едением лошадей, заставляет искать 
носителей данного языка среди культур, знавших развитое коневодство.
      Но, двигаясь по этому пути, следует соблюдать максимальную осторожность, 
ибо между археологической культурой и группой носителей определенного языка 
может и не быть однозначного соответствия. На близких наречиях могут говорить 
племена оседлых земледельцев и кочевников-скотоводов, а сходные элементы 
материальной культуры – принадлежать носителям таких языков, которые не имеют 
между собой ни малейшего сходства. Несмотря на привычную в бытовом обиходе 
нечеткость употребления лингвистических и антропологических терминов, в научном 
исследовании их смешение недопустимо. Родство языков может быть строго доказано,
 но из этого вовсе не следует кровное родство всех носителей этих языков. 
Прекрасно говорящий по-английски темнокожий житель штата Нью-Йорк отнюдь не 
является потомком тех англичан, которые несколько веков тому назад осваивали 
Северную Америку.
      Языки распространяются или умирают (последнее происходит не всегда 
вследствие физического истребления их носителей): история Древнего Востока дает 
тому множество примеров. Этнические группы порой неузнаваемо меняют свой облик, 
стиль жизни, одежду, занятия, религию, культурные и бытовые привычки, язык. Они 
смешиваются, дробятся, сближаются друг с другом или, напротив, расходятся. 
Народы не вечны (даже в странах Древнего Востока с его тысячелетней историей и 
устойчивыми формами жизни), но они в каком-то смысле и неуничтожимы: в генах 
людей, их языках, культуре сохраняется наследие немыслимо глубокого прошлого.
      Шумер 
      В начале III тысячелетия до н. э. Шумер представлял собой хотя и 
небольшую, но густо заселенную область. Его основные центры, такие, как города 
Ур, Урук, Ларса, Лагаш, Умма, разделяло часто всего лишь несколько километров. 
Плотность городских центров свидетельствует о том, что уже в древнейшую эпоху 
высокоурожайное ирригационное земледелие способно было прокормить 
многочисленное население.
      Структура каждого из этих центров представляется однотипной. Полноправные 
граждане составляли городскую общину. Город находился под покровительством 
местного божества, которому принадлежал крупнейший храм («дом бога»). 
Сельскохозяйственные угодья рассматривались как территория, принадлежащая 
городу.
      Два-три таких города, расположенных на одном канале или участке реки, 
составляли небольшое государство, ведущую роль в котором играл наиболее 
могущественный из участников объединения. Такие территориальные объединения 
(например, состоявшие из городов Умма и Адаб или Ур и Урук) существовали веками,
 хотя лидерство в них могло меняться. Напротив, попытки создать еще более 
крупные государства, как правило, терпели неудачу: для появления таковых, 
очевидно, не было ни экономических, ни социальных причин.
      В управлении городом активное участие принимал совет старейшин, 
включавший наиболее родовитых и влиятельных горожан. Возможно, когда-то 
созывалось и народное собрание, состоявшее из всех полноправных мужчин, 
способных носить оружие. Упоминания об этом общественном институте сохранились 
в шумерском героическом эпосе.
      Уже самые ранние шумерские документы свидетельствуют о том, что в жизни 
города центральное место занимал храм. Во главе города стоял человек, носивший 
титул энси (толкуется как «жрец, ведающий закладкой храма»). Характерно, что 
шумеры говорят не об энси города, а об энси бога (того бога, который был 
покровителем городской общины и ее территории). Самые торжественные церемонии, 
возглавлявшиеся энси, были связаны с ритуалом «священного брака», от которого 
магически зависело плодородие полей и жизнь всего населения города.
      Храму принадлежали земельные владения, считавшиеся владениями бога. По 
происхождению это были просто общие земли, не подлежавшие переделу, 
распоряжались ими жрецы храма. Часть храмовой земли обрабатывалась зависимыми 
людьми – храмовыми земледельцами (наподобие общинных рабов). Другая часть 
дробилась на наделы и сдавалась в аренду или предоставлялась за службу 
храмовому персоналу (имеются в виду не только сами жрецы, но также ремесленники 
и торговцы, обслуживавшие храм). Храм содержал собственные военные отряды, 
нуждавшиеся в материальном обеспечении – часто тоже в виде земельных наделов. 
Огромные средства храма использовались для устройства длительных религиозных 
праздников, в которых участвовал весь город, для натурального обмена с далекими 
странами. Они составляли также резервный фонд на случай каких-либо чрезвычайных 
обстоятельств.
      

      Месопотамия (Междуречье) в III–II тысячелетиях до н. э.
      
      Ведение хозяйства на обширных храмовых угодьях и наличие многочисленных 
служащих и работников требовали строгого учета и детальной письменной 
отчетности. Так зародилась письменность на глиняных табличках и возникли 
обширные храмовые архивы. Обучение сложной системе письма требовало 
квалифицированных писцов и организации школы (знаменитая шумерская школа э-дуба 
– букв. «дом табличек»). Подавляющее большинство сохранившихся источников 
обнаружено в шумерских архивохранилищах и связано с деятельностью писцов, 
прошедших курс обучения в «доме табличек».
      Есть все основания полагать, что храмовое хозяйство не было единственной 
формой экономической жизни древнего Шумера. Наряду с храмовыми земледельцами 
где-то должны были трудиться и свободные граждане города (в противном случае, 
из кого состояло бы народное собрание и кто брал бы в аренду участки храмовой 
земли?). Однако об этих людях и секторах экономики письменные источники хранят 
молчание или упоминают очень глухо, ведь в отличие от храма в обычной семье не 
было администрации и не требовалось письменных отчетов. Особенности 
сохранившихся источников делают наши представления об экономике древнего