ельных" 
(разумеется, для апологетического осмысления Крестовых походов). Порой в 
историографии высказывались и крайне скептические взгляды по поводу возможности 
до конца понять историю Четвертого Крестового похода. Еще в начале XX в. 
французский историк Ашиль Люшер утверждал, что эта проблема никогда не будет 
разрешена. Последующее развитие науки не подтвердило столь пессимистического 
прогноза. Несмотря на сохраняющиеся неясности по поводу отдельных эпизодов 
похода и дискуссионность ряда вопросов, состояние наших знаний сегодня таково, 
что мы вполне можем реконструировать в главных чертах всю историю событий 
1199-1204 гг. 
      5.2. Универсалистская политика папства и подготовка похода на Восток 
      Инициатором Четвертого Крестового похода, его душой выступил римский папа 
Иннокентий III (1198-1216), в понтификат (правление) которого папство достигло 
большого могущества. В огромной степени этому способствовала личность самого 
папы, человека незаурядных дарований и энергии. Выходец из влиятельной 
феодальной фамилии ди Сеньи (его мирское имя - граф Лотарио ди Сеньи), 
Иннокентий III занял папский престол в возрасте 37 лет. Однако, хотя он был 
самым молодым в избравшей его кардинальской коллегии, выбор убеленных сединами 
старцев-кардиналов имел под собой серьезные основания. Иннокентий III являлся, 
несомненно, выдающимся политическим деятелем своего времени. Твердая воля, 
настойчивость в достижении поставленных целей, умение, хорошо распознав 
уязвимые места своих противников, использовать их слабости, подчинять их 
намерения своим замыслам, предвидеть и направлять события - уже этих талантов 
было достаточно, чтобы склонить голоса кардиналов в его пользу. 
      Обладая большим умом. он был и чрезвычайно энергичным человеком. 
Воинственный и гневливый, расчетливый, осторожный и трезвый в оценках политик, 
Иннокентий III был искуснейшим мастером казуистики и лицемерия. Никто из пап не 
умел столь ловко скрывать настоящие цели римской курии под личиной благочестия; 
никто не умел столь внушительно мотивировать каждый, даже самый неблаговидный 
дипломатический ход первосвященника высшими интересами католической церкви и 
всегда к месту подобранными богословскими либо юридическими доводами. Недаром в 
юные годы Иннокентий III прошел курс обучения в университетах Парижа и Болоньи 
- лучших из тогдашних высших школ, где он, по словам его биографа, "превзошел 
всех своих сверстников успехами в философии, богословии и праве", недаром 
учился каноническому праву у знаменитого болонского юриста Угуччо. Помимо 
прочих достоинств, необходимых ему как главе католической церкви, этот папа 
обладал еще одним: он превосходно владел искусством красноречия. Применяя, 
когда это было нужно, свои обширные познания в философской науке, пуская в ход 
библейские цитаты, изобретая неотразимые аргументы, он производил на 
современников сильное впечатление грозными буллами, многоречивыми и цветистыми 
посланиями, суровыми речами. 
      Часто историки ставят Иннокентия III в один ряд с Григорием VII. Это не 
совсем правомерно. Правда, различия в характере деятельности того и другого не 
были слишком велики, но тем не менее ставить между ними знак тождества все-таки 
неправильно. В отличие от убежденного цезарепаписта Григория VII, Иннокентий 
III не имел строго последовательных теократических взглядов. Не раз он 
высказывался в том смысле, что задачи наместника Божьего на земле замыкаются 
исключительно религиозной сферой. По крайней мере на словах Иннокентий III не 
выражал откровенной приверженности идее универсальной папской теократии, считая,
 что римский понтифик должен обладать всей полнотой власти в церковных делах и 
не вторгаться в прерогативы светских правителей, дабы не смешивать светской 
власти с духовной. 
      В своей практической политике и в своей дипломатии Иннокентий III, однако,
 ревностно проводил в жизнь доктрину Григория VII о превосходстве духовной 
власти над светской, о том, что папы вправе распоряжаться судьбами государств и 
коронами их государей. Деятельность этого политика в папской тиаре фактически 
была целиком направлена на то, чтобы реализовать планы, выдвинутые Григорием 
VII, - планы подчинения римскому первосвященнику всех христианских государств. 
      Стремления к образованию всемирной империи получили в конце XII начале 
XIII в. широкое распространение на Западе. Они выросли на почве территориальной 
экспансии молодых феодальных государств того времени. Такие универсалистские 
тенденции были свойственны прежде всего политике Гогенштауфенов, правителей 
Германской империи, давно добивавшихся утверждения своей гегемонии в Западной, 
Центральной и Южной Европе: именно во второй половине XII в. Германская империя 
стала именоваться "Священной" - ее государи якобы получают власть от Бога. 
      Великодержавные тенденции были далеко не чужды и государям 
англо-французского королевства - Плантагенетам, и норманнским государям 
Королевства Обеих Сицилий, и даже королям Франции, где политическая 
централизация только делала первые шаги. Филипп II Август считал себя таким же 
преемником Карла Великого, как и император Священной империи: "Одного человека 
довольно, чтобы управлять всем миром" - так, если верить анонимному хронисту, 
написавшему труд под названием "Деяния франкских королей", говаривал будто бы 
Филипп II Август. 
      Наиболее всеобъемлющий характер универсалистские тенденции получили в 
политике римской курии: ведь католическая церковь представляла собой поистине 
интернациональный центр феодальной системы. Ее экспансионистские замыслы 
отличались грандиозным размахом. В лице Иннокентия III они нашли необычайно 
энергичного вдохновителя и исполнителя. 
      Этот папа оставил после себя весьма значительное литературно-канцелярское 
насле