётко продуманная 
Державиным система мероприятий была передана (уже при Александре I) в комитет, 
где большинство составляли богатые землевладельцы (в основном — поляки), 
сдававшие свои земли в аренду евреям. Александр I всё более отчуждался от 
Державина и тот под конец был уволен с поста министра, который занимал, а 
комитет решил всё оставить по-прежнему.
      Сейчас можно было сказать, что этого заранее следовало ожидать. Тогда 
наивность Державина была объяснима: это было время, когда Россия лишь несколько 
десятилетий как включала большие массы евреев в своё население. Сложность и 
трудность проблемы тогда не была ещё ясна. Но нам-то видно, что речь идёт о 
«вопросе», который пытались «решать» и египетские фараоны, и ассиро-вавилонские 
цари, и римские императоры, и средневековые короли, и русские цари, и Гитлер. И 
всё одинаково неудачно. Нет признаков того, что люди стали за протёкшее время 
настолько мудрее, что теперь смогут этот вопрос «решить». Более вероятно, что 
он относится к числу «неразрешимых» — по крайней мере, в рамках того периода 
истории, который охватывает последние тысячелетия.
      Такая странная, казалось бы, ситуация: «вопрос» есть, а «решения» — нет. 
Но, с другой стороны, довольно обычная жизненная ситуация. Вот, например, я 
старею — это мой «вопрос». Есть ли у него «решение»? По-видимому, нет (если 
исключить того, которым воспользовался Фауст — подписывать договор кровью, 
обращаться к ведьме…) Но здесь есть две линии поведения. Я мог бы игнорировать 
свой «вопрос», т. е. вести себя так, будто остаюсь молодым. Вероятно, это 
быстро кончилось бы плохо. Например, я отправился бы на восхождение, у меня 
закружилась бы голова, я сорвался бы и разбился, а заодно, может быть, сорвал 
бы и того, с кем связан одной верёвкой. Или я могу отдать себе отчёт в своём 
«вопросе» и попытаться с ним жить, т. е. учитывать его в своём поведении. 
Видимо, такова же единственная реальная установка, которую русские могут 
принять в «вопросе» русско-еврейских отношений.
      Во всяком случае, представляется совершенно очевидным, что никакая 
эмиграция вопроса русско-еврейских отношений не разрешит. Не существует страны, 
способной принять такое население — на это не способен не только Израиль, но и 
США. Да и нет стремления к такого масштаба отъезду. Мне кажется вполне 
обоснованной точка зрения А. Севастьянова (его аргументы приведены в гл. 15), 
согласно которой влиятельные еврейские круги больше не считают для себя 
существенной задачей — эмиграцию евреев из России в Израиль. Например, С.
 Марголина писала (в начале 1990-х г.):
      
      «Сейчас опять совершается Исход, размер еврейской эмиграции из Советского 
Союза не оставляет никакого сомнения в том, что речь идёт о ликвидации одного 
из крупнейших центров еврейства в Новейшей истории».
      
