я революция выплеснула за границу многочисленную эмиграцию, в большинстве 
своём накалённую патриотическими чувствами, всеми силами стремившуюся сохранить 
связь с Россией, и уже внуки эмигрантов еле говорят по-русски и испытывают к 
России в лучшем случае сентиментальный интерес; а влияние на политическую жизнь 
мира или тех стран, где она обитала, эмиграция не оказывала просто никакого. 
Поразительный пример даёт Америка. Почти все её жители в том или ином поколении 
— эмигранты, но, за одним единственным исключением, их национальные интересы 
оказывают очень маленькое влияние на политику США. Там много немцев, но это не 
помешало Америке в двух последних войнах воевать против Германии. Зато интересы 
еврейской части населения США просто доминируют в политике: им приносятся в 
жертву и торговые сделки с СССР, и проблема снабжения нефтью с Ближнего Востока.
 Дальше мы приведём и другие примеры.
      Многие обращали внимание на это поразительное явление. Например, М. О.
 Гершензон писал:
      
      «История евреев (…) слишком странна своим разительным несходством с 
историей прочих народов…»
      
      Он привлекает такой образ:
      
      «Сравнительно с большинством растений, прикреплённых к месту, растение, 
скитающееся по морю, ненормально… Оно (еврейство — И.Ш.)  похоже на те растения,
 блуждающие по морю, которых корни не врастают в дно».
      
      Надо, наконец, признать, что жизнь человечества управляется не 
тривиальной логикой, что в ней есть общие правила, но есть и исключения из них, 
и что судьба евреев — один из примеров этого. Такое признание принесёт 
неоценимую пользу тем, что предостережёт от веры в примитивные, тривиальные 
решения: например, в то, что еврейский вопрос, бывший 30 веков загадкой для 
человечества, разрешится в результате ассимиляции или издания особых законов, 
регулирующих положение евреев.
      Вполне понятно нежелание расстаться с простыми, привычными взглядами. Так 
не хочется отказываться от «разумной», «логичной» точки зрения: евреи-де — 
народ как другие; только крайние еврейские националисты да крайние ненавистники 
евреев представляют их (сходясь в своей крайности) либо посланцами небес, либо 
исчадием ада; конечно, они народ с трудной историей, удивительно сплочённый, но 
поставь других в те же условия — и результат был бы похожим. Отказавшись от 
такой точки зрения, попадаешь, как кажется, в область каких-то фантазий, 
мистики (да и обидно даже признавать за другими какие-то особенные, уникальные 
черты). Автор по себе знает, как трудно расставаться с таким взглядом, как 
долго приносишь ради этого в жертву и логику, и факты — до тех пор, пока не 
осознаешь совершенно ясно, что борешься с очевидностью. Не только евреи не 
такой же народ, как все, но между ними и другими народами нет промежуточных 
ступеней, здесь какое-то нарушение непрерывности. А когда другие народы 
попадают в положение, похожее на то, в котором находятся евреи, то это только 
подчёркивает их различие. Нельзя отрицать существование этой силы, которую 
Гретц назвал «чудесной взаимосвязью», соединяющей евреев мира: слишком часто и 
слишком мощно она воздействует на жизнь человечества. То, что ни мы, ни, 
вероятно, сами евреи, не понимают, при помощи каких факторов эта сил а 
действует, не ставит под сомнение её существование: не станет же физик, 
наблюдающий какое-то явление, отрицать его только потому, что пока не может его 
объяснить. Дальше мы и будем исходить из такой точки зрения, т. е. 
существования некоей социальной силы, действующей как единое целое, которую 
можно назвать «еврейским влиянием в мире» или «еврейством». Мы не будем 
пытаться анализировать внутренние стимулы, движущие эту силу и направляющие её 
в ту или иную сторону. Не будем даже задаваться вопросом, все ли евреи или 
только некоторые подчиняются действию этой силы; те, которые ей подчиняются, те 
и образуют «еврейство». Нас будет интересовать, на что эта сила реагирует, как 
меняется её точка приложения. Только в этом смысле мы будем говорить о её 
«целях».
      Существование этой силы собственно и составляет «еврейский вопрос». На 
протяжении работы мы попытаемся указать её проявления в самых различных 
исторических ситуациях — от седой древности до наших дней. Но в чём же, 
собственно говоря, «вопрос»? — почему наличие этой силы (если допустить, что 
наши аргументы, доказывающие, что она существует, убедительны) — почему этот 
факт важен, воспринимается как вопрос, обращённый к нам от имени истории? 
Причина, видимо, в том, что сила эта чаще всего проявляется, когда рушатся 
некоторые традиционные жизненные уклады — и является фактором, способствующим 
их радикальному и безжалостному разрушению. Вся история демонстрирует как бы 
сосуществование двух трудно соединимых, разнородных сущностей. Сосуществование, 
выливающееся в конфликты, в которых страдает то одна, то другая сторона. Резня, 
произведённая казаками Хмельницкого в еврейском местечке Немиров, как бы 
воскресает в резне арабов в палестинской деревне Дейр Ясин, в лагерях беженцев 
Шабра и Сатила в Ливане. Примеры проходят через всю историю, мы встретим их во 
множестве и в этой работе. В конфликтных ситуациях такого масштаба поиски 
«виновника» вряд ли продуктивны. Важнее осознание самой ситуации. Именно 
исключительность, необычность истории еврейства и объясняет то, что она так 
постоянно привлекала к себе человеческую мысль, воспринималась как Загадка.
      Как мы уже говорили, интересующая нас сила проявляется на очень большом 
отрезке Истории. Поэтому, чтобы подметить какие-то её черты, надо и 
рассматривать её на всём этом промежутке. Здесь мы приведём очень краткую её 
характеристику, с