соседей. И гадающий вопрошал духов: мы пойдем воевать с врагами – пошлет ли нам 
помощь Небо, с кем нам вступить в союз, ждет ли нас успех в сражении? В случае 
удачи войска возвращались домой с добычей: угоняли не только скот, но и людей. 
Мужчин чаще всего убивали, а женщин заставляли работать. В честь победы 
устраивался праздник. И тогда гадатель спрашивал духов: кому принести пленников 
в жертву? сколько человек нужно обезглавить? сколько утопить? сколько сжечь 
живьем? кто из духов жаждет сегодня кровавой жертвы? Торжества по поводу 
военных побед превращались, видимо, в многодневные пиры. Сотни голов скота 
забивали одновременно, так что и простой народ мог наконец-то отведать мяса.
      

      Гадательные кости [Из Аньяна]
      
      Эти жертвоприношения и угощения кажутся чрезмерно расточительными. Но так 
часто бывало в эпоху становления цивилизации. Материальные блага тогда ценились 
не сами по себе и о выгоде почти не думали: правитель жаждал славы, поддержки 
со стороны народа, стремился угодить сверхъестественным существам (богам, 
духам) и обеспечить собственную посмертную судьбу.
      Гадания проводились обычно в храме предков. Иньцы верили в то, что духи 
предков обладают огромной властью над теми, кто остался жить на земле. Предков 
всячески старались задобрить, принося им в жертву пиво и раковины, но особенно 
они любили кровавые жертвы, в том числе человеческие.
      Духами для иньцев был наполнен весь мир. Они поклонялись земле и рекам, 
сторонам света и ветру, женщинам-драконам, каким-то таинственным Матери Запада 
и Матери Востока. Главным божеством считалось Небо. Предки вана после смерти 
становились приближенными у его трона. Поэтому обычно сам правитель и проводил 
гадания, обращаясь за помощью к собственным предкам.
      Династия Чжоу 
      В XI в. до н. э. с запада на иньскую территорию пришли завоеватели, 
принадлежавшие к племени чжоу. От этого момента китайская историография 
начинает отсчет периода династии Чжоу. Чжоусцы по языку были близки к 
создателям иньской цивилизации и очень быстро освоили их культуру: 
бронзолитейное производство, иероглифическую письменность, использование легких 
боевых колесниц.
      Древнекитайские мыслители сильно идеализировали порядки, сложившиеся при 
ранней династии Чжоу (XI–VIII вв. до н. э.). Они искали в глубокой древности 
такое государственное устройство, которое соответствовало бы их 
социально-политическим пристрастиям. Согласно их описаниям, при Чжоу 
установилась строгая система социальных рангов. Лишь один человек – чжоуский 
ван – имел высший ранг, и он передавал его по наследству старшему сыну. 
Формально вся земля в государстве (т. е. вся полнота власти в стране) 
принадлежала вану. Его младшие сыновья получали более низкий ранг знатности: 
они считались «правителями наследственных владений». Земля (и власть над 
подданными) распределялась между этими князьями. Лишь старшие сыновья князей 
наследовали ранг отца и связанные с ними привилегии, посты и доходы, а младшие 
опускались еще на ранг ниже, являясь руководителями крупных кланов (действовала 
одна и та же схема). За ними следовали главы больших патриархальных семейств. 
Наконец, к последнему рангу относились многочисленные простолюдины.
      Принадлежность к тому или иному рангу знатности строжайшим образом 
регламентировала внешний быт человека и его семьи: одежду; размеры и убранство 
дома, формы взаимных приветствий между старшими и младшими по положению, даже 
количество деревьев, которые должны быть посажены на могиле.
      В этом смысле чжоуские ранги были похожи на индийские касты, для которых 
одежда, еда, ритуальные церемонии тоже должны были точно соответствовать месту 
человека в социальной иерархии.
      Однако принадлежность к рангу определялась не просто рождением в той или 
иной семье, а «генеалогическим родством». Потомки вана в младших линиях с 
каждым поколением опускались на ранг и в конечном счете становились 
простолюдинами, поскольку ниже уже никого не было. В идеале все государство 
представлялось китайцам огромной патриархальной семьей, главой и 
родоначальником которой был сам ван. Можно сомневаться, насколько точно эта 
информация передает социальную реальность. Но для идеологии и психологии 
китайцев отождествление порядков в семье и в государстве всегда было очень 
важным.
      Чжоуское общество было строго аристократическим. Знать резко отделяла 
себя от народа, гордясь не только своим родословием, но и наследственными 
традициями, культурой, и попасть в этот социальный слой было весьма непросто. 
Ремесло и торговля считались обслуживающим трудом, и те, кто им занимался, 
причислялись к простолюдинам. Даже если человеку удавалось разбогатеть 
коммерческим путем, это никак не могло сказаться на его общественном положении, 
которое оставалось не престижным.
      Простой народ был объединен в территориальные общины. Земля считалась 
находящейся в общем владении и подлежала регулярным переделам между семьями. 
Как правило, семьи эти были большими, т. е. взрослые сыновья оставались под 
патриархальной властью отца (а порой семейное имущество не делилось даже после 
его смерти).
      Принципиальные изменения произошли уже в VIII в. до н. э., когда под 
давлением западных соседей столицу государства пришлось перенести на восток. 
Начался период династии Восточной Чжоу, продолжавшийся формально до III в. до н.
 э. Но фактически чжоуский ван уже с конца VIII в. до н. э. сохранял лишь 
номинальную власть над князьями. Поэтому даже древнекитайск