      Да и в сборнике «Русская идея и евреи» почти каждая статья прокламирует 
этот Исход, а один автор даже спрашивает, не знак ли это божественного 
проклятия: «Сё, остаётся вам дом ваш пуст»!! Сейчас, однако, уже ясно, что 
никакой «Исход» нам не грозит (включая и божественное проклятие). И не видно 
причин, которые могли бы в обозримое время изменить это положение. Когда-то 
Ахад-Хаам писал: «Еврейская масса осуждена оставаться в рассеянии». Точно также 
русские «осуждены» в ближайший исторический период жить рядом с крупной (одной 
из крупнейших в мире) еврейской общиной, а она «осуждена» жить рядом с нами. И 
только учитывая этот факт, мы можем реально планировать своё будущее.
      Русские, безусловно, могут сотрудничать и с ортодоксальными иудаистами, 
не собирающимися покидать России, и с теми, кто ставит себе целью переезд в 
Израиль, и со всеми другими оттенками «находящихся в еврейской сфере». Могут 
сотрудничать в науке, искусстве, предпринимательстве, любой работе. Причём 
евреи будут полезны России именно потому, что они так отличаются от других 
народов. Но одно условие является предпосылкой существования любого народа и 
устойчивой жизни его страны. Условие это заключается в том, что власть в стране,
 которую он составляет, должна, в основном, находиться в руках этого народа, 
должна хоть приближённо отражать этнический состав страны. Причём не только 
вершина государственной власти: глава государства или правительство, но 
руководство всех уровней и во всех областях деятельности — в политике, СМИ, 
культуре, господствующей Церкви, экономике, и (как это ни трудно) даже в 
финансах.
      В XX веке Россия приобрела такой богатейший опыт, испытала, кажется, все 
известные формы правления: неограниченную монархию, конституционную монархию, 
тоталитарный строй и демократию партий по западному образцу. И всюду мы видели, 
что существует некоторый правящий слой. А функция той или иной формы правления 
— добиться, чтобы этот правящий слой обеспечивал выполнение тех важнейших 
требований, которые остальное население ставит в жизни. Только представители 
власти, родственной по происхождению остальному народу, способны почувствовать, 
какие решения могут быть приняты народом в качестве «своих». Только в этих 
рамках решения могут находиться различными путями: голосованием, захватом 
власти и т. д.
      А если сохранится положение вроде того, которое (очень схематично) рисует 
Тополь:
      
      «У нас (по контексту — евреев) вся финансовая власть, а правительство 
состоит из полуевреев Кириенко и Чубайса, — то такая власть, даже вопреки 
своему желанию, будет толкать Россию в катастрофическом направлении. Сам 
принцип связи народа и власти не механичен. Для его осуществления необходимо, 
чтобы власть в России находилась в русских руках. Иначе русские станут вымирать 
ещё быстрее, перестанут защищать Россию, вообще утратят чувство связи своей 
судьбы и судьбы страны. Россия рухнет в пропасть раздоров и иноземных 
завоеваний, где погибнет множество не только русских, но и евреев (да может 
обернуться и всемирной катастрофой). Аккуратно, постепенно сделать Россию 
нерусской не удастся. Ведь русские — не североамериканские индейцы. Наоборот, 
сравнительно с русскими, еврейство более архаично: врастает в современную жизнь,
 опираясь на древние концепции, отчасти — ветхозаветные, отчасти — 
талмудические и постталмудические».
      
      В этом, как мне представляется, и состоит основная причина русского 
кризиса, что власть у нас нерусская, причём уже почти целый век. Да и раньше, 
до революции, жизнь всё больше кренилась в эту сторону. Формулировка из статьи 
Тополя, что «мы получили реальную власть в этой стране», является очень 
упрощённым отражением сложной картины. Реально власть международная 
(«интернационалистская» — как и раньше). В элите этой власти еврейство численно,
 вероятно, в меньшинстве, но играет чрезвычайно существенную роль, благодаря 
выработавшемуся в нём «механизму сплочения» и своей идентификации с властью. 
Поэтому понимание его роли есть необходимая предпосылка сохранения, в нынешних 
условиях, русского народа.
      Такая точка зрения кажется особенно очевидной в современной России, где 
более 80% населения — русские. С другой стороны, мы видели, к каким 
катастрофическим последствиям приводит нарушение принципа родственной, 
национальной связи власти и народа. Любая революция есть потрясение. Но не 
обязательно она связана с уничтожением целых слоёв населения, всей исторической 
традиции. Когда же руководство в ней оказалось с громадным перекосом нерусским, 
она привела к серии катастроф. Если бы народ обладал тогда теперешним опытом, 
он мог бы почувствовать, уже по одному этому признаку, что это какая-то «не 
наша» революция, хорошего от неё русским и России нечего ждать.
      
      Таким образом, мы можем сформулировать следующие положения:
      1.  Русские живут под одним небом с исключительно сильной, «пассионарной» 
«исторической общностью», в ряде отношений гораздо более сильной, чем многие 
народы. Например, своим многотысячелетним историческим опытом, или особенным 
«механизмом сплочения», выработанным за эти тысячелетия чувством — «как одна 
семья», по словам Гершензона и рабби Штейнзальца, — до которого нам, русским, 
ещё очень далеко. Можно лишь с завистью прочесть одну из заповедей 
средневекового раввина приведённую Шахаком:
      
      «Любить каждого еврея — значит заботиться о нём, как о самом себе».
      
      (Правда, в форме для русских чуждой: «заботиться о нём и о его деньгах, 
как о себе и своих деньгах».)
      2.  Сосуществование в одной стране с влиятельной группой, отождествляющей 
себя с еврейством, или, по терминологии Л. Радзиховского, находящейся «в 
еврейской сфере» — это судьба русских на ближайшем этапе истории.
      3.  Мы должны жить вместе, но это очень непростое сосуществование. У 
многих евреев жизнь среди русских, в русской по духу стране, вызывает яростное 
неприятие. Какова основа этого неприятия? Что рождало Гершуни, Богрова, 
Свердлова, Френкеля? — понять трудно, да, может быть, и не это сейчас главное. 
Важнее этот факт признать. Конечно, это было не «неравноправие», не еврейские 
погромы или дело Бейлиса. Хотя вера в это глубоко укоренилась в еврейской среде.
 Но ведь начиная с середины XIX в. в Германии не существовало для евреев 
никаких ограничений. Германия часто приводилась как пример страны, где евреи не 
имеют претензий к обществу — и ставилась в пример России. И тем не менее, как 
мы видели, участие евреев в руководстве германской революцией 1918…23 гг., было 
едва ли не больше, чем в русской 1917 г. И если революция в Германии тогда не 
победила, то уж не потому, что в неё было вложено мало еврейских сил.
      Отношение Вейцмана к России даёт пример этого априорного неприятия. Так, 
он пишет:
      
      «Я мало знал о язычниках, но уже очень рано они стали для меня символами 
злых сил, с которыми я должен сражаться, напрягая все свои молодые способности, 
чтобы завоевать своё место в жизни».
      
      И действительно, он часто говорите своей ненависти к России, даже не 
пытаясь её объяснить: «зная о моей ненависти к России, он обратился ко мне…» и 
т. д.
      И это радикальное неприятие именно русского строя жизни мы встречали 
вплоть до последнего времени (см. главу 15).
      Такое печальное обстоятельство надо иметь в виду, не закрывать на него 
глаза. Видимо, есть что-то в русских для определённого духовного склада трудно 
переносимое. Но не нам же, благодаря этому, ломать свою национальную психику. 
Тем, кому невмоготу с нами жить, надо, конечно, дать возможность уехать — да 
такая возможность сейчас и есть. С теми, кто предпочитает остаться, найти форму 
сосуществования. Для них, по возможности, безболезненную, но прежде всего 
предполагающую сохранение русской национальной идентичности. Ведь мы просто не 
можем уехать из своей страны, да нам, в масштабе народа, некуда и ехать.
      4.  Чтобы Россия была жизнеспособной, власть, во всех областях жизни и на 
всех уровнях, должна быть, в основном, русской, а в ближайшие века наиболее 
вероятный претендент на власть с нерусской стороны — это представители мирового 
еврейства (хотя не исключительно они). Тем не менее, такая констатация никак не 
связана с каким-либо духом озлобления. Концепция «возмездия» вообще чужда 
русскому сознанию. В русском сознании, например, монгольское завоевание отнюдь 
не отпечаталось как «Холокост». Тут просто формулируется условие — и логически 
довольно очевидное, и на опыте не раз подтверждённое — для нормальной, 
устойчивой жизни народа. Без чего вся наша страна долго не просуществует, а это 
трагично ударит по всем её жителям, — включая и живущих здесь евреев. Да и 
неоднократно раздавались протесты, именно с еврейской стороны, против тех путей,
 на которые толкает жизнь международное еврейство.
      Существует уже старинная традиция такого «еврейского диссидентства». 
Вероятно, она начинается ещё со знаменитого Д’Акосты (XVII в.). Брафман, авторы 
сборника «Россия и евреи», Анна Арндт. Уже в послевоенное время — С. Марголина. 
Она пишет, например, о бестактности современных евреев, слишком громко стонущих 
о преследованиях, якобы переживаемых ими:
      
      «В сравнении с кровавыми столкновениями в Нагорном Карабахе, повешенными 
узбекскими детьми и разорванными на чести женщинами, в сравнении с замёрзшими в 
снегу осетинскими грудными младенцами, еврейский вопрос с размазыванием 
антисемитизма и погромными фантазиями не занимает слишком видного места. 
Солидный моральный капитал, приобретённый евреями в связи с Освенцимом, 
по-видимому, растрачен. Мир тоже имеет теперь право относиться к евреям, как ко 
всем другим народам. Судьбу евреев нельзя отрывать от судьбы других народов, 
борьба за права евреев не прогрессивнее борьбы за права других народов».
      
      Так же и Топоров:
      
      «И всё же существует некая национальная паранойя, заставляющая евреев 
всячески раздувать мимолётную, уже минувшую или вовсе мнимую опасность, самым 
пагубным для себя образом, пренебрегая по времени опасностью подлинной».
      
      Наконец, Шахак просто с отчаянием пишет о превращении Израиля в 
тоталитарное государство:
      
      «Исторический иудаизм и два его наследника, ортодоксальный иудаизм и 
сионизм, оба являются заклятыми врагами концепции открытого общества в 
применении к Израилю».
      
      Он призывает пересмотреть отношение к «еврейскому прошлому», признать 
существование «еврейской исключительности» и даже, адресует той идеологии, на 
которой и то, и другое основывается, призыв Вольтера: «Раздавить гадину!»
      Было бы чудесно, если бы некоторый духовный переворот внутри еврейского 
народа устранил давление международного еврейства, которое мы испытали в 
течение протёкшего века: «хождение во власть», отношение к нашим жизненным 
ценностям как «бутафорским яствам». Но ни один народ не может полагаться на то, 
что решение его проблем само придёт извне. Поэтому, надеясь на то, что 
известные нам публицисты отражают широкое течение еврейской мысли, русские 
могут, в вопросах, касающихся их будущности, рассчитывать только на свои силы.
      5.  Конечно, в теперешнем положении России, вообще звучит горькой иронией 
— говорить о каких-то русских силах. Но надо надеяться на то, что всеми 
пережитыми катастрофами русский народ всё же не убит, а только сбит с ног и 
постепенно приходит в себя.
      К тому же, главная сила, которой сейчас придавлена Россия, — 
денационализировавшееся общество Запада, международный финансовый капитал с 
центром в США и Такими орудиями, как НАТО — сама переживает глубокий кризис. 
Упадок духовного творчества — и художественного, и научного, — падение роли 
национальных государств, рост ощущения «конца», грозящей гибели — атомной ли 
войны, перенаселения ли или экологического кризиса, — наконец, глубокий 
финансовый кризис и рост терроризма (а, может быть, терроризм и есть попытка 
скрыть финансовый кризис) — всё это признаки конца того типа цивилизации, 
который сложился в Западной Европе и США. XXI в. неизбежно будет свидетелем 
падения этого цивилизационного типа: примером такого внезапного распада было 
разрушение Советского Союза. В последней своей работе я подробно 
проанализировал аргументы, подтверждающие неизбежность этого исхода. Тогда 
бремя, давящее Россию, несравненно уменьшится и появится вероятная возможность 
самим определять свою судьбу. Именно такое предположение даёт, во всяком случае,
 основание для продолжения жизни и усилий:
      
      Пусть бой и неравен, борьба безнадёжна.
Над нами светила молчат в вышине,
Под нами могилы — молчат и оне.

      Истинный трагизм нашей истории заключается в том, что к этому моменту, 
когда физически мы могли бы определять своё будущее, мы можем оказаться не 
готовыми идейно. Именно поэтому, как предпосылку создания русской власти, 
следует нашей первой задачей поставить — отстоять своё право осмысливать, 
обсуждать свою судьбу и историю. Обсуждать свободно, не оговариваясь десять раз,
 что «хоть мы и русские, — но не шовинисты», не стремясь каждое высказывание 
уравновесить другим, его смягчающим, не двигаясь тут, как солдат по 
заминированному полю, в результате чего читатель (а может быть, и сам автор) 
перестаёт понимать, о чём, собственно, идёт речь. Одним словом, — без 
«внутреннего цензора» (не говоря уж о внешнем). Ведь мы принадлежим к виду Homo 
sapiens, и разум, способность обсуждения и понимания является одним из самых 
мощных орудий, которыми человек пользовался за всё время своего существования. 
Как же можно требовать, чтобы в вопросе, столь важном для нашего народа, мы от 
него отказались или пользовались им только в определённых узких рамках?
      6.  А ведь именно в вопросе, который обсуждается в этой работе, давление 
на человеческую мысль особенно сильно — почти по всему миру. Именно здесь 
сейчас пролегает линия борьбы за свободу мышления. Обвинение в «антисемитизме», 
о котором один американский публицист сказал: «Что это такое — никто не знает, 
но всякий знает, что если вас в этом обвинят, то ждите больших неприятностей»,
 — используется ведь, чаще всего, именно как цензурный аргумент.
      Недавно вся ситуация выкристаллизовалась очень ясно на одном примере. В 
связи с появившейся книгой Солженицына, посвящённой русско-еврейским отношениям,
 редактор «Международной еврейской газеты» высказался неодобрительно:
      
      «Сегодня не та пора, когда стране нужно очередное противостояние, которое 
ни к чему позитивному не приведёт, лишь создаст ещё один, на этот раз весьма 
опасный узел».
      
      То есть, говоря словами Тополя:
      
      «Впервые за тысячу лет с момента поселения евреев в России мы получили 
реальную власть в этой стране».
      
      И теперь уже «не та пора, когда» стоит вспоминать, как это получилось. 
Высказана очень понятная мысль и очень разумная — но сточки зрения еврейства. С 
русской точки зрения столь же естественно попытаться понять, как такая ситуация 
сложилась, чтобы её изменить и добиться того, что она больше не повторилась.
      Ещё яснее этот мотив звучит в отклике на ту же книгу небезызвестного 
Марка Дейча:
      
      «Зачем „живому классику“ это постыдство и даже я бы сказал, паскудство — 
сто лет спустя подробно выяснять, было ли преувеличено некое газетное сообщение 
о зверствах погромщиков?»
      
      Тут уж прямо высказана запретность неприкасаемой темы. И действительно, 
криминал находится уже на первой странице книги, где автор говорит:
      
      «… я верю, что эта история — попытка вникнуть в неё — не должна 
оставаться „запрещённой“».
      
      7.  Вопрос, который мы обсуждали в этой работе, очень важен для русского 
народа. Найти к нему то отношение, которое соответствует нашим национальным 
интересам — это необходимое условие дальнейшего существования России. Но в 
математике, например, чётко различаются необходимые и достаточные условия. И 
выработка верного подхода к вопросу о русско-еврейских отношениях является, 
безусловно, л ишь необходимым условием дальнейшего существования России. Пусть 
мы добьёмся того, что власть в России на разных уровнях будет по преимуществу 
русской. Но где гарантия, что она найдёт правильное решение? Ведь и русская 
власть может оказаться продажной, эгоистической или просто глупой. Да и в своей 
истории мы видели ряд примеров. Например, в Смутное время одни бояре самых 
древних родов звали в Кремль польского короля, а другие спешили поклониться 
Тушинскому вору. И разрушительные импульсы, приведшие под конец к революции, 
имели основоположниками дворян древних родов: Чаадаев, Бакунин, Герцен. А в 
следующем поколении те, кто вырабатывал идеологию враждебности к исторической 
России — Чернышевский, Добролюбов, Писарев — были, безусловно, русскими. Как 
потом и множество революционеров, ещё позже — «демократов», тоже были русскими. 
Русским было и Временное правительство, и горбачевское Политбюро. Да и в наше 
время, если бы отсутствие заметного еврейского влияния гарантировало следование 
русским интересам, то идеальной партией были бы современные коммунисты. А они, 
несмотря на все драпировки, всё время идут на компромиссы за счёт русских 
интересов: Крыма, Севастополя, Приднестровья и т. д. Да и вообще, видимо, 
неправильно видеть причину всех трудностей и несчастий народной жизни в 
каком-то одном внешнем  факторе. Так, Лев Толстой не раз говорил, что главная 
причина всех бед — частная собственность на землю. Как ему повезло, что он не 
дожил до 30-х годов, когда её отменяли! Меньше повезло многим антикоммунистам, 
которые были уверены, что устранить коммунистическую власть — и остальное уж 
как-то устроится. И многие дожил и до того, что коммунизм действительно исчез, 
но жизнь стала только хуже. В таком же положении можно оказаться, если сейчас 
поверить, что основная и единственная причина русских катастроф — 
непропорциональное еврейское влияние на русскую историю.
      8.  Выработать тот подход к русско-еврейским отношениям, который 
соответствовал бы русским национальным интересам, — лишь необходимое условие 
выхода России из теперешнего кризиса. Лишь необходимое, но жизненно важное.  
Еврейское влияние на русскую историю XX в. было громадным. Это факт, говоря 
словами Левина (в сборнике «Россия и евреи»), «безусловный, который надлежит 
объяснить, но бесполезно и бесцельно отрицать». Конечно, не это влияние 
определяло русскую историю, но уже появившимся в ней тенденциям оно давало 
радикальную интерпретацию, часто катастрофическую для русской судьбы. Чтобы 
оценить еврейское влияние, совершим «мысленный эксперимент»: предположим, что 
по какой-то фантастической причине евреи в XX в. вообще не влияли бы на жизнь 
России. Конечно, всё равно Россия переживала бы кризис в начале XX в. Но 
исчезла бы почти вся финансовая база оппозиционной печати, да и большинства 
партий. Конечно, деньги всё равно давали бы Рябушинский и Морозов, но масштаб 
был бы совсем не тот. Не оказалось бы руководителей у боевой организации эсеров,
 не было бы «Бунда», во главе социал-демократов Плеханов был бы почти в 
одиночестве и не сумел бы создать большевизм. Не состоялось бы убийство 
Столыпина. Можно сказать, что нашёлся бы русский убийца, как русские террористы,
 покушавшиеся на него на Аптекарском острове. Не ведь то покушение и не 
удалось; исполнители, значит, были недостаточно «способными». Бесполезно гадать,
 как пошла бы наша история, но ясно, что иначе. Может быть, февральская 
революция кончилась бы ничем, как революция 1905 г.; может быть, силы 
крестьянских восстаний и белых армий победили бы в гражданской войне; или 
коллективизация не удалась бы. Видно только, что история пошла бы иначе, а ведь 
и небольшого облегчения падавших на Россию ударов было достаточно, чтобы она 
выкарабкалась — судьба её не раз колебалась, как весы.
      И такой же «мысленный эксперимент» даст тот же результат в связи со 
«второй революцией» — переворотом 1990-х гг. Дело не в президентах СССР и 
России, явно слушавшихся каких-то чуждых сигналов. Но масса политиков, 
администраторов, финансистов, в основном по списку из статьи «Еврейское 
счастье», пропагандистов, мгновенно из коммунистов превратившихся в демократов, 
создала эффект настоящей лавины. А не будь разрушение всей жизни так 
стремительно, народ, возможно, успел бы осознать происходящее, выделить из себя 
какие-то национальные силы.
      Сравнение этих двух кризисов — 1917 г. и 1990-х гг. — показывает, что мы, 
русские, очень медленно усваиваем урок истории. Правда, и период, разделяющий 
оба кризиса, был очень неблагоприятный для осознания нами своей национальной 
судьбы. Но всё же, хоть некоторые представители интеллигенции могли бы донести 
до народа более отчётливое видение. Но что жалеть о прошлом! Опасно, что и к 
следующему повороту истории мы можем оказаться столь же неподготовленными. Не 
допустить хоть этого — вот реальная задача, над которой ещё можно, а значит, и 
должно работать.
      9.  Многие, размышлявшие об истории еврейства, приходили к тому, что 
имеют дело с загадкой. Как же  нам быть перед лицом этой загадки, пока ещё «не 
исполнились все времена и сроки»? Ведь просто игнорировать её мы не можем, от 
неё зависит наша жизнь, да и само существование. В таком случае возможны три 
отношения. Первое — игнорировать саму проблему, убедить себя, что её не 
существует. Это — худший выход. Он и был испробован при коммунистической власти,
 когда вообще вопросе межнациональных отношениях пытались решить путём запрета 
его обсуждения (как, впрочем, и многие другие вопросы). Второй подход — 
постараться угадать разгадку, как бы перепрыгнуть пропасть незнания, отделяющую 
нас от ответа. Так возникало несколько концепций, из которых самой простой 
является концепция еврейского заговора, формируемого три тысячи лет тайным 
еврейским правительством. Все такие концепции имеют то общее, что их нельзя ни 
доказать, ни опровергнуть, да они и не претендуют на фактологическое или 
логическое обоснование. В них можно лишь верить или не верить. Третий подход 
заключается в том, чтобы не претендовать на окончательный ответ, «разгадку». Но 
собрать те факты, которые можно извлечь из скопившегося за эти три тысячи лет 
фактического материала и сформулировать выводы, которые из них вытекают. А на 
этой почве попытаться нащупать некоторую линию поведения, хотя и сознавая, что 
она основывается на «неполной информации». Ведь в жизни мы никогда «полной 
информацией» не обладаем. Этот принцип и лежит в основе настоящей работы. Он 
следует мысли Гёте:
      
      «понять постижимое и спокойно принять непостижимое».
      
      Жизнь полна загадок — и в математике, и в физике, и в биологии, и в 
истории — особенно во всём, что связано с человеком. Нужно известное чувство 
смирения, чтобы принять тот факт, что разгадку большинства из них никто не 
узнает в течение нашей жизни.
      
      
Литература:
      
      Достоевский Ф. М.  См. в гл. 1.
      Штейнзальц. А.  Что такое еврей. «Окна» 4-10 янв. 1996 г. или Интернет 
http://www.vinnitsa.com/vinjew/09.Ru 05. 03. 2002. page 4.
      Лурье С.  См. в гл. 2.
      Weizmann Ch.  См. в гл. 10.
      К. Маркс, Ф. Энгельс.  Сочинения. Т. 1. М., 1955.
      Гефтер М.  Эхо Холокоста и русский еврейский вопрос. М., 1995.
      Goldmann N.  См. в гл. 3.
      Margolina S.  См. в гл. 1. Куприн А. См. в гл. 10.
      Зиновьев Г.  См. в гл. 11. Гершензон М. Мс. в гл.1.
      Аттали Ж.  На пороге нового тысячелетия. М., 1993.
      Шовен Р.  От пчелы до гориллы. М., 1965.
      Шафаревич И.  Сочинения. Т. 1. М., 1994.
      Розанов В.  Юдаизм. «Тайна Израиля» См. в гл.1.
      Shahak I.  См. в гл. 1.
      Мороз С.  В кн. «Свет двуединый». М., 1996.
      Семанов С.  Русско-еврейские разборки. М., 2001.
      Дюк Д.  См. в гл.1.
      Тополь Э.  См. в гл. 15.
      Брафман Я.  См. в гл 4.
      Севастьянов А.  Цит. в Гл. 15.
      Русская идея и евреи. См. в гл. 14.
      Шафаревич И.  Духовные основы российского кризиса XX века. М., 2001.
      Международная Еврейская Газета. № 32 (358), авг. 2001.
      Дейч М.  «Московский Комсомолец» 11 апр. 2002.
      
      
      
      
    1 Это написано в 1970-е годы.
      ??
      
      ??
      
      ??
      
      ??